Внезапно Д’Иссеньи встал на ноги и рывком поднял меня за плечи, развернул, поставил на колени. Рука властно легла на затылок и притянула меня к его паху. Огромный член любовника оказался прямо перед моими глазами. Зверь хотел минет.
Я не раз ласкала член Жоржа губами, вбирала в рот его возбужденную плоть, нежно водила языком по выступающим венам, слизывала прозрачные капельки смазки с головки, наслаждалась запахом и вкусом своего мужчины. А потом с удовольствием доводила любовника до оргазма и выпивала его.
Обычно, оральный секс был моей инициативой, или происходил с моего согласия. Жорж никогда не принуждал меня насильно.
Но не в этот раз. Вторая рука любовника опустилась мне на голову, а тело партнера качнулось навстречу. Я хотела взять в руку огромный возбужденный ствол, чтобы хоть как-то контролировать его движения, но Жорж не позволил. Просто прижал свой член к моим губам и настойчиво надавил. Я попыталась остановить его, отбиться, вывернуться.
–– Пусти, Жорж, я не хочу, пусти… да что с тобой?
Любовник не отвечал, он не слышал меня, мое сопротивление его не трогало, а только делало агрессивней. Невнятное рычание было мне ответом. Безжалостная рука намотала пряди волос на кулак и больно дернула.
–– Ну же, любимая, я знаю, тебе нравится, соси, я сказал!.. или я сделаю по-настоящему больно, – меня действительно больно дернули за волосы.
Чужой голос, чужой мужчина… Я понимала, что сопротивление бесполезно, он сделает по-своему… он невменяем!..
Мне пришлось открыть рот и впустить багровое чудовище, которое тут же рванулось вглубь, почти лишило дыхания. Движения Д’Иссеньи были безжалостны, мужской орган проникал в меня почти на полную глубину, слезы текли по щекам, я слушала утробные звуки, издаваемые моим мучителем.
–– Да… еще… да… соси, сучка… буду тебя иметь по-всякому, как ты этого заслуживаешь… как сам захочу… ты моя… только моя… только я буду в тебе… буду делать с тобой все, что захочу… сладкая какая… о-о-о-о…
Мужчина рычал жестокие слова, словно в беспамятстве. Его член толкался и толкался, лишал доступа кислорода, душил меня. Пытка длилась и я не знала сколько еще времени это будет продолжаться. Я чувствовала, что еще немного и я задохнусь! Я умудрилась поднять слезящиеся глаза. Жорж стоял, запрокинув голову, глаза прикрыты, улыбка безумца… О, Боже, я не узнавала этого человека… Это был чужой… Это был зверь…
В какой-то момент, почти теряя сознание, я попыталась освободиться, оттолкнуть мужчину, но он только крепче притиснул меня, еще больнее натянул волосы, практически выдирая их из корней. Я уже начала хрипеть от удушья, почти теряя сознание. Толкнувшись еще несколько раз, зверь выпустил струю спермы прямо мне в глотку. Глухой, поистине звериный рык раздался над мой головой. Конвульсии сотрясли тело Д’Иссеньи. Я захлебнулась, невольно сглотнула, закашлялась и сильно оттолкнув мужчину, высвободилась из захвата. Жорж отшатнулся, рухнул на пол, откинулся навзничь, локтем закрыл лицо. Дыхание его прерывалось, он дышал так, как, если бы пробежал марафон, все его тело было покрыто обильным потом. А я… я не могла отдышаться, судорожно хватала ртом воздух, по уголкам губ стекало семя, слезы застилали глаза… С трудом поднялась с колен, отплевываясь, на дрожащих ногах, нетвердой поступью пошла в ванную. Единственным желанием было прополоскать рот. Каждый шаг причинял боль, я чувствовала как кровь текла по ногам, он порвал меня.
Лежа на холодном кафельном полу в просторной ванной, сжимая горевшие от сильной боли ягодицы, я горько, в голос рыдала. От непонимания того, что случилось, от незаслуженной обиды, от боли. За что? Что произошло? Почему так жестоко со мной обошелся любимый человек? Рыдания сотрясали все мое тело, я почувствовала себя маленькой обиженной девочкой, которую без вины жестоко наказали…
Когда я привела себя в относительный порядок, смазала раны заживляющим гелем, который нашла в аптечке в ванной комнате, остановила кровотечение и вернулась в гостиную, огонь в камине все еще горел, теплый свет догорающих поленьев бликовал на теле Д’Иссеньи. Он лежал все в той же позе, рука, согнутая в локте прижата к лицу, но дыхание его успокоилось и грудь уже не вздымалась, как парус под ветром.
