Натюрморт для вампира

Глава восьмая. Вопросы, вопросы, вопросы…

Приехав домой поздно ночью, Авдеев так и не смог уснуть. Перед глазами беспрестанно возникало то обескровленное лицо мальчика, найденного в зарослях у реки, то его тонкие белые до прозрачности ручонки, то голая ступня, с которой почему-то слетела сандалия. Но страшнее всего был крик матери, режущий уши и душу. Этих воспоминаний Авдеев вынести никак не мог, и, выйдя на общую кухню в полукоммунальной квартире, как он её сам называл, он налил полстакана водки, выпил залпом и закурил.

Что случилось с мальчиками в короткий промежуток времени?

У Коли, как и у Миши, эксперт сразу же обнаружил прокол на руке на вене, но кроме этого у мальчика повреждено колено. Подробности Веретуха, сказал, предоставит утром, даже домой он не поехал – все «стоят на ушах», приходится спешить.

Начальнику уже звонили из Райкома – кто-то из журналистов пронюхал об этих убийствах. Кропань потребовал расследовать дело в самые кротчайшие сроки.

«Уснуть не смогу, поеду-ка я к Веретухе» – с этими мыслями Авдеев быстро собрался, шепнул проснувшейся жене, что вызывают, и отправился в Райотдел.

Роман Анисимович колдовал у большого оцинкованного стола.

Видеть второй раз за два последних дня очередное располосованное тело ребенка было выше всяких сил, поэтому Авдеев лишь поманил Веретуху, едва приоткрыв дверь морга.

– Что, Никита, не спится? – вытирая мокрые руки о фартук, судмедэксперт внимательно посмотрел в лицо Авдеева. – Фейс у тебя никуда не годится. Бледное, вытянутое, как у того, что у меня на столе, – он кивнул на закрытую дверь.

– Циник ты, Рома, – вздохнул майор.

– Не мы такие, работа такая… Что, предварительные результаты интересуют? Могу, могу кое-чем порадовать!

– А без веселья нельзя? – насмешливо спросил Авдеев.

– Ладно, не придирайся к словам. Давай, лучше выйдем на улицу, перекурим это дело, и я тебе поведаю всё, что на данный момент удалось накопать, – Веретуха потянул майора за рукав к выходу.

– Значит так, Никита, – Роман Анисимович глубоко затянулся. – У мальчишки, кроме следа от инъекции в вене, имеется довольно глубокая рана на колене, ещё не зажившая. И она, скорее всего, получена от пореза стеклом. Вокруг раны есть оссаднённость, видимо, мальчик споткнулся, упал, проехался коленом по земле. То есть, рана случайная, от падения. Но обработана она вполне профессионально, уж очень чистая по краям, промытая перекисью. И пластырь на коленную чашечку наложен так, что при ходьбе не срывается. Одним словом, работал медик. И с венами также. Но… усыпили обоих мальчишек хлороформом.

– Вот как!.. Это точно? – встрепенулся Авдеев. – Подожди, это что же получается? Их сначала усыпили, потом перевезли куда-то, потом… Что потом? Почему у одного забрали кровь, а у второго – нет? Они же братья! Или?..

– Да никакого «или»! Просто, у второго резус отрицательный!

– И?.. – майор подался всем телом к Веретухе. – Ну? Подробнее и по-русски можешь?

– И по-немецки, и по-еврейски, всё одно: кровь брали не абы какую, а определённой группы и резуса. Значит, у твоего реципиента должен быть резус отрицательный. Но если группа крови четвёртая, тогда группа крови донора не имеет значения. С первым пареньком, видимо, промахнулись, сначала взяли кровь на анализ, а потом просто усыпили смертельной дозой аминазина, чтобы убрать свидетеля. Отсюда и два прокола. Ну, а уж второй им пришёлся подходящим по всем параметрам, вот и забрали кровушку у мальчугана. И умер он, разумеется, от огромной кровопотери. Более пятидесяти процентов.

– Да, из твоей научной абракадабры я мало что понял, но… Для чего забрали? В таком количестве? Можешь сказать?

– Определённо – не могу, а гадать можно до бесконечности.

– И всё же?

