Ущипни меня. Сказка на ночь

Следующие два часа я держал её у себя в объятьях и отпаивал чаем, помогая поскорее прийти в себя. Я пытался её накормить, но она отказалась, съев только маленький кусочек шоколада. И лишь глубокой ночью она набралась смелости, чтобы заговорить хотя бы полушёпотом:

– Мне так одиноко, Макс. Ты меня не любишь. Никто меня не любит. Зачем я вообще живу…

– Солнышко, ну ты чего? Это же просто игра. Не нужно было принимать мои слова близко к сердцу. Я нёс всякую ерунду, пытаясь войти в роль.

– Я не могу вспомнить, что ты говорил, но мне было так жутко, тело как будто окаменело и перестало меня слушаться…

– Не надо вспоминать, милая. Давай забудем об этом поскорее. Может быть, ляжем спать?

– Мне почему-то страшно с тобой оставаться. Извини, я вряд ли смогу здесь уснуть. Можно я лучше поеду домой?

– Конечно, – я изо всех сил старался не демонстрировать своего ликования. – Сейчас я закажу тебе машину.

Мне в одночасье полегчало. Не считая усилившегося в сотню раз комплекса вины, я чувствовал себя очень даже комфортно.

– А давай… – великодушно предложил я, провожая её, – давай в следующий раз ты будешь верхней? Ну, для компенсации.

Глава 6. Сверху

Её лицо скрывает ярко-красная кружевная маска, видны только лукавые, прищурившиеся в улыбке синие глаза. Она откидывает назад выбившуюся из причёски прядь светлых волос и нетерпеливо облизывает губы – такие же яркие, налившиеся желанием. Пышная грудь затянута в чёрный виниловый корсет, на ножках чёрные чулки с широкой резинкой и алые лакированные туфли. Вот это да! В таком облике я её ещё ни разу не видел.

Я лежу на спине, а она сидит на мне верхом, плотно прижимаясь к моему телу внутренней поверхностью бёдер. Наклоняется и сначала целует в губы, потом шаловливым язычком спускается под подбородок, щекочет шею, переходит к груди, дразнит соски. Облизывает пупок, доходит до дорожки и останавливается в самом интересном месте. Прерывается и задорно смеётся:

– Хочешь меня? – она говорит не так как обычно, немного охрипла от возбуждения.

– Ты ещё спрашиваешь!

– Тогда закрой глаза.

– Но мне так нравится на тебя смотреть, – я дотрагиваюсь до её корсета, поддеваю его пальцами, чтобы освободить бюст.

– Убери руки! – жёстко обрывает меня она.

Откуда ни возьмись появляется кожаная плеть. Девушка замахивается и хлещет меня по предплечью. Не больно – это совсем не пугает, а даже наоборот, заводит ещё сильнее. Сначала я инстинктивно отдёргиваю руки, но вскоре они опять тянутся к её груди, а она снова бьёт меня, на этот раз уже по лицу. Достаёт наручники и приковывает мои запястья к изголовью кровати.

– Ммм, – забавляюсь я. – Госпожа, как вы неотразимы и как грубы!

– Закрой глаза! – приказывает ещё раз, теперь уже громче. Её голос совсем не дрожит, он на удивление смелый. Включаясь в её игру, я повинуюсь.

В ту же секунду она берёт мой член и медленно погружает в свой ротик. Её движения нарочно неторопливые, а прикосновения – едва ощутимые. Она потешается надо мной, раззадоривает, нагло издевается. Мне хочется обхватить её голову и придержать, подаваясь навстречу бёдрами, но руки крепко пристёгнуты – пошевелить ими я не могу.

– Танечка…

– Зови меня Хозяйкой! – властно поправляет она. – А лучше молчи. Пусть твоё тело само покажет, как оно меня хочет.

И тело показывает: оно напрягается, вздрагивает, выгибается вперёд, пальцы непроизвольно впиваются в ладони, запястья выкручиваются, напрасно пытаясь выбраться из звякающих оков.

– Сядь на меня, – прошу я со стоном.

– Приказываю здесь я!

