Глава 8
Как ни ждал Калошин звонка, но он показался ему столь оглушительным, что, буквально, подкинул на кровати его крупное тело.
– Приезжай! – коротко и емко, но настолько серьезно было сказано на том конце провода, что Калошин вмиг проснулся и, быстро одевшись, выскочил на морозный воздух.
– Так, вопросов не задавай, расскажу все по порядку, – встретил Дубовик майора в прихожей чужой квартиры, – проходи. Я тут немного похозяйничал, сварил кофе, между прочим, очень даже неплохой. Думаю, хозяин мне простит такую вольность в его квартире, тем более, что его явно нет в живых.
Выпив по чашке кофе, мужчины прошли в комнату. Калошин сел в старое продавленное, но чисто вычищенное, кресло, а Дубовик встал напротив него.
– Значит так! На почту Арбенин пришел с уже запечатанным письмом, следовательно, писал он его дома. Я, конечно, мог ошибаться, но всё же опирался именно на это. В столе я обнаружил стопку конвертов, и это подкрепило мою мысль. Дальше… Цифры должны были что-то значить, а что в этом небогатом доме было главным для учителя? Книги! Так вот, искомую мысль подал мне ты, когда сказал о том, что Арбенин любил порядок во всем. В книгах особенно. Но ведь тот, кто здесь побывал после хозяина, переставил книги в другом порядке. Вернее, в беспорядке. Предположим, хозяин вернулся домой, а на полках все перепутано. Надо все заново разбирать, систематизировать. А если у него, как в библиотеке? Есть перечень книг в нужном хозяину порядке? И тогда я решил сразу же поискать именно его. И не ошибся! – подполковник взял со стола желтую ученическую тетрадь. – Вот этот обыкновенный домашний каталог.
Калошин взял её, полистал и вопросительно взглянул на Дубовика.
– Под цифрой шесть числится «Медный всадник», вообще, весь Пушкин впереди всего книжного строя. Тут и «Капитанская дочка» под цифрой четыре, третьим у нас идет «Евгений Онегин». Стал я листать эти книги в надежде найти какие-нибудь указания на отгадку. Но, увы!.. Все книги, даже если их Арбенин и читал, девственно чисты! Ничего! Ни закладок, ни тем более, пометок! Пусто! Пытался подставлять под означенные цифры страницы, строчки в них – всё мимо! Тогда я стал пролистывать всю тетрадь, и… посмотри сюда! – Дубовик показал страницу, на которой заканчивался перечень книг. – Ты видишь, последняя цифра – 63! «Дом на горе» Мусатова. Но такой книги на полке нет! Почему? На этот вопрос я ответил себе позже! Зато взял следующие две цифры – 48! «Русский лес» Леонова. 29 – «Из жизни замечательных людей». Открыл её, на титульном листе «Л.Н.Толстой»!
– И что это значит? – спросил Калошин, чувствуя, как у него запершило в горле от волнения.
– Прямое указание на Ясную поляну! Цифра 10 – «Яма» Куприна, 15 – «На дне» Горького и в конце – 34, «Три товарища» Ремарка. А теперь всё по порядку: Дом на горе, лес, поляна, яма, дно, три… Ну, тут могут быть и пни, и камни, всё, что угодно! Это место захоронения мальчика! – Дубовик торжествующе смотрел на Калошина. – Как тебе это?
Майор почувствовал, как у него на голове зашевелились волосы. Он был настолько ошарашен и поражен, что не мог произнести ни единого слова.
Дубовик сел на стул и тоже замолчал, ожидая, когда Калошин сможет осмыслить сказанное.
Наконец, майор, откашлявшись, хрипло произнес:
– А ведь слева от школы на пригорке стоит старый полуразрушенный дом! И если встать на его задворках, то лес будет по правую сторону. Андрей, ты большой умница! Ты просто гений сыска!
– Брось ты это! Я, конечно, от скромности не страдаю, но такие эпитеты!.. Ну, ни к чему! Просто я привык мыслить рационально! И мудрёные шифровки – это наша работа! И не с таким сталкивались! – Дубовик улыбнулся. – Но видел бы ты своё лицо!.. – и, не выдержав, захохотал во весь голос. Калошин тоже прыснул, представив себя.
