– Не смотри, не смотри по сторонам, Сеня! Сеня! Ты меня слышишь? Сеня! Я тебе сейчас голову курткой накрою, ты забирайся ко мне на спину, и пойдем потихонечку… Нет, не снимай куртку с головы, ты понял меня? Ты понимаешь мои слова, Семен?
– Ууууу, мама… Мама… Боже!!! Аааааа… Мама!!! По-по-мо-ги-те… Аыыыы!
– Да не бойся, я это! Я! Хватайся за меня, вот молодец! Мы надышались чем-то, наверное, а может, это гипноз… Ничего, ничего… Даже если они нам не мерещатся, они ж мертвые, ничего нам не сделают, а патроны у тебя с собой?
– Ма-ма-ма-Мммм! Не надо… Я не хочу умирать…
– Нет, умирать не будем! Но к машине вернуться надо, руки тебе забинтовать и патроны взять…
Вот такими вот напуганные до полусмерти, очутятся ребята, очутятся в следующей главе, сами того не подозревая… Верхние Кислицы. гл. 8. Хочу доченьку откопать.
Кулёк был ОЧЕНЬ тяжелый, даже для Житина, которому по службе приходилось носить бронежилеты, вес которых порой достигал 9 кг. да и спец. пакеты с наличкой всегда были не малой тяжестью, но одно дело «мешки» с деньгами, и совсем другое ЖИВОЙ человек!
Да еще к тому же с такими ожогами на ладонях участковый не мог как следует уцепиться за друга, и то и дело сползал с его широкой спины.
Учтите при том, условие пути по которому приходилось пробираться Марату – почти кромешная тьма, а вокруг деревья с трупами висельников. Случалось, что истлевшие веревки рвались и тогда трупы падали на землю с мягким омерзительным звуком, будто освежеванные туши животных.
Не нужно также забывать о том, что деревья – виселицы росли густо, и нет – нет, да заденет Сейф холодное, разложившееся тело, от чего становилось так страшно, что не сказать словами. А вонь вызывала острое чувство тошноты у обоих путников.
КУЛЁЧКИН плакал навзрыд, призывая на помощь Бога и маму.
Сейф болтал всякую несусветную ерунду, мол, это на них повлияли такие особые, очень вредные, для мозга пары почвы, которыми они надышались и теперь им всё это чудится. Или, что кто- то воздействовал на них гипнотически. Не известно, верил ли он сам своим словам, но не время сейчас рассуждать, нужно выбираться, и он пришел, но к сожалению пока не в деревню, а к своему неисправному авто.
Увидав свой черный «Кубик» Марат, обрадовавшись, так, словно встретил старого знакомого, воскликнул: «Всё! Всё! Семен дошли, вот «мерен» тут же и стоит, Слава Богу! Разматывай голову, вот видишь? Всё! Пришли! Давай – ка, браток, на заднее сидение, я тебя полажу! Опачки! Вот, хорошо, лежи…Сейчас перебинтуемся, и полегчает, сапоги давай снять помогу, пусть ноги отдохнут не много и пройдет хворь твоя! Сейчас я аптечку принесу, лежи, лежи…»
Перед тем как, оказать Кульку обещанную мед. помощь, Житин, попробовал завести мотор, внедорожника и «привести в чувства» мобильники, толку нет!
Коли так, надо справляться своими силами и выводить Семена из шока, Житин перебинтовал болезному, ладони, потом стал капать валерьянку в одноразовый стаканчик, но после не долгих раздумий, слил ВСЕ спиртосодержащие настойки вместе и сказал Семену выпить всё до дна, тот так и сделал.
Похоже, что лекарства, подействовали на Кулька плодотворно, да и в кабине джипа создавалось, хоть и иллюзорное, но всё же устойчивое чувство защищенности, благоприятно повлиявшее на подорванную нервную систему старшего лейтенанта, и спустя некоторое время он снова обрел дар речи, хотя мысли его по прежнему не имели крепкой логической связи, такое состояние сродни, тому как чувствует себя человек после глубокого наркоза, но не смотря на этот факт Семену всё же хватила моральных сил зависти разговор, и обращаясь к Сейфу, (который тем временем перезаряжал оружие и пристегивал потронтажник к ремню) Кулек произнес:
– Дай, зажигалку!
– О! Брат, да я смотрю ты как огурчик! Молодец! Я ж не курю, у тебя в кителе она, наверное…
– Нету! А вот…Нашел!
