Семейные тайны. Хранить нельзя открыть. Системно-аналитический подход к трансгенерационной передаче семейной травмы

1. Проблема семейных тайн

Семья – это узорчатая паутина. Невозможно тронуть одну ее нить, не вызвав при этом вибрации всех остальных. Невозможно понять частицу без понимания целого…

Диана Сеттерфилд «Тринадцатая сказка»

1.1. Психотерапевт и семейная тайна

Мир дан человеку как загадка, которую следует разгадать.

Жорж Батай

Слово «тайна» существует во всех языках мира, а в славянских почти во всех имеет один корень. Интересно, что смысловое значение этого слова варьирует от «неразгаданный, скрытый, неявный» до греческого τηΰσιος – «обманный, тщетный, напрасный». Родственным также является древнеиндийское «вор». Встречается и такое значение, как «отрицание», «лишение» [27]. Таким образом, исследование любой тайны – это сложный процесс, связанный и с разгадыванием, поиском, практически детективной работой, и одновременно с проникновением в зону запретного, тщательно скрываемого, глубоко запрятанного, не предназначенного для чужих глаз. Это своеобразное воровство секрета у тех, кто его спрятал и не был готов к тому, что его обнаружат и сделают видимым.

Погружаясь в семейную историю, мы зачастую сталкиваемся с табуированными областями, о которых члены семьи по той или иной причине не хотят или не могут говорить. Обычно основой, первопричиной этого явления становится травматическое событие, которое в момент его возникновения было сверхнормативным для семьи и не могло быть пережито естественным образом. Чтобы справиться с болью, тоской, стыдом или виной, семья при помощи защитных механизмов прячет, изменяет или вытесняет случившееся. Вокруг такой тайны со временем «конденсируется» много энергии, направленной на ее подавление, отрицание, аннулирование. Семья скрывает тайну для защиты от болезненной и разрушительной реальности. С такой «областью тьмы» мы можем столкнуться и в индивидуальной, и в супружеской, и в детско-родительской терапии.

Возникает закономерный вопрос: нужно ли терапевту идти с клиентом туда, где страшно, темно, неясно, запутано? Туда, где скрывается что-то неизвестное? Готов ли он двигаться к тайне, если клиент отказывается помогать? Особенно если запрос клиента похож на историю о потерянном ключе, который ищут не там, где потеряли, а под фонарем, потому что там светлее.

Этот вопрос не риторический. Как ни прискорбно напоминать об этом, но любая тайна – это начало лжи.

Лжи во спасение.

Лжи во искупление.

Невинной лжи.

Лжи, чтобы ничего не нарушить.

Лжи, чтобы не было больно.

Лжи, чтобы не стыдиться, а ходить с гордо поднятой головой.

Тайна возникает как сокрытие чего-то и превращается из маленькой лжи в большую. Как передаваемая воздушно-капельным путем болезнь, она переходит по цепочке от одного члена семьи к другому. И те, у кого «иммунитет» в порядке, выживают, но сами становятся носителями инфекции, не подозревая об этом. Членам семьи со «слабым иммунитетом» не удается так просто отделаться от болезни. Они становятся носителями и одновременно постоянными разносчиками инфекции, невольно воспроизводят скрываемое в своей жизни.

Психотерапевт – это врач для души. У него есть «вакцина», у него есть «таблетки» – его профессиональные компетенции, эмпатия, опыт… Но как быть, если больной отказывается лечиться? Этично ли предлагать, а то и настаивать принять горькое лекарство, побочные эффекты от которого бывают довольно болезненными?

«Этический кодекс психотерапевта», утвержденный в США и ряде европейских государств, регламентирует профессиональную деятельность психотерапевта и психологаконсультанта. Он в числе прочих постулатов предписывает:

не наносить вреда клиенту;

не эксплуатировать отношения зависимости, возникающие в ходе терапии;

опираться на согласие клиента, понимающего суть происходящего и осведомленного о возможных последствиях.

Эти и другие правила разделяются и соблюдаются психотерапевтами самых разных направлений. Остановимся на них подробнее.