Немного успокоившись, но всё ещё с улыбкой на губах, Дубовик продолжил:
– Так вот, из этого всего вытекает, что названные книги, как литературные произведения, роли здесь не играют, важен сам каталог, поэтому и «Дом на горе» Арбенин прибавил именно для того, чтобы ориентировать, в каком направлении идти к лесу – от этого дома.
– Но ведь своей подруге Прасковье Петровне он мог написать открыто. Вообще, мало понимаю, зачем весь этот шпионский спектакль? – пожал плечами Калошин.
– Ну-у, тут наш учитель каждый ход продумал! Не все мне понятны, но общая картина ясна: он предполагал, что может не вернуться, и уходить из этой жизни с такой ношей, как смерть мальчика, не захотел. Решил хоть так откупиться от греха. И завуалировал это цифрами по той же самой причине. Ведь он как мог рассуждать: Прасковья Петровна женщина хоть и умная, но сразу его ребус не разгадает, а если он вдруг вернется, то объяснит это какой-нибудь шуткой, да, мало ли чем… Всё и останется по-прежнему. Да, признание было рассчитано лишь на его смерть. Ведь что-то же удержало Арбенина от этого шага ещё год назад! Крепко цепляло, пока был сам жив! Рассказать о смерти мальчика – открыть какую-то тайну, которая очень важна для него! Думаю, это-то как раз и связано с книгами.
– Ну, хорошо, согласен! А зачем эти три дня? Где он предполагал их провести? Или, может быть, уехал на это время?
– Я, честно признаться, и сам так думал! Но пока этот вопрос открыт… – Дубовик подал тетрадь Калошину. – Кстати, Арбенин и каталог этот припрятал…
– А если бы Прасковья Петровна плюнула на эту записку? Хотя, такая женщина, вряд ли отступилась бы… – майор почесал затылок. – Конечно, он был в ней уверен… А где тетрадь лежала?
– Видишь эту папочку? Хранил в ней наш учитель, как здесь написано «Лучшие работы по практическим занятиям», в ней несколько тетрадей. Я их сначала и смотреть не стал. Честно сказать, был готов бежать к этой Прасковье, чтобы узнать, был ли каталог. Но до утра далеко, вот и стал всё пересматривать, вернулся к этой папке, перебрал тетради и среди них нашел то, что искал.
– Трудно объяснимые поступки… Прятать так, чтобы можно было найти! Зачем?
– Думаю, в этом тоже есть свой резон – оставлять открытым путь к отступлению. Вообще, похоже, Арбенин – человек импульсивный, и совершает поступки под воздействием внезапных порывов. Поэтому не стоит искать логику там, где её нет. Сейчас для вас важно найти останки мальчика. Возможно, экспертиза сумеет определить причину смерти, ну, и оттуда уже можно будет плясать.
– Да, забыл тебе сказать, что в книгах эксперт не нашла ничего мало-мальски существенного. Вернее, просто ничего не нашла в самих текстах, – Калошин поднялся, убрал тетрадь с карман и направился к двери.
– Значит, секрет в другом, – идя вслед за ним, сказал Дубовик.
– Да, теперь надежда на то, что Гулько найдёт что-нибудь в книге из школьной библиотеки.
Вышли на улицу. К утру заметно потеплело, пошел снег.
– Уже шесть, – взглянув на часы, произнес Дубовик. – Отвези меня к моей машине. Успею ещё на совещание в Райком.
– Я думал, что ты со мной поедешь к Сухареву, – повернулся к нему Калошин. – Твоя заслуга…
– О, нет, уволь! «Мавр сделал свое дело…» Ты уж давай сам докладывай, собирайте группу, ищите!.. Я буду рад, хоть это звучит и цинично, если труп будет найден.
Уже в Райкоме после совещания Дубовик получил телефонограмму от генерала. Прочитав её, он нахмурился и, спешно попрощавшись, поехал в областной центр, откуда уже через несколько часов вместе с Ерохиным выехал в Энск.