– Никита! Чего ты меня дёргаешь? Ну, ранения, заболевания, послеоперационный период… да ещё, чёрт знает, что может быть! Какая-нибудь секретная лаборатория! Это уже ваш «хлеб»! Я только могу сказать то, что вижу, а все эти предположения!.. Уволь! Ищите, где могли взять – это дело ни одной минуты, да и стерильность нужна. Мало того, если кровь брали из вены, то и исследование проводится более обширное, но в любом случае необходимо лабораторное оборудование.

– Это сколько ж возни! Этот реципиент – подпольный принц, что ли?

– Или преступник… Но, видимо, овчинка выделки стоит!

– А у меня, Рома, ещё такой вопрос. Вот как ты думаешь, для чего надо было так тщательно обрабатывать рану, накладывать повязку, которая не мешает ходьбе, если ребенок, в принципе, уже был обречен?

– А вот это-то как раз и говорит о том, что работал медик. Во-первых, рана должна быть чистой, потому что забирается кровь, тут, повторюсь, важна стерильность, а повязка – это уже делается машинально, стало быть, с ранами этот человек имеет дело постоянно.

– Хирург? – высказал догадку Авдеев.

– Ну, кто-то из этих… – эксперт показал пальцами ножницы. – И тут я позволю себе сделать кое-какое предположение. Если кровь брали, невзирая на рану, а это всё же риск, значит, была в ней острая и срочная необходимость. Это тебе пища для размышлений.

– Смерть мальчиков наступила в одно время?

– Ммм, разница в часах, где-то около суток, видимо, как раз на то время, что понадобилось для забора крови.

– Ладно, понял, готовь отчёт для начальства, – Авдеев выбросил недокуренную папиросу и направился в отделение.

– Докладывай, Авдеев! – подполковник Кропань был хмур: с утра опять звонили из Райкома КПСС, требовали отчёта по убийству детей.

Только, что можно ответить, если всего два дня прошло с момента, как нашли первого мальчика, а по второму-то, вообще, что сделаешь за ночь? Вон и по судмедэкспертизе отчёт только утром принесли, и то сказать: Веретуха ночь не спал, глаза у мужика закрываются, как может, борется со сном, терпит…

– Зубков и Игошин установили следующее: мальчики вышли из электрички и направились в дачный поселок. От других пассажиров они отстали, потому что перед этим подошли к ларьку. Продавец их опознала и подтвердила, что они покупали у неё хлеб. Завхоз Дома отдыха тоже их видел, сказал, что они остановились на развилке, якобы один мальчик почему-то держался за ногу. Теперь мы точно знаем, что он упал и порезал колено стеклом. Что случилось в следующие пятнадцать-двадцать минут, остается под вопросом. Через этот промежуток времени один из жителей дачного посёлка шел на электричку, но на дороге уже никого не встретил. Машины он тоже не видел, но судя по тому, где оказались трупы мальчиков, получается, что увезти их могли только на машине.

– Мы предположили, что машина должна быть личная, – добавил Зубков.

– Почему только личная? – спросил Кропань.

– Госмашины ведь ездят строго по путевым листам. Проверяется пробег, расход топлива, – Зубков не понимал, почему такие прописные истины надо объяснять.

– А если машина едет по пути? Или это – «скорая»? Тем более что помощь мальчику была оказана, согласно отчету товарища Веретухи, профессионально. Как вы думаете? Разве не могло быть такого?

– Простите, товарищ подполковник, не додумали, – смутился Зубков.

– Правильно, там не додумали, тут не досмотрели, так и тянем кота за хвост! – раздраженно произнес Кропань. – Собаку по следу пускали?

– Кинолог сказал, что и в том, и в другом случае, уже у трупов пёс отказался идти, почему, он не понял.

– На дороге к дачам попробуйте. Так, товарищ Авдеев, отправляйтесь немедленно туда. Сами на коленях облазьте всю дорогу, деревню, дачи, Дом отдыха! Ищите свидетелей, машину, врача… Работайте, работайте! Подключайте участковых, постовых, всех, кого сочтёте нужным. Дело должно быть расследовано в кратчайшие сроки. Мало того, что оно на контроле у прокуратуры, так ещё и Райком подключился. И поинтересуйтесь у наших соседей: не было ли у них похожих случаев. И, вообще, что я вас учу? Не первый год в сыске, сами всё знаете.

