– Священный! Для кого?
– Для них, – и Коб кивком головы указал в сторону.
Из-за деревьев вышли, казалось бы, обычные люди, если бы не их глаза. Они светились голубым светом!
– Что у них с глазами, отец?
– Это не люди, Рон, это суккубы.
Рон был потрясён. Всю жизнь он думал, что рассказы о суккубах – это вымысел, сказки. А теперь они стоят бок о бок с ними и один из них плотоядно улыбается. Сказать плотоядно – это значит, ничего не сказать. Зубы улыбающегося были узкие, длинные и загибались внутрь рта. Кроме того, его густая борода была зелёного цвета и кустилась от уха до уха.
– Здравствуй, Крис! – поприветствовал Коб «улыбчивого».
– Я рад видеть тебя в добром здравии, Коб! Мне нужно кое-что обсудить с тобой.
Они обнялись.
– Это мой сын, Ронин. Я хочу, чтобы он выслушал то, что ты скажешь.
– Хорошо, идёмте.
Втроём они устроились в уютном шатре. Посредине шатра был установлен переносной дровяной очаг в форме корзины. Слева от очага размещался стол и лавки. Им сразу же принесли отварное мясо и грог.
– Я точно уверен в том, что Древние ещё остались, – сказал Крис.
– Что? – Коб не поверил своим ушам.
– Пока мы видели только пятерых. Они передвигаются только днём, а ночью прячутся в Рипейских скалах. Все мужчины. Один очень похож на Лорана.
– Нужно встретиться с ними и опросить.
– Не выйдет. Мы пытались. Они стерегутся нас. Вот, если бы вы попробовали? Торон собирается с силами. Мы нашли гнездо в пещере под скалой Катта и перебила всех злежны. Таких гнёзд всё больше и…
Речи Криса лились, словно воды ручья и завораживали Рона. От съеденного и выпитого его клонило в сон. Отец позволил ему и Рон удобно пристроился на медвежьей шкуре подле очага. Этот Белый лес, этот Крис! Что-то знакомое и такое тёплое, уютное было в этом всем! Эти светящиеся глаза…
Рону снился сон. Ему чудилось, что он идёт по лесу Вахши. Кто-то зовёт его! Голос очень знаком ему, тоненький, звонкий. Рон обернулся. Она сидела на ветви дерева. Её чёрные волосы развивались ветром, она улыбалась ему. И он улыбнулся в ответ. Рон подошёл ближе, протянул к ней руки и… проснулся. Около него на корточках сидел малыш.
– Я Мот. А ты?
– Рон, Ронин.
– Ты спал и руки протягивал вот так, – малыш изобразил Рона. – Твой отец собирается в путь. Ты сейчас уедешь?
– Да, наверное.
– Вот, возьми, – и Мот протянул Рону хрусталик с Белого древа.
– Но их же нельзя…
– Те, что сами упали – можно. Возьми, пригодится, – Мот хитро улыбнулся.
Они отправились в обратный путь, но решили сделать небольшой крюк, решили идти не напрямик, а через перевал Харорат. Там последний раз Крис видел Древних.
Всю дорогу Рон молчал. Коб думал, что сын находится под впечатлением от знакомства с Крисом и остальными. Он ошибался. Ронин силился вспомнить её лицо, той девушки из сна, но не мог.
Его друзья дурачились, наперебой обсуждая суккубов.
– А девушки у них ничего! – констатировал Тирас. – Пухленькие, розовощёкие и…
– Тебе всё «ничего»! Они маленькие и на одно лицо. Захочешь разнообразия и на тебе. И стрижки у них странные. Так сразу и не поймёшь – женщина перед тобой или мужчина, – перебил его Китар.
– А ты вообще, по-моему, не знаешь, в чём разница между мужчиной и женщиной? – отшутился Тирас. – Приедем в Сай, я тебе объясню.
Все рассмеялись.
– Тише, болваны! – скомандовал Коб. – Они совсем у тебя разболтались! Ржут как кони! – обратился он к сыну.
– Смотри, отец, дым!
И, правда, неподалёку, слева от них за небольшим каменистым отвалом клубился дымок. Они направились туда. Становище было покинуто совсем недавно. В костре ещё тлели угли.
– Хор, глянь, куда они делись, – велел Ронин.