Но еще раньше, когда они только собирались в дорогу, позвонил Калошин и с напряжением в голосе сообщил, что на дне лесного оврага, на краю большой поляны найдены останки мальчика.
– Труп полностью скелетирован, и уже распался на отдельные кости, – майор тяжело вздохнул.
– Установлено точно, что это он? – волнуясь, спросил Дубовик.
– Да, у него давно были сломаны два пальца левой ноги, следы переломов остались, хотя срослись правильно. Мать подтвердила… – чувствовалось, что Калошину было трудно всё это говорить. – Но Карнаухов ещё поработает с ним.
– Между прочим, мы с Ерохиным едем к вам! Это дело может оказаться под нашей юрисдикцией.
– Есть какие-то новости? – взволнованно спросил майор.
– Да, но вопрос пока открыт. Всё объясним по приезде! – Дубовик отключился.
Сухарев суетливо помахал рукой проходившему по коридору Калошину:
– К нам едет…
– … Дубовик!
– Что, уже созвонились? – Сухарев шутливо погрозил пальцем майору. – А мне ни сло-ова! Пользуешься!..
– Да ну, Никодим Селиверстович! Я сам ему позвонил насчет найденных останков, – оправдался Калошин.
– Да-а-а… – Сухарев вздохнул. – Родители-то как? Хотя!.. Что спрашиваю? Сам понимаю! – он устало махнул рукой и пошел к своему кабинету. – Ребята пусть не расходятся. Дождемся Андрея Ефимовича, узнаем, с чем он к нам! – Потом вдруг резко повернулся: – Геннадий Евсеевич! Сбил ты меня с толку! Я ведь тебе хотел сказать, что к нам едет…
– Никодим Селиверстович! – пытливо глянул на него майор.
– … прокурорша! Рустемова! Вот кого нам не хватало! Комиссар звонил, предупредил! Сам знаешь, что за грымза! Так что, будьте начеку! Все бумаги чтобы были в порядке! Надеюсь на тебя! – и Сухарев скрылся за массивной дверью.
Глава 9
Дубовик с Ерохиным приехали поздно: начавшаяся метель замела дорогу. Но в кабинете оперативников собрались все, Сухарев также присоединился к ним, сказав, что здесь спокойнее и уютнее. В ожидании гостей пили чай и обсуждали последние новости.
– Геннадий Евсеевич, пока Моршанский не разнюхал, расскажи-ка ты нам подробнее, каким образом Андрей Ефимович разгадал шараду с цифрами, – Сухарев прищурился, глядя на Калошина, – кстати, в квартире Арбенина вы находились незаконно. И как теперь будем преподносить это следователю? Каталог изъят без санкции, без понятых!
– Как переданный нам документ лично Прасковьей Петровной, – хитро улыбнулся майор, – женщина оказалась понятливой. Для следователя это вполне логично – приложенный каталог к записке с цифрами.
– Ай да молодец! Ну, снял груз с души! – Сухарев похлопал себя по груди. – А-то ведь, приедет сейчас эта Рустемова, всем задаст жару! Ну, так, что там с этими цифрами? – он оглядел всех, – а вы слушайте и мотайте на ус! Учитесь работать!
Рассказ майора слушали с интересом.
– Ну и Арбенин! – покачал головой Гулько. – Как в шпионском детективе! Это ж надо было такое придумать!
– Да уж, в изобретательности ему не откажешь! А что он про себя-то ничего не сообщил, где его искать? Или смылся?
– Кстати, что по розыску этого учителя? – спросил Сухарев.
– По нашим сведениям из города не выезжал, – ответил Калошин. – Мог, конечно, использовать личный транспорт, но машин в нашем городе не так уж и много, проверили, практически, все. Пока глухо! Поэтому всё больше склоняемся к мысли, что его нет в живых.
– А может быть, он сам на себя наложил руки? – предположил Доронин. – Ведь теперь получается, что к смерти мальчика он имеет прямое отношение. Раз открыл место захоронения, значит, знал, что исчезнет!
