Потом час мы потели над фотографиями. Ни он, ни я не имели необходимых навыков, но у нас получилось полупрофессионально. Конечно, фото не для обложки глянцевых журналов, но картинка выглядела привлекательней натуры.
Обожаю это чувство облегчения, когда груз падает с плеч. Работа сделана, и сделана неплохо.
И тут Женьку осенила мысль: кто будет показывать апартаменты? Блин, я не подумала.
Соседи? Почему бы не попробовать. Под нами живет очень доброжелательная семейная пара, ровесники моих родителей, у них две овчарки, и их дочь – моя подруга. Начну с них.
Звонок в дверь в интервале с 23.00 до 24.00 насторожит любого, даже молодого и уверенного в своих силах человека. А тут пожилые люди. Кроме того, наше вторжение не одобрили псы. Их громкий лай, по-моему, разбудил весь подъезд. Но вот собаки перешли на недоброжелательное глухое рычание, значит, хозяева рядом.
На что я надеялась в тот момент, не знаю. Все-таки внешность с возрастом меняется, мне 44 года, а отчий дом я покинула в 20 лет. Но дверь приоткрыли и меня назвали по имени. "Узнали", – подумала я. В узкий проем выглядывали две любопытные собачьи морды и ворчали на незваных гостей.
Я вкратце описала ситуацию, избегая подробностей маминого состояния здоровья. Зачем расстраивать людей ее возраста? Попросила их показывать квартиру покупателям, записала свой номер телефона, передала мамину связку ключей и искренне их поблагодарила. И опять в путь.
В машине меня вырубило. Смуглый парнишка вез мое измученное и уставшее тело домой.
– Наташ, приехали, – разбудил он меня своим бархатным голосом с обворожительным акцентом.
Я с трудом разлепила глаза – сталинская двухэтажная завалюха, стремящиеся к земле окна моих апартаментов на первом этаже – мы на месте. И поперлась домой. Блин, как же мороз бодрит, но не сегодня, парень, я не дам тебе возможности разбудить меня. Я устала, очень хочу спать.
Глава 9
Боже, ненавистный звук будильника, не хочу просыпаться, мне нужен покой. Но мое второе суперответственное “я” вытаскивает меня из постели, вливает в меня крепкий кофе, заставляет делать физические упражнения и тащит в душ. Потом еще и пичкает завтраком. Я злюсь на себя, потому что мое второе “я” неуправляемое.
Сегодня легкий день: просто создать и разместить объявление о продаже жилья в интернете. Закуриваю сигарету и слышу возмущенный бархатный голос из спальни:
– Ты же обещала, что бросишь!
– Женя, спи, одна сигарета – это не считается.
Докуриваю и вперед, выживать самой и бороться за жизнь матери.
Машина-дорога-мини-пробка-кабинет-компьютер. Составляю публикацию о реализации квартиры, а потом читаю. Боже мой, какой убогий текст! Чувствуется отсутствие художественной литературы в жизни автора и присутствие коряво написанных нормативных документов уголовно-исполнительной системы и такого же качества служебных писем. Но выше головы не прыгнешь. Загружаю фото и публикую объявление на всех сайтах, содержащих раздел продажи недвижимости. Параллельно слушаю пришедших на работу подчиненных. Вроде, все под контролем, и мое вмешательство не требуется. В руководстве я всегда придерживалась принципа – не навреди. Мои подчиненные иногда знали и умели намного больше меня, потому что имели более богатый опыт в работе с оружием.
Мысленно перехожу к следующей проблеме – реализации гаража, но мои размышления прерывает телефонный звонок. Это номер мамы. Что-то обрывается внутри, без особых причин, и мной овладевает ужас и паника. Но разговор не принес каких-либо страшных новостей. Она попросила меня не приезжать, потому что продуктов у нее достаточно, а моя рожа вызывает у нее тревогу за мое здоровье.
– Немного простыла, – тут же вру я. По телефону врать легко, а глядя человеку в глаза – очень сложно. У меня все на лице написано.