Хор был незаменим в походах и на охоте. Он отлично читал следы. Вокруг костра земля была крепко утоптана. Хор пошёл по следу и вернулся в полном недоумении.
– Не знаю, что и сказать. Или я отупел окончательно, или это мурин балует, но такое ощущение, будто они вознеслись в небо. Следы закончились и всё…
Они решили пройти чуть дальше. Им пришлось вступить в небольшое ущелье. Рон шёл первым и вёл коня под уздцы. Пройдя немного вглубь, Рон насторожился.
– Отец, нужно вернуться! Наверху кто-то есть, точно!
Коб поднял руку вверх, отряд остановился. Все замерли. Неподалёку от них со склона посыпались камни. Коб решил не рисковать. Он подал знак, и отряд вернулся обратно, покинув ущелье. Отец доверял сыну. Рон как будто нутром ощущал приближающуюся опасность.
Они вернулись в Сай. Коб ожидал известий от Владыки Урарту, но их не было.
Рон погрустнел, стал задумчив, молчалив. Он часто уединялся и что-то рисовал. Тогда Коб, чтоб развеять грустные мысли сына, разрешил «эгизакам» поселится в чертоге Ронина. Днём они тренировались, ходили в походы, на промысел.
Из худощавого и угловатого юноши Ронин превратился в высокого, дюжего, плечистого мужчину. Частые тренировки и долгие походы, стычки со злежными давали о себе знать. Несколько раз он был ранен, но не серьёзно. Ему рассекали бровь, тяжёлая дубина прилетала по подбородку, а укусов и царапин было не счесть.
Рон никогда не стриг волосы так коротко, как его названные братья. Какое-то внутреннее чувство не давало ему сделать это. Волнистые чёрные пряди касались плеч.
По вечерам «эгизаки» устраивали игрища и кутили. У чертога Ронина стоял гвалт: они мутузили друг друга, горланили песни, бранились, слышался женский визг и хохот. Наконец, Аури это надоело.
– Коб, поговори с Роном! Ты был у него? Это просто невыносимо! Мало того, что они грубияны и ужасные неряхи, так они, ко всему прочему, разгуливают по покоям абсолютно нагие!
Коб поперхнулся.
– Там ужасный смрад! Пахнет перегаром и мужским грязным бельём. А кстати, оно валяется повсюду, и нетолько мужское. О, ужас! Я не могу повидаться с сыном! Не говорю уж о том чтобы, Рушу туда привести. Она ужасно скучает по Рону. Раньше он играл с ней, катал на спине, вырезал ей игрушки, а теперь… Я…я зашла к нему вчера утром, а у него под одеялом кто-то копошился.
– И кто это был.
– Я…я не посмотрела!
– А я бы глянул!
– Ты просто невозможен, Коб! Вы все одинаковы!
– Чего ты хочешь от меня, Аури! Чтобы я запретил ему …, – Коб замялся. – Ему уже двадцать! И, в конце концов, все занимаются этим!
Аури немного смягчилась.
– Ну, пусть, хотя бы, наведут порядок, будут любезнее и научатся одеваться. Ладно!
– Ладно!
Рушания и в самом деле скучала по Рону. Иногда она выглядывала в окно своих покоев и видела, как он дурачится с друзьями или стреляет из лука, или моет своего коня, Ханжара. Ей было всего пять лет, но она всё помнила, как он расчёсывал ей волосы, подкидывал её, подарил ей красивую синюю раковину и светящийся камень. Ей хотелось поиграть с Роном, и она изводила мать бесконечным нытьём.
– Я хочу так же, как Рон, кататься на лошади и стрелять! Пусть он научит меня!
Или:
– Почему он не приходит? Он не любит меня? Я не нравлюсь ему, потому что я «надоеда»!
Или:
– Я маленькая и очень глупая! Поэтому Рон не разговаривает со мной!
И Аури не выдержала.
Она вошла в чертог, ведя Рушу за руку. «Эгизаки» выстроились в ряд и поприветствовали их поклоном. Вокруг царил идеальный порядок. Ни перевёрнутой мебели, ни грязных плошек, ни запашистых онучей и утоптанных сапог. Пол был чисто вымыт. Пахло свежестью и какими-то пряностями.
