3. Такие разные ты и я.
Вечер, мое любимое время суток, было безвозвратно испорчено. В комнате была поставлена раскладушка, всюду валялись Васины вещи. На моей кровати стояла не до конца распакованная сумка. Сама Василиса ушла в душ, оставив меня в этом бедламе. Дивен подошел совсем неслышно, и крепко обнял меня.
– Ты здесь будешь не одна? – Мой хранитель обвел взглядом комнату. Я тяжело вздохнула и села на стул, так как на кровати места просто не было.
– Да. Со мной будет жить моя сестра, – мои глаза наполнились слезами. Я только сейчас осознала, что целую неделю не смогу встречаться с моим парнем.
– Мы не сможем видеться, – упавшим голосом добавила я, громко шмыгнув носом.
Дивен поднял меня за руки со стула и прижал к себе.
– Моя девочка, не огорчайся так, – его синие глаза искрились разноцветными искрами, – всего неделя, это не так много.
– Для меня много, очень много, – я всхлипнула.
За дверью послышался громкий голос Васи, которая, по всей видимости, с кем-то говорила по телефону.
– Она идет, – совсем помрачнев, сказала я.
Дивен выпустил меня из объятий, нежно поцеловав на прощание.
– Я еще приду, – улыбнулся он, – не скучай.
Мне так хотелось не отпускать его, но Дивен нарисовал в воздухе большое сердечко и шагнул в проем между шкафом и стеной. Легкое дуновение ветра, и мой хранитель исчез.
Я не успела вытереть слезы, как дверь распахнулась и вошла Вася. С тюрбаном из полотенца на голове, на лице густая черная маска из глины – Василиса выглядела фантастически.
– Жека, у тебя есть расческа для ресниц? – Она снова жевала жвачку, и крепкий мятный запах распространился по комнате.
– Меня зовут Женя, – мрачно заметила я, – Всякие Жеки, Евгеши и подобные бегают по лесу.
– А мне кажется, Жека лучше, – ответила Вася, – так, что? Есть расческа?
– Нет, – я почувствовала, как медленно закипаю. Коверкание моего имени всегда было для меня как красная тряпка для быка. Мне и так дали мужское имя только потому, что папа ждал мальчика, а родилась я.
– Понимаешь, доча, я хотел пацана. И когда родилась ты, решил – имя дам мужское. Выбирал между Валентином, Евгением, Александром…,– папа задумался, вспоминая имена.
– Короче говоря, когда отмечал твое рождение с мужиками, все хором орали «за Жеху». Слесарь у нас родился в этот же день – Евгений Самсоныч. Вот такой мужик, – при этих словах папа выставил вверх большой палец руки, – Выпить, правда, любил, но это ладно. Ну, я и решил. Быть тебе Женькой! Хотя мама сопротивлялась. Она-то хотела тебя назвать Машей. Ну, какая Маша! Ты ж моя Евгехааааа.
Папа в тот момент был в изрядном подпитии. Трезвый он вряд ли рассказал бы мне, что назвал единственную дочь в честь слесаря. Надо же – такая честь мне выпала, а я и не знала!
И вот сейчас Василиса, сама того не ведая, наступила мне на любимую мозоль. Мало того, что она самым бесцеремонным образом вторглась на мою территорию – я, конечно, понимаю, что без взрослых она бы не поселилась у меня – устроила в комнате бардак, так еще и называет меня таким противным именем.
– Мена зовут Женя, это раз. Расчёски для ресниц у меня нет. Это два, – отчеканила я, пристально глядя на сестрицу.
Василиса сняла полотенце с головы и растрепала волосы.
– Ты и не красишься что -ли? – Последовал вопрос, и в мою сторону полетело мокрое полотенце.
– Василиса, давай договоримся, – я кинула полотенце ей на раскладушку, – ты не раскидываешь вещи, не называешь меня Жекой…
– Харэ, я поняла, – хмыкнула Василиса, стерла с лица глину и включила фен.
Шум работающего фена заглушил слова Василисы, но судя по ее мимике, моя сестра что-то говорила мне.
– …а краситься надо, – фен был выключен, и до моих ушей долетела последняя фраза.
– Кому?– Я в недоумении смотрела на Васю.
– Тебе, – ответила она, – ты слишком бледная.