– Я тоже так думаю! После убийства Иконникова картина исчезновения Арбенина представляется более зловещей. А если учесть, что некто, побывавший в доме старика, оставил свои следы ещё и во дворе Войтович, то… – Сухарев покачал головой. – Валерий Иванович, что-то есть нового по этим следам?
– Приметные подошвы. Мне такие ещё не встречались. Возможно, что ботинки иностранного производства, или сделаны на заказ у сапожного мастера. Запрос в Министерство легкой промышленности мы отправили, но, когда придет ответ, не могу сказать. Было бы, с чем идентифицировать!..
– Да, пока у нас нет ни одного подозреваемого! – Сухарев постучал ладонью по столу: – Работать, работать, ребятки, надо! – и обернулся на скрип открываемой двери.
Приехавшие Дубовик с Ерохиным с удовольствием присоединились к чаепитию.
– Как я понимаю, вы ждали нас? – спросил Дубовик, доставая коньяк. – Мы немного замерзли, да и рабочий день уже закончился, думаю, можно? – он посмотрел на Сухарева.
– Хитрец! Можно подумать, что мое согласие для вас имеет значение! Совещание-то, что, утром проведем?
– Зачем же? Наоборот, хорошо, что неофициально, – подполковник показал Ерохину жестом, чтобы разлил коньяк. – Дело тут, товарищи, такое… – он поднял стакан, разглядывая его на свет, – получили мы информацию, что в Москву прибыл некий Отто Гринберг, гражданин Швейцарии. С какой миссией? По документам – по обмену опытом, суть этого для нас не важна, а вот по агентурным данным он выступает в роли покупателя книги, конкретно, какой – неизвестно. Продавца мы тоже не знаем. – Дубовик оглядел сидящих за столом. – Предвижу ваш вопрос: причем тут вы и ваш город? Тем более что книг пропадает много, их и воруют, и продают. Есть очень ценные фолианты, а тут какие-то книжонки по химии!.. Так? Я тоже был такого же мнения, но есть одно «но»: этот швейцарец – доктор химико-биологических наук! Вот поэтому мы не можем игнорировать ваше дело, тем более что преступник и его замысел пока остаются тайной за семью печатями. Да и секрет книг тоже неизвестен. Если уж за это гибнут люди!.. Так что, оперативно-розыскные мероприятия будем проводить параллельно, пока не определится точный аспект дела. Кстати, где ваш следователь?
– Не терпится встретиться? – улыбнулся Сухарев. – Кстати, на днях приезжает Рустемова из райпрокуратуры. Знаком с такой?
– Фамилию слышал, но лично встретиться не доводилось! А что, трудная женщина? – в ответ улыбнулся Дубовик.
– Зверь баба! К каждой запятой придирается! Её сам генеральный побаивается! Это тебе не Моршанский! Словами не припечатаешь! – Сухарев махнул рукой, – А, сам увидишь!
– Ну, и не будем раньше времени себе настроение портить! Расскажите лучше о том, что удалось «нарыть» за последние дни. В общих чертах, я с делом ознакомлен, благодаря Геннадию Евсеевичу, – Дубовик посмотрел на майора.
– Ну, благодарить-то мы тебя должны, – Сухарев похлопал подполковника по плечу. – Ловко же ты разобрался с этими цифрами!
– А что с экспертизой? – спросил Дубовик, обратившись к Карнаухову.
– На костях повреждения отсутствуют, сказать что-то конкретно невозможно. Думаю, не лишним будет проведение спектрального анализа, коль уж это дело связано с химиком, – покашливая, сказал эксперт. – Но у нас такого оборудования нет.
– Отправляйте в область, пусть там разбираются, – согласился Дубовик. – Ведь может же случится так, смерть мальчика напрямую связана с нынешними событиями. Кстати, с чем была связана цифра три из записки Арбенина?
– Да там, на дне оврага три березки в ряд растут. Вот прямо под ними и откопали… – вздохнул Гулько.
На некоторое время в кабинете повисло тяжелое молчание.
Первым прервал его Дубовик.