Завернутая в огромный мужской халат, я опустилась на колени рядом с ним. От пережитого шока я не могла ничего сказать. А что сказать? Я не поняла… это что было? Насилие? Мой возлюбленный меня изнасиловал? Надругался? Да. Сунул в зад а потом и в рот член и сделал это, как дикарь, как животное? Чуть не удушил. За что? Почему? Что случилось с моим чутким, трепетным любовником? С мужчиной, который постоянно говорил как сильно он меня любит?.. И эта жестокость. Он превратился в насильника…
Я молчала, молчал и Жорж. Камин постреливал разрушающимися в нем поленьями, ароматные свечи растекались чувственными запахами по комнате, обтекая наши скорбные тела.
Мы оба застыли в горестной неподвижности, Жорж – лежа на полу, закрыв лицо рукой, я – на коленях рядом с ним, обезмолвев от горя, разочарования, понимания что это конец, крах…
Было до боли очевидно – мой мир рухнул, никогда уже не будет как прежде! Да, это был конец! С Д’Иссеньи все кончено… Я не смогу простить. Даже ссора из-за проклятых ночных гостей была лишь невинной размолвкой по сравнению с тем, что сейчас произошло. Мой возлюбленный, мой Жорж, совершил надо мной насилие! Зачем только мы вообще сюда приехали!
– Это была ревность, Алекс… банальная ревность… прости, если сможешь… – расслышала еле слышный хрип…
Глава 31. Я его нашла
Ницца. Канун 2019 года.
–– Да, да, месье Бруно, я вас слышу! Он пришел, он у вас? Прошу, задержите его, я приеду через двадцать минут. Скажите месье Ратманову, что это очень важно!.. Все, я уже выхожу…
Звонок антиквара прозвучал, как труба архангела, я подпрыгнула на кровати и тут же вцепилась в телефон. Спросонья я еще мало что соображала, но уже стала шарить вокруг себя в поисках одежды. Вчера я заснула в одной футболке. Полночи я лечила себя, прикладывая тампоны к трещинам в прямой кишке. Утром крови уже не было, а боль я подавила таблетками. Чтобы выскочить из дома, мне нужно было лишь натянуть джинсы.
Я прыгала на одной ноге, пытаясь другую запихнуть в узкие штаны. События вчерашнего вечера я старалась не вспоминать, отодвинуть хотя бы на время, подумаю потом… Слишком серьезное решение мне предстояло принять… Нет, сейчас не время думать о том, что Д’Иссеньи со мной сделал, нужно сохранять присутствие духа… Об этом – потом, потом…
Где же мои темные очки? Красится некогда, хоть личико явно требовало реставрации после того, как я прорыдала пол ночи…
Уже застегивая куртку, на ходу стала вызывая Убер. Надеюсь, что где-то поблизости проезжает машина и сможет быстро меня подхватить. Ага, пять минут ожидания, отлично!
Когда я выскочила за ворота виллы, машина уже подъезжала, я прыгнула в нее и попросила водителя ехать быстрей.
С размаху распахнула дверь антикварного магазина и с порога выдохнула:
– Где он?! Бонжур, месье Бруно!
Из глубины вальяжной походкой выплыл хозяин и, с улыбкой глядя на меня, произнес:
– Бонжур, мадам, а господин Ратманов ушел.
Я округлила глаза.
– Как ушел? Я же вас просила его задержать…
Я почувствовала себя полной дурой, обманутой дурой! Как же так! Ведь просила же этого козла задержать Ратманова… Мое лицо, вероятно, показало все, что я думала об этом… об этом… козле!
– Но, как же так, месье Бруно, я ведь просила… Когда вы позвонили, я сразу же сорвалась и приехала… Где же я теперь его найду?..
– Да, ушел, сказал, что торопится по делам, забрал деньги за портрет, который вы вчера, мадам, купили и ушел.
