А она стояла у телефонного аппарата и плакала. Ну что за бред: из-за разбитого стекла у него не заводилась машина! Бред ведь! Как могут быть связаны машина и стекло? Раве что наехать на осколки. Но двигатель тут совершенно ни при чем. Ведь так?

– Маша! Я всё объясню, ты только меня дождись, хорошо?! – продолжал между тем кричать Игорь. – Маша, я тебя люблю! Я всё объясню…

В трубке раздались короткие гудки, и Маша положила её на рычаг аппарата. Ну что, был «день встречи», станет «день расставания». Глупо, конечно, расставаться из-за того, что он не приехал вовремя, но его отговорка ещё глупее. И командировка эта. Ведь наверняка тоже наврал, когда сказал, что не смог отказаться.

Звонок в дверь посреди ночи показался колокольным набатом. Вскочив с кровати и на ходу накидывая халат, Маша подбежала к двери и посмотрела в глазок. С той стороны топтался мужчина в форменной куртке почтальона. Это было странно.

– Что? – спросила она, не открывая дверь.

– Кошелева Мария Павловна? – спросил мужчина.

– Да, – кивнула Маша, краем сознания отметив, что почтальон этот жест все равно не увидел.

– Вам срочная телеграмма. Из Снегорска.

– Из Снегорска? Там же… – Маша рывком открыла дверь. – Где она? Что случилось?

– Вот здесь распишитесь, – протянул почтальон Маше учётную книжку и карандаш и, как только она черкнула в нужной графе, передал бланк с несколькими неровно отпечатанными словами: «Жара долг раб двиг зпт сел аккум зпт скоро буду».

Маша прислонилась к дверному косяку, ощущая, что ноги почти не держат.

– С вами всё в порядке? – тут же спохватился почтальон. – Скорую?

– Нет, спасибо, всё в порядке. – Маша выпрямилась. – Всё в порядке, муж скоро приедет.

– Хорошо, тогда доброй ночи! – Почтальон улыбнулся и, по-военному козырнув, нырнул во все ещё открытую дверь лифта.

– Доброй ночи, – ответила ему Маша и, захлопнув дверь, вернулась в зал.

Салат на столе давно заветрился, покрывшись жесткой корочкой, такие дефицитные икринки сдулись, превратившись в неаппетитное месиво на бутербродах с растаявшим маслом, а шампанское просто выдохлось, став горькой подкрашенной водой. Не праздник, а большая ошибка.

Жалко, что все эти штуки с беспроводными телефонами, по которым можно разговаривать даже находясь на разных континентах, всего лишь фантастика, а то бы она сейчас позвонила ему и всё высказала. В конце концов, двадцать пять лет семейной жизни не каждый день бывает.

Сделав глоток недошампанского из стоящего на столе бокала, Маша посмотрела в незашторенное окно и, грустно улыбнувшись, отправилась спать. Утром на работу и опаздывать нельзя, иначе лишат тринадцатой зарплаты, а там и поездка в отпуск к маме накроется медным тазом. Спать. И лишь одинокая телеграмма осталась лежать на столе рядом с бокалом.

***

– Представляешь, – Игорь сидел на автобусной остановке, дожидаясь рейсового автобуса, который довезет его до железнодорожной станции, и говорил с лежащей под лавкой дворнягой, – я даже не подумал, что такое может случиться. Это же глупость полная.

Собака заворчала.

– Ну, да, я сглупил, но такая жара была, прям как сейчас. – Он снял кепку и попытался обмахнуться ею. – А я же тоже не молодой уже, мне такое вредно. Вот и включил охлаждение салона на полную катушку, а потом убежал и забыл выключить. И пока всё восстанавливали, машина работала. Но там и штука сложная, а заменить её я не мог. Она такую давно хотела, увидела в каком-то журнале и загорелась. Вот.

Игорь чувствовал, что со стороны его рассказ кажется бессмысленным, но собака повернула к нему голову, свесила из пасти длинный язык и посмотрела так, словно бы всё понимает.

– Вот, – согласился с ней Игорь, – а она сразу: «Развод!». А я что? Ну куда я на машине без аккумулятора? Сижу теперь, жду автобус, потом на электричку. Договорился с Радиком, что он её потом пригонит. Но главное, – он похлопал рукой по стоящей рядом сумке, – всё тут. Всё сделали. А машина – это не страшно.

Собака снова заворчала, и Игорь поправился.

– Ну, да, страшно, конечно. Но Маша важнее машины. Мы с ней уже двадцать пять лет вместе. Это если официально. Я ей сегодня позвонил, чтобы поздравить, а она так…

Подошел очередной автобус. «Полевая – Ж/Д вокзал» – прочитал Игорь и, поняв, что это тот, который он ждал, быстро вскочил, роняя сумку. Собака тоже вскочила, подхватив ту за ручки почти у земли.

