Глава 34. Игра в правду
Париж. 1 января. Наступил новый 2019 год.
Под утро гости мои полегли спать. Все, кроме Илюшки, которому вызвали такси и отправили домой. Остаток ночи он вспоминал сражение с Жоржем и, в конце концов, сам себя убедил в том, что вышел с ристалища абсолютным победителем, а его противник самым позорным образом покинул поле битвы, оставив победу за великим воином Ильей! Обильное потребление виски сыграло в его версии событий не последнюю роль.
Конечно, настроение у всех было испорчено. Андрей был задумчив, отвечал на вопросы о своих планах неопределенно, Завадовский после стычки с Д’Иссеньи так и не обрел душевный баланс и был не в состоянии обсуждать серьезные вопросы, а Орели и Крис почти все время торчали на кухне и целовались. Оставалось только допивать шампанское и перекидываться ничего не значащими фразами…
Новогодний вечер получился невеселый. Мой айфон был в беззвучном режиме и признаков активности со стороны брошенного любовника больше не было, лишь многочисленные поздравления, которые я получала и на которые автоматически отвечала, сыпались одно за другим…
Ратманову я постелила на диване, а Орели и Крис устроились в гостевой.
Несмотря на усталость, я не могла уснуть. Отчаявшись, пошла на кухню пить кофе. Там и застала Андрея. С отрешенным выражением на лице он стоял с кружкой возле окна. Обернулся на шлепанье моих босых ног.
– Что, не спится? Вот и я не могу заснуть… Поговорим?
Я пожала плечами. О чем? Пусть сам говорит.
– Давай…
– Послушай, Наташа, я понимаю, что мой приезд тебя напрягает, понимаю, что сейчас не самый лучший момент, чтобы я присутствовал в твоей жизни. Вижу, ты расстроена … Эта битва в коридоре…– Андрей хохотнул, прикрыв глаза ладонью, и мне показалось, что внутренне он просто умирал от смеха. – Проект ты, конечно, будешь делать… Я подключусь сразу же, как только дашь сигнал. Я все понимаю, тебе не легко, ты рассталась с мужчиной, которого любила, а он тебя обидел и эту обиду ты не можешь простить. Но это лишь эпизод в твоей жизни…
Я подняла руку, прерывая Ратманова. Тоже мне, утешальщик! Лезет, куда не просят.
– Это не твое дело! Ты ничего не знаешь. Что ты о себе возомнил? Ты не имеешь права вмешиваться в мои отношения, ты не знаешь ни меня, ни этого человека! Остановись, или я наплюю на все проекты и выкину тебя из моего дома! Ты – наглец! Корчишь из себя провидца!.. Да что ты вообще знаешь?..
Треволнения вчерашнего вечера, выпитое шампанское, эти неуместные замечания Ратманова привели меня почти в ярость.
– Да знаю я, знаю, – Ратманов усталым жестом прервал мою запальчивую речь. – Не имею права и бла-бла-бла… Но ведь ты и сама чувствуешь, что начинается новый этап в твоей жизни… дело не в том, что мы с тобой встретились, что ты хочешь начать новый проект, просто, мне кажется, ты сама стала другой, изменилась.
– Да откуда ты все знаешь? Не хочешь для начала рассказать про себя, про то, как ты узнал мое настоящее имя, почему так уверенно вещаешь про мое будущее? Ты что? Пророк?
– Может, и пророк… – медленно, глядя мне в глаза ответил Ратманов.
Я не собиралась играть с ним в гляделки, налила себе воды и села напротив.
– Ну, давай, говори, если есть что сказать.
– Ты вот все гадаешь, откуда я тебя знаю. Я знал Клода… Клода Бодэ… Тебя видел один лишь раз, на его похоронах. Ты сама тогда вообще никого не замечала… потом в обморок упала…
Я охнула, он отхлебнул из чашки.
– Мы были друзья с Клодом, и я знаю кем был твой отец, знаю твою историю, знаю почему ты убежала из России… Многое знаю. Клод рассказал. И еще я знаю почему он погиб, вернее, за что его убили.
Я опять охнула и прикусила кулак. Хотелось закричать, а, еще больше хотелось, чтобы Андрей продолжал, чтобы сказал все!