– Ну тогда до субботы, – подвожу я итог разговора и испытываю внутреннее ликование. Небольшая передышка в обществе сексуально привлекательного и озабоченного молодого самца с хорошим чувством юмора. Оторвусь по полной. Еще и психологическую помощь получу, ведь Женьке я могла все рассказать, обсудить, получить поддержку, снять напряжение без страха быть осужденной за неправильные действия. Я так устала от этого за мой недолгий (но такой тяжелый) век.
Рабочий день промчался практически мимолетно, можно ехать домой. Беспрепятственно добираюсь до своей квартиры, готовлю незатейливый ужин, что-то вроде жареной картошки. И мы с моим верным узбеком обсуждаем планы на субботу, потом плавно меняем тему и обсуждаем поиск врача в Израиле, стоимость медицинских услуг в этой стране, перелета, способ транспортировки лежачего больного.
Но потом мы теряем нить диалога, Женька начинает быковать и навязывать свою точку зрения.
– Еще бы я малолетних засранцев не спрашивала, что мне делать, – выпалила я.
– От засранки слышу, – тут же парирует он.
И наш мирная беседа переходит в потасовку, шутейную драку. Эта скотина всегда одерживает победу в подобных побоищах. Но я тоже не проигрываю, в процессе этой игры мы возбуждаемся, и как следствие – секс. Я обожаю его член солидных размеров, но не огромный. И он всегда виртуозно им пользуется, поэтому я испытываю череду оргазмов.
Короче, вечер закончился в кровати, после нескольких раундов приличного траха я заснула со счастливой улыбкой на лице в крепких объятиях джигита.
Утро субботы, мониторю публикацию: только просмотры и ни одной попытки связаться со мной. Рыбка не клюет.
Бужу поцелуем Женьку и снова в путь. Надо закончить начатое. Наша дорога снова лежит в Ангарск. А там заветный гараж и его фотосессия.
По возвращении составляю новое объявление, снова готовлю свежую пищу для мамы, снова больница, палата, выслушивание необоснованных обвинений в свой адрес, вечерний сериал и секс.
С этим пацаном я позволяла себе все, что мне хотелось и нравилось в интимных отношениях между мужчиной и женщиной. То ли он не был искушен в любовных утехах, то ли его действительно зацепили мои сексуальные фантазии, а может, и то, и другое вместе, но мы отрывались в койке, как перед смертью. Независимо от любых соображений, это было интересное и необычное путешествие в мир плотских удовольствий. С бывшим мужем в интиме я была на жесткой вегетарианской диете: раз в неделю, а может, два, и только то, что хотел бывший. А с Женькой мы делали все, что приносило удовольствие нам обоим.
Воскресенье было посвящено генеральной уборке дома, стирке, снова приготовлению еды, отдыху, визиту к маме, ожиданию звонка от покупателей. Напряженное и звенящее ожидание, но звонили в основном из агентств, спрашивали о возможности включить мое объявление в свою базу, чтобы предлагать своим клиентам. Конечно, я не возражала. Но работающий за копейки, выживающий в нечеловеческих условиях русский народ не располагал средствами для покупки недвижимости, а говоря попросту – покупателей не было. Цену я снизила.
Еще в соцсетях я связалась с подругой, которая жила в Израиле. Она уехала много лет назад жить в землю, текущую молоком и медом, и мы с ней потеряли контакт. Она была счастлива снова возобновить знакомство, а я возможности зацепиться за кого-нибудь на земле обетованной. В разговоре выяснилось наличие у нее друга-доктора, заведующего терапевтическим отделением в клинике города Хайфа, Бог был опять на моей стороне.
Глава 10
Стандартное утро понедельника, рутинная первая половина дня на работе, а в обед звонок от врача мамы. Когда я увидела, кто мне звонит, у меня подкосились ноги, и я медленно села на стул. Перед звонком я что-то оживленно рассказывала коллегам.
Тревога мгновенно завладела мной – какие новости меня ждут? Собравшись с духом, я ответила:
– Да, слушаю, – но голос дрогнул. Как же трудно держать себя в руках, улыбаться, когда хочется плакать.