– Спасибо! – Взяв сумку из её пасти, Игорь погладил собаку по холке. – Если ты в следующий раз будешь тут, с меня палка колбасы, – пообещал он и поднялся по ступенькам в салон автобуса.

***

– Скажите, Мария Павловна, ваше решение о разводе взвешенное? – Строгая дама с седыми буклями на голове посмотрела на Машу. – Вы точно не будете жалеть об этом?

– Понимаете, – Маша посмотрела на сидящего напротив Игоря, – у нас был праздник, двадцать пять лет совместной жизни. А он просто не пришёл. Уехал в командировку на машине и не вернулся вовремя, хотя обещал. Вообще, он мне много всего обещал за эти годы, но не исполнил, а этот раз просто переполнил чашу моего терпения. Вы только подумайте, мы же встретились только сейчас, перед вашим кабинетом. И он…

Маша не поняла, как заплакала. Ей было жаль себя саму, такую дуру, никогда не слушавшую маму, а ведь та всегда желала только хорошего.

– А что вы скажете, Игорь Игнатьевич? – Дама перевела взгляд на Игоря.

– А что я скажу? У меня просто разбилось стекло и из-за этого не завелась машина. Вот и всё. Я просто опоздал. Но, кажется, на целую жизнь. – Он посмотрел на плачущую Машу и открыл сумку. – Вот это стекло разбилось, и я ждал, пока восстановят.

– Какая прелесть! – Дама посмотрела на Машу. – Вы только подумайте, что он сделал ради подарка для вас, Мария Павловна. Я бы всё простила.

– Ради подарка? – Маша посмотрела на протянутую к ней ладонь Игоря. На ней лежал небольшой прозрачный шарик, внутрь которого каким-то волшебным образом были помещены цветы.

– Я просто очень торопился. Разбил, и пришлось восстанавливать, – затараторил Игорь. – Пока делали, сел аккумулятор, и машина не заводилась. Пришлось ехать на перекладных, а автобус ходит раз в сутки. Потом электричка задержалась. Маш, – он глазами побитой собаки посмотрел на жену, – не выгоняй меня, а? Я тебя очень люблю!

И Маша растаяла. Теперь она плакала не от грусти или злости, а от маленького, наполнявшего её душу счастья. Может, потому, что этот большой уже мальчишка бросил дела и поехал за подарком для неё «туда, не знаю куда», а потом ещё и у волшебника побывал, чтобы всё исправить. И вернулся несмотря ни на что. А она…

***

– Вот и отлично, – Лариса Сергеевна откинулась на спинку кресла, разглядывая обрывки заявления о разводе, – статистика улучшена ещё на одну семью, – после чего крикнула в сторону входной двери в кабинет: – Следующие!

Порез

– Твою маму! – ругаюсь я и иду открывать дверь. Порез на пальце почти не кровоточит, но это только потому, что нож очень острый, а вот болеть будет неделю точно. И когда Славка звонок отрегулирует? Так ведь ещё и инфаркт схлопотать можно!

– Соловьёва Ольга Степановна? – На пороге стоят двое полицейских. – Лейтенант Пронькин, ОВД Центрального района, – представляется один из них и протягивает мне какую-то бумагу. – У нас постановление о вашем аресте. Пожалуйста, следуйте за нами.

– Арест? За что? – Я в шоке смотрю на лист с постановлением и замечаю, что дата на нём совершенно точно не сегодняшняя. – Подождите, но это какая-то ошибка. У вас на документе одиннадцатое ноября, а сегодня – одиннадцатое мая.

– Мая? – Лейтенант оборачивается к своему напарнику и произносит: – Надо было вызвать барбухайку. Кажется, у неё действительно проблема с головой, – и, повернувшись ко мне, добавляет: – Вы только не беспокойтесь, всё будет хорошо. На улице снег, но это нормально в мае в нашей полосе.

– Снег? – я делаю шаг назад и смотрю в кухонное окно, за которым этим утром зеленел клён. Вот только сейчас он совершенно гол, а на некоторых его ветках действительно лежит снег. – Извините, – говорю я и, кажется, падаю в обморок…

* * *

– Оль?

Я открываю глаза, смотрю на тормошащего меня Славку и тут же вспоминаю своих незваных посетителей.

– Где они? – спрашиваю у мужа.

– Кто? – На его лице настолько откровенное удивление, что я даже не знаю, как ответить, тем более что за окном нашей спальни вполне себе нормальный месяц май с зелеными деревьями и поющими птицами.

– Полиция? – всё-таки поясняю я. – Они приходили с каким-то постановлением о моём аресте.

– Полиция? – повторяет за мной Славка. – Какая полиция? Не было никакой полиции. Зай, тебе, наверное, приснилось что-то? Вставай давай, мы на шашлыки опаздываем.