– Говори…– мой хриплый шепот – это все, что получилось выдавить из мгновенно пересохшего горла.
– Наташ, это долгая история, но я могу вкратце тебе сказать, что причина, почему устранили Клода, это – его работа, его расследования, которыми он занимался. Ведь он ничего тебе не сказал о том, чем делал последнее время, не рассказывал о том где был, зачем последний раз ездил в Африку.
Это был не вопрос, это было утверждение.
Да, когда Клод незадолго до смерти уезжал, он даже не уточнил свой маршрут, только сказал, что начнет экспедицию в Судане, потом двинется на запад, а потом спустится на юг, пройдет по западному побережью, доберется до Конго и уже из Луанды вернется в Париж. Он отсутствовал больше четырех месяцев. Помню, я тогда очень скучала, тем более что писал и звонил мой друг редко.
– И что же он там делал? – мне почему-то было страшно услышать ответ.
– Он искал секретные лаборатории, исследовательские центры, где производят модифицированные вирусы. Это криминальные лаборатории, их прячут в отдаленных районах по всему миру. Они абсолютно засекречены, это частные исследовательские центры. Сама понимаешь, что миссия была опасной, нужно было действовать очень скрытно… Клод не имел права тебе ничего говорить, ведь, если бы его поймали, то… сама понимаешь, добрались бы и до тебя.
Тут Ратманов потер лоб, прихлебнул из чашки и вскинув на меня взгляд, произнес:
– Только, видимо, Клод был недостаточно осторожен… Вот и результат…
– Но в полиции сказали, что это был несчастный случай!
– Наташ, ты что, дура?! – Андрей раздраженно повысил голос. – Какой к черту несчастный случай! После того, что я тебе сейчас рассказал, ты не сообразила, что его просто устранили? Ведь у вас в доме перерыли все его записи, в Университете в его кабинете устроили настоящий погром! Ведь так?
– Да…
Теперь многое вставало на место… недоговорки, отговорки, телефонные разговоры, когда Клод уходил в кабинет и закрывал дверь…
– А не говорил он тебе потому, что любил тебя, любил очень сильно… не хотел, чтобы ты пострадала, или была хоть как-то замешана в этих расследованиях… Вот так, подруга… Он был хороший друг и настоящий мужик…
Из глаз потекли слезы, как тогда, когда я горевала по Клоду и думала, что с его смертью моя жизнь тоже закончилась.
Да, я смутно догадывалась, что его последняя командировка в Африку была не такой как все предыдущие, что это была какая-то секретная миссия, я ведь собственными ушами слышала, как Клод говорил кому-то, что он отыскал в джунглях секретный объект, где изготовляли какую-то вакцину, но по глупости совершенно не придала этому значения! Не вспомнила, а ведь, оказывается я знала об этой его деятельности! Нет, я все-таки беспросветная дура, идиотка тупая! Как можно было так пренебрежительно относится к тому, что было важно для моего мужчины, не интересоваться тем, что он делал помимо занятий со студентами и написанием книг! Запоздалые сожаления ничего уже не стоят! Я прижала руки к лицу, рыдания, уже не сдерживаемые, вырвались наружу.
Андрей подошел, прижал к груди мою голову, погладил.
– Ну-ну, не надо, прошлого не вернешь… Клода не вернешь… Тут думать нужно. Я хочу продолжить его работу, ведь остались же его записи, фотографии, материалы поездки, наверняка он их где-то спрятал. Скорее всего на флэшке какой-нибудь. Тут тебе думать нужно. Может, она в каком-нибудь банке, я ячейке, или дома… В подвале искала?
Мне, если честно, в тот момент было не до флэшек, не до того, чем занимался Клод Бодэ в последние месяцы своей жизни. Я вспомнила о своем друге и все как будто вернулось. Я увидела его, как живого – широкая улыбка, ясные глаза цвета неба, сильные плечи… Ох, опять накатило!.. И я никак не могла унять слезы.
– Ладно, Наташ, успокойся, я должен тебе еще кое-что сказать.