Глава девятая. «Всё тайное…»

– Слышь, Жила, баба какая-то цацку признала! Пошла в легавку. Рожу этого хмыря, – Кунга, он же вор-домушник Кунгоев Ришат Ришатович, кивнул на испуганного Лёньку, – старик срисовал, и марухину, наверняка, тоже. Что будем делать? – он теперь без всякой жалости смотрел на провинившегося подельника.

Жила медленно повернулся к стоявшему за его спиной Лёньке.

– Что скажешь? Как отмазываться будешь? – он угрожающе потёр рукой огромный кулак. – А покажи-ка, Ухо, мне ту цацку, за которую ты «вписался» в «кисляк».

Лёнька мелко закивал головой, доставая из кармана кулон.

Жила с интересом принялся его рассматривать.

– И вот эту бимбару ты решил подарить своей марухе? Она что, вместе с рыжьём лежала? Или ты, может, ещё что «подрезал»? А? – Жила приблизил своё лицо так близко, что в глазах Лёньки оно расплылось жёлтым блином.

– Не-е! Век свободы не видать! Только шкатулку «тиснул», там всё и лежало, – кивнул Ухо, испуганно пряча глаза, – а чё? Лёльке понравилась. – Он нервно подёргивал плечами.

– Да-а, борзой ты, однако! Понравилась! А чего ж она тогда её в скупку отнесла? Или узнала, что ты рыжьё от нас «закосил»? Надеялась, что «показуху» или цепуру «рыжую» подкинешь? Ну? Узнала? – Жила опять схватил Лёньку за грудки и с силой встряхнул.

– Не-е, – замотал тот головой. – А за скупку, Жила, я ей, уб даю, «рога обломаю»!

– Фраернулся ты, Ухо, по полной. Ладно, живи пока. А будешь у своей бабы ханку жрать, быстро «спалишься». За тебя и за бабу твою на кичман не пойдём, скорее, тебя вместе с ней и закопаем, – Жила громко захохотал, показывая желтые прокуренные зубы.

Лёнька облегченно вздохнул: наказание за его промах откладывалось на неопределенный срок, может быть, всё образуется. Лёльку, как обещал, придётся наказать. Ну, не сильно, конечно, но… чтобы «памятка» была. Синяк под глазом для Жилы будет достаточным доказательством того, что Ухо выполнил своё обещание.

Но с Лёнькой к Лёльке по настоянию Жилы пошёл Кунга.

Ухо понял, что «проучить» подружку придётся по-настоящему. «Ну, не до смерти же, в конце концов, переживёт! Зато потом будет аккуратней», – успокаивал он себя. Но с другой стороны, очень уж не хотелось бить подружку. И всё же перевешивало мужское достоинство, поруганное напарниками. И «закон»…

Алла не ждала своего приятеля после двух дней попойки. Да и деньги, знала она, у него закончились, правда, старалась не думать о том, что по её вине. «Фартовый, ещё «отвернёт» где-нибудь», – беззаботно рассуждала девушка. А пока, считала, что он будет отлёживаться у себя, в тёткином доме.

Полёживая на кровати в одном неглиже, она грызла яблоко и рассматривала яркий журнал мод.

В коридоре было тихо, соседи все ушли с утра кто на работу, кто по своим делам.

Дверь в комнату открылась внезапно, от одного Лёнькиного пинка.

Увидев приятеля, Алка не смутилась: Ришата она не увидела, тот остался пока за дверью,

– О-о, Лёнечка, ожил? А я думала, что всё ещё бухаешь, – она кинула в него огрызок. – Чего пришёл-то?

Лёнька, едва увернувшись от яблока, отодвинул от стола стул и вольготно развалился на нем, закинув ногу на ногу.

– А ты не догадываешься? – с наглой улыбкой спросил он, сплюнув на пол.

– Э! Поаккуратней! Ты не в хлеву! – девушка соскочила с кровати и накинула халат.