– Почему не светает, Марат? Сколько мы уже здесь?
– Не знаю….
– Что происходит?
– Не знаю….
– Мы умрём?
– Ты гони от себя плохие мысли, и вообще не задумайся сейчас лучше лишний раз, над всем этим, а то рассудок только помутится опять…Вот в Кислицы прибудем там и рассуждать будем…
– Я боюсь! Мне страшно, ОЧЕНЬ страшно!
– Ты встать попробуй, уходить надо! Ну, давай, давай, давай! Молодец…ну, вот всё прошло, стоишь на своих ногах красава
– Чшшш! Вроде как воет кто – то, слышишь?
– Нет, больше на плач похоже….
– Верно, то ли баба, то ли ребенок…
– Мать твою! Опять, опять началось!!! Я больше не могу! Я с ума сойду! Я умру от страха, у меня сердце не выдержит!
– Звук совсем рядом с нами…
– Давай в машину!!! Давай садись и заблокируй дверцы, ты куда???
– Надо пойти посмотреть, вдруг женщина заблудилась, темень то не проглядная…Помочь надо человеку….
– Ты чего? Шойгу доморощенный, бля! Иди говорю ко мне в тачку!!!
– Как же женщина ведь плачет, пошли это рядом, глянем, что оно там и назад….
– Нет! Нет! Я боюсь!
– Я тоже, а представь какого бабе??? А может там и вообще ребенок мало ли! Не могу я сбежать ты пойми, у меня у самого дочки 10 лет только…
– Куда!!! Куда!!! Ружьё оставь мне!
– Ну, а как же я без оружия?
– Так там же баба, ты говоришь или дитя, что без ствола не справишься? А я боюсь, один….
– Ладно, хрен с тобой держи!
Метров через тридцать, Марат увидел того, кто так по звериному плакал, это и вправду была женщина она голая сидела в жиже на земле, сухая как гербарий, с распущенными волосами цвет которых нельзя было определить в темноте, она сидела под кустом и царапала землю, судя по тому, что из под ногтей ее сочилась кровь, занималась она этим здесь уже давно и усердно.
«Изнасиловали что ли», подумал Сейф и окликнул ее:
– Эй! Эй! Что с Вами? Что Вы тут сидите?
– Ой, как ты меня напугал, ты кто?
– Я…Я из Верхних Кислиц, мы тут с другом застряли, Вы не бойтесь я не причиню Вам вреда, пойдемте тут не далеко у меня машина, правда она заглохла…Но там теплее…
– Я тоже из Кислиц из Верхних, я есть хочу…
– Еды нет. Но мы с другом поможем Вам выбраться отсюда, он в Кислицах участковый, может быть Вы его знаете? Семен Кулёчкин!
– Нет, не знаю…
– Ну, в любом случае Вам нельзя здесь оставаться одной, пойдемте, не бойтесь, мы Вам поможем…
– Я не могу уйти! Я хочу, доченьку откопать свою, доченька моя здесь под этим кустом…Я ее так люблю, девочка, моя…Юленькой я ее наречь хотела…А потом, думаю, не прокормлю….Здесь, земелькой ее присыпала! Здесь! А теперь найти не могу…Ищу, ищу! У тебя случайно лопаты нет? Помоги мне доченьку откопать, Юленьку мою! Соскучилась я по ней шибко… Сердце то материнское не камень!!!!