Ну, все, теперь я окончательно потеряла своего художника! Я шандарахнула кулаком по прилавку и зло взглянула на упитанного торговца. Сволочь, не мог предлога какого-нибудь придумать! Как обидно! Что теперь делать? Опять искать? Плюнуть и оставить этот проект? В душе я призывала всех демонов на голову вальяжного француза.
– Мадам, зачем так расстраиваться? Месье Ратманов оставил вам записку. Там, наверное, он все объяснил.
Господин Бруно достал из кармана вчетверо сложенный листок.
– Вот, – он протянул мне записку. – Я просил его задержаться, говорил, что вы скоро приедете и у вас к нему очень важное дело. Просил даже оставить номер телефона, но он сказал, что все написал, что вы сможете его легко найти, и – фюить, убежал.
Глаза старого прохиндея смеялись, он явно намекал на то, что, возможно, у меня интерес иной, чем интерес к работам художника. Француз хренов, вечно у них на уме одни глупости!
Пришлось с усилием изобразить вежливую улыбку, поблагодарить. Задыхаясь от злости, я вышла на улицу. Да, не сложилось как-то с Ратмановым… Он что же, не хочет встретиться? Почему?
Развернула листочек, оставленный для меня строптивым художником. Там было всего три слова " Приходите на набережную".
На набережную? Английскую? Конечно, на какую же еще! Да, ведь она длиннющая, куда идти-то? Тоже мне, конспиратор! Я не могла понять, почему Ратманов так шифруется. Что за таинственность? Может, у него с головой не все в порядке? Говорил же антиквар, что он странный. А, если он больной, то зачем он мне? Человек не в адеквате – проблема. Нет, я не хочу работать с чокнутым! Даже, если он и гений! Выставка – это куча юридических бумаг, их не может подписывать неадекватный человек. Достаточно того, что у него, скорее всего, нет вида на жительство. А, может, просто боится, что я сдам его полиции как нелегала? Только зачем мне его сдавать? Мы проговаривали с Ильей вероятность того, что у Ратманова нет французских бумаг, но шеф сказал, что решит эту проблему. Злость на этого странного русского разрасталась все сильнее и сильнее.
Ну, что делать! Встретиться так и так нужно. Пойду искать этого малахольного на набережной! Я уже поняла, что выхода иного нет, да и на виллу возвращаться не хотелось. Там меня ждал разговор с Жоржем…
Жорж… Нет, я не буду сейчас о нем думать! С ним нужно принимать однозначное решение – нужно расставаться, я уже не могла ему ни верить, ни просто даже быть рядом, после того, что вчера случилось. Вспомнила и по телу прошла дрожь. Гадко, стыдно, дико… и больно. А главное, не понятно, почему с человеком произошли такие метаморфозы! Так он ведь и убить может! Ох, что же делать? Как от него убежать, отцепиться, исчезнуть из поля его зрения? Ладно, подумаю потом!..
Нужно бы позвонить Орели, спросить, как там дела в "Кошках", как у нее самой дела и не звонил ли Завадовский. На время своих "каникул" я отключилась от всех контактов и перевела звонки на помощницу. Пусть доложит, что происходит в "Кошках".
На телефоне было штук двадцать вызовов от Д Иссеньи. Вот, черт! На мессенджере, на голосовом. Ишь, раззвонился-расписался! Ну, что ж, этого следовало ожидать. Я, естественно, отвечать не собиралась, ответишь и завязнешь в выяснениях отношений, да и противно было слышать его голос. Сволочь поганая, еще осмеливается доставать меня по телефону! Я все решила, еще вчера, выплакала свою любовь… Отрезала! Гадко было думать… я вся передернулась, когда представила, просто с омерзением вспомнила жестокие руки на своем теле, вкус спермы во рту… Гадость, гадость, гадость! Нет, такое не прощают! Пусть хоть обзвонится, нечего с ним разговаривать! Пусть скажет спасибо, что я в полицию на него не заявила. Хотя, с его связями… Нужно было его еще тогда, в первый раз бросить! Вот, не поверила своей интуиции и опять вляпалась, да еще и физически и морально пострадала.