Я мрачно посмотрела на сестру. То, что мне надо краситься, я уже слышала от одноклассниц. Почти все девчонки в классе пользовались косметикой. Кто-то, как Ритка, использовал только тушь для ресниц, а кто-то орудовал на своем лице всевозможными косметическими продуктами. Я в свои шестнадцать не красилась вообще. Вся моя косметичка – два крема. Дневной и ночной. Их мне подарила мама на новый год, а еще тоник для подростковой проблемной кожи. Этот тоник она купила в одном крупном сетевом магазине парфюмерии после того, как за одну ночь мое лицо осыпало такими смачными прыщами, каких не было никогда. Я с ужасом смотрела на себя в зеркало, прикидывая, какой платок сойдет за паранджу. В тот день, на мое счастье, мама разрешила мне не ходить в школу, чтобы не подвергать себя, как она выразилась «моральным страданиям». Но к этим самым моральным страданиям к обеду присоединились вполне ощутимые физические. И начались они после того, как я щедро замазала прыщи маминым тональным кремом. Противные красные пузыри воспалились, увеличились в размере, и совершенно обезобразили лицо. Мама отвела меня к дерматологу, который выписал кучу лекарств, в том числе и тоник, а также отсоветовал пользоваться любым тональным средством, дабы не спровоцировать еще большее воспаление. С тех пор минуло года два, но воспоминания о моей невероятной прыщавости были еще свежи, и я как огня боялась повторения. Мама неоднократно покупала мне разную тушь для ресниц, от использования которой у меня страшно начинали слезиться глаза; от блеска для губ появлялось шелушение вокруг рта, и вообще вся косметика словно бунтовала и не желала украшать мое лицо. В конце концов, мне надоели эксперименты с собственным здоровьем, я выбросила все ненужные мазилки и с тех пор пользуюсь только гипоаллергенным кремом.
– Я не собираюсь краситься, – ответила я Василисе, которая, грациозно выставив ногу, намазывала ее косметическим молочком.
– Ты как моль бледная, – ответила Вася, втирая крем в ступни, – парень то есть?
При этом она захихикала, явно предполагая отрицательный ответ. О, Боги, никогда мне еще не хотелось, чтобы кто-то увидел Дивена, как в этот момент. Я представила, как бы вытянулось лицо моей сестрицы, когда она увидела бы моего молодого человека. Этого высоченного красавца – косая сажень в плечах, с шикарнейшими светлыми длинными волосами, которым позавидует любая девчонка. Чтобы она увидела эти удивительные синие глаза, эту темно-русую густую бороду…
– И что ты улыбаешься? – Вася вопросительно смотрела на меня. И только тогда я поняла, что сижу с мечтательной улыбкой на лице, вспоминая моего хранителя.
– Ничего, – смущенно ответила я, пытаясь скрыть улыбку, и чувствуя, как огненный румянец заливает щеки, – парня пока нет.
– А что покраснела, – захихикала Вася, подмигнув мне, – наверно есть какой-нибудь пухляш с соседней улицы.
Вася запрокинула голову и заливисто рассмеялась. Она еще минут десять пыталась выведать о моей личной жизни, но в итоге, надев наушники, легла на раскладушку и углубилась в смартфон.
Остаток вечера Вася провела, общаясь в соцсетях и слушая музыку. Мы не перекинулись даже парой фраз. О каких «шушуканьях» говорила тетя Лиля, когда настаивала на нашем совместном сожительстве в одной комнате, для меня осталось загадкой. Я дочитала «Джейн Эйр», всплакнув ни один раз, сопереживая героям, сходила в душ, и благополучно легла спать, когда через пару часов меня разбудил богатырский храп. Спросонья я даже не поняла, откуда исходит такой ужасающий звук. Сев в постели, я огляделась. Источник зашкаливающих децибелов лежал на раскладушке, разметавшись во сне. Василиса спала в наушниках, смартфон тускло светился на ее животе. Мои глаза едва не вывались от удивления, когда я все-таки поняла, что храпит именно Вася. Раньше я наивно полагала – храпеть могут только взрослые тучные мужчины, вроде моего отца. Казалось, когда храпел он – дом сотрясался баллов на семь по шкале Рихтера. Но тут даже папа явно проигрывал по силе храпа. Я слезла с кровати и подкралась к сестре.
– Василиса, – я шепотом позвала ее и легонько потрясла за плечо.