Поприветствовав меня, доктор начала рассыпаться в извинениях за неправильно поставленный диагноз:
– Кости разрушены остеопорозом (дефицит кальция, поэтому на рентгеновских снимках кости имеют неоднородную структуру, эти изменения горе-лекари приняли за метастазы), мы пригласили специалиста сегодня (зачем было информировать меня, не имея полной уверенности в диагнозе), который смог определить причину ненормального состояния костей вашей мамы, – слушала я монолог лечащего врача. – Я выпишу рецепт и передам вашей маме, и вы сможете купить препарат с кальцием в аптеке, – закончила свою речь она.
– Ну а рак, что насчет рака?
– Между второй и третьей стадией… – это был второй блок ее повествования, который я не прерывала вопросами по той простой причине, что пыталась понять сказанное ей полностью, так как не обладала нужными знаниями, а она использовала много специфических медицинских терминов. – …Удалим оперативно матку, проведем курс облучения. Наиболее оптимальная тактика для положительного результата.
– Хорошо, – ответила я и постаралась прекратить разговор словами благодарности. Мне необходимо было прийти в себя и справиться с желанием назвать ее полной идиоткой, чтобы тем самым не испортить с ней отношений.
Я положила телефон на стол и минут на 10–15 ушла в себя. Совсем. У меня что-то спрашивали сослуживцы, я даже не пыталась отвечать. Временное слабоумие, у меня аж слюна побежала, наверное (но это не точно).
Вернувшись из "нирваны", я вынуждена была отвечать на вопросы присутствующих, но мне требовалось в тот момент просто посидеть в тишине. Мои коллеги поздравляли и радовались за меня, но внутри была опять пустота.
А потом возникла новая проблема: что изложить маме, почему я передумала переезжать в другой город? Раз сказка рассказана, буду реализовывать. Придется уезжать из моего неприветливого, снежного, но горячо любимого сибирского края. Я плохо представляла свою жизнь без Байкала, сурового и неприветливого старика, но невероятно харизматичного и привлекательного. Придется сказать "прощай" родным, друзьям и знакомым. Но с другой стороны, я смогу проводить больше времени с детьми. Хотя внутри меня точит червь сомнения, нужна ли им? Старший сын – успешный молодой человек, ученый, инженер-программист. Я была уверена, что у меня он обеспечит надежной страховкой. Не сработало. Я наверное не учла важные аспекты – взаимопонимание, его амбиции и занятость, желание любить и быть любимым. Младший еще в школе учится, соответственно, на его помощь не приходилось рассчитывать, только на моральную поддержку, в которой он мне ни разу не отказал. Я обожаю этого огромных размеров мальчишку, с добрым сердцем, готовым прийти на помощь тем, кого любит, без осуждения. Как изменится его отношение ко мне, когда он повзрослеет, одному богу известно.
Глава 11
На следующий день после работы я вместе с Женькой была в больнице с купленными на рынке вкусняшками и обсуждала с лечащим врачом стратегию будущего лечения.
1. Купить кальцийсодержащие препараты, врач выдал рецепт.
2. Курс химиотерапии перед операцией.
3. Удаление матки.
4. Завершающий этап – облучение.
Мои познания в медицине стремились к нулю, я могла только рассчитывать на доктора и его симпатию к нам. Это было наивно, конечно, с моей стороны. У кого могли вызвать симпатию полусумасшедшая старуха с нестабильной психикой и ее задерганная, неухоженная, подтупливающая 40-летняя дочь. Мою связь с молодым узбеком она наверняка осудила про себя, на что мне было плевать с высокой колокольни. У меня был только он в помощниках, больше никого. Да и если честно, даже его я близко не подпускала к своему сердцу, там жил мой отец. Единственный мужчина, с которым я чувствовала себя королевой. А остальные – мусор.
Разговор в палате мне не запомнился, был краткий и без оскорблений. У матери было неплохое настроение, и ей не требовался громоотвод. Поэтому мы с Женькой в скором времени покинули это прибежище боли, страха и затаенной надежды.
На следующий день цена таблеток повергла меня в шок. Неужели мать не заработала на бесплатные лекарства! Сорок лет тяжелого труда, вложенного в государство, не достаточно. Почему бы еще не подзаработать на желании родных облегчить страдания любимого человека? Мне срочно требовалась финансовая ревизия моих доходов и расходов. Хотелось бы узнать, как уменьшить размер платежа по маминому кредиту, или как воспользоваться страховкой и вообще прекратить платить. Все-таки рак – это не простуда. В мой внутренний план на завтра я внесла пункт – сделать звонок в "Совкомбанк".