– Только ты свинья, Лёля! Где цацка, которую я тебе подарил? Только не говори, что потеряла, – Ухо смотрел на подругу с превосходством, которое чувствовал перед ней. За унижение, полученное от подельников, ему не терпелось сказать ей, что ему всё известно, и увидеть страх в её глазах. И почувствовать удовлетворение…

– Если так говоришь, значит, знаешь, где, – неожиданно для Лёньки спокойно ответила Алка, разглядывая себя в зеркале. Потом повернулась и зло закричала: – А ты как думал? У самого полный карман рыжья, а мне какую-то дешёвку подсунул! Да за неё в скупке и «косухи» не дали. Или у тебя получше подружка есть? Которой всё это достанется? Я тебе не шмара подзаборная! А если не нравится что-то – проваливай! – она кинула в него пудреницу, но Ухо ловко поймал её и, поставив на стол, поднялся.

В дверь вошел Кунга.

– Вот так-так! Значит, про рыжьё тебе всё известно? Что ж ты, Ухо, так плохо зажухал цацки? Теперь с девочкой придётся разобраться, – Ришат вынул нож и, поигрывая им, приблизился к Алке.

Теперь девушка испугалась, вмиг побелев.

– Ты чего, Кунга, миленький, да я же ничего, никому… – зашептала она пересохшими губами. – Да какой мне интерес до ваших дел? – Алка нервно захихикала. – Ну, сдала вещичку, может, деньги мне нужны были! – выкрикнула она и тут же замолчала, поняв, что сказала глупость.

Ришат усмехнулся:

– Ха! Лёнькины «бабки» все прогуляла? А их ведь немало было…

Ухо, видя взгляд напарника, встал между ним и Алкой.

– Я вот тебе сейчас покажу, каких денег тебе не хватает! – он с полного разворота ударил девушку по лицу.

От такого удара она отлетела к комоду, ударилась головой об угол столешницы и, упав на пол, затихла.

– Э-эй! Подруга! Чего развалилась? – Ухо почувствовал, что у него сильно заколотилось в груди.

Он присел возле Лёльки и дотронулся до неё.

– Она чё? Того? – Лёнька поднял голову и посмотрел на Кунгу. – Не дышит… – он весь затрясся, побледнев, как полотно.

– Чего забздел? Дай посмотрю! – Ришат отодвинул носком сапога подельника и наклонился над бездыханным телом. – Во палево! Похоже, ты её того!.. «Замочил», «в натуре»! Всё, васер, «делаем ноги»!

Ухо обалдевшим взглядом смотрел то на мёртвую подругу, то на Кунгу, всё ещё не веря, что вот так запросто убил девушку, которую, по-своему глубокому убеждению, любил.

Но взгляд подельника не оставлял никаких сомнений в случившемся.

– Да не мандражируй ты! Тебе же лучше – легче соскочить «с крючка». – Кунга с силой потянул за рукав Ухо, у которого из глаз полились слёзы, вывел его в коридор, потом вернулся, оглядел комнату, решительно вывернул всё из ящиков комода, перевернул постель и протёр всё, до чего они с Ухом могли касаться. О том, что здесь найдут отпечатки пальцев Лёньки, он не переживал: тот уже был обречен. Боялся Кунгоев в этот момент лишь за себя. Взяв ключи из сумочки Прониной, он закрыл двери на замок. Ключи незаметно сунул Хорошеву в карман.

– Кто-нибудь вас видел? – хмуро спросил Жила, когда Кунга с Ухом вернулись.

– Не-а, все на работе, тихо там было. Я и двери соседей подёргал. Чё делать-то будем, Жила? Нас ведь теперь «заметут»! – зло прокричал Кунга.

– Не кипишись! Отвезёшь Ухо на дачу в Озёрный. Адрес знаешь. Дача сейчас стоит пустая. А ты, сука, будешь сидеть, как мышь в норе, – Жила повернулся к Лёньке. – Облажался ты по полной, и нас подставил.

Он схватил парня за нос и вывернул его со всей силой. Ухо взвыл от боли, присев к ногам своего мучителя, и снова заплакал и от жалости к себе и своей Лёльке, и от злости на подельников и свою сломанную судьбу. Жила грязно выругался, отдёрнул руку и вытер пальцы о пиджак подельника.

– Пошел вон, вошь патлатая!