Королева и Рушания поднялись по высокой лестнице и прошли к покоям Ронина. Аури постучала в дверь. За дверью что-то звякнуло, и послышался топот босых ног. Забрякала посуда и где-то что-то хлопнуло. Аури не выдержала и открыла дверь. Рон, почему-то сидел на сундуке в углу. Волосы его были взъерошены.
– Доброе утро, матушка! Доброе утро, булочка!
«Булочка» – так ласково Рон окрестил Рушу.
– Я очень рад, что ты пришла ко мне.
Рон подошёл к кровати и что-то запнул под неё. Он протянул руки к Руше и она заулыбалась ему.
– Ты не исправим, Рон! Спасибо, что хоть одеться успел! – шепнула ему Аури.
– Идём, прогуляемся, Руша! Хочешь, я покажу тебе, как подковывают коня, а потом мы покормим его.
– Хочу!
Аури подошла к окну и наблюдала, как они пошли к конюшне. Рон что-то рассказывал Руше, а она весело подпрыгивала рядом.
Королева обратила внимание на лист пергамента на подоконнике, перевернула его и замерла. Всё та же девушка сидела на камне, опершись на правое колено. Брюки, высокие сапоги, меховой жакет. Длинные волосы расчёсаны на пробор и перекинуты через левое плечо. Она чуть склонила голову, отчего, справа пряди волос распались, и было видно заострённое ушко. На лбу красовалась тика. Рон так чётко прорисовал детали украшения! Аури была поражена! Но, лица у девушки не было. Видимо, Рон так и не вспомнил его.
«А это что, чуть выше лба?» – подумала королева.
Что-то стукнуло в углу. Аури обернулась. В сундуке что-то зашуршало.
– О, Боги! – Аури закатила глаза. – Кто бы там ни был, я ухожу! – и она покинула покои Рона.
– Коб, я должна поговорить с тобой! – Аури нервничала. – Наедине! – добавила она.
Они уединились в покоях мужа.
– Посмотри, что я нашла в комнате Рона! – Аури протянула лист.
Коб разинул рот от удивления.
– О, Боги, опять! Что же с ним делать!
– Это та же девушка, верно? – ответ был и так ясен ей. – Она особенная, верно! На тех рисунках, что мы отняли у Рона в прошлый раз, я не заметила этого. Ответь мне, Коб, их нужно было разлучить, потому что она не человек, да? Она ведь не человек? Это то, что я подумала? – Аури ткнула пальцем в лист пергамента. – Это рога?
– Рога.
– О, Боги! Пусть рога! Пусть не человек! Но, если он так полюбил её, значит, она хороша собой, наверняка умна, и она дочь Создателя. Верно! Зачем было их разлучать, зачем? Объясни мне, зачем с ним что-то делать. Не проще было бы дать ему то, что он хочет? Он был бы счастлив!
– Да, она не человек. Да, она довольно милая, – Коб задумался.
– И…
– Но их разлучили по другой причине. Она создана для большего.
– Создана?
– Послушай, Аури, я не властен над тем, что случилось и не могу ничего исправить. Лоран сказал только, что каждый из них должен идти своей дорогой, пока их пути вновь не пересекутся.
– Они должны встретиться вновь? Надо найти её, слышишь.
– Мы не найдём её, а даже если и найдём… Она весьма упряма и своенравна. И пока не выполнит то, что ей назначено, она не вернётся.
– Ты, я гляжу, хорошо её знаешь.
– Много слышал о ней. Она излечила тебя.
– Дитя! Должно быть, она просто сокровище. Где она может быть? – Аури никак не могла успокоиться.
– Теперь – не знаю. Лоран должен был отослать её за три моря, в Дор, когда ей исполнилось шестнадцать. Аури, успокойся! – Коб обнял ладонями её лицо. – Нам не найти её. Сейчас у нас проблемы поважнее. Я никогда не хотел принуждать Рона, но…
– Что, но?
Вечером отец пригласил Рона к себе. Там была и Аури. Она жутко нервничала и бегала по комнате из угла в угол. Наконец Коб усадил её на стул.
– Рон, ты знаешь, какая сложилась ситуация. Время поджимает. Нам нужно собраться с силами. Ты знаешь, я дважды просил помощи у Урарту, и дважды не получал ответа. Но нам нужна эта помощь, нам нужны калтакесы, как никогда. Каждый день гибнут наши люди, люди за рекой, суккубы…
– Я знаю, отец. Что я могу сделать?