Я спускалась вниз по улице в сторону моря. Магазин был совсем недалеко от Английского бульвара. Когда я туда вышла, увидела его широкий простор, сразу начала оглядываться по сторонам. В записке было написано прийти на набережную. Значит, нужно перейти дорогу и посмотреть, а вдруг мой художник там где-то стоит? Нужно было спросить у месье Бруно как он хоть выглядит, во что был одет этот Андрей Ратманов. Как теперь его узнаешь?
С моря дул довольно сильный ветер, вдоль парапета шли туристы, скрываясь от прохладного ветра под капюшонами, делали фотографии на телефоны, щурились от яркого солнца, отраженного морем. Внизу, у воды играли в догонялки с волнами отчаянные смельчаки, рискуя быть обрызганными морской пеной, или насквозь промочить ноги, не успев отбежать от случайной волны.
Облокотившись о парапет, я обводила взглядом променад. Где же он, мой неуловимый гений?
В то время, когда я решала: уйти, или остаться и все-таки подождать художника, в моем телефоне раздался звонок. Номер был незнакомый. Я ответила, это мог звонить кто-то из Парижа.
–– Алло? Я вас слушаю.
–– Алекс, это я, – о, Боже, это был Жорж. Первым порывом было немедленно отключиться, теперь он звонит с чужих номеров, чтобы я ответила ему. – Когда ты прийдешь, я хочу тебе все объяснить! Я просто приревновал тебя, прости… Любимая, как ты? Как себя чувствуешь? Ты где?
– Я не хочу с тобой говорить! – закричала не своим голосом, – Я видеть тебя не могу! После того, что ты сделал, на тебя нужно в полицию заявить, ты – не человек! Мне плевать на твою ревность, мне плевать на тебя! Ты – грязный подонок! – Я орала как сумасшедшая, не обращая внимания, что проходившие мимо люди прямо-таки отскакивали от меня. – Не звони мне! И не смей задавать мне вопросы когда я прийду! Я сегодня же уезжаю обратно в Париж! Ненавижу, ненавижу тебя!
У меня было желание запустить айфоном в море, или расколотить его об асфальт, сделать что-то, чтобы никогда больше не слышать этот голос! Эта сволочь, этот гад осмеливается мне звонить и спрашивать как я себя чувствую! Негодяй! Я просто не могла дышать от гнева. Бежать, бежать от него без оглядки! А тут еще этот художник в игры играет! Неужели так трудно было подождать меня несколько минут у антиквара! Где теперь его искать, вот урод! В этот момент я ненавидела всех мужиков!
Я уже намеревалась вызвать такси, что толку ждать, если я не знаю где этот художник, или, хотя бы как от выглядит, как услышала за спиной приятный баритон:
– Наташа? Это вы?
Я резко развернулась и почти уткнулась в грудь мужчины.
Все произошло так стремительно, что первой реакцией было ответить мужчине утвердительно, второй – задать вполне естественный вопрос откуда он знает имя, которое я уже давным-давно сменила.
– Я ждал вас, – мужчина отступил и я смогла его рассмотреть.
Спортивная шапочка, за которой не могли укрыться светлые буйные кудри, поднятый воротник яркой куртки, улыбка, обнажившая ряд ровных, как жемчужное ожерелье зубов, короткая рыжеватая бородка, крепкая шея, небрежно обмотанная шарфом, он был очень высок. Я отступила назад. Молодой человек стоял, не пытаясь приблизиться, только протянул руку.
– Здравствуйте, Наташа, я – Ратманов Андрей. Вы хотели меня видеть.
Я сунула ладонь в его руку, прочистила горло – спазм сковал горло. Звонок Д’Иссеньи и взрыв моих эмоций, видимо что-то сделали с моими голосовыми связками.
– Да, это я! Здравствуйте, господин Ратманов. Да, я Наталья, но откуда вы меня знаете? Откуда вы знаете это имя? Я его давно сменила. Почти .никто не знает как меня раньше звали. Зовите меня Александра, Александра Фелан.
Появление мужчины было так неожиданно, а вид совершенно не соответствовал тому, что я рисовала в своем воображении. Он улыбался во все тридцать два белоснежных зуба, а в глазах было удивление, смешанное с непонятной мне радостью.
