Утром Антонина зашла в курятник, и ее сразу же встретило приветственное кудахтанье куриц и радостный писк цыплят. Прошло уже несколько дней с момента возвращения мамы-курицы в родной курятник, и все волнения улеглись. Она приглядывала за своими птенцами, а те беспрекословно ее слушались и ходили за ней строем.

Пару дней назад наступило небольшое похолодание, и по ночам в курятнике цыплятам стало холодно. Мамы-курицы, конечно, старались их согреть, собирая их вокруг себя и защищая своими крыльями, но у птенцов пух был еще очень нежным и мягким, совсем не таким, как перья взрослых несушек, поэтому ночью они немного замерзали. Тогда Дмитрий построил небольшой вольер с высокими стенками, чтобы птенцы не могли оттуда не выбираться и приспособил над самым вольером инфракрасную лампу, которую включал ночью, чтобы она обогревала цыплят. Лампа горела всю ночь, а теплый красный свет не мешал цыплятам спокойно спать.

И вот сейчас Антонина стояла рядом с вольером и смотрела на большую лампочку, которая аккуратно лежала в вольере, вывернутая из патрона, а вокруг нее весело скакали цыплята. Тоня подняла лампу и осмотрела ее со всех сторон. Лампочка выглядела абсолютно целой, патрон, из которого она выпала, тоже, на песке вольера не было видно никаких осколков стекла. Тоня выпустила цыплят и кур во двор и позвала мужа.

Дмитрий тоже внимательно все осмотрел, покрутил в руках целую лампу и пожал плечами:

– Может, я ее неплотно ввинтил, и она сама выпала? Хотя, она бы тогда не горела. Странно…

– Не могли же цыплята ее выкрутить?

– Конечно, не могли. Лампочка, конечно, очень низко висит, и они могут до нее дотянуться, если подпрыгнут… Но она бы тогда разбилась.

Вечером Дмитрий вкрутил лампочку обратно, включил ее и проверил, что она не болтается, а крепко сидит в патроне.

Утром Тоня и Дима пришли в курятник рано утром вместе. Лампочка опять аккуратно лежала на песке в вольере, а вокруг нее так же радостно, как вчера, прыгали цыплята. Правда, сегодня они уже пытались забраться на нее и скатиться, как с горки.

– Ничего не понимаю, – растерянно проговорил Дмитрий.

Он поднял с песка лампу и внимательно ее осмотрел.

– Никаких повреждений. Как будто ночью сюда кто-то приходит, выкручивает лампочку и спокойно оставляет ее в вольере.

– Ты что, действительно думаешь, что ночью к нам в курятник кто-то ходит? – с испугом спросила Тоня. – Нет, это невозможно, если бы кто-то чужой залез ночью в курятник, петух и курицы подняли бы такой шум… Мы бы точно проснулись. Да и Мухтар бы его почуял.

– Кстати, о Мухтаре… Может, его на ночь в будке во дворе оставить? Пусть посторожит одну ночку.

– Да ты что! Он не поймет, подумает, что мы его наказали, оставили ночью во дворе, одного…

Тут с порога раздалось осторожное и приглушенное рычание.

– Легок на помине. Как будто чувствует, что мы про него говорим. Заходи…

Мухтар зашел в курятник. С тех пор, как он принял непосредственное участие в заботе о птенцах и в примирении их с «посторонней мамой», курицы и цыплята совсем его не боялись, и он мог заходить в курятник, когда хотел.

Дмитрий подставил лампочку Мухтару под нос и сказал:

– Нюхай! Чужой!

Мухтар напрягся, гавкнул, но понюхавши лампу, чихнул и плюхнулся на пол, преданно глядя на хозяина.

– Нет здесь никакого чужого! – так перевела с собачьего на человеческий язык Тоня. – На лампочке только твой запах.

– Это я и сам понял. Как же так может быть? Ладно, сегодня ночью Мухтара во дворе мы, конечно, не оставим, но если завтра лампочка опять окажется на полу в вольере с цыплятами, ему все-таки придется выполнить свои обязанности сторожа. Ты понял, Муха?

Муха ошарашенно посмотрел на хозяина и перевел непонимающий взгляд на хозяйку.

«И вы способны оставить меня на ночь в будке, когда вокруг творятся такие странные дела?» – молча вопрошал его взгляд.

Тоня извиняюще развела руками.