От услышанного сердце самого Марата забилось, так будто ему стало тесно в грудной клетке и пожелало оно вырваться оттуда…
Сердце «Железного Сейфа» его доброе бедное, сердце выдержит ли оно? Ответа на этот вопрос нет! Нет, в этой главе, но ведь можно прочесть следующую…
Глава 9 Метла поганая
Некоторые ученые утверждают, что в момент крайней опасности, которая грозит человеку гибелью. Мозг его срабатывает так, что вся его жизнь от рождения до наступившего момента всплывает в памяти, это одна из составляющих инстинкта самосохранения, мозг как бы ищет способ избежать смерти. Ищет «ключ» к спасению. В случае с Житиным таким ключиком, как ни странно, стало именно то слово, которое твердила женщина-призрак: «ДОЧЕНЬКА». Сейфу казалось, что сердце его теперь издает вместо обыкновенных пульсаций вроде: «До-чень-ка! До-чень-ка! До-чень-ка!!!» «ПОЛИНА, доченька!» – произнес он еле-еле дыша… И память сработала молниеносно! Теперь вместо тьмы, проклятого куста и призрака перед глазами его всплывали совсем другие образы. Вот дали ему в руки крошечный сверток, и сверток этот дышит! Поздравляю, папаша! До этих пор не слышал мужчина этого слова в свой адрес, а теперь: «Папа, почитай мне сказку! Папочка, купи куклу! Папочка, я с тобой! Папа, я тебя люблю! Папа, пошли на речку! Папа, дай я тебя обниму! Папа, а ты сегодня пораньше с работы придешь? Папа, ты придешь??? Я иду! Я иду, доченька! Я иду, Алина!!! Я иду…» Вслух сказал Сейф и стал пятиться, не поворачиваясь спиной к призраку. Привидению же было, кажется, и вовсе безразлично происходящее вокруг, женщина-дух продолжала завывающе плакать и ковыряться в раскисшей земле под кустом… Тут бы Марату бежать, воспользовавшись такой нежданной удачей, но вдруг ветки куста зашевелились, из-за них появилась стройная фигура голой женщины с метлой в руках, она была явно не в себе и напоминала наркоманку в момент наркотического опьянения. Смеясь, не переставая, она посмотрела на ту, что искала дочь, и сказала с восторгом: «Метлы в этом году дивные получились! Ай да куст! Загляденье – веточки!» И вдруг перевела взор на Житина, который по-прежнему шептал как спасительное заклинание фразу: «Я иду! До-чень-ка! Я иду к тебе!» Эту фразу молодая ведьма, наверное, приняла на свой счет и ответила так: «Выметайся отсюда, душа христианская!» «Выметайся!» «Выметайся», – кричали ведьмы, которых было теперь бесчисленное множество, они выходили из-за Сорочиного куста и били Житина метлами, а после на тех же мётлах они взлетали вертикально вверх, всё больше и больше впадали в кураж и захлебывались от хохота! «Ма-рат! Ма-рат! Ты где??? Марат!!! Эээээй! Эээээй!» Это Кулёк, напуганный долгим отсутствием друга, стал выкликать его во всю мощь своего голоса, и Сейф побежал к нему. Как только Семен увидел того, кого звал, сразу наставил на него ружье, на всякий случай, но Марат не придал этому значения, только крикнул, не замедляя шаг: «БЕЖИМ!!!!» Страх – это знатный кнут для любого беглеца, вот и Житин с Кульком, ощущая его невидимые подкожные удары, мчались во всю прыть по направлению к Верхним Кислицам, и только тогда, когда неисправный автомобиль и ведьмы, и проклятый куст остались в приличном отдалении, Сеня упал наземь и, откашливаясь, сказал едва различимую из-за хрипа фразу: «Всё! Я не могу больше, еще ружье это чертово, блин!» «Давай… Его сюда… Понесу…» «Нет… Передохнем…» «Ага…» «Пить хочу…» «Я тоже…» «Фух! Бля! Фуххх, как я устал…» «Я тоже…» «Как ты думаешь, сколько еще идти?» «Километров 10–12, не меньше…» «Фууу! Ух! Ё!» «Вроде как развидняется уже?» «Да, кажется, зарево…» «Что это за грохот?» «Я не слышу, тебе показалось…» «Нет, у меня слух как у зверя! Это профессиональное, вот прислушайся!» «Точно грохот какой-то… Оттуда, со стороны лесополосы…» «Ружье держи наготове!» «Что-то знакомые такие звуки, и скрежет, и грохот… Где-то я это слышал уже… Тшшшш! Это телега! Телега и конский топот, я точно знаю!!!! Ура!!!! Ура!!! Мы спасены, ура! Дай-ка я тебя поцелую, брат!!!! Не слишком ли рано обрадовались путники? Действительно ли к ним приближался гужевой транспорт, не узнает об этом тот, кто поленится прочесть 10-ю главу…
Глава 10 Вальпургиева ночь
Кобылица имела редкий рябой окрас – черная, но с крупными белыми, будто родимыми, пятнами на правом и на левом боку.
Молодая и высокая на ногах, шаловливого, если не сказать буйного нрава, она затоптала бы всякого, преградившего ей путь, так как это сделали Семен и Марат, но трагедии на сей раз не случилось, друзьям повезло, ездовой свое дело знал и натянул вожжи так, что кобыла остановилась бы, даже будь у нее крылья.
Хозяин лошади, управлявший ею непосредственно из телеги, имел куда менее благородный вид, нежели его скотина.
Сутулый и сухопарый мужичонка в засаленной телогрейке прятал лицо, испещренное угрями, под приплюснутой кепкой.
