Пленница Кондора

«Счастье красит женщину лучше бриллиантов», – подумал тогда Фрол, глядя на лучезарную блондинку, и сам себе удивился, каким нужно было быть дураком, чтобы отказываться от такой женщины…

«Хочешь лизнуть?» – сквозь смех спросила Виталина, поднося к лицу Фрола мороженое, писатель не отказался, они зашли в ледяной домик, и первый поцелуй их был не в губы…

Фрол прислонил спиной Морозову к ледяной стенке терема, которая изнутри мерцала разноцветными огоньками гирлянды. Требовательно задрал подол черного платья из тонкой кожи и порвал кружевные трусики, а потом опустился перед Витой на колени, невидимый под полами ее роскошной белой шубы. Лишь стон удовлетворенности, вырвавшийся из груди женщины, обильно истекающей истомой страсти, заставил его поменять позу «принца» на роль доминанта, и он входил в нее резко и слишком уж ритмично, чтобы их с@кс можно было считать романтичным. Но понравилось обоим, и лишь когда все кончилось, они завершили свидание долгим поцелуем, в сладости которого скрывалась запретная влажная похоть…

***

Любовный туман, в голове писателя рассеялся уже на следующее утро. И хотя, он помнил, какой сильнейший импульс плотского удовольствия получил тогда, но дальше романиться с Морозовой не собирался.

Причины его нежелания были все те же: муж Виталины, двое детей к которым сказочник вообще не был готов. Разница в возрасте и финансовом положении, Фрол рядом с этой богачкой чувствовал себя как жигало и не хотел это терпеть. Да, и вообще, не любит он Виталину…не любил и все тут! А то, что было вчера? Да, он и сам не знал как объяснить это на вождение. В любом случае оно прошло и Фрол был этому очень рад.

А вот Виталина, наоборот, не находила себе места, и предстоящая новогодняя ночь давила ей на нервы ещё сильнее. В конце -концов, Морозова, настолько себя извела, что наврала с три короба, мол, ее девяностовосьмилетняя бабуля, плохо себя чувствовала и срочно просит приехать. А сама помчалась к любимому Фролу. Конечно, ей было очень стыдно и она ругала себя, и от всей души желала своей бабулечке-долгожительнице крепкого здоровья! Но ни по какой другой причине Иван не позволил бы ей отлучиться из дома предпраздничным вечером— тридцать первого декабря.

Вита ввалилась в квартиру писателя без звонка и приглашения, в той самой белой шубе, которая теперь у обоих будет вызывать пикантные воспоминания. Увидев Белокрылова, она обняла его, прижалась к нему, и молча зарыдала так надрывно как от физической боли. Тушь и красная помада размазались и эта статусная женщина, сейчас в объятьях полунищего писателя выглядела, не лучше чем вокзальная шл@ха и ничуть этого не стеснялась.

А Фролу, такая вот несдержанность пришлась не по душе и он бесчувственно и строго отстранил от себя Виталину со словами:

– Что ты здесь делаешь, Вита?! Ты что с ума сошла, а если твой Морозов узнает, да он нас обоих забетонирует! Ты это понимаешь? – произнес Фрол слишком уж эмоционально, для уверенного в себе мужчины.

– Не бойся, не узнает, я сказала ему что к бабушке поехала….– ответила Вита стараясь сдержать слёзы.

– Тоже мне Красная Капочка…. – не удержался Белокрылов от подкола – Виталина очнись! Ты– взрослая женщина! Ты – Мать! Ну, было и было, что уж так впечатляться…. У тебя что никогда случайного с@кса не было что-ли?! —Задал Фрол риторический вопрос, но Виталина ответила на него, не замечая сарказма

– Нет, не было…. У меня только муж был…. И ты вот, вчера….

– Я все понимаю…. Но Виточка детка, разве это повод рушить наши жизни? У тебя же с Морозовым все так хорошо…. А я…. Я не подхожу тебе Виталина…. Я не готов к детям, да и вообще не привык к обязательствам….. Прости меня, Вита…..

– Нет – нет! Фрол, подожди! Я уже все придумала, ты так говоришь, потому, что ещё не знаешь как я все здорово придумала, у меня есть сбережения, мы уедем, нам хватит на первое время, а потом…..

– Виталина! – прикрикнул на нее Белокрылов – послушай себя, что ты мне предлагаешь??? Деньги?! Содержание?! То есть ты меня за кого держишь, а?

– Да, что ты, как ты мог такое подумать? Я просто люблю тебя! Люблю! Ты понимаешь? И хочу чтобы нам обоим было….. – но договорить растроганная Вита не смогла ее перебил агрессивный и пугающий звук слышимый из кухни.