Глава десятая. Мучения Авдеева

Никита Сергеевич вышел из областной больницы, где навещал свою больную мать.

Постояв в раздумье, направился в столовую, располагавшуюся неподалёку. До автобуса ещё оставалось много времени, и он решил пообедать.

Ожидая зеленого знака светофора, Авдеев остановился на перекрёстке, как вдруг возле него затормозила светлая «Победа».

– Никита! Ты? – услышал он знакомый голос.

– Андрей! Вот так встреча! – Авдеев бросился навстречу давнему другу, который, выйдя из машины, тоже спешил к нему.

Дубовик стиснул майора в объятьях:

– Чёрт! Сколько лет? Живем рядом, в одной области, а встречаемся раз в десятилетие. Непорядок! А ну, давай ко мне в машину!

Через десять минут друзья уже сидели в небольшом ресторане.

В зале было пусто: до вечера оставалось ещё много времени, только двое командировочных тихо беседовали в углу, ожидая заказа, да за стойкой скучала пышнотелая буфетчица, изредка бросая любопытные взгляды на посетителей.

– Так, давай-ка, друг, выпьем по коньячку, и ты поведаешь мне о своих проблемах. – Дубовик разлил коньяк и поднял свою рюмку: – Ну, за нас, Никита! За встречу!

– А ты откуда о проблемах знаешь? – выпив коньяк, выдохнул Авдеев. – Хотя!.. О чем я спрашиваю? Ты где работаешь… – он подцепил на вилку кружок колбасы. – Всё такой же! Не меняешься! Вернее, даже… того… Кстати, наслышан о твоих успехах.

– Речь сейчас не обо мне. А проблемы, Никита, у тебя на лице большой вселенской скорбью отпечатаны.

Авдеев с нескрываемой завистью посмотрел на Дубовика. Хорошо одетый, пахнущий дорогим одеколоном, как и в прошлые их встречи, он был бодрым и подтянутым. Даже чуть распущенный узел галстука не выглядел неряшливо, а, напротив, добавлял к его облику щегольского шика, этакого городского колорита.

– Не смотри на меня, как на девку, которую собираешься сватать, – Андрей Ефимович понимал, что у друга жизнь сложилась не совсем удачно, и при редких встречах всегда старался помочь ему.

Никита, как правило, отказывался, но Андрей искренне сердился на того, и, как итог, помощь, в любом её виде всё же принималась.

Ни один раз подполковник пытался посодействовать в переводе друга в свое ведомство, но над Авдеевым висел «дамоклов меч»: семья его ещё с тридцатых годов числилась в неблагонадёжных, родители были кулаками. И хоть прошло уже много лет, как они «растворились» в сталинской мясорубке, но на долгие годы обрекли своего сына на испытания на верность Советам. Лишь военные, поистине высокие, заслуги перед Родиной в годы войны помогли Никите стать тем, кем он был теперь. От простого участкового сумел дослужиться до начальника УГРо.

– Скажи мне, ты квартиру получил? – Дубовик знал, что и с жилплощадью у друга было не в порядке: долгие годы он с женой и дочкой жил в одной комнате большой коммунальной квартиры.

– Ну, с этим как будто всё утряслось, – кивнул Авдеев. – Правда, теперь большую трёхкомнатную квартиру мы делим с одной старушкой, но это всё же лучше, чем совсем ничего. Вернее, хорошо. Тем более что соседка попалась вполне приличная, тихая, спокойная. А ты как? Женился? Детей нарожал?

– Давай обо мне всё же потом, – Дубовик налил по второй. – Опрокидывай, закусывай и рассказывай. Какие проблемы? Я весь во внимании.

Плотно перекусив, мужчины закурили.

– Дело у меня повисло, наглухо, – наконец решился заговорить Авдеев.

– Ну, не ты первый, и не единственный, – успокоительно произнес Дубовик.

– Да понимаю, только дело слишком неординарное, резонансное… – тяжело вздохнул майор. – Может быть, слышал, что у нас в районе двоих мальчиков убили, а у одного даже выкачали кровь?

– Вот ты о чём! Н-да, история… Я слышал об этом в Обкоме, там прессу обрабатывали, чтобы слухи не муссировались в печати, но, честно говоря, думал, что если дело и не раскрыто, то, по крайней мере, движется. А оказывается, всё значительно хуже?