Господи, неужели недостаточно того, что я уже услышала! Ну что ж, я готова, вали уже до конца на мою голову! Лучше уже сразу все узнать…
– Теперь о твоем любовнике, о Жорже Д’Иссеньи. С ним тоже все не просто… Уж не знаю, как вы познакомились, эти подробности несущественны. Но ты, скорее всего, не знаешь кто он.
– Нет, я знаю, он рассказал, – я продолжала всхлипывать и размазывать слезы по щекам. – Я знаю, что он работал на одну организацию… Ратус, кажется. Говорил, что они очень влиятельны и управляют чуть ли не всеми правительствами, ну, и финансами, естественно…
– Да, хорош гусь! – мужчина саркастически улыбнулся. – А он не забыл упомянуть, что сам является одним из руководителей этого самого Ратуса.
Это прозвучала как гром среди ясного неба, слезы высохли.
– Нет, Жорж говорил, что лишь работает на них, занимается поиском артефактов, что главная цель Ратуса – это поиск то ли философского камня, то ли эликсира жизни… в общем бред какой-то…
– Ну, подруга, ну наивная ты душа! Как же легко тебе задурить голову. Небось еще и раскаивался в содеянном! – Ратманов невесело усмехнулся.– Говорил, что они злодеи и мечтают о мировом господстве, что они – страшные негодяи! Так? А он всего лишь слепое орудие в их коварных лапах.
– Да, в общем так и было…
Я вспомнила наш разговор в Негреско. Именно так Д’Иссеньи все и представил. О, Боже, он врал, опять врал!
– Андрей, скажи, что ты знаешь о этом Ратусе и о том, что там делает Д’Иссеньи?
– Да, Наташ, тяжелый случай! Ты, видать, просто совсем не знаешь ничего о человеке, с которым… – он сделал многозначительную паузу, а потом, отведя глаза, продолжил. – Ну, во-первых, твой любовничек – один из самых богатых людей во Франции, ты хоть об этом знаешь? Впрочем, мало кто об этом знает. Свои деньги его семья давно перевела в офшоры, или держит на секретных счетах в Люксембурге, или на Каймановых островах. Семейка у него занятная, родословной восходит к графу Жоффруа де Шарнэ, тамплиеру, командору Нормандии, сожженному на костре вместе с Жаком де Моле. Так что господин Д’Иссеньи – граф! Из поколения в поколение они были видными масонами. И твой Жорж, конечно, не исключение. Это семейство смогло на протяжении веков сохранять тайну своего богатства и солидную его часть тратило на поддержание международного масонского движения.
Я просто была ошарашена этой информацией. Меня никогда не интересовало финансовое положение Жоржа, я знала лишь то, что он далеко не беден. Но то, что он рассказывал о себе совсем не соответствовало действительности, или соответствовало лишь отчасти…
– Да, семья Д’Иссеньи очень богата. Они руководят добрым десятком фондов, которые занимаются научными исследованиями и разработками. И, заметь, все эти организации так, или иначе связаны с исследованиями в области квантовой физики. Один из его фондов финансирует ЦЕРН. Эти ребята глубоко копают! Они работают на свое будущее, а вот будущее человечества им глубоко безразлично. Эти люди уверены, что могут не только распоряжаться "человеческой биомассой" по своему усмотрению, но и кроить это мир, подстраивать жизнь всех людей под свои собственные планы. А для того, чтобы воплотить эти планы, им нужна эта самая вечная жизнь.
– Но Жорж так все и говорил, но он был против этих планов, он сомневался в том, что это справедливо в отношении человечества
– Глупенькая, он просто обозначил тебе сферу их, то есть, своих интересов, а заодно хотел что-то выпытать у тебя. Какая же ты наивная, Наташа. А вот то, что Д’Иссеньи стоит во главе проекта по созданию новых способов сокращения популяции человечества, что это его сотрудники были причастны и организовали лаборатории по созданию вирусов, он не удосужился упомянуть? Ведь так? Клод искал в джунглях именно эти лаборатории. Тебя это не наталкивает ни на какие мысли, подруга?