Утром лампочка снова, как ни в чем ни бывало, лежала на песке в вольере. Лежала целая и очень аккуратно положенная. Дмитрий снова крепко ввинтил лампочку в патрон, внимательно ее осмотрев, выразительно посмотрел на Муху и ушел в дом. Над Мухтаром нависла серьезная угроза ночевки во дворе в собачьей будке.

Муха решил не отходить от курятника, пока не выяснит, чем там занимаются цыплята, когда их никто не видит. На его счастье погода немного испортилась, начал накрапывать дождик, и цыплят загнали со двора обратно в вольер. Мухтар устроился под небольшим навесом у входа в курятник с делал вид, что дремлет.

Петух Гришка сидел на самой высокой жердочке и готовился что-то прокукарекать, курицы-несушки расселись на жердочках чуть пониже, некоторые устроились на полу, а цыплята гомонили и пищали в загоне. Им было скучно здесь, хотелось побегать и размять свои лапки, поэтому они стали прыгать на лампочку, которая висела прямо над их вольером. И тут Муха заметил кое-что интересное.

На громкий лай Мухтара и дома прибежали хозяева. Они вбежали в курятник и сначала не поняли, почему их пес лает. На первый взгляд тут все выглядело как обычно, и никаких чужих зверей или людей в курятнике не наблюдалось.

– Муха! Что случилось? Почему ты лаешь?

– Мухтар! Тихо! – решительно произнес Дмитрий.

Мухтар замолчал и выразительно посмотрел на вольер с птенцами и на хозяина.

– Кажется, я поняла, что он хочет нам сказать. Дима, смотри, – прошептала Тоня.

Лампочка над вольером висела очень низко и один из птенцов, который вырос чуть больше остальных, смог дотянуться на нее, вставая на цыпочки. Он стоял рядом с лампочкой и слегка постукивал по ней клювом. Не очень сильно, как будто не хотел ее разбить, а просто пробовал ее на вкус. На глазах Дмитрия и Антонины лампочка слегка дрогнула и чуть-чуть повернулась под ударами его клюва. Цыпленок продолжал самозабвенно ее клевать.

– Вот как они ее выкручивают! – воскликнул Дмитрий.

Он быстро подошел к вольеру, вывернул лампочку и оглядел ее, но теперь уже именно то место, которое клевал цыпленок.

– Смотри! – воскликнул он и протянул лампочку Тоне. – Вот что он клюет.

Та тоже пригляделась и увидела на прозрачном стекле лампочке маленькие черные цифры, они были почти не видны, только если очень внимательно к ним приглядываться.

– Цыпленок, наверно, думает, что это зернышки, – догадалась она.

– Конечно! Он и пытается их склевать, а под его клювом лампочка постепенно выворачивается. Тем более что если лампочка горит, эти цифры лучше видно.

– А наш Муха молодец, сообразил нас позвать.

– Чего не сделаешь, чтобы во дворе не ночевать, – усмехнулся Дмитрий.

Мухтар сидел рядом с хозяевами и выглядел очень довольным: во-первых, похвала всегда приятна, а во-вторых, ночевка во дворе ему больше не грозила.

Любимая игрушка

Луч солнышка прошел по полкам, неторопливо переместился по деревянному полу и, наконец, устроился на черной пуговке носа Мухтара. Песик недовольно поморщился, шевельнул ушами и лениво приоткрыл один глаз. Лучик не желал оставлять своего места, даже наоборот, он как будто угнездился тут и начал греть нос. Мухтар чихнул, окончательно проснулся и прислушался. После пробуждения он всегда сразу же прислушивался – нет ли посторонних звуков, все ли в доме в порядке, все ли на месте.

В доме стояла особая утренняя тишина, нарушаемая лишь тиканьем больших настенных часов, которые отбивали каждые полчаса, но к ним Мухтар уже давно привык и даже не просыпался, когда они начинали бить, а, наоборот, еще крепче засыпал. С улицы доносились крики петухов, которые устроили ежедневную утреннюю перекличку, но ни Антонина, ни Дмитрий, хозяева Мухтара, еще не встали.

Мухтар сладко потянулся, зевнул и решил, что пора разбудить этих засонь. Им бы все спать и спасть, а кругом столько дел. Например, приготовить завтрак или выпустить пса на улицу.

