Оборотень по объявлению. Тень

– Это не Тень! Он не мог! – Я попыталась встать, но ногу прострелило дикой болью.

Если я подойду поближе, я точно найду отличие от настоящего Тени. Это подделка!

– Т-ш-ш, не дергайся. Живо в медпункт, – скомандовал отец, обеспокоенно выглядывая в толпе Тень.

Я тоже хотела поучаствовать, разобраться, помочь. Найти доказательства того, что наемник справедлив, делает сложную и грязную работу, но у него всегда есть кодекс чести.

– У него после пилюли крыша поехала, – шептались рядом.

– Мне стало страшно находиться рядом.

– Тень никогда такого не сделал бы! – Я дернулась, но Саша, который уже нес меня на руках, тихо шикнул мне в ухо:

– Не надо, Насть. Тень разберется сам, как себя защитить. Ты забыла, что между вами произошло? У тебя стопа раздроблена. Светит операция. О себе подумай.

Я пыталась глазами найти наемника среди густой зелени. Всматривалась в крыши, в кроны деревьев, но не могла его обнаружить. Если Тень не захочет, его ни одна живая душа не увидит.

Как не вовремя!

– Саш, давай вернемся. Пока ролик крутят, я смогу доказать…

– Что?

– Я лучше всех его знаю. Тень никогда не вытирает пот со лба. А эта подделка вытирала! Если еще посмотрю, я найду еще сотню доказательств.

– Насть, тебе надо остановиться. Тень провел черту, как ты и хотела. Он сам за себя, ты сама за себя. Ему не нужна твоя помощь. Ты сделаешь только хуже.

Я замолчала. Думала, думала, думала.

– Считаешь? – спросила тихо.

– Считаю.

Если бы я знала, что произойдет потом, вырвалась бы из рук брата и поползла, но доказала бы, что это не Тень.

Глава 4

Тень

Для наемника нет ничего важнее репутации, а мне ее портили. Все началось на свадьбе Ди и Яра и продолжилось далеко за ее пределами.

Жестокое обращение с детьми, женщинами и стариками еще кое-кто оправдывал особенностью профессии, но, когда на свет «всплыли факты», как я продаю информацию о своих заказчиках, оборотни стали всерьез сомневаться во мне.

Даже в клане гибридов, знавших меня два десятка лет, стало летать облако сомнения. И все потому, что я съел пилюлю от истинности.

Сверхи все чаще болтали о том, что я забыл Настю, мог забыть и совесть.

– Дураки! – пробормотал я, лежа на спине на остывающей черепице.

На этаж ниже гибриды жарко спорили о том, гусь я или свинья. Ощущал я себя при этом так, будто смотрю плохое кино, хочу уйти, но не могу, потому что все вокруг пищат от восторга. И я остаюсь, чтобы понять, что же они в нем нашли.

«Вы верите в эту чушь? Я думал о вас слишком хорошо», – думал я, глядя в темнеющее небо.

Это я всегда был охотником, а кто-то другой целью. Теперь же я чувствовал прицел на себе.

И тот, кто успешно фабриковал слух за слухом, «факт» за «фактом», точно был из клана. Более того – из ближнего круга.

Он узнал имена моих заказчиков. Он разбил мою тачку и пригнал обратно. Он настолько нагл и самоуверен, что точно должен оставить следы.

И я их найду.

Мстительные мысли оборвались разговором снизу:

– Слышали, мать Тени – бешеная лисица Лада?

– Та самая, что полвека назад распополамила себя в депо из-за клана медведей?

– Да. Говорят, что с ней был малыш. И этот ребенок – Тень.

Секунда – и я уже держал за грудки котокрысу. Точнее, гибрида кошачьего с кем-то неизвестным даже ему самому.

– Откуда? – От моего рычания челка мужика встала дыбом, а потом и вовсе зачесалась назад, закрывая раннюю лысину.

– Я… Эм… У… Тень, я ляпнул. Не подумал. – Ноги котокрысы болтались в воздухе, судорожно ища опору. – Конечно, это ложь! Никто этому не поверит.

Я криво усмехнулся, и мужик весь сжался, глядя на мое лицо.

В том-то и дело, что это была правда. Грязная, ничем не прикрытая истина, которую знаю только я. Все остальные мертвы.

Точнее, знал только я. Теперь об этом, похоже, знали все местные кланы.

– Кто тебе это сказал? – Я встряхнул котопса так, что у того стукнули друг о друга зубы.

– В-в-витька.

А ему Пашка. А Пашке Светка. Светке – Ленька.

И так до бесконечности. Оказалось, что концов не найти.

Я и без того не мог спать, а сейчас даже задремать не мог. Кто-то вытащил мое неприглядное прошлое и словно говорил, что это только начало.

Врагов у меня – как песка на пляже. Но кто же он?