–– Да, месье Бруно предупредил, что покупатель хочет встретиться со мной. Но я не ожидал увидеть именно вас. Знаете, я ведь хотел сам вас найти. Это просто чудо какое-то. У вас ко мне дело? Хотите о чем-то поговорить? Есть предложение, может, присядем где-нибудь? Куда хотите пойти? Я вас приглашаю.
В первую минуту я ничего не соображала: как это он хотел меня сам найти? Для чего? Каким образом он узнал обо мне? Может, о моей галерее? Что вообще происходит? Но от растерянности сказала:
–– Спасибо. Но это я хочу вас пригласить! Нам, действительно нужно поговорить.
Он смотрел на меня, улыбаясь. Тонкие стрелочки морщин разбегались от уголков глаз, лицо покрыто загаром, не тем загаром, который появляется от лежания на пляже, а тем, который от ветра, морских брызг, хлестких ласк природы. Он был похож на бродягу. Нет, одет он был вполне прилично, то есть, вполне обычно, но в лице, в его выражении было что-то пиратское, дерзкое, что-то типа героев Джека Лондона времен покорения Севера. Раньше я видела подобные типажи только в кино.
Мы дошли до первого попавшегося на пути кафе, там я заказала горячий шоколад, а Андрей попросил большую чашку кофе.
–– Возможно, вы голодны? Хотите сэндвич, или салат? Я сегодня богатый. Вы купили мою картину, и я хочу потратить свой гонорар на вас. Видите, какой парадокс. Подтверждает истину, что все возвращается дающему.
–– Ну, это вопрос философский. Не все и не всегда возвращается…
–– Знаете, а давайте перейдем на "ты"? Мне так привычней и, к тому же мы ведь почти ровесники, что нам церемониться.
Ратманов стянул с головы шапочку. Глаза с прищуром, губы улыбаются.
– Андрей, – начала я, – не хотите объяснить, что все это значит? Вы называете меня моим прежним именем, говорите, что собирались меня найти. Для чего? Кто вы такой? Мы были прежде знакомы? Что-то не припоминаю.
Но странное чувство, что я давно знаю этого человека все-таки было. Правда, не таким я его себе представляла. По рассказам антиквара, Ратманов был чуть ли не анахоретом, чурающимся людей. А в действительности, это был веселый парень, с русыми выгоревшими волосами, короткой бородкой и смеющимися глазами. И с чего это месье Бруно решил, что он похож на буддиста? И я ждала ответов. Кто он такой? Как узнал обо мне?
– Я не успел поесть с утра, и еще очень хочется кофе, – Андрей потер руки и принял из рук официанта свою чашку. – Принесите мне мне сэндвич с сыром, – он попросил у официанта, принесшего нам напитки.
Я пригубила горько-сладкий напиток и задала вопрос, который крутился у меня на языке с момента, как только он со мной поздоровался. Я повторила свои вопросы.
–– Андрей, а как вы узнали меня и, что раньше меня звали Наталья? У нас что, есть общие знакомые? Мы в Москве с вами не встречались случайно?
Молодой человек не успел ответить – принесли бутерброд и Ратманов впился в него своими крепкими зубами. При этом прямой взгляд оставался насмешливым, смеющимся. Чему это он так радуется? Странный он какой-то.
– Ну, Александра, так Александра, – сказал Ратманов, продолжая жевать, – только давай все-таки на "ты".
Я не стала дожидаться пока он дожует и повторила:
– Андрей, а ты москвич? Может, я тебя раньше знала? У меня проблемы с памятью, частичная амнезия, могу тебя не вспомнить.
Ратманов наконец дожевал, неторопливо потянулся за чашкой с кофе, также неторопливо отхлебнул, вытер рот салфеткой и уже серьезно сказал:
–– Нет, мы раньше не встречались, но я знал, что встретимся рано, или поздно, я знал, что ты меня ищешь.
Господи, опять тайны, загадки, туманные слова… Как же мне все это надоело! Последнее время жизнь моя превратилась в какое-то сплошное мистическое приключение. Как же я хочу вернуться к обычной жизни обычного человека!
–– Я и в Ницце застрял, потому что знал, наша встреча состоится здесь.