Говоря о правиле «Не навреди», психотерапевт осознает, что должен действовать в первую очередь в интересах клиента. Однако клиент зачастую не осознает, какой вред его психике наносит сохранение тайны. Он останавливает терапевта словами: «Я не хочу это обсуждать». Должен ли терапевт, признавая свободу выбора клиента, согласиться и отступить? Что делать, если клиент отказывается следовать дальше, мотивируя это «уходом психолога от проблемы», собственным нежеланием «копать так глубоко», непониманием, «как то, о чем мы говорим, относится к моей жизни» и т. д.?

Это сложный выбор для терапевта. Моя позиция проста – он не должен отступать. Как врач, использующий все свои силы, чтобы убедить больного принять лечение, так и терапевт, несущий профессиональную ответственность перед клиентом, обязан обсудить с ним все аспекты отказа от исследования тайны.

Но это не значит, что нужно предпринимать «лобовую атаку». Задача психотерапевта – исследовать все чувства и переживания клиента, «блокирующие» его доступ к тайне, обсудить все его страхи и сомнения, фантазии и размышления по поводу нежелания двигаться в ту или иную часть семейной или личной истории. Мы все подвержены глубокому влиянию близких и дорогих нам людей, и поэтому нужно помнить, что клиент, скрывая тайну, часто защищает свою семью. Наша обязанность – предупредить и обсудить последствия этой «защиты». Иногда полезно использовать для этого идею квадрата Декарта.

Мы можем проговорить с клиентом, что останавливает его продвижение к неясной, загадочной, непонятной, сложной области из его жизни или жизни его семьи и с чем он боится столкнуться, если пойдет чуть дальше. Фактически клиенту предстоит ответить на следующие вопросы:

Что будет, если это произойдет?

Что будет, если этого не произойдет?

Чего не будет, если этого не произойдет?

Чего не будет, если это произойдет?

Квадрат Декарта для исследования семейных тайн

Анализируя вместе с клиентом ответы, мы сможем изучить его страхи и сомнения. Но мы должны быть достаточно смелыми и настойчивыми, не игнорируя, но и не принимая отказ обсуждать или исследовать семейную тайну, чтобы не дать клиенту привычно ускользнуть от встречи с самим собой.

Человек автоматически убегает от реальности, потому что верит – это правильно. Игра затягивает, и человек начинает вести себя как мальчик из рассказа А. И. Пантелеева «Честное слово». Напомню этот детский рассказ, написанный в 1941 году. В игре мальчика назначили охранять пороховой склад и оставили стоять на часах. Игра закончилась, о мальчике забыли – но он продолжал в одиночестве и темноте «охранять склад», пока его не сменят. И прохожий, поняв серьезность положения, предпринял ряд действий, чтобы «снять с часов» маленького часового, относясь с уважением к его принципам и убеждениям. Для всех окружающих это было игрой, и только мальчик верил, что это его миссия.

Также и терапевт, понимая всю серьезность «охраны тайны» для клиента, должен помочь ему понять, что он помимо своей воли оказался включен в определенную игру с туманными правилами, которых ему никто толком не объяснил. И, пытаясь сохранить тайну, клиент умножает ложь, поддерживает распространение болезни в семье и отказывается осознавать серьезность положения. Психотерапевт – это как раз тот человек, который помогает клиенту провести «смену караула» в игровом пространстве и вернуться к реальности.

Принципы работы с семейной тайной требуют:

Осторожности. Клиент может испугаться, если терапевт чересчур «давит» или запугивает последствиями «молчания».

Деликатности. Тайна может быть связана с болезненными или стыдными событиями, поэтому необходима особая тактичность.

Принятия. Что бы ни сделал клиент, что бы ни случилось в его семье, задача терапевта – помочь клиенту переработать этот опыт. Для этого у самого терапевта должен быть достаточно широкий «принимающий диапазон» и большой «терапевтический контейнер».

Смелости. Тайна сопряжена со стыдом и страхом, поэтому и терапевт, и клиент рискуют, когда двигаются в сторону раскрытия тайны.

Если клиент осознает риски, но все же принимает решение двигаться в направлении поиска реальных событий, терапевт может вместе с ним пройти по этому нелегкому, полному опасностей пути.

1.2. Уровни существования семейной тайны

Где много тайн, там много зависти и преступлений.