Да еще к тому же имел уголовное прошлое (а быть может, и настоящее), о чем свидетельствовали не только синие наколки на его пальцах, но и тот особенный жаргон, на котором он разговаривал.
Подобные речевые обороты, конечно, не могут не покоробить степенью невежества своего, но вовсе исключить из повествования речь урки – значит лишить рассказ немалой доли достоверности, потому уж простите непутевого мужика, который больше чем за полвека жизни своей не научился разговаривать с людьми иначе, нежели: «Паскудники окаянные, куда черт несет под копыта!!! Забодай вас комар!!!» Друзья поспешили объяснить мужику, куда нес их черт, первым диалог начал вооруженный старлей:
– Слезай с телеги!!! Лошадь конфискуется, я – участковый!
– Чё ты базлаешь??? Жало прикуси, козёл легавый!!! Ствол убери!!! Опусти, говорю, «свисток» и срыгни отсюда, пока я тебя не мочканул!!!
– Ты чё сказал, подонок! Да я…
Тут Сейф почуял беду, отнял у Кулька ружье, несмотря на его хилые попытки оставить оружие при себе, и произнес, обращаясь к мужику на телеге:
– Отец, отец! Ты не серчай! Нам в деревню надо, в Верхние Кислицы, подбрось, мы заплатим по приезде! Застряли мы здесь… Понимаешь… Ну, напали на нас… Понимаешь? Помоги, будь другом!
– Ладно, запрыгивай в телегу, фраерок! Куда! Куда! Мента не возьму! У меня Сорока не железная, всякий мусор возить отказывается!!!
От таких оскорблений Сеня разразился матерной бранью в адрес обидчика, тот, наверное, пустил бы лошадь в галоп, но Житин по-прежнему стоял у нее на пути, с трудом угомонив Кулька, он опять обратился к владельцу гужевого транспорта:
– Нет! Нет! Как же он один тут, он мужик хороший, ну просто, понимаешь, стресс у него… Ну как тебе объяснить, шок, короче, помрет он тут один, а ты вот, на возьми, часы… Они, правда, не идут, но стоят больше тысячи долларов, золотые! Ну, правда, золотые! Бери, бери, это в рублях где-то тысяч тридцать пять…
– Ладно, бери и дружка своего, хрен с тобой! Друзья забрались в брычку, полную, мешков припорошенных грязной соломой, чем они были наполнены не известно, но мешков было не мало. Сейф сел рядом с вожжевым, а Кулёк, устроился, за их спинами и притих, толи потому, что знал, что, более ценных вещей не имеется и в случае, если мужик захочет его высадить, то подкупить его снова будет не чем, а Житин – дурак, не позволит завладеть лошадью силой, то ли просто потому, что смертельно устал, в любом случае старший лейтенант не принимал участье в беседе, которая завязалась меж попутчиком и Житиным:
– А быстрее нельзя?
– Нет! Бошки растрясем!
– Какие бошки? Здесь ночью опасно, будет лучше, если лошадь пустить в галоп!
– Ты не бухти, Вася, нет мазы Сороку мою запылять, не ссы, всё в ажуре!
– Быстрее бы… Светает уж почти…
– Да… А мне еще полы мыть…
– А ты чё такой шухерной? А? Давай лучше споем:
«Гоп-стоп, Зоя,
Кому давала стоя?
Начальнику конвоя,
Не выходя из строя!»
Но Житин, сею развеселую, с позволения сказать, песню не поддержал, петь ему не хотелось совсем, ему хотелось пустить Сороку во всю прыть, и надо сказать, что лошадь желала того же, но упёртый мужик никак не желал хоть чуть ослабить вожжи.
Сейф спросил раздраженно: «Который час?» Урка намека не понял и в ответ произнес: «Ночка хороша, бля, Вальпургиева ночка нынче…» Он явно хотел продолжить фразу, но тут вдруг лошадь фыркнула, раздался грохот, бричка сильно наклонилась на левый бок, все трое ездоков начали громко материться, после чего хозяин лошади пояснил: «Ё! Стопор вылетел, колесо укатилось, бля!»
И добавил, обращаясь к Кульку, который выглядел очень испуганным и клянчил у Житина ружье:
– Слышь, метнись! Притарань… А хотя ты вошкаться до синьки будешь, хиляк! Давай, фраерок, ты.