Оба любовника замерли и умолкли, страшный стук повторился вновь…. У обоих от ужаса волосы на голове встали дыбом, ведь Фрол его Виталина на сто процентов были уверены, что кроме них в квартире никого нет. Иначе, они конечно же не стали бы разговаривать так открыто.

Фрол взял с подставки большой чёрный зонт, и преодолевая страх прошёл на кухню, готовый в любой миг использовать увесистую рукоятку зонтика в качестве дубинки.

Он ещё больше испугался когда понял, что мистический звук исходит из холодильника.

Вита не могла бросить любимого и пошла прячась за его плечо и тоже ужаснулась, когда Фрол резко открыл дверцу двухметрового холодильника, одновременно замахиваясь зонтиком на неведомого врага.

Они были в шоке, когда из холодильника, вышел богатырского вида дед, в царской шубе расшитой серебром и золотом он был лохматый и седой с бородой до пола.

Лицо было как человеческое, очень красивое скульптурное, но не из плоти и кожи, а из толстенного тёмно-синего льда, который то и дело, покрывался то одним, то другим узором инея.

Как только он покинул своё холодильное заточение, сразу же распахнул дверцу, морозилки и оттуда вывалилась кучка снега среднего размера с чем-то ярко оранжевым внутри.

Присутствующие и глазом моргнуть не успели как снег вдруг, каким-то магическим образом, сформировался в снеговика, который сам, без посторонней помощи, вставил себе вместо носа, морковку завершая свой привычный образ.

Фрол и Вита смотрели то друг на друга, то на явившихся мифических гостей. Оба они почти теряли рассудок от страха, но все же держались из последних сил, продолжая наблюдать, как старик прошел в глубь кухни, а пятидесятисантиметровый снеговик поплелся за ним. И все его движения были нечто средним между маленькой юркой собачонкой и агрессивной мартышкой, всё его поведение выдавало тот факт, что у этого существа очень низкий интеллект. Из-за этого он выглядел мерзко. Беспомощно ползал, то и дело терял снежные части собственного тельца, которые тут же чудесным образом прилеплялись обратно сами собой. Дед, наоборот, был преисполнен царственного величия, он направил посох на угловой кухонный диванчик, и тот заледенел и теперь поблескивал черно-голубым драгоценным сиянием. Теперь выглядел привычный старый диван в скромном интерьере писателя как инородная диковинная вещь, как раз под стать «пришельцам». Первым на ледяной трон запрыгнул тупой снеговик, рядом неспешно сел и его хозяин, произнеся: «Ну что, люди-человеки, узнали, кто я?» «Да», – ответил Фрол, трепеща от ужаса. – «Вы Дед Мороз». Старик захохотал так, что кухня от его холодного дыхания покрылась инеем, а любовники, наверное, получили легкую степень обморожения, но волшебник не придал этому значения и, засмеявшись, произнес: «Верно, Фрол, ты не дурак! И хорошие книжки пишешь, когда не слушаешь своего юродивого дружка Буклю и не выдумываешь всякие небылицы про то, что нет чудес и меня тоже нет!» Дед Мороз опять захотел, и очередной клуб холода окатил людей. «Я больше так не буду…» – совсем уж по-детски признался Белокрылов. «Это славно… Это хорошо, что не будешь… Ну а ты, Виталина, что молчишь, ты же меня о помощи просила, вот я и явился, а ты, я гляжу, не рада?» «Рада…» – едва смогла произнести, стуча зубами от мороза, Виталина, а окаянный Дед не сдержался и опять сотряс квартиру смехом, и стало ещё холоднее. Казалось, теперь замерз даже придурковатый снеговик и залез к хозяину на ручки. Старик погладил своего снежного питомца и произнес, обращаясь к Фролу: «Виталина просила меня, чтобы ты влюбился в нее, но я не могу исполнить ее мечту, я не могу неволить людей, лишь колдовские чары наслать на время, вот и всё, что я могу… Но, может быть, ты сам полюбил Виталину?» «Нет!!!» – честно ответил волшебнику упрямый Фрол. «И не нужна она тебе?» «Нет, не нужна!» «Но она любит тебя и не хочет жить без тебя, может, всё же смягчился? А я помогу устроить ваше счастье!» «Нет!» – ответил непреклонный Белокрылов… «Ну и снег с тобой! Остолоп! Тогда я заморожу ей сердце, чтобы она больше никогда не страдала, и заберу ее к себе в служение, и ты больше никогда ее не увидишь, согласен?» «Да!» – ответил Фрол как на духу, не до конца осознавая, что творит…