–– Ага, понимаю, – на самом деле я не понимала ровным счетом ничего. – Знаешь, я вообще-то приехала, чтобы тебя найти, это правда, но я не кричала об этом со всех крыш! И о том, что еду, чтобы попытаться тебя здесь найти и пригласить на совместную работу, знали всего несколько человек, а о тебе этим людям было известно только с моих слов! Давай, рассказывай! Нечего тут загадками говорить! У меня и без тебя забот хватает!
Да, хватает! Мне еще нужно с Д’Иссеньи разобраться, то есть расстаться, забрать с виллы свои вещи и свалить, задерживаться здесь я уже не собиралась! Я приняла решение – с Жоржем все кончено. Спокойно так приняла… Что было – то прошло.
Я не давала себе возможности вспоминать про вчера… Могла сорваться на эмоции… Послезавтра Новый год, я лучше проведу его с Орели и Крисом, может, и Илюшку позовем, хоть он и гад! Кстати, нужно им всем позвонить и сказать, что приеду раньше намеченного. Я отдала Орели ключи от своей квартиры и разрешила им с Крисом провести праздники у меня дома. Крис жил с родителями, а Орели – все еще в своей каморке. Я понимала, что молодым людям будет приятно побыть вдвоем в нормальной обстановке. Пардон, друзья, ну, не получилось вам кокайфовать наедине, извините, ребята… А Завадовскому, в любом случае, нужно сообщить, что можно запускать проект, потому что я нашла художника. Только нужно вот прямо сейчас с ним договориться. Чего откладывать? Сейчас по-быстрому изложу ему свой проект, так, в общих чертах и спрошу напрямую, будет он со мной работать. Отступать я не собиралась. Заманю в проект любым способом.
А художник не торопился отвечать на вопросы, только смотрел на меня своими синими глазищами. Все эти игры в переглядки уже начали меня сильно раздражать.
–– Итак? – я строго уставилась на него.
–– А ничего, что я буду тебя звать Наташа? Александра – хорошо, красивое имя, но оно не твое. Не подходит тебе. Кто это тебя так обозвал? – Ратманов лукаво улыбнулся. – Мне нравится Натаааша…
Он потянул звук "ааа", как, словно пробовал мое имя на вкус.
–– Да зови как хочешь! Ты не ответил на мой вопрос… Так откуда ты меня знаешь… обо мне знаешь? Вот, даже имя мое…
–– Да я не только твое имя знаю. Я знаю, например, что ты…. как бы это сказать… Ну, не совсем обычный человек. Ведь так?
–– Да, – мне становилось все интереснее и интереснее, но и страшновато одновременно. – Давай, колись, ты мне все расскажешь, или я прекращаю встречу и ухожу. Договорились?
–– Окей, Наташ, ну, так вот. Я, например, знаю, что сегодня ты приняла решение уйти от человека, которым была очень увлечена… – Тут Андрей задумался, глядя в сторону и покусывая нижнюю губу. – Да, уйдешь… Но он тебя просто так в покое не оставит… Очень ревнивый мужчина! Будет тебя добиваться… замуж звать…
Лицо Ратманова было серьезным о сосредоточенным. Он, как будто вглядывался во что-то, что видел только он.
Впечатление сумасшедшего он не производил, скорее, он был похож на человека, который рассказывает интересную историю, вот только это была моя история! Якобы моя… Верить, или не верить ему? Я не знала. Жизнь показала, что может быть все! Мне было интересно чем он закончит свое повествование.
Я изобразила безразличие, хотя внутренне вся трепетала, и опять задала вопрос:
–– А дальше что?
–– А дальше ты полюбишь другого и выйдешь за него замуж… и вы будете счастливы.
Ну, это уже слишком! Тоже мне – провидец! Играет со мной, что ли? Хорошо, поиграем!
–– Может, скажешь за кого это я замуж пойду? Имя скажешь?
Художник смотрел уже серьезно и прямо в глаза… Даже неловко стало, словно в душу глядел.
–– За меня, естественно… За кого же еще…
Я поперхнулась шоколадом, чашечка сделала крен и я чуть не опрокинула все ее содержимое себе на колени.