Под «фраерком», как вы понимаете, незнакомец подразумевал Марата, и тот, спрыгнув с телеги, побежал в ту сторону, куда покатилось колесо, предварительно всучив оружие в перебинтованные руки друга.
Вооруженный Кулек осмелел и, как только сейф скрылся во тьме, приставил двустволку к спине мужика, приказал: «Гони, гони, сука!!!»
Тот повернулся лицом к участковому и услужливо, но насмешливо произнес, снимая кепку: «Как скажешь, мент!»
Участковый выстрелил! Но что толку? Ведь под кепкой у ездового была дырявая голова, ну не в том смысле, что память плохая, а в самом прямом значении этих слов – пробитый окровавленный череп!
Ужас погнал старшего лейтенанта в сторону Житина, наверное, он по привычке, выработавшейся с годами, искал у сейфа защиты.
Но удастся ли Марату защитить друга и самому не сгинуть этой проклятой майской ночью? А быть может, в 11 уже наконец рассветет?
Глава 11 Чёртово колесо!
«Он, убил его!!!! Убил, мужика!!!» Подумал Сейф, услыхав выстрел «Иживки» теперь он оставил намеренье прикатить колЕсо назад к телеге и побежал туда, где, по его мнению, случилась трагедия.
Трагедия действительно имела место быть, о чем и поведал Кулёк, который бежал ему навстречу с криками:
– Чистюля! Чистюля – это был ЧИСТЮЛЯ!!!
– Кто стрелял??? Что случилось???
– Это Чистюля! Бесполезно в него стрелять!!!
– Ты чего наделал??? Ты застрелил его, что ли?
– Его уже убили давно, тут нашли с проломленной башкой!!!
Еще совсем недавно Сейф принял бы Семёна за душевнобольного, но после встречи с ведьмами в кустах, о которых, кстати, Марат так и не поведал другу, хочешь не хочешь, а словам Семена приходилось верить, а говорил он следующее:
– Это Чистюля – рецидивист, муж тёти Юли! Меня тогда только-только участковым назначили 11 лет назад, ему подельники тут башку проломили!!! Ты понимаешь или нет, 11 лет назад!!!
Старший лейтенант схватил Марата за полы куртки и начал трясти в истеричном припадке, Сейф не выдержал и ударил друга с правой руки в скулу своим свинцовым кулачищем, тот рухнул в грязь.
Марат тут же пожалел о том, что натворил, и подал руку сослуживцу с желанием помочь ему подняться, но тот сей жест проигнорировал и сам встал на ноги и вскинул оружие с криком: «Мразь, убью!!!»
На этот раз Кулёк говорил серьезно, но еще куда большая опасность для Сейфа пришла с другой стороны, а именно сзади!
Колесо, которое отвалилось от телеги, вдруг само собой покатилось, набирая бешеные обороты, оно сшибло с ног сначала Марата, а потом, проехав по его телу всей своей тяжестью, подлетело вверх и ударило участкового в лицо.
Колесо от телеги невелико в диаметре, но на нем имеется специальная железная дуга, нечто вроде обивки для большей устойчивости на дороге и повышения грузоподъёмности.
А скорость, с которой оно катилось, гонимое неведомо какой силой, и вовсе превратило этот бытовой предмет в смертельное оружие, которое и сразило обоих мужчин!!
У Марата, по всей вероятности, от сильного удара по затылку и наезда колеса повредились какие-то внутренние органы, кровь шла ртом. Он лежал ничком, вдавленный глубоко в раскисшую землю. Адская боль в позвоночнике не давала подняться.
Семена отбросило на значительное расстояние от того места, где он собирался убить друга, до того как сам получил удар.
Сложно сказать, какие именно повреждения нанесло ему это чёртово колесо, так как от нестерпимой боли Кулёчкин скрутился в позу зародыша и лежал так без движения. Неизвестно даже, дышал ли он ещё или уже был мертв?
Сейф привстал сначала на локти, он жмурил глаза и тряс головой, подняться на ноги Житин смог лишь, когда рвотные позывы прекратились.
Кто ударил его ТАК СИЛЬНО, Марат понял не сразу и лишь когда по звуку определил, что колесо снова к ним приближается и на сей раз первым под него попадет участковый, мужчина понял, в чем дело.
Житин завопил! В обычной жизни вообще сложно предположить, что человек может издавать ТАКИЕ звериные звуки, но буквально с воем Марат перепрыгнул через беспомощно лежавшего друга.