Всё понятно: рот, как и глаза, мне тоже придётся закрыть. Чем больше я говорю, тем безжалостнее она бьёт меня, и тем сильнее отдаляется желанное вознаграждение. Я сглатываю, чтобы прогнать из горла комок. Моя эрекция настолько сильная, что становится даже немного больно, лоб покрывается испариной, я прерывисто дышу и молча схожу с ума от возбуждения. Мне едва удаётся сдерживаться, чтобы не закричать. Я нем и полностью неподвижен – только чувствую, как высоко поднимается и затем опускается моя грудная клетка.

– Хороший мальчик, – она привстает и, бесстыдно упираясь коленом мне в живот, наклоняется над моим лицом. Проводит ладонью по щеке. – Умница.

Внезапно она раздвигает ноги и насаживается на мой член. Резко и неожиданно. Я стискиваю зубы, стараясь не рычать, меня бросает в жар, перед закрытыми глазами плывёт ярко-красная рябь. Всё как в бреду.

Сердце пульсирует в каждом уголке напрягающегося тела, я то сжимаюсь под натиском неконтролируемой дрожи, сужающей меня до крохотной точки, то под властью сладострастных ощущений расширяюсь до размеров вселенной. С каждым новым таким циклом во мне накапливается всё больше бурлящей силы, которой я не могу управлять. Пульсируя, её горячие волны поднимаются вверх по моему позвоночнику, всё выше и выше, готовясь взорвать меня изнутри.

– Да… – довольно тянет она. – Выплесни это! До последней капли. Отдай мне себя!

Я готовлюсь кончать и в последний момент, будучи больше не в силах сдерживаться, всё же решаюсь на свой страх и риск открыть глаза. Я хочу видеть её, хочу любоваться этой бестией, чьи бёдра в экстатическом порыве шлёпают по моим, когда она, словно заведённая, скачет на мне в сумасшедшем, неистовом ритме. Я хочу видеть, как она кусает губу, вытягивая из меня концентрированное сексуальное безумие. Всеми своими раскрытыми чакрами я хочу смотреть, как она пьёт мою огненно-алую, с рыжими всполохами, страсть.

Мои веки приподнимаются, и зрачки тут же расширяются от страха. О боже, кто здесь?! Я с леденящим ужасом понимаю, что мы не одни в этой комнате: некто третий стоит у Танечки за спиной, но туловище и лицо этого человека тонут в кромешной ночной темноте. Мне виден только сжатый кулак в чёрной кожаной перчатке, который плотно держит длинный острый меч, направленный прямо на меня. Что за шуточки?! На такие игрушки я не соглашался!

Лезвие проходит в нескольких сантиметрах от уха девушки, а она так увлечена процессом, что совсем ничего не замечает. Кончик меча дотрагивается до цепи наручников и без промедления разрубает её, освобождая мои запястья. Я хватаю Таню за плечи, понимая, что должен предупредить об опасности, но сделать этого не успеваю. Оружие совершает хладнокровный взмах в воздухе и безжалостно вонзается лезвием в её нежную шею.

Время словно останавливается. Всё происходит как в замедленной съёмке: кожа на её горле лопается, мне в лицо брызжет фонтаном пунцовая кровь, воздух прорезает сначала сдавленный хрип, который сменяется истошным шипением, а потом её белокурая голова падает к подножью кровати. Тело же продолжает сидеть на мне, по-прежнему живо двигая бёдрами, до тех пор, пока чьи-то руки в длинных, почти по локоть, перчатках не оттаскивают его в темноту. Я вскакиваю с постели, бросаюсь к разрубленной надвое девушке, срываю с неё маску и замираю в ошеломлении. Лоскут красной кружевной ткани падает из моей разжавшейся руки.

С безобразной, неузнаваемой физиономии на меня смотрит длинный кривой нос. Из открытого рта торчат гнилые зубы, на подбородке – отвратительная бородавка с жёсткой щетиной, глаза вовсе не синие, а карие, с толстыми чёрными ресницами, гадкими как паучьи лапки. Проходит ещё секунда, и мой взгляд окончательно проясняется. Теперь труп и вовсе теряет какие-либо человеческие черты, становится похожим на пластмассовый манекен-болванку: без волос, без лица, без каких-либо признаков половой принадлежности. При этом он продолжает издавать приглушённые клокотания и беспорядочно шевелить конечностями, пытаясь найти свою голову. Это зрелище лишает меня остатков рассудка.