Вася громко всхрапнула и затихла. Я еще несколько секунд постояла рядом и легла в постель. Блаженно растянувшись под одеялом, я уже почти заснула, как зычный храп огласил спальню. Я снова встала и потрясла сестру, она сонно что-то пробормотала и повернулась на бок. Храп затих. Я села на кровать, и с беспокойством ждала возобновления трелей. Но к моему счастью сестрица тихо пребывала в объятиях Морфея. Я легла в постель, свернулась калачиком и уже почти заснула, как буквально через пятнадцать минут ритмы старого концерта вновь огласили комнату.
К завтраку я спустилась с больной головой, красными от бессонной ночи глазами и дурным настроением. За столом уже сидела тетя Лиля, споря с папой по поводу времени посадки зимнего чеснока.
– Миша, любезный мой зять, я вообще высаживаю его в ноябре, под самые заморозки. А еще высеваю морковь под зиму. И ты знаешь – растет на ура. Никакая луковая муха не страшна, – громкий голос тети боем курантов отзывался в голове.
Папа удивлялся посадке моркови под зиму, мама просила рецепт какого-то салата на зиму с помидорами и баклажанами, Кот истошно орал у холодильника. Казалось, еще минута, и моя голова взорвется.
– Евгеша, ты заболела? – Тетя, наконец, узрела мою персону за столом, – а где Василисочка?
– Спит еще, – ответила я, поморщившись от боли в висках.
– Жень, что с тобой? Голова болит? – Мама приложила к моему лбу ладонь.
– Спала плохо, – ответила я.
Мама достала из аптечки таблетку, налила чаю и продолжила беседу с папой и теткой.
Так плохо, как в тот день, мне не было, наверно, никогда. Василиса проспала до обеда, потом приводила себя в порядок часов до трех пополудни. Родители с теткой уехали по магазинам, а меня часам к пяти вечера начало со страшной силой клонить в сон. Я буквально силой заставляла себя терпеть и решила – надо позвонить Ритке, иначе сила воли меня подведет, и я засну.
– Хеллоу, общежитие слушает! – Звонкий голос на другом конце провода заливисто рассмеялся.
– Привет, Ритусик, – я потерла переносицу, чтобы не дремать.
– Ну, как ты там, страдалица моя, – раздался громкий хруст, и Ритка принялась жевать.
– Она храпит, – жалобно сказала я в трубку.
– Кто? – Изумленный голос Ритки прорезался сквозь чавканье.
– Василиса, моя сестра. Храпит, как паровоз, я всю ночь не спала. И подозреваю, тетка не так просто ее отселила ко мне. Она знает, что Вася гудит ночами, – я горестно вздохнула.
– Я же говорю – натрави домового, – посоветовала Ритка, снова что-то с аппетитом откусывая.
– Ему нельзя пугать людей, ты же это знаешь. – Ответила я, в глубине души уже не считая Риткину идею плохой.
– Тогда пурген,– хихикнула Ритка.
Мы расхохотались, Ритуся как могла, посочувствовала мне, попутно рассказав, что купила костюм в школу. По ее словам это была премиленькая юбочка плиссе, не менее миленькая блузочка, и пиджачок. Зная Ритку, я уже представила все эти «премиленькие», кокетливые вещички, тем более костюм был одобрен Денисом. Мы еще немного поболтали и договорились встретиться через пару дней.
Следующие несколько дней я провела как в аду. Ночи превратились для меня во время постоянного бдения. Храп Василисы не давал сомкнуть глаз. Уйти спать в гостиную я не могла. Папа с теткой долго сидели перед телевизором, с удовольствием глядя политические передачи, и спать расходились далеко за полночь. В одну из таких ночей я поняла, что больше не смогу терпеть. До отъезда родни оставалось четыре дня.
4. Плохая идея
После очередной бессонной ночи, пересмотрев заново «Неспящих в Сиэтле», мне очень захотелось увидеться с Дивеном. Я страшно соскучилась по моему парню, и, дождавшись, когда Василиса покинет спальню, протиснулась в проем между шкафом и окном.
– Дивен, ты меня слышишь? – Я легонько постучала в стену.