И всем своим весом навалился на колесо, оно уже успело разогнаться до приличной скорости. И Сейфу пришлось принимать его сильнейшие удары на себя до тех пор, пока ему наконец не удалось поднять его, один Бог знает, каких титанических усилий это стоило Марату, но он поднял!!! Поднял!!!! Поднял его и зашвырнул на дерево…
Колесо перестало крутиться, и если бы какой-то человек, не будучи в курсе происходящего, увидел вдруг Житина сейчас, то немало удивился бы такой картине: окровавленный мужик богатырского склада зачем-то насаживает колесо от телеги на дерево, всё глубже и глубже на ветки, да притом ещё рычит и орёт: «УБЬЮ, ТВАРЬ!!!»
Как минимум странная, а то и забавное действие, но Сейфу было не до смеха…
Окончательно убедившись в своей победе над колесом и растратив всю вскипевшую ненависть, он присел на корточки, обессилив.
Марат вытирал кровь с лица грязным рукавом и думал: «Стёпку, наверное, на смерть…» И сильно вздрогнул от неожиданности, услышав вдруг голос Кулька:
– Ох, бля, у тебя и удар, брат!!! Меня аж вырубило…
– Это не я…
– А кто???
Марат кивнул в сторону дерева с колесом, Кулёк хмыкнул, но даже не удивился. А вот следующая фраза Сейфа вызвала у него куда больше эмоций, потому как никогда не курящий спортсмен-инкассатор вдруг попросил:
– Дай сигарету…
– Последняя, давай по затяжке каждый…
– Угу…
Так они сидели молча в грязи под деревом, передавая друг другу подожженную сигарету и окровавленными губами глубоко втягивали никотиновый дым…
Ах! Остаться бы им здесь!
Авось и рассвет – этот самый преданный Богу служитель – придет и сгинет восвояси вся разнуздавшаяся нечисть, подобно тому как тикают дикие звери, завидев сотни горящих факелов…
А вдруг нет? Есть ведь такое выражение – «Богом забытое место». Что, если друзья попали именно туда????
Следующая глава имеет порядковый номер 12, Вам нравится число двенадцать? Да? Помните в сказке «12 месяцев» всё закончилось хорошо, а вдруг и Житину с Кулёчкиным повезет!
Хотя они-то не в сказке, к сожалению, они в Верхних Кислицах, а если быть точнее, за четыре километра от деревни с этим гордым названием.
Так что кто знает, какие события их ждут дальше?
А знает тот, кто уже прочел главу!
Быть может, такого человека можно найти и расспросить его во всех подробностях о том, что случилось с несчастными после того, как их Сиг@рет@ истлела до самого фильтра? Куда они направились? А быть может, они и по сей день там? Может быть, поехать в Тульскую область и глянуть? Но умный человек, конечно, поступит проще – он перевернёт страницу и прочтёт повествование дальше… Верхние Кислицы
Глава 12. До греха дошло…
У меня сотрясение мозга! Голова кружится и тошнит…
– Мох к лицу прикладываю, вроде легчает, но всё равно кровищи, бля! Глянь, мне кажется или и вправду пары зубов нет?
– Да, точно, выбило… Тебе надо руки по-новой перебинтовать, снимай рубашку, порвем и перевяжем…
Знаешь… А меня однажды чуть было из органов не турнули за служебное несоответствие и превышение должностных полномочий, а проще говоря, задержанного я тогда очень настойчиво спрашивал о деле, а он, вместо чтоб заговорить, онемел, ну СОВСЕМ перестал разговаривать, понимаешь?
А он пацан совсем, 19 лет – зелень! Максимом его зовут, сотовый телефон украл у друга.
А его мать как узнала, приходила ко мне потом… Плакала и прокляла меня… Так и сказала: «Будь ты проклят!» Может, это всё из-за того случая? А, Сейф???
Я тебе никогда не рассказывал, но Костя Высотов, он же из-за меня погиб тогда, ну помнишь? Костя! Мы еще тогда в июле все вместе собирались у тебя на шашлыки? Жена его – Таня, полненькая такая, ну сын у него Павлик, он помнишь, у тебя все табельник клянчил! Вспомнил????
– А ну… Как же, помню Костю, клёвый пацан был! Царствие ему небесное! Столько анекдотов знал!!! Ууууххх… Так как же из-за тебя, вы ж друзья-коллеги вроде были, да и потом, насколько я помню, он-то в автокатастрофе погиб, или нет????
– Так и есть, в аварии…
– Ну так, а ты каким боком тут?