После таких слов трудно было что-то вымолвить. Безумец! Форменный безумец! Первой реакцией было встать, выйти из кафе, остудить голову! Господи, ненормальный мужик, нужно убираться отсюда! Не хватало только еще с сумасшедшим связаться. Да, вот уж, поистине, настала полоса неудач! Хорошо же старый год заканчивается…
Это сумасшедший, или маньяк, или… не знаю кто! Но тон этого разговора мне явно не нравился. Напрасно я так искала этого живописца гребанного! Что ж, бывает! Жаль, конечно, но иметь дело с этим типом мне расхотелось. Лучше пройдусь, голову обвеет, соберусь с мыслями… Ну, облом! Наскочила на психа! Столько усилий, чтобы встретить безумца. Ну, и черт с ним. Только бы побыстрей вернуться в Париж, в привычную обстановку. А что я Завадовскому скажу? Что мой художник оказался шизиком? Точно, Илюшка осатанеет! Контракту нашему конец. С проектом можно попрощаться! Стыдно… А я так была уверена в том, что когда встречусь с Ратмановым, уговорю его на выставку, а дальше пойдет нормальная работа…
Не говоря ни слова, я достала из кошелька деньги и бросила купюру на столик. Выбралась из-за стола и быстро пошла на выход.
–– Наташа, Александра!.. Постой, мы не договорили… Я готов ответить на вопросы! Да, постой же ты, не убегай… Все равно догоню…
Спиной чувствовала, что Андрей тоже сорвался с места, чтобы догнать… Я ускорила шаг и, выйдя из дверей кафе, почти побежала вдоль улицы.
Такси, где эти чертовы такси? Схватить первую попавшуюся машину и уехать отсюда!..
Он дернул меня за локоть так сильно, что я крутанулась на каблуках и ткнулась лицом ему в грудь.
Железные руки обхватили меня, улыбка во весь рот, а голос мужчины, твердый и серьезный, произнес:
–– И не думай!.. Я сказал – не убежишь, значит – не убежишь…
Он встряхнул меня, отстранил и с высоты своего двухметрового роста взглянул мне в глаза.
–– Во-первых, мы не договорили, а во-вторых, ты разве еще не поняла, что про тебя я знаю все… Все, что было, есть и будет. Так что беги-не беги, а ты попалась!
Ратманов засмеялся, ласково провел по моей щеке костяшками пальцев, наклонил голову и еще раз пристально посмотрел мне в глаза.
Глава 33. Как же я тебя ненавижу!
Ницца. Канун Нового 2019 года.
Я вернулась на виллу, чтобы забрать свои вещи и сразу отправиться на вокзал. Да, мне удалось купить билет до Парижа, но только на поезд, билетов на ближайшие рейсы на самолет не было. Жоржа в доме не оказалось. Что ж, тем лучше. Честно говоря, меня пугала перспектива встретиться с Д’Иссеньи. Я не была готова его увидеть и о чем-то говорить, тем более выслушивать его извинения. Я приняла решение и пути назад нет. Просто я знала, что он попытается меня удержать, а выяснение отношений потребует от меня колоссальных усилий и мне будет тяжело оказать ему сопротивление, а я знала, просто была уверена в том, что Д’Иссеньи будет стараться меня удержать. Просто на серьезный разговор сил не было… И еще я его боялась. Этот человек уже перешел грань и стал опасен.
Я спала всего несколько часов, чувствовала себя истощенной морально и физически, мне ужасно хотелось закрыть глаза и забыться сном, хотя бы в дороге, в поезде. Поезд до Парижа отправлялся через два часа. Времени оставалось лишь на то, чтобы только запихать вещи в чемодан, взять такси и добраться до вокзала.
Я уже тащила чемодан вниз, пересчитывая колесиками каждую ступеньку, как входная дверь открылась и на пороге появился Жорж. Его лица не было видно за огромными пакетами, из которых виднелись какие-то коробки и из-за пышного букета белых роз.
Д’Иссеньи, все еще не замечая меня с чемоданом, стал складывать покупки на круглый стол посреди прихожей. На пару секунд я застыла от неожиданности, но потом звук прыгающего по лестнице чемодана, привлек внимание мужчины, он поднял глаза, с отчаянным выражением уставившись на меня. Конечно, он сразу понял, что я ухожу, что это конец. Покупки, которые он не успел выложить на стол, посыпались из его рук, розы рассыпались, а он рванулся мне навстречу.