– Не просто хуже, а плохо… Понимаешь, ничего найти не можем. Место, где последний раз видели мальчишек, я чуть не на коленях облазил сам. Даже стекло, о которое парнишка порезал колено, и то нашли. А вот кто и куда увез ребят – загадка! Уперлось всё в какую-то бетонную стену!

Дубовик внимательно выслушал всё, о чём ему поведал Авдеев.

– Теперь ты понимаешь, почему мне так скверно. Мальчишки эти мёртвые постоянно в глазах стоят. Мать их кричит… Её в психушку увезли… А мы, как слепые котята, тычемся, тычемся!.. – Авдеев обхватил голову руками. – Видел бы ты этих пацанов!

– Ага, «… и всё тошнит, и голова кружится, и мальчики кровавые в глазах…»! Я и не такое видел! И тебе, для начала, надо взять себя в руки! Ну, чего ты сопли распустил? Давай, встряхнись! Кому, как не нам, смотреть на всё это дерьмо и разгребать его? Временем располагаешь? – Авдеев кивнул. – Тогда… Давай ещё по одной, и поедем ко мне на работу. Там всё разложим по полочкам. Ресторан – не место для подобных разговоров. Я, честно говоря, думал, что у тебя неприятности бытового характера, потому и завёл разговор. А тут…

– Так, садись за стол, вот тебе бумага, карандаш, рисуй схему всего района дач, Дома отдыха, деревни. Всё подробно, до мелочей. Кстати, твой эксперт прав: начинать поиски надо с того, кому выгодно, то есть, с человека, кому в тот момент срочно нужна была кровь. С врачами говорили? Ведь где-то эти анализы делали? И при каких заболеваниях необходимо переливание?

– Да всех специалистов обошли. Каждый называет какую-то свою болезнь, а их, оказывается, немало. Сейчас проверяем хроников, увечных, одним словом, тех, кому кровь переливали в те дни.

– Хм… – Дубовик на минуту задумался, – да нет, что-то не то… не то… И вопросы эти, пожалуй, бесполезны… Ну, а каковы результаты?

Авдеев с силой нажал на карандаш, так что отлетел грифель:

– Да нет их, результатов! Нет! – он отбросил сломанный карандаш. – С отрицательным резусом никого не было.

Андрей сел рядом с Никитой и положил руку ему на плечо:

– Ну, конечно же, их и не должно быть, в больнице так кровь переливать не будут. Если и делали, то подпольно. Понятно, что найти такую лабораторию будет крайне сложно. Поэтому повторяю: возьми себя в руки. Своей семье ты нужен здоровым, и психически, и физически. А для дела главное: холодный ум!

– Ну да, и чистые руки, – немного успокоившись, усмехнулся Авдеев.

– И без них в нашей работе никуда, – согласно кивнул Дубовик. – Знаешь, я через два дня буду по делам в Москве, там обязательно встречусь с одним мэтром медицины, возможно, он поможет нам.

– Нам? – Авдеев вопросительно посмотрел на Дубовика.

– А ты думаешь, что я смогу тебя бросить? Одна голова хорошо, а союз МВД и КГБ – просто замечательно! Хотя наши министры на этот счет имеют другое мнение, – Андрей улыбнулся.

– У тебя что, своей работы мало? – покосился на него Авдеев.

– Своей – много, но я привык и к большему, – пожал плечами Дубовик.

– А начальство?

– В конце концов, своими мозгами я волен распоряжаться по своему усмотрению. Было бы, кстати, неплохо взглянуть на материалы дела. Из Москвы постараюсь добраться до тебя. Как, покажешь?

– Без вопросов, товарищ подполковник, – Никита, наконец, улыбнулся. – Буду ждать с нетерпением.

– Ладно, майор, до отправления автобуса у тебя ещё есть время, поэтому давай уточним некоторые моменты твоего дела. На твоей схеме не прочерчены тропинки. Но они ведь там есть?

– Да мы их все обошли! Нигде даже следов крови нет, дождей с прошлой пятницы не было, смыть не могло. Но ведь с такой раны кровь должна была хотя бы капать?