– А ну-ка вали отсюда! – произносит из мрака твёрдый, женский голос. Он звучит холодно и абсолютно безразлично, даже с нотками скуки. – Ишь, расшипелась. Убирайся, лавочка прикрыта.

Кукла, наконец, нащупывает голову. Встаёт, держа её в руках, прекращает конвульсии и вдруг рассыпается пеплом прямо перед моими глазами. Тут мне становится окончательно ясно: эротический сон закончился, оргазм явно отменяется. Яркие всполохи, исходящие из глубин меня, гаснут. В комнате теперь совсем ничего не видно.

– Макс, где ты нахватал этого дерьма? – её слова прозвучали прямо у моего уха, и я резко обернулся:

– Кто здесь?!

– Кто ещё тут может быть, конечно я. Доброй ночи! – Марина шагнула из темноты в откуда ни возьмись появившееся пятно света и, спокойно смахнув с меча капли свежей крови, убрала его за спину в ножны. – Ну и темень у тебя тут сегодня! Где все эти красивые пейзажи, где море и песок, где жизнь, а?..

На этот раз девушка была одета неброско, будто заранее знала, что ей придётся прятаться в тени: её обтягивающие джинсы, армейские сапоги, майка и кожаный плащ – всё было иссиня-чёрным. Сняв перчатки, она убрала их в карман, а потом, так и не дождавшись от меня ответа, с юмором уверила:

– Ничего, сейчас наведём здесь порядок. Только, будь так добр, прикройся!

В её руках появилось белое махровое полотенце. Иронично прищурившись, волшебница скомкала ткань и, будто снежок, бросила им в меня. Поняв, что до этого момента стоял перед ней совершенно голым, я покраснел и наспех повязал полотенце вокруг пояса.

– Так-то лучше, – она шутливо щёлкнула пальцами, и её золотисто-жёлтая аура резко расширилась, заполнив и осветив собой всю спальню. Моя искорка вернулась. Моя путеводная звёздочка, как же я по тебе скучал!..

– Я так рад тебя видеть!

– Чем ты занимался сегодня перед сном?

– Эээ… мне обязательно отвечать?

– Необязательно. Я и так вижу, что насмотрелся на ночь каких-то несусветных гадостей, – Марина с напускным отвращением оттолкнула мыском сапога валяющуюся на полу плётку. – Но что ещё хуже, Макс, ты подключился к их эгрегору⁴. Я сейчас отрублю этот канал, надеюсь, что ты не против. Иначе суккубы так и будут лезть каждую ночь.

– Эгрегору? Суккубы?!

– Охотницы за сексуальной энергией. Они на самом деле не имеют собственной внешности и пола, но благодаря тому, что отлично считывают ментал⁵, могут принимать внешний вид людей, которые близко знакомы их жертве. Если вовремя не прервать связь с суккубом, то он выпьет мужчину до дна за пару месяцев. Так можно серьёзно заболеть или даже умереть, поэтому, что бы ты ни делал сегодня, никогда не повторяй этого больше. Замусорил себе всю ауру и к тому же помаячил ей перед нижним астралом⁶. Ты для тёмных лакомый кусочек, Макс. У них дефицит жизненной силы, а твоя, наоборот, бьёт ключом, особенно после того, как мы сняли блок. Вот они и слетелись будто шакалы на свеженькую плоть.

– Скажу честно, я ничего не понял, кроме того, что ты, похоже, опять меня спасла.

– В двух словах не объяснить, – Марина скромно улыбнулась. – В общем, тебе нужно сделать чистку, ты согласен?

– А что мне за это будет?

– Я от тебя не уйду.

– О, это аргумент! – я рассмеялся, одновременно и над её шуткой, и над самим собой. – Тогда, конечно же, я «за»!

– Возьми мою руку.

– С удовольствием!

– Я тебя кое-куда отведу. Сделай вместе со мной пару шагов. Только не пугайся, сейчас произойдёт небольшой спецэффект.