Конечно, ночью Мухтара тоже выпускали. Песик вообще-то любил проверять, насколько хорошо хозяин заботится о нем, и для этого обязательно вставал среди ночи, брел к кровати Дмитрия и слегка клацал когтями по полу, чтобы тот проснулся. Дмитрий безропотно вставал, выпускал Муху на улицу и ждал его дома, чтобы открыть ему дверку по первому требованию. Хозяев надо держать в тонусе, чтобы они не забывали о своих обязанностях. Антонину Муха не беспокоил, жалел, она и так уставала за день. Но ведь сейчас уже не ночь, так что пора всем вставать.

Мухтар кинул взгляд на свою любимую игрушку – мягкую коричневую обезьянку с черными глазками пуговками, как у самого Мухтара. Сколько он себя помнил, игрушка всегда находилась рядом с ним. Конечно, одно ухо уже несколько раз отрывалось и пришивалось Антониной, да и правая задняя лапа была наполовину короче левой задней, но все равно – игрушка любимая, а как она выглядит – неважно. Обезьянка лежала на мягкой подстилочке, на которой Мухтар привык спать.

«Пускай лежит, – решил песик. – Я же только хозяев проверить и разбудить».

В доме было две комнаты – гостиная, спальня и кухня. Муха предпочитал спать недалеко от печки и от входной двери, этим он показывал, что дома есть охранник, а от печки так приятно пахло едой, а зимой шел теплый воздух. Конечно, изначально место Мухтару определили во дворе, как настоящему сторожевому псу; Дмитрий даже сколотил собачью будку – просторную, удобную – как раз для Мухи, ведь он был настоящим дворянином, в смысле, дворовым псом, не из породистых собак. И песик даже один раз переночевал в ней, но потом как-то так получилось, что он переместился сначала в сенки, а потом и в дом. Сейчас Мухтар уже почти не вспоминал о том, что вообще-то у него во дворе стоит конура, и он должен в ней ночевать. Какая конура? Он – домашний пес, дома жить гораздо удобнее, да и к хозяевам поближе.

Мухтар, негромко стуча когтями по полу, прошел по короткому коридору мимо печки к спальне, просунул голову сквозь закрытые занавески и осмотрел помещение.

«Так я и думал, дрыхнут».

В это время раздался какой-то особенно заполошный крик петуха, который, видимо, не успел выступить вместе со всеми. Однако даже это не разбудило хозяев. Тогда Мухтар негромко заворчал и начал ходить туда-сюда по коридору, чуть постукивая когтями по полу, имелась у него такая привычка: когда хотел, он мог передвигаться бесшумно, а когда хотел, чтобы его заметили, но при этом не поднимать шума и суматохи, песик выпускал коготочки и тихонько постукивал ими по деревянному полу. Днем в доме было оживленно, и эти перестуки не слышались, зато ночью, а особенно ранним утром, в тишине, цокот его когтей раздавался очень хорошо. Причем делал он это так, чтобы его услышал только хозяин, Дмитрий. Антонина в это время всегда спала, а если бы у нее спросила, слышит ли она Мухтара ночью, она бы честно ответила:

– Конечно, нет. Наш песик очень воспитанный, и по ночам никого не будит.

Впрочем, ее муж привык к таким проделкам своего любимца, просыпался и безропотно выпускал пса на улицу, а потом ждал его обратно.

После двух-трех «пробежек» Мухтара по коридорчику и легкого цоканья когтей по деревянному полу, в спальне хозяев послышался шорох, и сонный голос Дмитрия произнес:

– Мухтар, это ты? Мы уже встаем. Сейчас я тебя выпущу.

Муха с чувством выполненного долга проследовал на кухню, уже бесшумно. Там скоро должна появиться Антонина и начать готовить завтрак, а ведь эта процедура требует внимательного и сосредоточенного наблюдения песика. Мухтар устроился в своем любимом уголке между табуреткой и обеденным столом, недалеко от плиты, так, чтобы не мешать хозяйке под ногами, но и чтобы контролировать все, что готовится на конфорке.

Через несколько минут в кухне появилась Антонина и ласково сказала Мухе:

– Доброе утро! Уже на стреме? А где твоя любимая игрушка обезьянка?

Муха наклонил голову на один бок, выслушал хозяйку, потом неторопливо сходил за своей игрушкой и устроился с ней вместе на старом месте. Тоня принялась готовить завтрак.

Сегодня на завтрак она решила сделать яичницу. Яйца – абсолютно беспроигрышный, прекрасный выбор для начала дня, их любят все: и взрослые, и дети, и животные. Тем более что у Дмитрия и Антонины имелось собственное хозяйство, и курочки жили прямо на подворье в специальном курятнике, так что свежими яичками семья могла лакомиться постоянно.