Вечером я завезла маме только лекарства, так как еды у нее было достаточно, да и в онкоцентре кормили до отвала. У нас состоялся краткий разговор:
– Завтра у меня химиотерапия, будут капать какой-то препарат, – сказала она.
– Хорошо, – зачем-то ответила я. По художественным фильмам о раке я знала, что ничего хорошего нет. Меня ждали новые моральные пытки, а ее – физические муки.
– А послезавтра я поеду домой, – были ее слова.
"Поеду домой", – эта ее фраза меня окрылила, она наконец перестала скучать по своей квартире в Ангарске и почувствовала себя уверенно в моем жилище.
– Послезавтра после 12 часов меня отпускают.
– Хорошо, – зачем-то опять хорошокнула я, – ты держись, – попыталась я поддержать ее, но получилось как-то корявенько и неубедительно. Она проигнорировала сказанное и добавила:
– Завтра не приезжай, но постарайся меня забрать пораньше в день выписки.
Еще одно "хорошо" было бы перебором. Я гмыкнула и попрощалась.
Машина, вечерняя дорога, моя хибара, объятия восточного горячего принца с лесозаготовок, сон, следующий рутинный день, и наступило послезавтра. В районе 13.00 она мне позвонила и радостным голосом сообщила, что медики оформили все бумажки, и она полностью готова, собрала вещи, и я могу за ней приезжать. Но у меня не было возможности, на работе была запара. Я ей постаралась объяснить причины возможной задержки, но мои аргументы не возымели эффекта, она начала истерить, кидаться обвинениями и оскорблениями. Но мой уход со службы был чреват последствиями и не только для меня.
Около трех часов дня я освободилась и рванула за ней. Как назло, были пробки, и я нервничала. Чтобы избавиться от нервозности, мне необходимо что-то делать, решила связаться с банком насчет ее кредита, мне порекомендовали приехать с доверенностью в офис (адреса мне отправят сообщением) и получить перечень документов для страховой компании. В конце концов мне удалось добраться до места назначения. Она сидела на кровати без постельного белья. По мнению персонала, ее уже не должно быть здесь, и никого не волнует, что нас только двое, и мы не боги.
Со мной она практически не разговаривала. В абсолютной тишине мы добирались до дома. К моему удивлению, катастрофического ухудшения ее состояния после химии не последовало, и мы благополучно дотянули до следующей госпитализации.
Глава 12
Первый день ее нового больничного ада был обыденным. Ожидание в заполненном людьми помещении около двух часов, а затем транспортировка мамы весом около 100 килограмм на инвалидной коляске вместе с китайским баулом, забитым личными вещами, постельным бельем, посудой и т. п., в хирургическое отделение. Пот катил по всему телу градом, душные и плохо проветриваемые помещения, спина отзывалась стреляющей болью, но я везла ее. А санитарка была флагманом. Закинув маму в палату и максимально обустроив ее быт, я помчалась на службу.
Мое отсутствие со стороны руководства не было замечено. Все прошло гладко. Промелькнул еще один обыкновенный день, в 16.00 я завершила все безотлагательные мероприятия и опять без разрешения свалила.
На огромной скорости я домчалась до больницы, а затем до кабинета врача. Она еще не ушла. "Что дальше, что я должна делать дальше?" – пульсировал в голове только один вопрос. Я постучалась и в ответ донеслось:
– Да.
– Я дочь Ефимовой Людмилы Михайловны, очень хочу обсудить с вами ее состояние и план лечения, – обозначила я цель своего вторжения.
– Минутку, я сейчас выйду.
Через мгновение открылась дверь, и мой взгляд остановился на ее лице, которое выражало усталость и некоторую отрешенность.
– Сегодня вторник. Операцию я назначила на четверг, после завершения которой – реанимация. Уход в первые часы после операции – очень важная составляющая, – без каких-либо приветствий с места в карьер понеслась она.
– Я могу за ней присмотреть? – спросила я.