– Почему я должен испу…?

Договорить я не успел. До меня вдруг дошло, что я, оказывается, вовсе не стоял посреди комнаты, а лежал на спине в своей кровати и глубоко спал. Моё тело, укрытое одеялом, было неподвижным, а глаза, как и полагается – закрытыми, но при этом я смотрел откуда-то изнутри своей груди и видел всю комнату целиком, на 360 градусов.

Марина потянула меня вперёд, приглашая встать, и когда я попытался это сделать, в моих ушах почему-то чудовищно зашумело. Это было похоже на рябь ненастроенного телевизора – я видел перед закрытыми веками серый «снежок» и слышал противное, громкое шуршание. Плюс ко всему, меня довольно сильно трясло – лицо, ноги и кисти рук мелко пульсировали изнутри – поэтому я поднимался с кровати очень медленно.

Как я ни старался, я не мог усилием воли унять эту нарастающую дрожь, которая с каждой секундой становилась всё более дискомфортной. Слуховые помехи превратились в тяжёлый, невыносимый гул, заполнивший всю черепную коробку. Больше всего мне хотелось отступить назад, снова лечь на спину, расслабиться и уснуть поглубже, но Марина крепко и одновременно ласково сжимала мою ладонь, придавая мне храбрости. Показаться ей трусом я не хотел, поэтому, задержав дыхание, ринулся навстречу хаосу ощущений.

В тот же момент всё вдруг резко прервалось. Гул стих, вибрации прекратились, будто бы кто-то щёлкнул по невидимой кнопке «off» и выключил сломанный телеприёмник. Я почувствовал себя так легко, словно вынырнул со дна какой-то беспокойной шумной реки на поверхность, где царил полный штиль.

Облегчённо сделав глубокий вдох, я чётко услышал своё дыхание со стороны. Это было очень непривычным, если не сказать шокирующим откровением: мои лёгкие сами по себе втянули воздух где-то позади меня. Грудная клетка, расширившись, с тихим стоном сузилась снова. Словно несмазанная металлическая деталь, она двигалась тяжело, урывками, со звуком, больше всего похожим на скрежет.

Знаете, я говорю «звук», однако на самом деле это всё же было скорее ощущение или осознание, потому что нас окутывала абсолютная, оглушающая, бьющая по ушам тишина. Губы Марины по привычке двигались, будто бы она говорила по-настоящему, но я не слышал ни её слов, ни своего собственного голоса. Мы общались скорее мысленно.

– Ты молодец, – девушка сильнее сжала мою руку в своей и поддерживающе кивнула. – Видишь, у тебя всё получилось. Только не оборачивайся! Лучше вообще пока не смотри назад.

– Ты представляешь, у меня пошли мурашки повсюду, – удивлённо затараторил я, – а потом меня затрясло и…

– Ты только что вышел из тела, Макс.

– Я что, умер?

Волшебница рассмеялась, и стоило мне взглянуть на её очаровательную, яркую улыбку, как я сразу успокоился. Не успев толком испугаться, я тут же лишился страха смерти. Моя грудь зажглась новым, преображённым чувством нежности к ней. Теперь я точно мог сказать, что таких девушек в реальности я никогда раньше не видел. Возможно потому что я раньше вообще не видел ничего вокруг себя – жил будто бы во сне. Спал наяву, со слипшимися, плотно сомкнутыми веками. Сейчас же, когда я смотрел на неё не глазами, а своим раскрытым сердцем, у меня захватывало дух от необычайных, горько-сладких экстатических ощущений.

Тем временем, с трудом справляясь с хихиканьем, Марина, наконец, выдавила из себя:

– Прости, Максим, просто ты такой забавный. Неужели я похожа на убийцу?

– Вообще-то, знаешь, с этим мечом… – перед моим взором до сих пор стояла та жуткая сцена с отрубанием головы. – Ты с ним обращалась как настоящий палач.

– Ты неправильно меня понял, – невинно ответила девушка. – Я никого не убивала. Суккубы не живые, соответственно и умертвить их нельзя, я её просто прогнала отсюда.

– А почему ты не попыталась поговорить с ней?