– Действительно, приснится же такое. – Я откидываю одеяло и кривлюсь: порез почти не кровоточит, но болит так, будто…

– Слав, а ты тот набор ножей, который хотел купить, ещё не заказал? – задаю я вопрос, а в голове творится что-то непонятное. Порез настоящий, но он был во сне? Или это был не сон?

– Нет ещё, думаю. Вообще, твой отец собирался такой же купить, хотел ему сегодня предложить на двоих заказ сделать, пока у них скидки, – звучит голос мужа из ванной.

– Ага. Ладно, – сама себе киваю я, – договаривайся. Я тоже поговорю.

* * *

– Полгода? – Анька сидит напротив меня, внимательно читая меню, а я, только что закончив рассказ о «не-сне», жду её реакции. – Полгода значит?

– Да, ровно полгода. Ну, сегодня уже на один день меньше. – Я делаю глоток воды из стакана, который в этой кафешке ставят перед каждым посетителем. Бесплатно. – Просто не представляю себе, что могу натворить за эти полгода, чтобы меня пришли арестовывать, да ещё и в день рождения.

– Ну, – отложив меню, Анька демонстративно оглядывает меня, точнее, ту мою часть, что видна над столиком, и, словно бы подытоживая, произносит: – С твоим шефом вполне.

– Что с моим шефом? – Я жду, пока подошедший официант примет у нас заказ, и повторяю: – Так что с моим шефом?

– Аферюга он у тебя, вот что! – Анька говорит это так громко, что на нас оборачивается парень, сидящий за стойкой у окна. – Вор и мошенник, – добавляет уже тише. – Сколько людей он заманил в вашу контору и обобрал до нитки?

– Сколько? – спрашиваю я и сама себе отвечаю: – Почти всех, да. Но что мне делать? И вообще, может, это всё реально просто сон?

– Сон или не сон, а я бы на твоём месте тикала оттуда, словно у меня пятки горят. Ты себе что, нормальную работу найти не можешь? – Взяв в руки телефон, который до этого лежал рядом с нею на банкетке, Анька тычет пальцем в экран и поворачивает его ко мне. – Вот, смотри какой я паблик нашла! Все вакансии классные. Сейчас мы и тебе что-нибудь подберём.

– А резюме? – не нахожусь я с ответом в противовес её предложению.

– Потом, – машет она свободной рукой. – Тут одной фирме, например, нужен администратор с опытом работы. И зарплата хорошая.

* * *

С раннего утра готовлю праздничный ужин. Телек работает фоном, так что новость об аресте моего бывшего шефа почти проходит мимо меня. А ещё – я жду звонок в дверь, но тот всё равно раздаётся так, что я почти подпрыгиваю от неожиданности, проводя лезвием нового Славкиного ножа себе по пальцу.

– Арест? За что? – Я в шоке смотрю на лист с постановлением. Ну да, сегодня одиннадцатое ноября, но я же вроде ничего не сделала, чтобы всё вот так… повторилось? Или…

– Надо было вызвать барбухайку. Кажется, у неё действительно проблема с головой, – говорит лейтенант своему напарнику и, повернувшись ко мне, добавляет: – Вы только не беспокойтесь, всё будет хорошо.

– Подождите, я только мужу позвоню! – Не дождавшись разрешения, я кидаюсь в спальню, где на прикроватной тумбочке должен лежать мобильник. – Мне надо предупредить, у меня же день рождения, – уже ни к кому не обращаясь, говорю я, перебирая пузырьки, какие-то блистеры, флакончики, наконец откапывая среди них искомое. – Аньке позвонить, сказать, что она…

– Зай! С Днём рождения! – Я, взлохмаченная, с мобильником в одной руке и пузырьком успокоительного в другой поворачиваюсь на голос. Славка стоит в дверях, держа в руках огромный букет пионов, и улыбается, а за его спиной стоят те самые полицейские и почти смеются.

– Я тебя прибью! Вот этим букетом! – Выхватываю у него цветы, но рука не поднимается испортить их, тем более, что достать пионы в ноябре сродни чуду.

– Ну извини, ты полгода твердила про этот сон, вот я и решил пошутить. – Славка обнимает меня, я стою, уткнувшись носом ему в плечо, и вдруг начинаю смеяться.

– Знаешь, – произношу, как только смешинка пропадает, – а ведь если бы не этот «не-сон», я так и работала в той конторе, и кто знает. Сегодня Якушева арестовали.

– Всё к лучшему, – Славка кивает и, повернувшись к полицейским, произносит: – Вечером в шесть ждём вас к столу.

Те молча кивают и словно бы растворяются, а я, выдохнув, отодвигаю ржущего Славку в сторону и иду ставить букет в вазу и дальше резать салаты. А порез… Ну, мало ли, всякое бывает.