Мухтар любил цыплят, индющат и курочек. И совсем не в том смысле, в каком вы подумали. Ему нравилось присматривать за цыплятами, играть с ними. Случались в его жизни такие моменты, когда ему даже приходилось воспитывать этих неразумных птичек. А вот петухов Муха не очень жаловал, петух – серьезная птица, может и клюнуть, если будет не в настроении, или если ему покажется, что к нему как-то неуважительно отнеслись. Поэтому от петухов Мухтар предпочитал держаться подальше, наблюдать за ними на расстоянии. А вот яйца Муха любил, особенно отварные и теплые. Но яичница – тоже сойдет.

Тоня стала разбивать на скворчащую сковородку яйца, и Мухтар заволновался. Он застучал хвостом по полу и даже тихонько заворчал.

– Не волнуйся, я тебя сосчитала, – успокоила его хозяйка. – И обезьянка твоя тоже голодной не останется.

Мухтар перевел глаза на свою любимую игрушку и тихо рыкнул.

В кухню зашел Дмитрий, широко зевнул и присел за стол.

– Что у нас на завтрак? Яичница? Замечательно.

– Девять яиц, – откликнулась Антонина. – Тебе, мне и Мухе, всем поровну.

Когда стол к завтраку был накрыт, Тоня стала делить яичницу. Мухтар внимательно наблюдал за процессом разрезания еды. Здесь главное, чтобы его не обделили, а достались самые оранжевые желтки. Под пристальным взглядом песика, Тоня положила в его миску три самых крупных желтка.

– Подожди, пока остынут, сразу не заглатывая, – предостерегла хозяйка.

Мухтар смотрел на свою миску, вдыхал упоительный запах жареных яичек и даже облизывался от удовольствия. Наконец, его еда достаточно остыла, и Муха сразу приступил к завтраку.

Хозяева тоже сели за стол. Не успел Дмитрий съесть половину своей порции, как почувствовал на себе чей-то настойчивый взгляд. Он опустил глаза и совершенно не удивился, увидев сидящего рядом со столом Мухтара. Песик слегка постукивал по полу хвостом и выжидательно, наклонив голову на бок, преданно глядел на хозяина. Чтобы проверить свои подозрения, Дмитрий перевел взгляд на миску Мухтара, стоящую рядом с печкой. Конечно, она была пустой.

– А что ты хотел? – усмехнулась его жена.

– Однако… быстро, – в голосе Дмитрия слышалось даже какое-то одобрение.

Мухтар это уловил и застучал по полу хвостом сильнее.

– И на что ты намекаешь? – все-таки уточнил Дима, хотя все и так было ясно.

«Какие они непонятливые, эти хозяева. Как будто первый раз», – подумал Мухтар. – «Придется объяснять».

Он перевел взгляд на тарелку Дмитрия и тихонько гавкнул, так, чтобы уже точно не осталось никаких сомнений.

– Отдай ему свою порцию, я сейчас еще сделаю, – улыбнулась Антонина.

Дмитрий вздохнул, но возражать не стал. Конечно, Муха получил еще порцию восхитительной яичницы и на этот раз занялся ею гораздо медленнее, чем в первый раз. Он понял, что третьей порции ему не видать, уж совсем наглеть не надо. Для того, чтобы показать хозяевам, что эти две порции требуются не ему одному, он принес свою игрушку-обезьянку и демонстративно положил рядом с миской.

Тоня рассмеялась, глядя на его манипуляции:

– Гляди, он и игрушку свою притащил. Муха, ты думаешь, она голодная?

– А ты не думаешь, что обезьянка может больше тебя съесть? – включился в игру Дмитрий.

Мухтар прислушался, с легким подозрением взглянул на сидевшую рядом игрушку, но, поскольку она не предпринимала ни малейшей попытки уткнуться в его миску и попробовать яичницу, успокоился и продолжил завтракать. Тоня с Димой еще немного похихикали и тоже перестали обращать внимание на песика.