– Можете, но не желательно. Чисто по-человечески советую попросить кого-нибудь из младшего персонала позаботиться о вашей маме, вам скажут, что необходимо привезти, ну, а вам только останется отблагодарить нашего сотрудника.
– Хорошо, – меня уже начало бесить это слово, и еще один факт выводил меня из равновесия: никто не спрашивал, есть ли у меня финансовые возможности на всё. Мне навязаны чужие правила, а на кону жизнь родного человека!
Она сухо попрощалась, а я поплелась в палату, где меня ожидал приятный сюрприз: маму приехал навестить ее двоюродный брат, красавец и умница, полковник в отставке, дядя Сережа. Несмотря на возраст в нем чувствовалась военная выправка.
Я очень ему обрадовалась, мы обнялись, потом я поздоровалась со всеми присутствующими. Моим близким я кратко передала суть беседы с врачом и пошла искать санитарку. В районе столовой я ее увидела, спросила имя и уточнила, готова ли она мне помочь. Моя просьба не вызвала у нее недоумения: не я первая, не я последняя – сделала вывод я.
– Привези курятину и сухари. Я сварю ей свежий бульон, – безапелляционно заявила она, остальное все здесь есть.
– Спасибо, – залепетала я. Полезла в кошелек и сунула ей в карман халата деньги.
– Запиши мой номер и позвони, я добавлю тебя в контакты, – продолжила она без какой-либо реакции на "благодарность". Если будет в чем-нибудь необходимость, я позвоню.
Подчиняясь ее приказу, я достала телефон, позвонила на продиктованный номер и сохранила его в списке контактов.
После звонка она удалилась, не попрощавшись.
По дороге назад я встретила еще одну женщину в белом халате, которая привлекла мое внимание. Она просто беседовала с пациенткой. Тон, манера общения навели меня на мысль, что передо мной психолог. Я остановилась напротив разговаривающих в тесном коридоре и дождалась конца беседы.
– Вы что-то хотели? – без эмоций спросила предполагаемый врачеватель душ.
– Вероятно, да, если вы штатный психолог больницы, – ответила я.
– Вы по адресу, я психолог.
И тут меня понесло, я рассказала ей о маме, о ее неконтролируемых и непонятных сменах настроения, попросила помочь беде, предложила ей деньги. Она выглядела усталой, но после моей тирады усталость сменилась настороженностью. Думаю, она сомневалась в моей вменяемости.
– Моя работа – оказывать психологическую помощь больным, и мне платят зарплату, ваша мама будет под моим пристальным вниманием, – был ее ответ на мою тираду.
"Блин, кто же окажет помощь родственникам", – подумала я. По каким-то неведомым причинам я не испытывала благодарности к этой женщине.
– Спасибо, – лицемерно сказала я, попыталась выдавить улыбку, но не смогла.
Долгое напряжение отразилась на лице в виде маски, мышцы затвердели и не желали двигаться. Но я все-таки выдавила закономерное "до свидания" и вернулась к своим родственникам.
Мама с удовольствием разглядывала банку икры лосося и хвасталась подругам. Она привыкла с отцом жить богатой жизнью и занимать лидирующие позиции в любом окружении. Но я не могла ей это предоставить – очень дорогое удовольствие. Мне бы удержать нынешнее.
– Ну всё, в четверг операция. Завтра тебе нельзя есть, значит, я тебе не нужна.
– Вот так всегда, лишь бы избавиться от меня, – завела она старую пластинку.
– Девочки, не ссорьтесь, – вмешался в наш диалог дядька. – Людка, скажи, зачем она тебе такая? Посмотри на свою дочь. Она похожа на загнанную лошадь, скоро свалится. Кто будет о тебе заботиться?
Его слова возымели на нее действие.
– Ладно, – с неохотой выдавила она из себя.
– Тогда я пойду, – сразу воспользовалась я завоеванной позицией. Мне требовалось еще купить курицу и сухари.
– И я прощаюсь, не беспокойся, сестра, все будет отлично, – оптимистично присоединился дядя Сережа к моему прощанию.
На парковке он меня притормозил:
– Ты давно смотрела на себя в зеркало?
– А что со мной не так?