Вильгельм Швебель

Каждый раз, встречаясь с семейной тайной, обнаруживая непонятные и загадочные моменты в жизни семьи, мы выбираем – двинуться за своим любопытством, попробовать «поймать» то, что мелькает в отведенных взглядах, вздохах, недомолвках, или оставить в покое и тайну, и тех, кто ее охраняет. Мы, психологи, психотерапевты, специалисты в области психического здоровья, тоже выбираем. И если наш выбор – попробовать раскрыть секрет, нам нужно учитывать многоуровневую модель жизни семьи, позволяющую эффективно работать с различными семейными проблемами [23]. Данную модель мы используем в системно-аналитическом подходе для того, чтобы свободно передвигаться между различными контекстами: личная жизнь отдельного человека, жизнь «большой» семьи, происходящие в мире события.

Альберт Эйнштейн говорил: «Невозможно решить проблему на том же уровне, на котором она возникла. Нужно стать выше этой проблемы, поднявшись на следующий уровень». Задача психолога – уметь свободно двигаться между разными уровнями, потому что, появившись на одном уровне, тайна начинает проникать и на все другие. Поэтому мы послойно, как будто снимая листы с кочана капусты, пытаемся добраться до самой сути путем анализа семейных проблем. В рамках системно-аналитического подхода мы выделяем следующие уровни:

Индивидуальный уровень. Он характеризует жизнь отдельного члена семьи: его личную историю, характер, переживания, мечты, чаяния, ошибки, надежды, опыт. Обычно на этом уровне мы работаем в индивидуальном консультировании и терапии. Даже когда мы имеем дело с одним человеком, мы все равно помним, что у него были папа и мама, бабушки и дедушки, и они как-то повлияли на его выбор: образа жизни, друзей, любимой еды, хобби, способов общения, привычек и приоритетов, а также на его темперамент, внешность, болезни…

С проблемой отдельного члена семьи мы работаем, рассматривая ее через призму семейной истории, через включенность человека в различные семейные связи и отношения, исследуя его лояльность (верность, преданность) старшим членам семьи в различных выборах: профессии, партнера, стиля жизни.

Работа на этом уровне наиболее частая в практике терапии: в основном за помощью обращается один член семьи, самый думающий, самый уязвимый, самый травмированный или самый смелый. Работая с ним, мы анализируем его личную историю, «любимый набор» защитных механизмов, «объяснительные модели» и т. п., учитывая его связь с остальными родственниками.

Часто мы обнаруживаем, что этот член семьи лишь носитель трансмиссионного объекта, который достался ему по наследству от родителей или прародителей [13]. Он может ничего не знать о событиях травматического прошлого, при этом бессознательно отыгрывая архаичную драму или следуя семейному сценарию.

Микросистемный уровень. Он относится к жизни ядерной, или нуклеарной семьи, включающей в себя родителей и их детей. К нам часто обращаются супружеские пары и семьи с детьми, где возникли проблемы в отношениях, поведении, взаимопонимании.

В системно-аналитическом подходе мы отказываемся от причинно-следственных связей, не ищем «правых» и «виноватых», а рассматриваем любой симптом, любое поведение как определенное «па» в танце, который танцует вся семья. На этом уровне мы изучаем взаимодействия и взаимоотношения, коалиции и систему власти, структуру семьи и принятые способы коммуникации и пытаемся понять, какие травматические события переживала семья на протяжении своей истории, как с ними справлялась и чем пожертвовала во имя адаптации.

Мы стараемся узнать, что скрывает семья и для чего она это делает. На этом уровне работают в основном семейные психологи и психотерапевты. Когда семья обращается к врачам за помощью в связи с поведенческими симптомами ребенка, телесными недугами, которые оказываются психосоматическими, то есть психологическими по происхождению, она зачастую получает «путевку» к специалисту по психическому здоровью и с помощью психолога разбирается в различных аспектах семейных отношений.

Макросистемный уровень. Он позволяет описать жизнь расширенной семьи – семьи, состоящей из трех и более поколений. За помощью обращаются по разным причинам: в связи со связанностью-спутанностью границ, отношений, совместным проживанием на одной территории людей, принадлежащих к разным ветвям семейного дерева. В качестве «проблемной зоны» могут выступать:

➧ конфликты «молодого» поколения, живущего с родителями или прародителями;

➧ несправедливость при делении наследства;

➧ наличие любимчиков и козлов отпущения;

➧ отвержения и исключения из семьи;

➧ предательства и самопожертвования;

➧ совместное проживание большого количества очень разных людей.