Наталкивает… очень даже наталкивает… Господи, как все переплелось! Опять я оказалась в центре какого-то клубка заговоров и тайн! Что за судьба такая у меня… Пазл сложился!.. И тут в голову залетела знаменитая фраза Агнии Аркадьевны о том, что не бывает случайных случайностей… К смерти Клода причастен Ратус и, вполне вероятно, сам Д’Иссеньи… В голове промелькнула мысль: хорошо, что не рассказала любовнику о ритуале в подземелье у Марго, о том, что Рагар и я теперь неразделимы. Мне хватило ума последовать совету мудрой женщины и держать язык за зубами. Не стала я и Ратманову ничего говорить. Но, мне нужно было знать больше. Кто он сам такой? Что ему нужно от меня? Ведь всем от меня что-то нужно!
– Андрей, кто ты сам такой? Ведь ты не просто бедный художник, у которого нет денег, который пишет картины на продажу и просится на постой к малознакомым людям. – Я не могла удержаться, чтобы подколоть его, – если уж ты заговорил обо всех этих вещах, значит хочешь что-то рассказать, или ждешь, что я начну тебе рассказывать …
– Да художник я, художник, – Ратманов отмахнулся, – этим я зарабатываю на жизнь. Но у меня есть и другие интересы. Ты ведь помнишь при каких обстоятельствах познакомилась с Клодом? Помнишь, конечно… Ты знала людей, которые были единомышленниками твоего отца, а Геннадий Петрович вообще твой крестный. Умнейшие люди. Я знаю и Геннадия, и его друзей. Им не безразлично то, что происходит в России, да и не только в нашей стране. Каждый из друзей твоего отца работает над тем, чтобы противостоять всему этому хаосу. Это серьезная команда. Я в ней состою. Мы не верим правительствам, банкам, любым наднациональным институтам, мы посвятили свои жизни тому, чтобы раскрывать деятельность таких змеиных гнезд, как Ратус и ему подобных. В России у него имеются связи на самом верху.
– Ну а я чем могу быть вам полезна? Ведь ты завел этот разговор не случайно, ты тоже хочешь меня перетащить на свою сторону, или затащить в какую-то авантюру.
– Да что тебя перетаскивать! Ты и так на моей стороне. Ты ведь знала всех, Геннадий считал тебя своей, ты – дочь его друга. Ведь это ты помогла арестовать Залкина и Налимовича, только банкиру удалось отвертеться, да и Залкин, хоть и получил большой срок, но потом втихаря ему изменили статью и через два года отпустили по УДО. И разве Агния Аркадьевна тебе не объяснила кто ты есть? Разве она на поддерживает и не защищает тебя? Я много про тебя знаю…
– Знаешь, Клод, наверное, тебе доверял, если рассказывал такие подробности обо мне. А я вот ничего про тебя не знаю! Может снизойдешь и расскажешь, господин "я знаю все про всех" и для чего тебе понадобилась я? Давай, колись.
Ратманов злил меня не на шутку. Его покровительственный тон раздражал, нет, просто бесил меня!
Но Андрей откровенно забавлялся моим грозным и одновременно растерянным видом и смеялся мне прямо в лицо. Нет, это был не издевательский смех, это была словно игра с малым ребенком.
– Спрашивай, ничего не скрою. Только давай перекусим что-нибудь. Твои вчерашние салатики и крошечные бутербродики мне словно слону дробинка. Жрать хочу! Можешь что-нибудь существенное приготовить? Я вчера унюхал баранью ножку. Я вообще-то прожорливый! – Андрей весело подмигнул.
Ах, вот оно как! Наглая рожа! Приехал без спроса, заявился, расположился, а теперь корми его еще! Негодяй! Но, если честно, то я и сама ужасно хотела есть. Поэтому пришлось покорно приниматься за приготовление завтрака, точнее, уже обеда…
Ратманов действительно не страдал отсутствием аппетита, и баранья нога, к которой вчера никто так и не прикоснулся, стала первым тому доказательством, этот Гаргантюа сожрал половину. Закуски, купленные накануне Орели и Крисом, тоже изрядно поуменьшились, и молодым людям могло ничего не достаться после того, как Андрей стал планомерно их поглощать одну за другой.
Наконец, мой гость отвалился от стола, сытый, как объевшийся лев, прикрыл глаза и объявил, что теперь готов вздремнуть еще часика два.
– Не спи, Андрей, ты мне должен рассказать!