– Не обязательно. И тропинки здесь играют немаловажную роль. Беда ваша в том, что вы, как я понимаю, меньше всего занимались именно ими. Скажи-ка мне, там вдоль дороги, какая растительность?

– Кустарники, заросли шиповника и дикой жимолости, – ответил Авдеев.

– Никита, ты опытный опер, сразу мог сообразить, что мальчишки ушли по тропинке. Вопрос лишь в том, в какую сторону. Давай представим такую картину: некоему человеку срочно нужна кровь. Почему, отчего – это потом. И вот, либо он сам, либо кто-то, кто ему помогает, а скорее всего, именно так и есть, ищет объект, у которого можно «взять» эту кровь. По дороге он не пойдёт, явно обнаруживать себя не станет. На тропинке проще спрятаться от нежелательных глаз. Всё должно быть скрытно, ведь предполагается убийство. Выходит на перекрёсток, и вот удача: два мальчика, вокруг никого, один из них травмирован. А может быть, он ждал именно их? Мало того, тот, кто ищет свою «добычу», как мы уже поняли, медик, может знать и группу крови, и резус этих мальчиков, значит, чего проще: надо просто предложить свою помощь. Дети, как правило, при виде крови пугаются. И если к ним подойдёт кто-то из взрослых, то они, без всякого сомнения, в такой ситуации доверятся ему. Перевязать носовым платком рану дело нескольких секунд. И повести мальчишек куда угодно, сказав, что рана требует тщательной обработки. Этот человек говорит, что живет неподалеку, и после оказания помощи обязательно проводит мальчиков до дому. Пойдут они за ним?

– Безусловно.

– Вот именно! И не надо никого похищать, совать в машины, увозить куда-то. Теперь надо просто помочь ему идти, в крайнем случае, взять даже на руки и уйти на любую тропинку, скрывшись тут же от посторонних глаз зарослями кустарников. И кровь не будет так капать. Мужчина же, спешащий на электричку, не станет глазеть по сторонам и разглядывать, есть ли кто на тех тропинках.

– Но ведь и там можно встретить какого-нибудь запоздавшего путника, – возразил Никита.

– В таком случае, мальчики после оказания помощи просто вернулись бы домой целыми и невредимыми. Ну, преступнику в таком случае просто не повезло бы. Только удача, видимо, была на его стороне. Никто их так и не увидел. Но если изучить все тропинки, то можно понять, откуда и куда мог идти преступник. Дорога всегда приведет на центральную улицу любого поселения, а тропинками можно идти в обход. Вы слишком увлеклись, Никита, версией с машиной. Вахтер из Дома отдыха совершенно определенно сказал, что никто не приезжал, не выезжал в этот момент. Даже завхоз, и тот пришел сам. В деревне не увидеть машину было невозможно. Но её там и не было. С дачами вопрос тоже решился: мужчина, спешащий на электричку, никакой машины также не встретил. Так что, машина сыграла свою роль лишь после убийства. Значит, ваша задача заключается сейчас в том, чтобы составить полный подробный план местности. Найдите картографа, пусть всё сделает. После этого, повторюсь, проще будет определить начальную и конечную точку пути преступника.

– Я с тобой полностью согласен, но есть одно «но»… – Авдеев взъерошил волосы. – Поскольку мы не справились в срок с заданием, теперь возглавлять опергруппу будет кто-то из областных или даже московских оперов. Станет ли кто-нибудь слушать меня? Тем более что мой начальник грозился вообще отстранить меня от дела. Что, скорее всего, и произойдёт. На него давят со всех сторон, поэтому он не станет миндальничать со мной.

– Да чёрт с ним! Пусть отстраняют, а ты работай! Ноги тебе не свяжут, голову не оторвут. Действуй параллельно. А я тебе помогу.

– Но там тоже не дураки работают, наверняка, сами примут твою версию с тропинками.

– Так! Тебя ещё не отстранили? Нет! Значит, возвращайся и работай! А то, что примут эту версию – очень хорошо!

Чувствуя поддержку друга, Авдеев почувствовал прилив сил и настроения, хотя тяжёлые мысли ещё роились в голове. Тепло попрощавшись с Андреем, он направился на автовокзал.