Календарь висел на прежнем месте, и это меня успокаивало. Я снова поскреблась возле календаря, но ответом мне была тишина. Я отошла на пару шагов и внимательно посмотрела на стену. Каким образом Дивен входил в нее? Ведь неоднократно он брал меня с собой, но вместе мы просто делали шаг вперед и оказывались в поле с изумрудной травой. Ничего не придумав умнее, я решила повторить все тоже самое, но одна. Я глубоко вдохнула, прицелилась и широко шагнула прямо в стену. В глазах вспыхнули звезды от боли в пальцах ног. Прискакивая на левой ноге, я вылезла из проема и проковыляла к кровати. Ушибленные пальцы, которые с размаху влетели в стену по дурости своей хозяйки, нестерпимо болели. Я согнулась пополам и, едва сдерживая слезы, попыталась ощупать их на наличие перелома. На уроках ОБЖ физрук, который и вел этот предмет, учил нас отличать перелом от растяжения и сильного ушиба. На манекене мне это удавалось на пять с плюсом. На себе…, честно, я даже не тянула на слабый трояк.
– Женяяяаааа, – тихий шелестящий голос раздался где-то под потолком. Я вздрогнула и огляделась. Меня снова кто-то звал, но кто. В комнату вошла Василиса.
– Что с тобой? – Сестрица удивленно смотрела на мое испуганное лицо и стремительно опухающую ногу.
– Женяяяяаааа, – тихий голос был совсем рядом.
– Ты слышишь? – Я вопросительно посмотрела на Васю.
– Что? – Василиса села на раскладушку и достала крем.
– Женяяааа, – тихий шепот обволакивал меня, как мягкое покрывало.
– Вот…, вот сейчас…, слышишь? – Я подскочила на месте, ойкнув от боли в ноге.
Я испуганно смотрела на Васю. Ее четкие, графичные черные брови удивленно поползли вверх.
– Голос…, ты его слышишь? – Я озиралась по сторонам, пытаясь определить источник звука.
– Нет, – одно слово, сказанное сестрой, отрезвило меня. Василиса сидела на раскладушке, едва сдерживая ехидную усмешку.
– Женя, возьми телефон, – голос Дивена раздался так неожиданно, что я непроизвольно вздрогнула. Он стоял рядом с окном и показывал мне на смартфон. Я вопросительно посмотрела на него.
– Ты сможешь отвечать мне, – спокойно сказал он, – просто возьми телефон и сделай вид, что с кем-то разговариваешь.
Я послушно встала и проковыляла за телефоном, и, сделав вид, что набрала номер, прислонила к уху молчащий смартфон.
– Что случилось, почему ты хромаешь? – Спросил Дивен, сев рядом со мной.
– Привет, Рита, я ушибла ногу, – шмыгнув носом, ответила я.
– Где ушибла, – Дивен внимательно посмотрел на ногу, и перевел взгляд на меня.
– Я…, я соскучилась. И хотела встретиться. Шагнула, и ничего не произошло, – я прерывисто вздохнула, – когда мы встретимся?
– Женя, ты пыталась войти в Измерение? – Брови Дивена поползли вверх.
– Ну…, было дело,– я почувствовала, как мои щеки заливает краска.
– Любовь моя, – мой хранитель заглянул мне в глаза, – осталось совсем немного, и мы сможем видеться как раньше. Выйди в коридор.
Я послушно слезла с кровати, прижимая к уху телефон. Василиса, которая все это время занималась педикюром, насмешливо посмотрела мне вслед. Я, прихрамывая, вышла из комнаты, плотно притворив за собой дверь. В сумраке коридора я огляделась. Дивен подошел со спины совсем неслышно и крепко обнял меня. Мои нервы не выдержали. Я повернулась к хранителю, уткнулась ему в грудь и горько заплакала. Тоска по нему, боль в ноге, бессонные ночи – все это слилось для меня в одно большое мучение, конца которому не было видно. Он погладил меня по спине, приподнял мое лицо за подбородок и, склонившись, поцеловал. Несколько минут спустя, когда слезы перестали течь, я смогла рассказать ему о пытках храпом, о голосе, который меня преследует, о том, как я соскучилась и попыталась войти в стену.
– Женечка, войти без меня тебе не удастся. Мой мир отделен от твоего очень серьезной границей, пересечь которую в одиночку ты не сможешь никогда. Не пытайся больше этого сделать. Кроме травм, – он посмотрел на мою ногу, – ты ничего не добьешься.
– Я понимаю, – я снова шмыгнула носом, – а голос…
– Девочка моя, здесь никого нет, – он убрал прядь волос от моего заплаканного лица, – когда уедут гости, я останусь с тобой столько, сколько будет необходимо, и мы выясним, что это такое.