– Да таким!!!! Что разбился, он НА МОЕЙ МАШИНЕ… Помнишь, у меня до Кубика «БМВ» был?
– Так ты ж его продал…
– Это я тебе сказал, что продал, ничего я не продавал, в хлам она вместе с Костей!!!
– Во дела!!!
– Я ему ключи дал покататься, хотя видел, что он пьяный.
Да уж… Не апостолы мы с тобой…
Давай здесь посидим, подождем, я ж милиционер, меня ребята искать будут… Ну должны по крайней мере…
– Никто ж не знает, что мы здесь!
– Так может быть, они в ходе поисковой операции будут опрашивать деревенских, может быть, догадаются тетю Юлю спросить, хотя не факт… Это точно ОНА тебя сюда направила?
– Да я пришел к ней, она мне так: мол и так, Кулёк с легавыми всю самогонку отняли, обругала тебя и говорит: езжай в Нижние Кислицы, тут, мол, рядом…
– Да рядом! Рядом с АДОМ!!! А ведь я тебя отговаривал ехать! Так нет же!!! Это из-за тебя мы в эту клоаку попали!!!!
– Пусть так, только что теперь глотку драть зазря, теперь-то можно долго разбираться, из-за чего да из-за кого мы тут. Только не поможет это… Идти надо!
– Я не пойду, там Чистюля!!! Я буду сидеть тут и ждать помощь, меня найдут, я ж представитель власти!
– Да ты пойми, я дома сказал, что уезжаю на 2 дня, Маринка будет переживать, конечно, что я по сотику не отвечаю, но не до такой степени, чтоб сразу в розыск подавать.
А твоя Вера… Сам понимаешь… Ну не появишься ты день-другой на работе, так не впервой ведь! Никаких действий твои друзья принимать не станут как минимум суток трое!!! Так что пошли!
– Не пойду я!!! Там Чистюля! Я буду сидеть тут и ждать помощь, меня найдут, я ж представитель власти!
– Да ты пойми, когда стрелял, ты попал в него?
– Хрен знает! Он исчез!
– Как исчез? Сбежал?
– Нет! Просто… Так, бац! И как не было его…
– Так, может, тебе померещилось, что у него что-то там с головой? Может, это не этот рецидивист, а просто мужик какой-то другой?
– Да??? Померещилось!!!! А что ж ты тут тогда сидишь с сотрясением мозгов и кровью харкаешь? А?? Может, тебе померещилось, что тебя колесом припечатало??? А???
Да ты на меня-то посмотри! Я ж не вижу ничего почти, в глазах сосуды полопались!!!! Кровища вон хлещет, как с кабана, потому что нос раздробило!!! Так может мне и ЭТО ВСЁ мерещится??? А??? Мерещится, я тебя спрашиваю!!!!
– Ладно, Сеня, перестань… Ну всё, всё, успокойся!!! Всё, я верю тебе! Верю, что тот покойником оказался… Ты лучше скажи, когда Чистюля исчез, лошадь куда делась?
– Не знаю!
– Так может, она не успела далеко уйти??? Она ж в телегу запряженная, а там у него в телеге что-то навалено было… Может, лошадь там? Идем, идем быстрее!!!
– Нет! Нет, я сказал, отцепись, отцепись от меня! Никуда я не пойду, там дух…
– Ну и как хочешь, давай тут сидеть! Только я тебя сразу предупреждаю, если это колесо опять начнет нас давить, я его больше поднять не смогу, у меня всё болит внутри, у меня силы уже не те… Понял?
– Ага! А ты забыл, что там на телеге таких колеса вообще ТРИ еще осталось! Вот если они все три взбесятся, нам точно абзац придёт!!!– Сенька, ну там же лошадь!!! Там единственная дорога в деревню! Пошли, пошли!
И они пошли…
Сбудутся ли, оптимистичные, предположение Сейфа? Действительно ли лошадь не успела, далека убежать?
Об этом, повествуется в следующей главе с нехорошим 13 номером, так, что может статься, что окажется прав Кулёк и по пути им встретится Чистюля, который и при жизни то был еще тот душегуб!
Так, что едва ли его исправила могила, тем более, что он из нее восстал!!!
В любом, случае перед тем, как перевернуть, страницу, сплюньте три раза, через левое плечо, и постучите о дерево, ну, или по голове, В 13 той главе и Сейф и Кулёк будет заниматься примерно тем же самым, так что читайте, не бойтесь!
Нет, вернее бойтесь, но, конечно, же, не за себя, а за бедных пленников проклятых Кислиц!