Вышеперечисленное – это только крошечная часть проблем, которые возникают при панорамном взгляде на «большую семью». Мы исследуем их в контексте защитных семейных механизмов, семейной истории и мифологии, сценариев и повторений, фокусируясь на сложных и болезненных моментах жизни старших поколений, на том травматическом опыте, который не был вовремя пережит и переработан и продолжает деструктивно влиять на последующие поколения.

Мегасистемный уровень. Он дает возможность выявить, как семья взаимодействует с широким социальным окружением – школой, соседями по двору, системой поддержания правопорядка и здравоохранения, профессиональной средой родителей. Мы также анализируем, что происходило в социуме в тот или иной момент жизни семьи – война, революция, застой, перестройка, и пытаемся понять, какие способы выживания использовала данная система. Ведь проблема, не решаемая на макроуровне, переходит на микроуровень: и вот уже невозможность убить «отца народов» Сталина приводит к тому, что Павлики Морозовы «убивают» своих реальных отцов. Так называемое вертикальное течение тревоги ведет к переносу конфликтов государства на уровень семьи.

Учет этих уровней позволяет использовать различные «линзы» при работе с проблемами семейных систем, в том числе и с семейными тайнами [23, с. 19–20]. Данная модель позволяет анализировать поведение любого члена семьи в его связи со всеми остальными людьми и процессами.

В основе многоуровневой модели лежит принцип целостности, или холизма, отражающий свойства семьи как единого целого. Данный методологический принцип позволяет психологу свободно передвигаться в проблемном поле семьи и выбирать наиболее подходящие для данного этапа работы стратегии психотерапевтического вмешательства.

На индивидуальном уровне тайны иногда связаны с тем, что человек когда-то солгал, совершил низкий поступок, кого-то предал, участвовал в социально неодобряемом действии. Однако, как считает К. П. Эстес, чаще всего тайны связаны с нарушением «каких-то культурных или нравственных норм, принятых в обществе, религии или личной системе ценностей… Вот некоторые сюжеты тайн: предательство, запретная любовь, недозволенное любопытство, отчаянные поступки, вынужденные действия, безответная любовь, ревность и отвергнутые чувства, месть и ярость, жестокость к себе и другим, предосудительные страсти, желания и мечты, предосудительные сексуальные склонности и интересы, нежелательная беременность, злоба и ненависть, случайная смерть или увечье, нарушенные обещания, трусость, потеря самообладания, незавершенное дело, неспособность что-либо сделать, закулисные интриги и махинации, пренебрежение, злоупотребление» [36, с. 365].

На микро- и макросистемном уровнях функционирования семьи осуществляется поддержка тайны, потенциально разрушительной для системы. Супруги могут тщательно оберегать секреты, связанные с их родственниками либо с актуальными отношениями. При включении нового человека в систему члены семьи пресекают его попытки выяснить семейную тайну.

Как нуклеарная, так и расширенная семья может хранить тайны, связанные с психической или соматической болезнью (первая жена мистера Рочестера в «Джейн Эйр»), предыдущими браками, умершими детьми, неблаговидными поступками – изменами, кражами, обманами и др.

На мегасистемном уровне иногда также принято табуировать значимую для семьи информацию. С одной стороны, семья может хранить запрещенные к распространению сведения о ее членах, способные навредить ее социальному статусу: например, об осужденных членах семьи, об их происхождении, национальности, вероисповедании.

С другой стороны, социум также может оберегать свои тайны, важные для жизни семьи. Примером может служить тщательно скрываемая на государственном уровне информация о том, что дедушка Владимира Ильича Ульянова-Ленина, Александр Дмитриевич Бланк (до крещения – Израиль Бланк), был евреем. Когда М. Штейн начал изучать архивные документы семьи Ульяновых, ему предложили перестать интересоваться А. Д. Бланком: «Мы не позволим Вам позорить Ленина!» [34].

Скандал с организацией WikiLeaks (от английского leak – утечка), опубликовавшей огромное количество секретных документов, связан как раз с раскрытием ряда государственных тайн. Несправедливые обвинения, угрозы для жизни, испорченная репутация – вот чем грозит создателям организации распространение тщательно охраняемой информации. Джулиан Ассанж до сих пор находится под стражей. Это яркое свидетельство реакции части людей на «вынесение сора из избы» и одновременное предостережение для терапевта. Если тайна тщательно хранится, она заключает в себе потенциальную опасность для кого-то из членов семьи. Поэтому при исследовании тайны одним из важных качеств терапевта должна быть крайняя осторожность и деликатность.