– Не к спеху это, Наташ… Вот посплю и расскажу… Я как верблюд – могу долго не есть, а потом сразу наедаюсь надолго, также и со сном – по трое суток не сплю, зато после мне нужен отдых… Да, я такой, —зевнул и, улегшись на диван, натянул на голову мой пушистый плед. Гад!
Глава 35. Я убегаю, меня догоняют
Париж. Январь, 2019.
Больше вестей от Д’Иссеньи не было, он словно успокоился и перестал мне слать смски и оставлять истерические голосовые сообщения. Но я все равно боялась, что он может опять заявиться ко мне домой, или в галерею.
Нужно звонить Маргарите. Только она могла дать мне дельный совет. Одной мне не справиться.
Марго сразу взяла трубку и без всяких предисловий сказала:
– Хотите приехать? Поговорить? Хорошо… Можем встретиться сегодня, приезжайте в любое время, я дома.
Я натянула теплый плащ с капюшоном и вышла на улицу. Машину решила не брать, я оставила ее в подземном гараже довольно далеко от дома, где арендовала парковочное место. Если честно, мне очень не хотелось спускаться в его полутемную глубину. Каждый раз, когда приходилось загонять туда свой Смарт, или спускаться за ним, я испытывала противное чувство, казалось, что там, под землей меня подстерегает какая-то опасность. Чаще я предпочитала найти место где-нибудь на улице поблизости от подъезда, даже, если приходилось делать несколько кругов и ждать, когда кто-то отъедет, или искать просвет, где смогу втиснуть свою крошку тютелька в тютельку между соседними машинами. Словом, я решила, что пройдусь пешком, а потом уж, если устану, или промокну, сяду в такси.
С неба, как сквозь сито, моросило водяной пылью, серый, пахнущий выхлопными газами и неубранной прелой листвой туман наступал на город, чувствовалось, что все вокруг вот-вот погрузится в его сумерки. Зажглись высокие уличные фонари, они оставляли расплывчатые блики на мокром тротуаре, отражались на корпусах машин, которые, словно стремительные рыбы проносились по улицам, как по рекам, сопровождаемые красными росчерками задних фар.
Несмотря на неуютную погоду и холодную влажность, настойчиво и липко пробирающуюся к телу, мне хотелось вдыхать этот мокрый воздух города, чувствовать на лице его туманную морозь. Мне нужно было ощутить прикосновение города ко мне, его скупую холодную ласку, словно я ждала от него помощи. Этот туман, вползший в каждую улицу, на каждую площадь, заполнивший самый маленький переулок, создавал иллюзию будто я осталась с городом наедине. Я всегда чувствовала энергетику Парижа, подпитывалась ею, каким бы он ни был город : зимним и мокрым, знойным и сжигающим заживо летом, этот мегаполис был моим укрытием и союзником.
Взяв направление в сторону дома Маргариты, я побрела по улицам, растворенным в серо-молочной дымке.
Ритм ходьбы приводил мои мысли и чувства в порядок. Ноги сами выбрали направление, мой внутренний навигатор действовал безотказно. На улице было пусто, только иногда навстречу мне из тумана возникали одинокие фигуры под зонтами, зябко кутающиеся в пальто с поднятыми воротниками и, поравнявшись со мной, опять исчезали в тумане уже за моей спиной. Мимо проносились автомобили, предупреждая о своем появлении пятнами фар, а потом уносились прочь, обдав мою жалкую фигурку потоками мокрых вихрей.
На душе было тяжело, я чувствовала себя беззащитной. Как будто с меня, как с дерева, облетели листья, и каждая веточка чувствовала свою обнаженность, трепеща под холодным ветром.
Не могу сказать, что мысли мои в тот момент были о чем-то определенном, скорее это был поток чувств и воспоминаний. Удивительно, как город и сама природа соответствовали моему настроению. Париж словно съежился и плакал вместе со мной. Даже окружавшие меня звуки были похожи на всхлипы, Париж меня понимал. Я не раз замечала, что настроение города и мое собственное состояние часто совпадали. Сейчас тоска зимней непогоды, грусть уходящего дня, мелко сыплющийся дождь накинулись на меня и ужасно хотелось плакать. Я шла, не разбирая пути, уже довольно долгое время и чувствовала, что устала, несколько раз оступалась в лужи, мои ботинки хлюпали и при каждом шаге выплевывали фонтанчики воды.