Глава 13. На шекспировский манер
Старший лейтенант, возвращаясь на то место, откуда некоторое время сам же убегал наутёк, охваченный ужасом от встречи с мертвецом-уркой. Шел позади Марата, шаг в шаг, и так сжимал ружье в правой руке, что раны на ней вновь закровоточили. Совсем недавно друг обмотал его изуродованные руки, по типу, как это делают боксёрам, перед тем как надеть перчатки. В спорте это необходимо для того, чтобы избежать растяжение мышц и вывихов пальцев, и вот уже одна из повязок пришла в негодность. Но СЕМЁНУ было на это плевать, не кулачный бой грозил ему, а… А что там? «Ну, чего там, а, Сейф?», то и дело осведомлялся Кулёчкин у Марата, так как сам с большим трудом различал путь, ведь лицо его отекло от ушибов и гематом, левый глаз так и вовсе опух настолько, что нельзя было поднять веко. Житин выглядел и чувствовал себя не лучше участкового, с глубокой раной на затылке, весь грязный и промокший, его знобило от холода. Еще совсем недавно полный сил и здоровья, тот самый железный сейф, которого так любили и уважали на работе и дома. Тот самый сейф, теперь казалось, постарел лет на десять, потому как был совсем не из железа, а из крови и плоти. Теперь это кровь сочилась из ран и ссадин, а плоть страшно болела. Он разбитыми губами всю дорогу присвистывал, как это делают конюхи, подзывая лошадь. И звал кобылицу: «Сорока! Со-ро-ка!» Время от времени резко останавливался и замирал, чутко прислушиваясь – а вдруг конский топот! Но нет… Но наступил момент, и Марат прошептал старшему лейтенанту: «Ложись… Вон там телега уже виднеется… Эти колеса, чертовы… Дальше по-пластунски поползем… Мало ли что…». Участковый не стал перечить, и они оба тихо-тихо улеглись в грязь и стали передвигаться на локтях, не отрывая от земли увесистых тел, пока наконец не оказались у самой телеги. Никакого не слышно. Телега всё так же косо стояла на трёх колесах, только теперь ее облепила огромная стая сорок, они клевали мешки, лежащие там, кобылицы не было ни в упряжке, ни поблизости… Мужчины полежали еще какое-то время, а потом попытались встать, но сей же момент им пришлось опустить головы еще ниже и глубже в земляную жижу – сорочья стая взметнулась ввысь! Когда последняя сорока улетела, поднялся на ноги и помог Стёпе сделать то же самое. Раздосадованный отсутствием лошади, участковый громко причитал: «Вот что за… (извините, но речь его пришлось чуть подкорректировать ввиду того, что в исходном варианте звучит она крайне нелитературно). Что за напасть!!! Где эта кобылица, бля! Где она!!! Телега-то стоит… Гадство, лучше б телеги не было, с этим барахлом!!!» «Слушай, а может, в мешках что-то съестное? Сороки-то что-то клевали здесь, а? Ну-ка, поглядим… Что это? Что… за… ЧЕРЕПА! Человеческие! А может, и муляж? О, и в этом мешке тоже… И тут… Вот какие бошки наш ездовой покойник боялся растрясти, а когда он мне сказал: «Быстрее нельзя, бошки растрясём», тогда я подумал, это он по фене чего-то там…» «Да брось ты эту дрянь! Тоже мне фу! Аж противно!» Семён бросил череп на землю… После чего произошло следующее: тот, кто хоть раз держал в руках яйцо, из которого вот-вот должен вылупиться птенчик, сможет представить это тактильное восприятие зарождающейся жизни, ощутимое сквозь толщу скорлупки… Тоже самое стало происходить теперь с почвой вокруг, только порождала она не жизнь, а смерть! Семён бросил на землю только ОДИН череп из мешка, но уже через мгновенье из грязи вылепился сам собою еще один, сначала будто глиняный, но вот смотрите, и он уже костяной, человеческий!!!! Сослуживцы смотрели на этот процесс, остолбенев и не моргая, завороженные эдаким дивом… Скоро таких черепов были кучи! Иногда они формировались непосредственно под ногами друзей, от чего тут же хрустели, рассыпаясь, а на том месте, куда попадали, костные осколки незамедлительно возникала еще одна черепушка… А уж когда они вдруг стали складываться один на другой макушками вверх, образуя тем самым стены огромной высоты и протяженности, Кулёчкин упал в обморок…