– Вести диалог с этими существами бесполезно. Они нас не понимают и руководствуются исключительно инстинктами, как животные. А обычная реакция животного на чужака какая?

– Нападение?

– Именно. Решить конфликт с помощью беседы можно только в одном случае – когда имеешь дело с осознанным человеком, но никак не с агрессивным зверем. Если бы ты собирался в тёмный лес, где полно хищников, ты взял бы с собой не книжку по психологии, а средство самообороны, верно? Именно для этого я и ношу с собой оружие в астрале. Ну что, ты готов к путешествию? Я тебя не напугала?

– Наоборот, – я улыбнулся. – С такой опытной охотницей на суккубов мне ничего не страшно. Полетели!

– Тогда возьмись покрепче за обе мои руки. И, пока ты не научишься тут ориентироваться, не отпускай меня, договорились?

– Я бы с радостью никогда тебя не отпускал!..

* * *

Астральный полёт оказался совсем не похожим на полёт птичий. Я не успел насладиться видом с высоты – мы, кажется, вообще не отрывались от поверхности. Просто привычные декорации, на которых был нарисован интерьер моей комнаты, вдруг упали, сложились, как карточный домик, и на их месте появились другие. Всё произошло за долю секунды. Следом за Мариной я пронзил пространство и время с головокружительной, космической скоростью и, разумеется, тут же растерялся, не понимая, где нахожусь. Молниеносная быстрота перемещения полностью меня дезориентировала. Единственное, что я сразу отчётливо ощутил – здесь было очень холодно.

Оглядываясь по сторонам в попытках узнать, куда меня занесло, я не видел ничего, кроме снега – чистого, нетронутого следами человека или зверя. Небо было безоблачным и настолько светлым, что сливалось с белоснежной, переливающейся яркими бликами, землёй. Линия горизонта терялась в этом искрящемся сиянии, и глаз с трудом мог её различить. Высоко над нашими головами светило солнце – лимонно-жёлтое, окружённое бледным туманным ореолом.

Я ступил вперёд. Идти было очень трудно, сугробы морозили и сковывали ноги, но всё же я сделал ещё несколько шагов, прежде чем без сил упасть на эту хрустящую, мерцающую белую перину. Моё лицо зарылось в снег, я приподнялся на оледеневших руках, которых уже почти не чувствовал, и понял, что через считанные секунды, если ничего не предпринять, мы замёрзнем здесь заживо. И, что самое интересное, никто не придёт нам на выручку, потому что это место необитаемо. Здесь никогда не ступала нога ни одного живого существа.

Моё сердце, скованное льдом, едва билось.

– Марина?..

В следующую секунду девушка упала со мной рядом, она тоже была похожа на одну большую ледышку. Её рыжие волосы, разметавшиеся по корке плотного наста, моментально покрылись снежинками.

– М-марин, – мои зубы стучали. – Тут хол-лодновато. З-зачем мы сюда п-пришли?

Если уж и путешествовать в астрале, – отметил я про себя, – то куда-нибудь в жаркую страну, но не на Северный же полюс!..

– Мы на Южном, – поправила меня девушка, и я к своему ужасу понял, что она прекрасно слышит мои мысли. – Извини, я забыла тебя предупредить. Духовное очищение всегда происходит только через катарсис.

– Катарсис?!

– Тебе придётся дойти до высшей точки страдания, чтобы раскрыть свою внутреннюю силу.

– Откуда ты знаешь, что во мне есть какая-то сила? Я же совершенно обычный человек…

– Сила есть в каждом человеке, Макс, просто до определённого времени она дремлет. Это место поможет тебе пробудить свой внутренний огонь. Расслабься и доверься ему. Позволь ему согреть тебя и очистить.

– А что если у меня не получится?

– Ну, тогда ты замёрзнешь здесь насмерть, – без сюсюканий ответила Марина и добавила, поясняя. – Как и всегда никто не сможет помочь тебе, кроме твоей собственной души.

Пока мы говорили, моё тело совсем окаменело от холода. Я уже не мог пошевелиться и напоминал самому себе гипсовую статую, застывшую в комичной, неестественной позе. Моё дыхание остановилось, воздух больше не шёл в лёгкие. Веки покрылись инеем, губы потрескались. Сердце в груди болезненно сжалось и замерло. В моих глазах потемнело, я потерял сознание и вскоре, кажется, скончался.