Наконец я остановилась, огляделась вокруг, пытаясь определить куда это меня занесло, и увидела, что стою перед тускло освещенным кафе. Сквозь запотевшие стекла был виден небольшой зал, лампы под желтыми абажурами, столики, окруженные простенькими стульями. Зал кафе был пуст, ни одного посетителя, лишь в глубине, за стойкой одинокий официант протирал стаканы. Захотелось зайти, согреться, попросить рюмку коньяка и кофе. Мои волосы намокли от туманной морози, а руки без перчаток покраснели и стали ледяными. Хорошо бы обхватить ладонями горячую чашку, согреть пальцы.
Дверь легко поддалась нажиму, звякнул колокольчик, пахнуло теплом, ароматом кофе.
Официант вышел из-за стойки, подойдя, спросил:
– Добрый день, мадам, чего желаете, мадам?
– Кофе, большую чашку и рюмку коньяка…
– Будет сделано…
Молодой человек обрадовался единственному посетителю, засуетился. Зашумела кофе-машина, а через несколько минут передо мной уже дымился горячий напиток и стояла рюмка.
Я выбрала столик возле окна. Сквозь плачущее каплями воды стекло, сквозь туман я видела редких прохожих. Начался уже настоящий дождь, туман разрядился струями дождя. В кафе, несмотря на отсутствие посетителей, было уютно, официант включил радио, помещение заполнила тихая музыка. Звуки мелодии успокаивали, коньяк растворился в крови, расслабил тело, руки согрелись от прикосновения к горячей чашке с кофе.
Я прикрыла глаза, возможно, и задремала, сидя в тепле. Не знаю сколько времени прошло, очнулась от того, что в кармане завибрировал телефон.
Даже не взглянув на входящий номер, сразу ответила.
– Да, слушаю вас …
– Алекс, только не бросай трубку… Это я…
Я вздрогнула. Звонил Д’Иссеньи… Первой мыслью было сбросить звонок, или послать его к черту, но от неожиданности затормозила, а он успел сказать:
– Нам необходимо поговорить, ты не можешь все закончить вот так, просто уйти и не дать мне шанс оправдаться.
– Нам не о чем говорить, Жорж! Неужели ты ничего не понял? Я уже все сказала и все для себя решила. Мне было достаточно одного раза, ты показал себя во всей красе… – я подумала и добавила, – и к тому же я узнала, что ты мне врал все то время, что мы были вместе… ты не все мне сказал о Ратусе.
Д’Иссеньи немедленно перебил меня:
– Да, любимая, ты во всем права, я негодяй, я не договаривал тебе многое, но я люблю тебя, ты стала моей жизнью, моей судьбой. Послушай, Алекс, я знаю где ты сейчас. Можно я приду? Я в машине напротив кафе…
– Так ты еще и следишь за мной! Негодяй! Ну как можно тебе доверять, я не желаю, чтобы ты ко мне приближался!.. Запрещаю!
Я сунула телефон в карман, вскочила и полезла в сумку за кошельком. Но внезапно крепкие руки обхватили меня сзади и знакомый голос прошептал:
– Алекс, я уже здесь, сядь, поговорим…
… Знакомый запах его одеколона, знакомый голос, такие знакомые крепкие руки… На секунду закрыла глаза и мне показалось, что ничего не было, ни насилия, ни его лживых слов, показалось, что я снова могу любить его, доверять этому человеку. Но это длилось лишь секунду. Я сжалась в его захвате и тут же сделала движение, пытаясь сбросить руки со своих плеч.
Д’Иссеньи не позволил, стиснул еще крепче, развернул лицом к себе и хриплым голосом проговорил:
–– Не надо, не надо, любимая… Ты же знаешь, я не отпущу пока ты не сядешь, и мы не объяснимся…
Я слышала в его интонациях угрозу. Жорж нажал, усаживая обратно за столик, потом сделал знак официанту:
– Повторите, пожалуйста, два конька и эспрессо для меня.