Я сам не заметил, как оказался на крыше, ровно над окнами бывшей Настиной комнаты. Провел рукой по истертой черепице у края, взялся за водосток и спустился к окну.

Приоткрыто.

Запах девушки наполнил легкие, и пальцы свело судорогой боли. Я погнул водосток рукой, а потом и вовсе оторвал его от стены. Скатился вниз, на землю, и глухо зарычал.

Я вернулся в свою комнату в водонапорной башне и лег на холодный пол. Почему-то представился мягкий ворс ковра у кровати с высокими ножками и потолок в лампах-звездах.

Я зажмурился, прогоняя видение, возвращаясь к ледяному полу и серой крыше старой водонапорки. К действительности, где вскрыли правду моего происхождения как гнойник. К себе маленькому, который знал, что его мама не бешеная лисица, а самая лучшая на свете.

Я помнил, какие нежные колыбельные пела мама. Помнил ее сладкий запах. Помнил ее добрые глаза. В них не было ни капли сумасшествия.

Просто мама полюбила не того волка. И не тому медведю разбила сердце.

Но все это я выяснил, только когда вырос. Когда весь пропитался позором ярлыка «сына бешеной лисицы». Когда выдержал тысячи издевательств и пыток, а потом научился огрызаться. Когда вокруг меня, как вокруг радиационной зоны, навсегда образовался радиус отчуждения.

Именно тогда я решил, что пора родиться заново. Отомстить обидчикам мамы. Восстановить справедливость.

До волка-папаши и медведя-ревнивца было нелегко добраться. Один – на тот момент глава стаи волков, альфа центрального региона. Второй – глава бурых там же.

Я организовал собственную смерть – несчастного Даниила, сына бешеной лисы, и переехал на другой конец страны. Именно там и началась моя карьера наемника. Оборотня со своим кодексом чести, работающего быстро, чисто и никогда не раскрывающего имен заказчиков. И главное, делающего невозможное.

Все навыки выживания, благодаря которым я еще дышал, пришлись очень кстати. Умение спать в любом положении и месте, а то и вовсе не спать. Крепкий иммунитет, позволяющий преследовать цель под проливным дождем часами. А еще – полное отсутствие совести и сожалений.

У меня была лишь одна цель – выяснить правду и добраться до обидчиков, оставивших меня без матери, заставивших ее пройти через ад.

А ведь ее история так красиво начиналась. Молодая лисица из южного клана рыжих познакомилась на отдыхе с красавцем-медведем. Роман закрутился яркий, как вспышка, но так же быстро погас. Моя мама разочаровалась в медведе, а вот он с каждым днем становился все одержимее девушкой, которая с ним порвала. Не давал никому приблизиться к ней, обложил со всех сторон.

Получить свободу маме помогал весь клан южных лис. Они смогли запутать ее следы и главу бурых на три года. За это время она успела завести на новом месте друзей, которые и рассказали мне потом эту историю. А еще она нашла любовь. Сын альфы волков. И лисичка.

До сих пор не могу смотреть на Стаса Суворова и его Катю, их счастливую пару альфы и лисицы, потому что они напоминают мне о прошлом. Словно живое воплощение того, что могло быть, но не осуществилось.

Маму не приняла стая. Особенно против был мой биологический дед – альфа стаи. И тогда отец с мамой сбежали.

Вот тут-то их и нашел медведь-ревнивец. Он убил моего отца, пленил маму, а когда узнал, что та беременна мной, предложил руку и сердце.

Конечно, мама не согласилась. А когда услышала, что он хочет отобрать ребенка, как только тот родится, сбежала.

Случайно при побеге она устроила пожар. А может, и не случайно. Может, бурый так довел ее, что она мечтала его убить и отомстить за своего волка.

В том пожаре погибла половина клана медведей. А сам бурый выжил.

Тогда в депо он хотел раздавить вагоном меня, но мама успела меня спасти. А себя не успела.

Я до сих пор помню эту жуткую картинку. И вой медведя. И мое отчаяние и страх.

На маму тогда свалили смерть половины клана бурых, сделали бешеной лисицей. Я же не попал в изолятор для гибридов только потому, что никто не хотел связываться со мной даже на несколько часов.

«Он несет несчастья», – говорили они.

И теперь, переродившись, я действительно их нес. Нес для биологического деда, который заставил молодых бежать, для медведя-ревнивца. Для тех, кто с упоением наслаждался моей болью.

Я поквитался со всеми. Я не оставил никого, кто отзывался о маме плохо.

Когда я достиг цели, я потерял смысл жизни.

Слава лучшего наемника гремела по всей стране, а я не хотел ничего. Даже примкнул к Бродячим в попытке найти себя, но вольный гибрид – не стадное животное.

Одиночка – вот кто я.

Но все изменилось, когда я нашел истинную. Вместе с ней я невольно обрел дом, которого у меня никогда не было, семью в виде клана гибридов. И как теперь я могу позволить это все разрушить?

У меня хотят отобрать все.

