В квартире было тихо. Ильяс, не разуваясь, прошёл на кухню мимо единственной комнаты. Почти всё место в ней занимали две двухъярусные кровати со скомканными разномастными простынями и одеялами, увешанные поношенной одеждой. На одной из них на когда-то нежно-розовом полотенце морщились застиранные носки.

Ильяс бережно, двумя руками, покрытыми бордово-синими обветренными пятнами, поставил коробку на стол, приподнял крышку и улыбнулся. Одна за другой на выцветшую клеёнку стола упали две капли. Грязный рукав скользнул по вспотевшему лицу.

– Что за нечеловеческая вонь! Вы, чушки, окна хоть иногда открываете?

Ильяс отшатнулся от коробки и сунул руку в карман. Ключ остался в двери! Уголки губ поползли вниз, как будто кто-то специально натянул их, подбородок напрягся, плечи втянули в себя шею, и лицо дворника приобрело виновато-растерянный вид.