После завтрака день проходил как обычно. Мухтар вышел на улицу, обошел весь двор, постройки, амбары – все-таки он здесь сторожевой пес, неважно, что ночует не в конуре, а доме. Обязательно проверил курятник и цыплят – он считал это своей обязанностью. Цыплята еще маленькие и несмышленые, за ними глаз да глаз нужен. Тоня как раз вышла их покормить, и Муха скромно отошел в сторонку, чтобы не мешать всей птичьей живности бежать к завтраку. Покосился на огромного черного соседского кота, сидящего на заборе, даже порычал на него для порядка – пусть знает свое место, и что двор находится под присмотром. Правда, кот грелся на солнышке, величественно жмурился и не обращал на сторожа никакого внимания.

Потом во двор вышел Дмитрий, прошел в амбар, и оттуда донеслось бряканье каких-то инструментов. Мухтар туда тоже наведался, но хозяин казался занятым, и песик не стал его отвлекать. Тоня собрала яички в курятнике и прошла в дом. Все шло, как положено. В конце концов, Муха вместе со своей игрушкой-обезьянкой устроился в тенечке и мирно задремал.

После обеда Антонина решила устроить дома мини-уборку: она вытряхивала половики, подушки, протирала окна. Муха участвовал во всех делах: утаскивал маленькие половички и укладывал их, как надо, устраивался на подушках, чтобы проверить их мягкость, опрокинул ведро с водой, когда хозяйка мыла крыльцо (случайно). В общем, устали оба.

К вечеру, измученный домашними делами, Мухтар устроился на мягком матрасе со своей любимой игрушкой. Обычно Тоня не разрешала песику запрыгивать на кровать, но иногда, очень редко, она стелила на матрас покрывало, и Муха там отдыхал. А сегодня отдых ему требовался.

Антонина присела рядом и стала гладить своего разнежившегося любимца, при этом она негромко приговаривала:

– Мухтар – хороший пес! Он настоящий помощник.

Муха жмурился от удовольствия.

– Хороший, – продолжала Тоня. – Что бы я без него делала? Молодец.

– Рррр, – порыкивал песик от избытка чувств.

– И обезьянка у него тоже хорошая, – Тоня погладила игрушку. – Послушная, тихая.

Мухтар насторожился, а хозяйка продолжала говорить и гладить обоих:

– Муха и обезьянка, оба мне сегодня помогали.

Мухтар поднял голову, прислушался, его хорошее и благодушное настроение как рукой сняло. Он с подозрением уставился на лежащую рядом обезьянку, которую продолжала гладить хозяйка.

«Это что еще такое? Хозяйка и мою игрушку гладит! Не думает же она, что мы с ней равны! Что она может занять мое место? Ну, нет, не бывать этому!»

Мухтар поднялся, подхватил зубами свою любимую обезьянку и, на глазах удивленной Антонины, решительно направился с ней к входной двери. Тоня молча смотрела ему вслед. Муха сел около двери, пару раз тявкнул, требуя ее открыть, и даже слегка поскреб лапой по дереву.

Заинтригованная хозяйка подошла, открыла дверь, и Мухтар вынес свою игрушку сначала в сенки, а затем на улицу. Антонина пошла за ним. Во дворе песик отнес свою игрушку к конуре и оставил ее у самого входа.

– Что здесь происходит? – спросил незаметно подошедший Дмитрий, он присел на корточки возле собачьей будки и озадаченно произнес: – Почему обезьянка в конуре? Чем она провинилась?

– Рррр, гав! – ответил Муха.

– Похоже, Муха посчитал, что это его конкурент, а он хочет быть нашим единственным любимцем, – развела руками Антонина. – Не знаю, что теперь и делать. Неужели ты позволишь своей игрушке ночевать в собачьей будке, а не в доме? – Обратилась она к Мухтару.

– Гав-гав!

– Понятно, – озадаченно протянул Дмитрий.

Мухтар в это время зашел обратно в дом, правда, по пути он оглядывался на оставшуюся у конуры обезьянку. Конечно, ему было жалко оставлять ее на улице в конуре, но конкуренции он не терпел, и тут надо действовать решительно.

Вечером Тоня, конечно, сходила за игрушкой-обезьянкой и незаметно для песика принесла ее обратно в дом, а через несколько дней снова показала ее Мухтару. На этот раз Муха не стал уносить игрушку на улицу и оставлять ее в будке, но Тоня и Дмитрий накрепко запомнили, что при Мухтаре нельзя показывать свое расположение кому-то другому, у них дома живет настоящий собственник, который не намерен делиться своим «местом под солнцем» с кем-то еще. Особенно если вспомнить, каких усилий Мухе стоило пробраться в дом и жить там на правах полного хозяина.