– Нам нужно заключить союз с Урарту. Ты отправишься к Верховному Владыке и обручишься с его дочерью, Джангюль.
Аури подошла к Ронину и взяла его за руку.
– Если ты не хочешь этого, мы не станем тебя принуждать.
– Я сделаю всё, что нужно отец!
Коб был поражён ответом сына. Это совсем не то, что он предполагал услышать. Ответ порадовал отца. Рон поступал мужественно.
– Давай вернём ему его, – сказала Аури, когда Рон вышел, и показала Кобу рисунок. – Всё-таки, это единственное, что осталось у него от неё.
– Пусть будет по-твоему, – согласился муж.
Этим же вечером Коб отправил людей в деревню Денгиз, что находилась близ пристани, и отдал приказ готовить триеру Мелиада к отплытию.
Сборы в дорогу заняли два дня. Работа кипела. Кроме личных вещей, оружия и съестных припасов, Коб велел погрузить всё, что имелось в сокровищнице. Сайаны не занимались добычей золота и камней уже около двух лет, но расходы оставались на прежнем уровне, поэтому их золотой запас сильно поистрепался.
Обоз насчитывал около двухсот человек, двадцать грузовых повозок, которые большей частью были загружены драгоценностями, и около полутора сотен коней. Утром третьего дня вереница повозок и всадников двинулась к Денгиз. Ронин впервые отправлялся в долгий путь без отца.
Путь по суши верхом на коне с остановками на ночлег обычно занимал около четырёх дней. Они шли шесть. Тяжелогружёные повозки, осенняя непогода – дождь со снегом, грязь и слякоть не давали передвигаться быстрее. Добравшись до деревеньки, Великого Сайа послы должны были перенести всю поклажу на борт Мелиады. Это заняло ещё один день. Вконец измотанные дорогой и сборами, они отдохнули лишь ночь и наутро восьмого дня отплыли от берегов сайанских земель.
Рон с малых лет путешествовал по морю с отцом. Он хорошо переносил качку, чего нельзя было сказать о его друзьях. Пилата и Бориса без конца тошнило. Они почти не вставали с постели. Сам Ронин добрую часть пути просидел на вёслах. Ему безумно нравилось грести. Во-первых – это неплохая тренировка физической силы и выносливости, во-вторых – никто не доставал его расспросами:
– А как там? А что там? А кто там?
Поэтому Рон мог спокойно подумать о чём-то своём. И о чём же он думал? Конечно, о ней! Он опять и опять вспоминал эти сны. Снова и снова он пытался представить её лицо. Рон даже пытался придумать его. Пробовал «подставлять» черты Джангюль. Он видел царевну дважды. Конечно, она была красавицей. Высокая, стройная, длинные волнистые светлые волосы, большие карие глаза, смуглая ровная кожа. В общем, всё при ней! Но её красота казалась Рону такой пресной, словно тофу.
«И что делать с этими рожками? Это ведь рожки! И откуда бы им тут взяться?» – думал Рон.
Через неделю пути морские воды стали заметно теплее, а климат мягче. Они приближались к Урарту. Слава Богам, Пилата и Бориса перестало тошнить! Но всем путешественникам не мешало бы помыться. Они бросили якоря у Богровой скалы и позволили себе искупаться. Ронин не купался в морских водах уже три года. Он заставлял друзей волноваться. Уходил под воду и подолгу не выныривал, или выныривал так далеко от борта Мелиады, что казался друзьям маленькой точкой на горизонте.
– Не стоит заплывать так далеко, Рон! Мало ли какие морские твари здесь обитают! – говорил Атей.
И вот они добрались! Мореплаватели повернули в узкий пролив. На скале справа громоздилась огромная статуя Урарту, Бога огня. Вот и пристань! Но гула серебряных труб, оповещающих о прибытии важных гостей, они не услышали.
На берегу их встретил до зубов вооружённый отряд. Сайан попросили сдать оружие и согласились сопроводить во дворец лишь пятерых: Ронина, Атея, Ариха, Хора и Бориса. Остальным, сошедшим на берег, было отказано покинуть пристань. После того, как все дары были отгружены с Мелиады, сайан просто загнали обратно на борт триеры, даже не позволив пополнить запасы еды и пресной воды.