Дивен поцеловал меня в лоб.
– Ты совсем не спишь?
–Нет, – я покачала головой, – ну, бывает, задремлю, когда она не храпит, но это достаточно редко. Днем иногда засну. Сегодня мама сказала, что пойдем выбирать школьную форму, а я чувствую себя так, словно меня переехал самосвал.
– Ты говорила родителям, что сестра храпит? – Дивен взял мою руку в ладонь и погладил тыльную сторону большим пальцем руки.
– Я сказала маме, но она не хочет конфликтовать с тетей Лилей. Сказала, что осталось немного потерпеть. И что семейные узы важнее, чем недосып.
Дверь распахнулась, и вышла Василиса. Я торопливо прислонила к уху смартфон.
– Я надеюсь, скоро мы увидимся, Ритусик, – я проводила взглядом Васю, которая покачивая бедрами, медленно спускалась с лестницы.
– Можешь идти в комнату, – хохотнула Василиса, спустившись уже на треть, – думаешь, мне нужны твои секреты?
Она заливисто рассмеялась и скрылась из зоны видимости.
– Я знаю, как тебе помочь, и думаю, сегодня ты будешь спать как младенец, – улыбнулся Дивен, проводив Васю взглядом.
Я вопросительно посмотрела на хранителя.
– В полночь я приду, – в его глазах зажглись красные огоньки, – и мы решим проблему храпа.
– Ты ее напугаешь? – Я удивленно смотрела на Дивена.
– Нет. Ты же знаешь, что хранители не пугают людей. Жди меня в полночь, – глаза сияли всеми оттенками радуги. Он поцеловал меня в нос и исчез. Я растерянно оглядывалась по сторонам, но коридор был пуст. Ждать его в полночь. Я взглянула на экран смартфона. Часы показывали четыре часа вечера. До назначенного времени оставалось восемь часов.
После обеда, который по приезду родни был перенесен на более позднее время, мама заявила, что мы идем по магазинам. Под «мы» подразумевались Василиса с тетей, и непосредственно я и мама. Папа наотрез оказался ехать с нами по торговым центрам, заявив, что более утомительного и малоприятного занятия, чем ожидание женщин у примерочной отыскать трудно. Мама решила одеть меня ко дню знаний, а Вася, у которой, по всей видимости, уже было все куплено к школе, решила, как она выразилась «просто пошопинговать». Пока мы ехали, тетя Лиля громко возмущалась состоянием наших дорог, неухоженными, по ее мнению, скверами и вообще безразличием властей к состоянию города. Вася, с наушниками в ушах, пританцовывала на сиденье и активно переписывалась в соцсети. Тетя Лиля, в промежутках между критикой города, обращалась к Васе, страшно нервничая, так как сестрица не слышала свою мать из-за наушников и постоянно закатывала глаза, когда тетушка, перегнувшись через первое сиденье, тормошила Василису, чтобы обратить на себя внимание. Наконец, мы прибыли к одному из крупнейших торговых центров, и тетя с Васей грациозно двинулись к входу.
– Женькаааа, – громкий вопль застал меня врасплох. Я начала судорожно оглядываться, так как голос принадлежал моей любимой подруженции.
– Женяааа! – Снова громко заголосила Ритка, и я, наконец, смогла ее узреть на эскалаторе. Рядом стоял увешанный покупками Денис. Ритка радостно махала мне рукой, подпрыгивая на ступеньке, чтобы я уж точно смогла ее увидеть. Она подбежала ко мне, распахнув объятия. Следом подошел, хотя точнее будет сказать – подполз – Денис, таща объемные пакеты.
– А я хотела тебе звонить, – Ритка схватила меня за руку, – пойдем в кафешку, по мороженке съедим…
И тут Ритка увидела Василису, которая плавно покачивая крутыми бедрами в белых джинсах, шла по направлению к нам.
– Мужа можно белого, а попу как у Ким, – пробормотала Ритуся, во все глаза рассматривая мою сестру.
Я, пытаясь не расхохотаться в голос, сдавленно хрюкнула. Мне не приходило в голову, что выдающийся зад моей сестры может навести на такие ассоциации. До объемов Ким Кардашьян Василисе конечно далеко, но белые джинсы подчеркивали и визуально увеличивали и без того немаленькую попу моей сестрицы.