В нашей стране закрытой была информация о пропавших без вести на фронте, погибших в лагерях и в сталинских застенках. В семье из-за страха социального осуждения иногда «забывали» о ком-то из ее членов, через десятки лет посмертно реабилитированном и тем самым вернувшемся в систему. Но даже сейчас государство открыло далеко не все архивы, и многие потомки продолжают искать ответы, исследовать события «давно минувших лет», пытаясь понять, что же было на самом деле.

Итак, несмотря на страх, отчаяние, трудности и препятствия, люди продолжают исследовать тайны и искать ответы на свои вопросы. Потому что, несмотря на факторы времени и забывания тех или иных событий, людям важна правда.

1.3. Виды тайн

Каждая живая система (а человек – тоже система) имеет свои собственные тайны. Под тайной в широком смысле понимается закрытая информация, принадлежащая узкому кругу лиц и не подлежащая разглашению. Различают различные виды тайн: государственную, коммерческую, служебную, личную. Есть военные тайны, тайны следствия, врачебные тайны, тайна усыновления и др.

Психолог по роду своей деятельности постоянно сталкивается с профессиональной тайной – как, впрочем, и священнослужители, врачи, адвокаты. В профессии психолога существует принцип конфиденциальности, заключающийся в том, что специалист не разглашает информацию, которую он получил от своих клиентов. Если он использует эту информацию, например, для получения супервизии, доклада случая на профессиональной конференции или написания статьи, она должна быть представлена в виде, исключающем идентификацию личности клиента.

К сведениям, затрагивающим неприкосновенность частной жизни, относятся такие виды тайн, как тайна личная и семейная, тайна переписки, личных сообщений и т. п.

Семейные тайны – это всегда особый вид тайн. В основе семейной тайны лежит какое-то событие или факт из жизни членов семьи, который по разным причинам не подлежит в какой-то момент жизни свободному обсуждению.

В. Е. Трофимова, анализируя тайны с точки зрения уголовного законодательства, пишет о том, что в содержании понятий «личная тайна» и «семейная тайна» можно выделить объективную и субъективную составляющие, которые дополняют друг друга.

Объективная составляющая – это информация или сведения, которые конкретны, относятся к настоящему или прошлому, соответствуют действительности, носят непреступный характер и могут быть скрыты от других людей.

Субъективная составляющая заключается в том, что им придается статус конфиденциальной информации [31].

Личная тайна отражает важные факты и сведения о жизни конкретного человека. Семейная тайна касается значимой информации о частной жизни двух и более лиц, связанных семейными отношениями. Таким образом, для работы психологу важно провести грань между личной и семейной тайной.

В повседневной жизни мы зачастую сталкиваемся с ситуацией, когда кто-то пытается узнать личную или семейную тайну, чтобы кому-то отомстить, кого-то дискредитировать, наказать обидчика, сманипулировать общественным мнением. В наше время защита личной и семейной тайны становится все более проблематичной – средства массовой информации, интернет-технологии, программы слежения сводят на нет потребность людей в безопасности, автономии, сохранении права на частную жизнь и границы. Например, вездесущие папарацци, ставшие в 1997 году причиной смерти принцессы Дианы, «всего лишь» хотели получить ее фото с Доди аль-Файедом и при этом нарушили границы ее личной жизни. Мы можем только догадываться, какие отношения связывали эту пару, но они имели право на свои тайны, хранение которых, к сожалению, стоило им так дорого…

Очень важно помнить, что раскрытие семейной тайны подобно открытию ящика Пандоры – мы совершаем действие, которое невозможно отменить. После открытия тайны мир никогда не будет прежним. Но хранение в доме ящика Пандоры – тоже опасная вещь. Поэтому мы снова и снова ищем возможность пройти между Сциллой хранения тайны и Харибдой ее открытия, руководствуясь принципом минимизации вреда.

Попробуем классифицировать семейные тайны. Однако я бы предложила классификацию не по содержанию, а по эмоциональному фону, сопровождающему тайну. Таким образом, обслуживая одну потребность – сохранение информации, семейные тайны могут по-разному переживаться. Перечислим виды семейных тайн на основании основных чувств, сопровождающих их хранение.