Я не смотрела на него, уставившись в окно, чувствовала, что бывший любовник пожирает меня глазами.
– Ну, так и о чем же ты хотел говорить?
– Послушай, я знаю, что в Ницце вел себя как последний скот! – Он сделал движение, прося не перебивать его, так как увидел, что я хочу что-то сказать. – Да, я выпустил на волю зверя, я … – тут он сделал над собой усилие и произнес – совершил насилие…
Мужчина обхватил ладонями виски и издал стон.
– Я был пьян, Алекс… Я не отдавал отчета в том, что творил… Я с ума сходил от ревности… Это все тот художник, он занимал все твои мысли… Но дело не только в этом! Что-то случилось со мной, как будто помимо моей воли. Словно кто-то заставил меня, завладел моим мозгом, руководил мной! Это был не я! Девочка моя, пойми, пойми же меня! Прости, прости, любимая! Клянусь всеми святыми – такое никогда, ты слышишь, никогда не повториться!
Мужчина хватал меня за руки, старался поймать мой взгляд. Наконец, я решилась и подняла на него глаза.
– А твоя ложь? Почему ты мне сразу не сказал как мы с тобой впервые встретились? Воспользовался тем, что я не могла вспомнить сама! Ты что, специально выслеживал меня, специально познакомился тогда, в клубе? Напоил, заманил к себе и трахнул! Почему разнюхивал информацию обо мне за моей спиной? Что тебя в действительности связывает с Ратусом? Видишь сколько вопросов! И это еще не все! Ведь я тоже узнала много интересного о тебе, про твои дела. Ты заодно с Морлан и Налимовичем! Я знаю, что ты сам один из руководителей этой шайки, ты участвуешь во всех проектах Ратуса. Зачем ты представлялся простым исполнителем? И зачем тебе, именно тебе нужен мой камень? Зачем тебе нужна была я? Не верю ни одному твоему слову! Ты использовал меня! Ты все время врал! Ты мне мерзок! Никогда не прощу! Отпусти!
Я говорила быстро, задыхаясь от накатившего гнева. Теперь я уже прямо смотрела ему в глаза, а глаза Д’Иссеньи хищно сощурились, превратившись из серых почти в черные. И он выговорил с едкой иронией, все также не отпуская меня:
– Так-так! И кто это говорит! Ты меня обвиняешь в том, что я ковыряюсь в твоей жизни, Алекс! А сама вот только сейчас призналась, что знаешь обо мне что-то… И что же?! – мой мучитель издевательски рассмеялся. – Откуда, интересно, такая осведомленность?
Д’Иссеньи внезапно пересел на стул напротив, наклонился к моему лицу, больно схватил двумя пальцами за подбородок, не позволяя отвести взгляд.
Стало страшно от того, что я знала на что способен этот человек. В тот момент он вел себя как хозяин, как будто имел полное право мною распоряжаться. Он просто кипел от злости. Д’Иссеньи изменился в считанные секунды. Уже не было умоляющих интонаций, заискивающих взглядов. Губы его затряслись, потом изогнулись в усмешке, появился звериный оскал, голос стал хриплым и злым.
– Да, девочка моя, хорошо же кто-то тебя натаскал! А ну, рассказывай кто?
Я освободилась из рук бывшего любовника и выскочила из-за стола, кинула на блюдце деньги, зажатые в кулаке, и попыталась прорваться на выход. Жорж преградил дорогу и прокричал:
– Никуда ты не пойдешь, я не отпускаю тебя!
Затравленно оглядываясь, я понимала, что сейчас произойдет что-то страшное. Он ударит меня? Потащит за собой? Запихнет в машину? От этого человека я ожидала всего, что угодно.
– Мадам, вы в порядке, вам нужна помощь?
Официант, украдкой наблюдавший за этой сценой, вышел из-за стойки и направлялся в нашу сторону.
– Да, месье, вызовите полицию! – истерически вскрикнула. – Этот господин мне угрожает, я его боюсь! – с мольбой поглядела на парнишку.
Молодой человек достал из кармана мобильник и стал тыкать в него, набирая номер. Это привело Д’Иссеньи в ярость, он бросился в сторону официанта, чтобы вырвать у того телефон, а я, воспользовавшись ситуацией, помчалась к двери и выскочила наружу.