–– Алекс, не надо, не уезжай… Только не уезжай! Не надо, мы сейчас поговорим, я знаю, знаю, я виноват перед тобой… Вчера я был пьян, не соображал ничего… Прости меня, прости, я очень сожалею, я так виноват…
Он уже поднялся на несколько ступеней, и старался оторвать мои руки от чемодана, потом попытался обнять, прижать… Я стояла неподвижно, упрямо наклонив голову, мне не хотелось смотреть на него, видеть его глаза. Непроизвольно я старалась отстраниться, выставила локти, отодвигая от себя разгоряченного маньяка. Возникшее острое чувство отвращения вырвало из горла рык. В воображении вспыхнули жестокие сцены надругательства, которые этот человек вчера ночью совершил надо мной. Этот мужчина был мне омерзителен.
Жорж преодолел мое сопротивление, изо всей силы стиснув меня.
–– Алекс, любимая, девочка моя! Прости меня, как я мог, как я мог… Боже я идиот, дурак… Прости, родная! Я на колени перед тобой стану! Это все от ревности… от любви… Я просто не могу без тебя… Ты так отдалилась, вчера я видел, я чувствовал, что все твои мысли были о другом мужчине… об этом художнике…. Как там его? О Ратманове… Я не могу тебя ни с кем делить! Прости, любимая моя!.. Останься… Я все исправлю…
Он, действительно, опустился на колени, при этом продолжая крепко удерживать меня.
–– Отпусти, Жорж, мне больно! – я отпихнула его от себя. – Я уезжаю, поезд через два часа… Сейчас не могу, нет сил ни о чем с тобой говорить. Да и не хочу! Отпусти, я сказала! Когда вернешься в Париж – тогда и поговорим.
–– Любимая, хочешь, уедем прямо сейчас, вместе. Мы же на машине. Зачем тебе ехать на поезде? Хорошо, я понимаю… Мы по дороге сможем обо все поговорить! Ну, пожалуйста, прошу тебя! Не бросай меня! Умоляю!
Единственным моим желанием было вырваться из его рук и вырваться из этого дома. Но Д’Иссеньи не думал меня отпускать. Он тащил меня наверх. Его снова охватывало безумие, а меня – нестерпимое отвращение. Жорж почти задыхался, он бормотал признания в любви, пытался меня целовать. Я чувствовала, что сопротивление мое вот-вот будет сломлено. Страх нового насилия охватил меня. А ведь он может! Один раз позволил себе и его уже не остановить. Что-то происходило с этим мужчиной, что-то не свойственное ему… Но мне от этого не легче! Я отчаянно сопротивлялась, брыкалась, пыталась защититься от поцелуев, оттолкнуть. В пылу борьбы, когда я отпихивалась от его поцелуев, мой перстень камнем прикоснулся к его переносице. И тут руки Жоржа разомкнулись, я чуть не упала, инерция сопротивления отбросила меня от мужчины. Д’Иссеньи отшатнулся, прижал ладони к лицу и осел на ступеньки.
–– Аааа! Алекс! Ты мене обожгла глаза… Все горит, как больно… Зачем?
Он шарил руками по воздуху, словно хотел поймать меня, но прикосновение кольца к лицу обожгло ему глаза, и это позволило мне освободиться и, возможно избежать нового насилия.
А теперь прочь, пусть корчится, пусть ему будет больно! Я кинулась к выходу. Потянула на себя тяжелую дверь и выскочила наружу. Пробежав несколько десятков метров, чемодан оттягивал руку, толкнула калитку и кмнулась на противоположную сторону улицы, где меня уже ждало такси.
–– На вокзал, как можно быстрее, – задыхаясь от страха и нетерпения, крикнула водителю.
Меня колотило от страха, ужасно боялась, что Жорж, зная с моих слов, в какое время поезд отправляется в Париж, будет меня преследовать. Но, видимо, боль, которую я, вернее, мой перстень, причинил ему, не дала любовнику кинуться за мной в погоню. Тем не менее, я вся дрожала, как в лихорадке, пока не очутилась в вагоне и не сжалась в комок, стараясь сложиться в кресле так, чтобы меня не было видно с перрона.