Хм, постойте-ка, а разве я могу вот так взять и умереть? – вдруг пришла ко мне в голову здравая мысль. – Я же просто сплю. Да и физического тела у меня здесь нет, а это значит, что мне не страшен никакой холод.

Как только я так подумал, из самого центра моей груди вспыхнуло и разрослось белоснежное пламя. Мне стало не просто тепло, а даже жарко. Пульсируя, огонь поглощал меня, сжигая на своём пути все преграды – весь тот энергетический хлам, который я накапливал в себе годами. Тёмные места моей ауры светлели и постепенно исчезали под натиском этой искрящейся внутренней силы. Разрушались все привязки, блоки, недобрые пожелания, брошенные мне в спину. Разбежались врассыпную все сущности, которые повадились питаться моими эмоциями и которых я по неосознанности сам кормил. Теперь в этом сверкающем своей чистотой месте не осталось больше ничего несовершенного – по цвету я слился со снегом, с небом, с невидимой линией горизонта, с кристально-белыми звёздами. Горячий как огонь и одновременно холодный как лёд, я был полностью неуязвим.

Мысли в моей голове иссякли. Закончились, сгорели вместе с остальным мусором. Постепенно я всё сильнее растворялся в пламени, теряя память о том, кем был, когда пришёл сюда. И, утрачивая себя, я приобретал нечто большее. Я испытывал неописуемое, растущее с каждой секундой, удовольствие.

Наверное, я мог бы навечно остаться здесь, но в какой-то момент волшебница мягко дотронулась до моего плеча и шепнула:

– Макс, пора возвращаться. Хорошего понемножку. Я провожу тебя.

Моё собственное имя неприятно порезало слух. Сейчас оно казалось мне чем-то не имеющим абсолютно никакой связи со мной настоящим. Оно вносило суету в тотальную безмятежность и непоколебимое спокойствие, с которыми я не хотел прощаться. Однако Марина была непреклонна. Взяв меня за руку, она, будто маленького ребёнка, отвела меня домой.

Когда мы вернулись в хорошо знакомую мне комнату, белый огонь погас, осталось только туманно-молочное мерцание, очерчивающее контур моей астральной оболочки. После ослепительной Антарктики ориентироваться в глубокой, кромешной темноте реального мира было очень сложно, я даже не сразу смог найти своё утопающее в черноте ночи физическое тело. Обернувшись на Марину, я задал ей немой вопрос. Девушка кивнула и подбадривающе подтолкнула меня к кровати.

Я ещё не решил, собираюсь ли просыпаться, но всё же сделал шаг навстречу себе. Потом ещё один. И ещё. Вгляделся в черты своего спящего лица, наклонился над ним, поднёс к нему ладонь, проверяя дыхание. Я почувствовал слабый выдох, а следом за ним вдох, и вдруг какая-то неведомая сила втянула меня через ноздри в мои же собственные лёгкие. Сопротивляться ей я не мог, выбраться тоже – словно песчинка, я оказался прочно заперт внутри гигантского пылесоса. Всё произошло так неожиданно и быстро, что я даже не успел попрощаться.

Я знал, что Марина ещё некоторое время продолжала стоять рядом с моей постелью, но обратиться к ней уже не мог. У меня не получалось даже взглянуть на неё, потому что мои глаза оказались закрыты, и, как бы я ни силился разлепить свинцовые веки, они мне не подчинялись. Тяжело гудящее тело, похоже, вообще не торопилось передавать мне бразды правления. Прошло несколько долгих, абсолютно беспомощных секунд, в течение которых я был полностью парализован, вынужденно наблюдая уже знакомый мне пёстрый «снежок», а потом всё внезапно погрузилось во мрак. Плотная вибрация, сотрясавшая мои обездвиженные конечности, прекратилась.

«Семь ноль две, Макс, – её тихий мелодичный голос прозвучал откуда-то сверху. – Береги себя».

Я вскочил на кровати и поспешно включил ночник. В комнате, помимо меня, никого не было.