Городские стены окружал глубокий ров. Подъёмный мост был опущен. На стенах Рон заметил множество лучников. Пришельцы в сопровождении ажадаров прошли по городским улицам, дворцовым садам. Кроме вооружённых солдат по пути во дворец они не встретили никого.
Сам дворец просто восхищал своим великолепием! Несмотря на внешнее пышное убранство, не имеющее ничего общего с защитными функциями, дворец имел угловые башни с зубцами и бойницами. Он полностью был выстроен из белого гранита. С цветом стен резко контрастировала крыша. Все кровли городских построек и дворца были сделаны из Чернодрева. Ставни узких дворцовых окон украшали золотые рельефы. К входу во дворец вели массивные ступени из того же гранита. Входная дверь была полностью окована золотом. Никто из сайан не сомневался в происхождении этого золота и Чернодрева!
Внутреннее убранство дворца так же поражало воображение: колонны, украшенные золотыми барельефами Древних, на стенах росписи сюжетов битв давно минувших лет.
В тронный зал позволили войти только Ронину. Остальные остались ждать у входа.
Урус Урарту восседал на высоком троне посредине зала. Вокруг расположились многочисленные родственники, советники, знать. У трона Владыки стоял его сын, Ханлар.
– Что привело тебя, Ронин Сайан, в наши земли?
– Отец велел мне поднести дары Великому Владыке в память о прежнем союзе наших народов в борьбе за мир и процветание в землях урарту и сайан. А так же велел просить Владыку заключить новый союз, чтобы предупредить разорение злежными наших и Ваших земель.
– Не говори глупостей, дитя! О каких злежных ты говоришь? По-моему, это просто пустые россказни, с целью прекратить добычу злата и каменьев, а так же заготовку Чернодрева. Вы, сайаны, совсем потеряли здравый смысл. Просите отдать вам войско и калтакесов, оголив при этом наши земли.
Голос Уруса был такой скрипучий, будто у старца лет восьмидесяти, хотя Рон знал, что он гораздо моложе.
– Ты думаешь, я не знаю, куда обратился твой взор, Ронин Сайан? – заговорил Ханлар. – Хочешь обернуть против нас наше же войско! Все знают, что ты незаконный, и, с появлением наследницы Сайа, ты решил пойти по верхам. Не плохо задумано, взять в жёны Джангюль и сесть на трон Урарту!
– Что? – Ронин просто растерялся.
– Вот требования, которые к исходу лета должен выполнить твой отец. – Урус наклонился вперёд и передал прислужнику лист, опечатанный королевским клеймом. – Иначе, мы придём и сами возьмём, что нам причитается, – процедил он сквозь зубы.
– Кстати, мы заключили союз со Стефалией и Джангюль обещана Даверу, – продолжил Ханлар.
– Ступай, дитя! Да смилуется Создатель над тобой! – проскрипел Урус.
Находясь в полном недоумении, Рон покинул зал. Друзей, ожидавших его, у входа уже не было. Он забеспокоился.
– Повелитель, прости моего отца. Он не здоров. Можно поговорить с тобой?
Справа, у колонны стояла Джангюль. Она взяла Ронина за руку и увлекла за собой.
Ночью Джангюль вывела Рона из дворца по тайному ходу. Они расстались в саду. Он просто сказал ей: «Прощай!».
Его немного мучила совесть.
– Меня не в чем упрекнуть. Я ничего не обещал ей и, кроме того, мне не разрешили жениться. А в остальном… Она пришла сама! И обвинять меня тоже не за что. Она хоть и красавица, но, на моё счастье, не «первой свежести», – думал Рон.
Насчёт обвинений он ошибался.
Рано утром им велели отчалить, разрешив возобновить только запас пресной воды.
– Где ты был, Рон! Я себе места не находил! – отчитывал Рона Атей. – Они обшарили весь корабль и взяли всё, что захотели. У нас ни еды, ни оружия. Спасибо, что хоть тёплую одежду оставили! Как нам возвращаться?
– Я ничего не понимаю, Атей! Что-то не так! Урус вёл себя странно. Джангюль сказала, он болен.
– Так ты был с ней? Ты спятил? Пока мы пытались отстоять хоть что-нибудь, ты развлекался? У нас пятеро раненых. Один из них при смерти. Борису ажадарское копьё разворотило голень.
– Прости, Атей! Не знаю, что на меня нашло. Я полный болван!