– Валерий Иванович, – обратился он к Гулько, – книгу из школьной библиотеки смотрели?
– Да, но там никаких следов: ни надрывов, надрезов переплета, ни следов клея – ничего, что могло бы привлечь хоть малейшее внимание.
– Ну, значит, Арбенин всё извлек оттуда! – глубокомысленно заметил Сухарев.
– Правильно! Только, скорее, в научном, так сказать, духовном, понимании этого «всё». Зачем, скажите, уносить книги из библиотеки, воровать их, если то, что необходимо, можно просто вынуть? Значит, секрет заключен всё-таки в самих книгах! Я в этом абсолютно убежден! – сказал Дубовик. – И позвольте мне изложить свою точку зрения на весь этот библиотечный ребус? Раз книга украдена, значит, она сама является носителем некой информации. Именно информации! Поэтому необходимо третью книгу не просто осмотреть, а прочесть каждую строчку! Искать, и ещё раз искать то, что она в себе заключает! Теперь о тех, кто это сделал. В библиотеку книги принесла Войтович. Таким образом, изначально они либо всегда были у неё, либо ей, в свою очередь, кто-то принес. Как умерла женщина, надо проверять. И если подтвердится, что смерть её была насильственной, то этот «кто-то», безусловно, ей был знаком. Из этого вытекает, что искать его надо в окружении Войтович. Этим я предлагаю заняться вам, ребята, – он повернулся к Доронину и Воронцову, – просеять через сито всех, кто не просто являлся её родственником, знакомым, но когда-то приходил в дом по той или иной причине.
– Понятно, сделаем! – за обоих ответил Доронин.
– И связи Иконникова необходимо отработать. Может быть, где-то пересекутся они со связями Войтович, – добавил Калошин. – Идентичность следов во дворах обоих не случайна.
– Верно-верно, Геннадий Евсеевич! – подхватил Сухарев. – Андрей Ефимович! А если всё-таки с нашим делом связан швейцарец? Значит, здесь должен быть, так называемый, «продавец»?
– Ну, совсем не обязательно! «Продавец» мог сделать кому-то заказ, ведь если он не здешний, то скорее привлечет внимание к себе, а ему это не нужно. К тому же, Иконников-то знал того, кто украл книгу!.. Нашел ли он вторую, это вопрос… Третья у вас, здесь… Та-ак… Значит, он будет искать её! Таким образом, у нас есть время! Будем работать!
– Товарищ подполковник! А если дать знать о том, что книга здесь? Может быть, это заставит преступника пойти ва-банк, и мы его!.. – Костя Воронцов красочно показал руками, как скрутит преступника.
– Это, кстати, не лишено здравого смысла! Но… пока рано! – кивнул Дубовик. – Обдумаем! Кстати, о каких следах шла речь?
Гулько достал рисунок протектора ботинка и протянул подполковнику. Тот, взяв его, повертел и, хмыкнув, сказал:
– Ну, в эту экспертизу я внесу очень внушительный вклад, – и, поймав на себе вопросительные взгляды, пояснил: – у меня ботинки с такой же подошвой. Это обувь чешской фабрики «Томаш Батя». Скажу прямо, купить их можно только в спецотделах московских магазинов, – он приподнял брючину и повертел ботинком на толстой подошве.
– Так это ведь может упростить наши поиски! – воскликнул Сухарев. – Как я понимаю, ботинки дорогие? – Дубовик кивнул. – Простому смертному недоступны? – при этих словах подполковник поморщился. – Среди наших горожан найдется не так много людей, кто может себе такое позволить, значит, легче будет найти…
– Простите, что перебиваю, но с этими доводами не могу согласиться, – Дубовик поднял ладонь. – Это не личное оружие, не удостоверение, это просто вещь, которую можно продать, обменять, в конце концов, просто подарить! И может так случиться, что эти ботинки носит какой-нибудь слесарь, дворник, продавец… Кто угодно! Согласны? Хотя и ваше предположение может быть верным, просто не стоит делать ставку только на это. Единственное, что дает плюс – это ограниченное количество такой обуви.
– Согласен, – кивнул Сухарев.