1. Страшная тайна. Основное чувство, которое сопровождает воспоминание о тайне – это страх или ужас. «Хранители тайны» боятся, что ее разглашение будет разрушительным для семьи или ее членов. Эта тайна обычно задевает базовую потребность человека – потребность в безопасности. И сохранение тайны, и ее открытие одинаково опасны: постоянный страх вызывает «замирание» организма, сужение сосудов, притормаживание всех физиологических процессов.

«Я боюсь, что он меня убьет»

На терапевтической группе Катя очень редко и с огромной тревогой рассказывала о проблемах с мужем, военным в отставке. Говоря, она часто останавливала себя на полуслове и замирала. Сложные отношения, конфликты, насилие с его стороны вызывали у участников много эмоций, прежде всего злость и непонимание того, почему Катя от него не уходит. Дети взрослые, она хорошо зарабатывает, у супругов в собственности две квартиры… После полутора лет в группе Катя стала больше доверять участникам. Она призналась, что безумно боится своего мужа. Она хранит его тайну (когда он служил в горячей точке, его послали на задание, где он расстреливал мирных жителей). Вернувшись, он пил, употреблял наркотики и однажды рассказал обо всем жене. Катя «вытащила» его, отогрела, отлюбила, но его страшное признание с кровавыми подробностями врезалось в память. Катя боится, что, если она решит от него уйти, он убьет ее, как уже убивал ни в чем неповинных людей. «У него остались связи, меня даже не найдут», – плача, говорила Катя участникам группы.

В семьях, хранящих страшные тайны, часты фобические расстройства, наблюдается повышенный уровень тревоги, приступы паники. Такие тайны хранят члены семей с психопатом, социопатом, убийцей, насильником. Это тайны, в которых иногда члены семьи боятся признаться даже друг другу. «Неназываемое» усиливает страх, разъедая души хранителей страшной тайны.

2. Стыдная тайна. Доминирующее переживание, сопровождающее наличие такой тайны в семейном анамнезе, – это стыд, обусловленный нарушением каких-то моральных или нравственных норм, совершением социально осуждаемого поступка. Лишение свободы, проституция, внебрачные дети, измена, инцест, аборт от любовника – все эти ситуации могут сопровождаться сильным стыдом и желанием никогда никому не рассказывать ни о самом событии, ни о родственниках, совершивших такие поступки. «Спрятаться от стыда», «сгореть от стыда» – это переживания, характерные для хранителей постыдной тайны. Такие тайны могут «проявляться» в виде «знаков» на теле – кожных заболеваний, а также через опущенную голову, попытки прятаться от других в ситуациях, где собирается много людей, в опущенных глазах.

Пятна позора

Девочка-отличница, гордость лицея, в первый раз после сдачи экзамена в старших классах попробовала спиртное с одноклассниками. Когда они вышли со школьного двора, их заметила завуч и отвела к директору. Жара, тревога и непривычный для организма спиртосодержащий напиток привели к тому, что девочку вырвало прямо в кабинете директора на ее светлый ковер. Ситуация не стоила выеденного яйца, но директор решила устроить «показательную порку». Были вызваны родители, созван родительский комитет, написано письмо в милицию о «хулиганском поступке». Девочка прошла через все круги ада. В итоге родители забрали документы из лицея и отнесли их в обычную школу. А у девочки на лице появились красные пятна в виде бабочки – «пятна позора», как назвала их мама, не поддержавшая дочь, а усилившая ее переживание стыда… Девочка не хотела выходить на улицу, но мама считала, что это наказание за ужасный поступок. Пятна не проходили… Диагноз – системная красная волчанка – поставили спустя несколько месяцев… Ситуация в школе, тяжелые переживания и необходимость скрывать тайну «ужасного поступка» от родственников и знакомых привели к сбоям в иммунитете и спровоцировали начало серьезного аутоимунного заболевания.

3. Печальная тайна. Воспоминание об этой тайне сопровождается депрессивным фоном, преобладающие эмоции – грусть, тоска, уныние. Погибшие на войне, безвременно ушедшие или пропавшие без вести члены семьи, потеря социального статуса, родового гнезда, близких людей, когда об этом нельзя говорить – это та утрата, которую несут члены семьи и иногда «передают» другим поколениям. В семьях с такими тайнами часты депрессии, сниженный фон настроения. Иногда это тайна, связанная с многочисленными выкидышами или абортами у женщины, с несчастной любовью, с потерей значимых отношений. Но эту грусть нельзя проявлять открыто – нужно делать вид, что все хорошо.