– Привет, – Василиса стрельнула глазами в Дениса, и широко улыбнулась Ритке.
– Привет, – настроение моей подруги стремительно ухудшалось, так как она заметила явный интерес к ее парню со стороны моей сестры.
– Василиса, – сестра протянула Денису руку. На Ритку она просто взглянула, прищурив глаза.
– Женя, я тебе потом позвоню, – громко сказала Ритка, потянув за рукав Дениса, который стоял и глупо улыбался Васе.
Мне было и смешно и неудобно перед подругой. На фоне высокой, черноволосой Василисы Ритка выглядела блондинистым ангелочком, эдаким пухленьким херувимчиком. Я не сомневалась ни на грамм – после того, как Ритуся увидела Василису, она снова начнет непримиримую войну с лишним, по ее мнению, весом. И это будет война не на жизнь, а на смерть.
Мы торопливо попрощались, Ритка пообещала позвонить, и я краем глаза увидела, как обернулся Денис, чтобы взглянуть на Василису. Наша хищница улыбнулась и помахала ему ручкой. Я мрачно смотрела на сестру. В списке грехов Василисы кроме храпа и оккупирования моей комнаты прибавился еще один – стрельба глазами в парня моей лучшей подруги. А это уже серьезно. Я смогу, скрепя сердце, простить ей и бессонные ночи, и захват территории, но внесения раздора в отношения между Ритой и Денисом – этому прощения нет.
Мы провели около трех часов в торговом центре, выбирая школьную форму. На моей фигуре любая вещь сидела просто отвратительно. Модные юбки-карандаши делали мои и без того узкие бедра абсолютно прямыми, без всякого намека на изгиб. Женственные приталенные жакеты смотрелись гораздо лучше на вешалке, чем на мне, и я всерьез начала подозревать, что своей фигурой и вообще всем видом порчу хорошо пошитые вещи и делаю им антирекламу. Но мама не сдавалась – она таскала в примерочную сотую юбку и блузку, потом в ход пошли разнообразного покроя брюки. Через час моим мучениям пришел долгожданный конец. С превеликим трудом были подобраны брюки, которые украшали мою субтильную фигуру. В примерочную несколько раз заглядывали то тетя, то Вася, оставляя едкие комментарии по поводу моего внешнего вида. Тетушка сладким голосом посоветовала мне больше кушать, а Василиса – качать зад. Это были «ценные» советы, без которых мне ну никак не обойтись.
Домой мы вернулись в десятом часу вечера. Маме с теткой приспичило после магазина посидеть в кафе, и я была вынуждена терпеливо ждать, пока они допьют свой кофе, обсудят цены в парфюмерном отделе и решат, наконец, что пора домой. Вася, судя по количеству хрустящих пакетов, накупила кучу вещей и обиженно надувала губы, так как тетя Лиля заявила об исчерпанном лимите. Васе был жизненно необходим какой-то дорогой комплект нижнего белья в фирменном магазине, и она всю дорогу ныла, что именно о таком белье она мечтала всю жизнь. Я смертельно устала от причитаний Васи, от хождения по торговым центрам, и хотела одного – лечь спать. В половине одиннадцатого мне позвонила Ритка. Подруга шмыгала носом. Они поссорились с Денисом.
– Я не прощу ему. Я видела, как он пялился на эту дылду, – мрачно сказала Ритка, перечислив перед этим все его проступки и грехи перед ней.
– Ритусик, она не стоит того, чтобы ругаться с Денисом, – я попыталась успокоить ее, и тут же услышала характерный звук – Ритка жевала.
– Я сейчас поем, а завтра сяду на диету. На строжайшую – один хлеб и вода, – помолчав, Ритка добавила, – нет, хлеб тут явно лишний. Мучное исключу полностью.
Я, даже не улыбаясь, заверила Ритусю, что на такой диете она долго не протянет. И вот, когда она будет валяться в голодном обмороке, шустрая Вася приберет Дениса к рукам. И строгая диета – очень плохая идея, так как Ритка должна быть в сознании и начеку, чтобы не подпустить хищницу близко. Ритка сосредоточенно жевала, слушая мою страстную речь. Она несколько раз уточнила дату отъезда Василисы и явно больше меня желала ее скорого отчаливания. Мы еще немного поболтали, я отвлекла Ритку рассказом о покупках. Подруженция повеселела, и мы договорились пойти погулять в выходные. До полуночи оставался час…