Несмотря на позднее время, Калошин предложил Дубовику и Ерохину отправиться к нему в гости. Мужчины без лишних слов согласились: одному не терпелось увидеться со своей невестой, другому – познакомиться с ней. Калошин понял это по лицу капитана и, зная теперь уже нрав обоих, тихонько посмеивался про себя.
Ерохин и в самом деле, буквально, открыл рот при виде Вари. А та, будто нарочно, была сегодня необыкновенно хороша, что вызвало у Дубовика ревностное чувство, которое он, благодаря своему твердому характеру, сумел сдержать, только шепнув Ерохину:
– Слюни вытри!
Калошин, услыхав сказанное тихим, но жестким тоном, фыркнул. Ерохин, как это ни выглядело смешно, в самом деле, сглотнул и, боязливо покосившись на Дубовика, осторожно протянул руку Варе и представился.
Та спокойно ответила на пожатие и улыбнулась, но было понятно, что эта улыбка предназначалась лишь одному из них, и он очень нежно поцеловал девушку, едва коснувшись её губ своими губами. Ерохин при этом опустил глаза, и Калошину почему-то показалось, что капитан в этот момент устыдился своих тайных мыслей, от которых даже немного зарделся.
Наконец, прекратив топтание у дверей, Калошин повел Ерохина в комнату, а Варя с Андреем Ефимовичем отправились на кухню.
– Ну, Геннадий Евсеевич, дочь у вас просто Василиса Прекрасная! – не выдержал капитан.
– Скорее, Варвара Премудрая! – засмеялся Калошин. – А ты постарайся много комплиментов при подполковнике не отпускать! Не ровен час – рассердится!
– О, это мне известно! – снова покраснел Ерохин. – Буду молчать! – и, как ни странно, в течение всего ужина говорил мало, а на Варю глаз почти не поднимал, только после нескольких рюмок коньяка вдруг сказал:
– Товарищ подполковник! Я от всей души вас поздравляю! – чем вызвал легкий смех всех присутствующих.
От веселых разговоров постепенно перешли к своим делам.
– Как думаешь, Андрей… Ефимович, – Калошин решил, что при Ерохине Дубовика все-таки лучше величать по имени-отчеству, – связаны наши убийства с этим… швейцарцем?
– На девяносто девять процентов! – кивнул тот. – Ну, а если не с ним, то с не менее важной причиной, и очень серьезной – за «крестики-нолики» столько людей не «валят»! Не просто книги, а инкунабулы какие-то! А все-таки есть у меня одна догадка относительно них… Вернее, того, что в них заключено… – Дубовик оглядел присутствующих долгим взглядом, как бы решая: говорить – не говорить? – Ошибиться не боюсь – ошибки, в конце концов, ведут к истине, но лучше свои размышления подкрепить твердыми фактами!
– Ох, и любишь ты напустить туману! – несколько раздраженно произнес Калошин. – Молчал бы уж тогда, коли говорить не хочешь! А сказал «а» – говори «б»!
– Ладно-ладно, не сердись, – Дубовик дотронулся до плеча майора, – говорю! В шпионской практике существует технология так называемых микроточек.
– Товарищ подполковник! Так там идет уменьшение текста в 275 раз до размера обыкновенной машинописной точки! Как обыкновенный учитель мог… – удивленно начал Ерохин, но Дубовик легонько щелкнул его по носу и нравоучительно сказал:
– Сколько раз говорил тебе – не беги впереди состава! Я только начал излагать свою концепцию!
Капитан смущенно извинился, а подполковник продолжил:
– Само слово «точки» навело меня на мысль, что именно таким образом, то есть, проставляя обычные, подчеркиваю – обычные, точки возле необходимых буквенных знаков, можно зашифровать любую информацию!
– А ведь верно! – ударил по коленям ладонями майор. – Только как об этом узнал Арбенин? Или он был в курсе изначально? И что же это за информация, если за ней устроили кровавую охоту?