Ронин позволил себе сорвать королевскую печать с листа, переданного Урусом. Он был изумлён тем, что там увидел. Вместо каких – либо распоряжений по поводу свалившихся на них напастей, было указано наименование и количество того, что сайаны должны преподнести на блюде своему Владыке. Среди прочего – золото, драгоценные камни, серебро, Эбеновое дерево. Рон был взбешён:
– Они обжираются за наш счёт и делают клозеты из нашего золота, тогда как сайанская кровь поливает землю!
Как только триера Мелиада отплыла от берега, во дворце Урарту поднялась паника. Тётки, няньки, услужницы носились по дворцу в поисках Джангюль. Её нигде не было.
– Отец, он похитил её! Ронин Сайан! Его видели с ней ночью. Они покинули покои и направились в Гузальские сады. С твоего разрешения я попытаюсь нагнать их, – тараторил Ханлар.
– Возьми её с собой, – Урус указал на белокурую стефалийку.
Слишком худая и слишком бледная стефалийская ведьма улыбнулась Ханлару. Наверняка у неё были и брови, и ресницы, но, даже при близком рассмотрении, их не было видно. Лицо украшало замысловатое тату, в виде столбцов символов, дарующих их владелице силу и охрану. Левое ухо имело несколько проколов, куда были вставлены кольца разного диаметра и толщины. На них тоже мостились символы. Причёска Шаны, так звали ведьму, походила на причёску Ханлара, за исключением того, что волосы были распущены.
– Накажи его как следует, сын! – велел Урус.
Всю следующую неделю мореплаватели питались только рыбой, да и то добыть её достаточное количество не представлялось возможным. Они голодали, экономили воду. Лица их посерели и осунулись.
Через два дня после отплытия, раненый в живот, Хор умер. За ним погибли ещё два война, пострадавшие в потасовке.
На четвёртый день пути подул сильный ветер, а ночью превратился в настоящий шторм. Ронин выполнял роль триерарха. Они боролись со стихией как могли, но силы их были на исходе. Утром сайаны не досчитались пятнадцати человек.
Путешественники добрались до деревеньки Денгиз голодные, уставшие, изнеможённые. После переохлаждения во время шторма одних из них била лихорадка, другие просто потеряли силы. Ронину пришлось оставить большую часть своих людей, чтобы быстрее добраться до Сайа. Но с Роном всё ещё были его друзья: Атей, Борис и Тирас. Впервые за восемь дней молодым людям удалось нормально поесть. Вооружившись, тем, что нашли в деревеньке, в основном топорами, взяв своих коней, оставленных перед отплытием, они отправились в Сай.
Сайаны ехали уже целый день. Небо начинало темнеть. Рон решил добраться до постоялого двора неподалёку от Молебного перевала и заночевать там.
– Рон, смотри, там дым! – заметил Борис.
Рон понял, что источник дыма был именно там, куда они направлялись.
Подъехав к постройкам двора, путешественники не поверили своим глазам. Подворье было выжжено до тла. Осталась лишь телега, гружённая бочками и выделанной пушниной. Рон спешился и подошёл ближе. Около выгоревшей избы лежали два обгоревших тела. Что-то странное было в них. Рон пригляделся. Он уже видел такое и не раз. Тела были обглоданы.
– Злежные! – закричал он, но было поздно.
Два мертвяка, точно гончие псы, на четвереньках неслись по направлению к всадникам. Рана Бориса хоть и не кровоточила и была перевязана, матерчатые повязки её пропитались кровью. Они почуяли свежую кровь. Их лица были бледны, глаза – чёрные провалы, с голов слезли волосы, кожа местами висела. Они злобно таращили свои редкие зубы – гнилушки.
Ронин вскочил на коня.
– Скорей к перевалу! – закричал он.
Рон знал, что без клинков и мечей из серебряного сплава им можно спастись только бегством.
Погоня длилась недолго. Почуяв запах гнилой плоти, кони неслись как ненормальные. Разрыв между всадниками и мертвяками увеличивался. Вскоре злежные просто остановились. Запах крови Бориса и других раненых ослабел, и они потеряли ориентир.
Рон велел не останавливаться. Нужно было как можно скорее сообщить отцу, что злежные могут переходить реку. Они торопились, но не успели, на Молебном перевале их уже ждали…