С великой неохотой День Плюхин улёгся на перину капсулы, вручную расправил над головой мягкое покрытие и запустил механизм подачи кислорода. Когда в нос ударило благоухание жареных котлет, украинского борща и варёных яиц, а не аромат цитрусов, усмехнулся: – Да, техника – мадемуазель чувствительная, отвечает взаимностью на бережное отношение, – не бесцеремонные бомбёжки. Спасибо за кислород, а не отработанный воздух. И отдельное мерсибо, что слух ублажает умопомрачительное кукареканье, мычание и блеянье, – мысли Дениса были возле Виктора. Всё остальное – второстепенно.
Через год место в капсуле занял Виктор.
Друзья сменяли друг друга, годы сменяли годы, а «ЗерРос-1» летел. Летел, и его путь в космическом безмолвии по расчётам Виктора близился к завершению: – Мы уже в Солнечной системе, дружище! – обращался он к космическому комплексу. – К Земле летим. Домой. Дотяни, хоть на кошкиных слёзках, дотяни!
Была смена Дениса. Показатели прибора горючего упёрлись в цифру «0», а корабль, вопреки показателям, продолжал лететь. Оторвав глаза от «zero», День перевёл взгляд на монитор и увидел нежно-голубую точку: – Земля! Земля! Родная матушка моя! Мы рядом! – заорал он, выбивая чечётку, тряся плечами и мотая лохматой шевелюрой. – Это мы! Мы вернулись! – сорвался с места и поспешил в спальный отсек к Виктору. Что снилось тому под дружное мычание-ржание-кукареканье, занюхивая концерт букетами ресторанных изысков, он и не вспомнит. Но пробуждение его было радостным. И два учёных, подскакивая и приплясывая, обнимая друг друга за плечи, двинулись в отсек орбитальной станции для подготовки спускаемого аппарата, решив использовать аэродинамическое торможение.
– Задраить люк! – одновременно отдали приказ космонавты и захохотали: – К спуску –товсь! – и капсула со скоростью в несколько десятков километров в секунду, как раскалённое ядро, полетела к земле.
Спуск сопровождался невообразимым грохотом. Виктор и Денис испытывали огромные перегрузки, капсула обо что-то билась, отскакивала, снова падала и снова летела вниз.