– Ну, посыпал, как горохом! – засмеялся Дубовик. – Давайте попробуем разложить все по ячейкам. Во-первых, мне думается, что вряд ли Арбенин обладал какой-то информацией относительно этих книг, на точки он наткнулся случайно. Помнишь, Геннадий Евсеевич, ты говорил, что все отмечают его трепетное отношение к книгам. Кстати сказать, я тоже это заметил, когда провел ночь возле книжных полок учителя. Все страницы девственно чисты, но в некоторых книгах лежат закладки, на которых встречаются пометки, сделанные рукой Арбенина, и только карандашом. Поэтому, не исключаю, и даже уверен, что заметить ненужные точки в книжных текстах для такого человека скорее закономерность, чем исключение.
– Хорошо, согласен, – кивнул Калошин, а вслед за ним и Ерохин. – Но относительно самой информации, заключенной в этих книгах, у нас нет пока никаких предположений, – и, внимательно взглянув на Дубовика, спросил: – Или есть?..
– Только в качестве, как ты говоришь, предположения, не больше! – подполковник снял очки и прикрыл устало глаза. Покусал кончик дужки и произнес: – С натяжкой, но подозреваю, что это связано с химией, иначе, зачем зашифровывать информацию в таких специфических изданиях. Если она текстовая, то проще брать художественную литературу, а вот если это формулы!..
– Неизвестное химическое вещество?! Наркотики?! – возбужденно воскликнул Ерохин.
– Именно! Тогда и поведение Арбенина логично! – подхватил Калошин. – И мальчик!..
– Товарищ подполковник, получается, что Арбенин расшифровал некую формулу… – начал капитан.
– …синтезировал какое-то вещество… – продолжил Дубовик.
– … а мальчик на него наткнулся! – закончил Калошин.
– И что сделал? Попробовал? Понюхал? – вопрос подполковника прозвучал риторически: ответа на него пока не было.
– Между прочим, учитель мог просто убить мальчишку! Ведь если он расшифровал такую информацию, то это могло быть связано с большими деньгами, как всегда бывает при научных открытиях! – предположил Ерохин.
– А что! Вполне резонно! – подхватил Дубовик, но тут же оборвал себя: – Хотя… Судя по характеристике Арбенина был он немеркантилен…
– Деньги порой самым честным и праведным сносят головы! – возразил Калошин. – А он, если ты заметил, был беден, как церковная мышь!
– Да, пожалуй, тут не все так однозначно! И, вообще, черт его знает! – подполковник задумался. – С такими выводами спешить не стоит, может быть, и исследование останков мальчика что-нибудь даст… – в глубокой задумчивости он постукивал пальцами по столу, потом достал папиросы и затянулся.
Калошин с Ерохиным последовали его примеру. На некоторое время в комнате повисла тишина.
Дубовик затушил недокуренную папиросу и произнес:
– Если в книгах была закодирована формула какого-то вещества, то почему мальчик умер в тот момент, когда Арбенин взял первую книгу? Хорошо, ну, наткнулся в ней на формулу, синтезировал нечто, поставил в шкаф, мальчик нашел, и это явилось следствием его смерти. А дальше? Что тогда в двух других зашифровано? Почему вторую он брал дважды? Не сходится здесь что-то… Путаница какая-то… Почему три книги?
– Химики нужны, – подал голос Ерохин. – Надо третью книгу обследовать, теперь-то мы знаем, что искать.
– Это мы сделаем сразу же, с утра! И если мои догадки с формулами верны, значит, связь с Отто Гринбергом налицо! Отсюда он ждет продавца! Надо отрабатывать все связи и знакомства Арбенина. – Дубовик потер виски: – Ну, что? Будем спать? Завтра, – он глянул на часы, – вернее, уже сегодня, приезжает ваша Рустемова. Знаком с ней? – обратился он к Калошину.
– Век бы не встречался! – махнул тот досадливо рукой.
– Что так?
– Сам увидишь!
– Ну, совсем запугали вы меня! Даже интересно стало! – улыбнулся подполковник и, едва сдерживая зевок, поднялся: – Сегодня, признаюсь, «выпадаю из обоймы».
– А я уже сплю, – прикрыв один глаз, произнес Ерохин сонным голосом.