4. Святая тайна. Хранение такой тайны может сопровождаться чувством гордости, ощущением правильности происходящего. Примером может служить известная баллада Роберта Луиса Стивенсона «Вересковый мед». Шотландский король, предавший огню и мечу страну медоваров, потребовал у последних оставшихся в живых, отца и сына, рецепт старинного напитка. Отец обещает выдать рецепт, но только если убьют его сына.

 
…Сильный шотландский воин
Мальчика крепко связал
И бросил в открытое море
С прибрежных отвесных скал.
Волны над ним сомкнулись.
Замер последний крик…
И эхом ему ответил
С обрыва отец-старик.
– Правду сказал я, шотландцы,
От сына я ждал беды.
Не верил я в стойкость юных,
Не бреющих бороды.
А мне костер не страшен.
Пускай со мной умрет
Моя святая тайна —
Мой вересковый мед!
 

Святая, священная, сакральная тайна сохраняется даже ценой жизни – благодаря такой тайне семья присоединяется к чему-то большему, значимому, ценному, что ведет к совершенно уникальному характеру переживаний при хранении такой тайны. Пример такой тайны – сохранение своей веры в условиях, когда вокруг идет борьба, направленная на ее искоренение, как у первых христиан или у старообрядцев.

5. Мрачная тайна. Наличие такой «готической» тайны в семье сопровождается чувствами безнадежности, обреченности, предрешенности, невозможности изменить ситуацию одновременно с переживанием страха и печали. Важная характеристика семейной тайны – это то, что по каким-то причинам о ней нельзя рассказывать другим. Эти причины зависят от ряда характеристик семьи, и поэтому одни и те же факты разными семьями будут переживаться тоже по-разному. Например, в опыте моей работы одна и та же история, случившаяся в разных семьях, – суицид мальчика с гомосексуальной идентичностью – переживалась полярными способами. Одна семья очень стыдилась и пыталась найти причины, почему же он «был не такой, как все». Другая семья погрузилась в глубокую печаль: члены семьи пытались понять, почему он не пришел к ним за поддержкой. В первом случае «фигурой» переживаний семьи была гомосексуальность, а фоном – смерть ребенка; во второй – ровно наоборот. Но и та и другая семья придумали «лакированную историю» для социума.

Страшные, одновременно стыдные и печальные тайны есть практически в каждой семье. Иногда они передаются из поколения в поколение вместе с «оберткой» из нескольких слоев чувств. Пример такой тайны, передающейся из поколения в поколение, представлен в романе Дины Рубиной «Синдром Петрушки». В семье, где есть генетическая аномалия – синдром Ангельмана, или синдром Петрушки, периодически рождаются нежизнеспособные мальчики. «Ядерная смесь» генетического заболевания с предательствами, страстями, любовью, обманом, инцестом мистифицируется и ведет к передающимся из поколения в поколение драмам, растущему уровню семейной тревоги, нарушениям отношений.

Особенно интересен миф, который передается из поколения в поколение. Этот миф связан с возможностью рода выживать – так как заболевание передается только мальчикам, а девочки рождаются здоровыми, появляется история о том, как именно возникло заболевание и что делать для исцеления. Я приведу отрывки из романа, где главный герой, который уже похоронил одного больного ребенка с синдромом Петрушки, узнает неизвестные аспекты семейной истории и семейного мифа.

Согласно передающемуся от поколения к поколению мифу, в середине XIX века кукольник-бродяга, или петрушечник по имени Франц путешествовал от города к городу, от местечка к местечку, показывая свои спектакли местным жителям. И однажды он по-настоящему влюбился в дочь местного корчмаря-еврея. Но девушка «не могла или не хотела перейти в его веру (был он онемеченный чех), а его с порога и притом категорически отверг ее отец, человек желчный и угрюмый. Чужих он не жаловал, да еще таких чужих, как этот – балаганщик, актеришка, трепач. Что прикажете делать молодым? Куда деваться? Она ведь была уже беременна. И они решили драпать как можно дальше – довольно банальный выход из сложившейся ситуации… И они бежали…» [24].