Я бежала, не разбирая дороги, бежала от страшного в своей ярости Д’Иссеньи, который у меня на глазах превратился в разъяренного монстра. Туман и дождь спрятали меня от преследователя, город защитил меня, укрыл в своих улицах, растворил во мгле, в тот день город был милостив ко мне…
Не помню свой петлистый маршрут, по каким улицам бежала, какие перекрестки пересекала, в какие дебри ночного дождливого Парижа меня гнал мой страх. Вода струилась по лицу, затекала за воротник, зонтика не было, и я чувствовала себя насквозь промокшей не только снаружи, но уже и внутри…
… Наверное, нужно взять такси, вызвать его по телефону… Марго ждет меня… Я уже не могла бежать, а шла быстрым шагом вдоль домов, не глядя по сторонам, успокаивая дыхание и нервы.
Впереди, на углу улицы увидела несколько машин с зелеными огоньками стоянка такси. Подошла к первой, открыла дверцу, плюхнулась на заднее сидение, мокрый до нитки плащ чвакнул подо мной. Шофер недовольно обернулся, оглядел меня и влажные следы от одежды, но, видя мое перепуганное лицо, ничего не сказал, только спросил адрес. Я назвала адрес Марго Юсуповой.
…Когда я появилась у нее на пороге, перепуганная, промокшая, с волосами, лохмами свисавшими вдоль щек, Марго не стала задавать лишних вопросов, отправила меня в ванную и приказала стать под горячий душ. Меня сильно знобило то ли от холода и промокшей одежды, то ли от пережитого кошмара. Хозяйка дала мне теплый халат, посадила в мягкое кресло, укутала ноги пледом, напоила чаем. Мне стало уютно и спокойно. Все-таки Марго была любезной хозяйкой и законы гостеприимства блюла свято. В камине трещали поленья, пахло дымком и свечами, в углу стояла высокая елка со звездой на макушке.
Марго выразительно посмотрела на меня, поднесла чашку к губам, и я начала свой рассказ.
Я начала со знакомства с Д’Иссеньи. Рассказала о том, как познакомилась с ним в баре, о том, как снова встретила его у Поля Мюриэля спустя пять лет… Про поездку в Ниццу, про ночной разговор Жоржа с моими старыми знакомыми – Мариной и банкиром, про то, что я узнала о Ратусе и роли Д’Иссеньи в этой организации. Конечно, я не могла не рассказать о Клоде, о том, что Клод знал моего отца, что расследовал деятельность Ратуса и, скорее всего, погиб, потому что раскрыл секретную лабораторию по созданию вирусов.
Все мои сопли об отношениях с Клодом и Жоржем не произвели на Юсупову никакого впечатления. То, что ее действительно заинтересовало – это Ратус и то, что они упорно ищут Рагар.
– Надеюсь, вам хватило ума не говорить вашему знакомому артефактору о Рагаре и о том, что произошло здесь?
– Нет, что вы! Я же не идиотка, Марго! Никто ничего не знает!
Она с упреком посмотрела на меня. Какого же низкого мнения эта дамочка была обо мне! Обидно даже.
– Александра, я говорила и еще раз повторюсь: пора взрослеть! Пора думать прежде, чем что-то делать! Вам в помощь даны такие силы! Один перстень Агнии Аркадьевны чего стоит! Я просто удивляюсь, как это вы могли быть избраны для того, чтобы обладать такой силой. Вы просто безответственный человек! Достаточно было использовать силу перстня и парализовать этого Д'Иссеньи. Вы могли его лишить сил надолго, если не навсегда. Даже не верится, что раньше, в Москве, вы были гораздо смелее. Неужели спокойная, беззаботная жизнь вас так изменила? А про Д’Иссеньи могли бы и у меня спросить, его масонская деятельность мне хорошо известна, а вот о Ратусе я ничего не знала. Вас втянули в очень опасную игру.
Опять критикует, вот язва! Марго задумалась, а я чувствовала себя опять маленькой двоечницей. Ну, почему каждый раз, когда я говорю с мадам Юсуповой, я чувствую себя так, словно меня поставили в угол!