Я действительно разозлился.

***

Тень

Я вышел в ночь, намереваясь найти зацепки, но остановился, услышав шум подъезжающего авто.

Сердце забилось чаще. Даже не видя марку машины и номер, не зная, кто внутри, я почувствовал боль, которая готовилась вонзить в меня свои клыки по полной.

Настя.

Приехала с родителями и братом, а следом припарковалась машина пары истинных врачей.

Саша взял сестру на руки, бережно, словно хрупкую статуэтку, и я ощутил глухое раздражение.

Я уже слышал, что у Насти диагностировали перелом. Зачем ее привезли сюда? Еще раз посмотреть, только уже на оборудовании гибридов?

Ну да, я бы тоже не сильно доверял пока медкабинету кошачьих. Все куплено второпях.

Я потер ноющую грудь и отвернулся.

Тяжело быть на одной земле с ней. Но то, что творилось со мной в первый месяц после принятия пилюли, не идет ни в какое сравнение. Сейчас это просто щекотка. Агонию я уже пережил. Почти сжег себе все внутренности из-за тупого упорства.

Я отступил в тень.

И все равно обернулся, чтобы увидеть, как Настя смотрит на водонапорную башню.

Меня словно на горячую сковороду бросили. Я схватился за дерево и содрал ногтями кору. Напомнил себе, что пережил месяц мучений и вышел из пекла, только возродив старого себя.

Там без вариантов: либо сдохнуть, либо воскресить хладнокровного убийцу.

А я всегда выживал. В канаве, в банде, в канализации – мне все было нипочем. Истинность меня тоже не утопит.

Настин болезненный вскрик оборвал ход моих мыслей. Я затормозил в метрах двадцати, столкнувшись взглядом с главой гибридов. А потом согнулся от боли.

Инстинкты. Рефлексы. Зов.

Бредовые привычки.

И адская боль.

О да!

Она мне нужна.

Боль, чтобы жить.

Я растворился в нише водонапорной башни, закрыл глаза. А ведь я сейчас чуть было не потерял себя. Опять!

Треснул кулаком в кирпичную кладку так, что та немного осыпалась, а потом спокойно зашагал прочь от девушки с ее проблемами.

Единственное, что я хотел, – это размазать сплетников по стенке.

Ха! А ведь я еще недавно переживал, что у меня больше нет цели.

Кем бы ты ни был, мой злопыхатель, спасибо тебе. Ты подкинул мне повод жить.

***

Настя

– У тебя перелом плюсневой кости. Понадобится операция. – Альбина посмотрела на меня с сочувствием.

Стопа опухла, на глазах синела и разрасталась гематома.

Теперь понятно, почему Альбина с Леоном не стали слушать кошачью медсестру и накладывать гипс на месте. Оборудование гибридов показало, что я не так уж легко отделалась.

– Ну вот, дотанцевалась со всякими медведями, – раздраженно заявил Саша, сел на кушетку рядом со мной и положил руку на мою здоровую ногу.

– Твой дед – медведь! – напомнил глава гибридов сыну.

Мы с Сашей, хоть и такие разные близнецы, всегда чувствовали друг друга. Когда были маленькие, у нас было у каждого свое «я», но также, наравне с ним, было и «мы». Это очень тонкая и интересная связь и мышление, которое могут понять только те, кто родились вместе.

Мама рассказывала, что из-за короткой беременности сверхом сроком в шесть месяцев Саша родился богатырем-оборотнем, а я – недоношенной и человеком. А все потому, что мама встретилась с папой, будучи беременной и на грани смерти. Благодаря крови папы она выжила, а мы стали теми, кем стали.

И я сейчас чувствовала, что Сашу что-то беспокоит.

– Не переживай. Все со мной в порядке будет. Конечно, не как на сверхах заживет, но тоже не навсегда.

Брат посмотрел на меня так, будто был пойман с поличным.

Ага. Кажется, он думал совсем не обо мне.

И его вопрос только это подтвердил:

– Тебе Лина ничего не говорила? Она домой поехала?

– Что? Нет.

И тут я поняла, что потеряла момент, когда подруга растворилась в толпе гостей. С одной стороны, это было обычным делом – она пошла искать очередную любовь, которая примет ее такой, какая она есть, но с другой, о моей травме точно узнал каждый сверх на празднике. А Лина так возле меня и не появилась.

Ну я и подруга! Даже не заметила, что ее рядом нет.

И это точно ненормально.

Я посмотрела в глаза брата. Сейчас мы разделяли одни мысли и тревоги, совершенно точно.

Я попыталась встать.

– И куда ты собралась, юная леди? – Папа одним взглядом уложил меня обратно.

– Лина пропала.

– Я найду, – только и сказал он.

И вышел, на ходу доставая телефон.

– Не переживай. Наверное, нашла себе парня, – улыбнулась мама.

В ее глазах застыла тревога.

Она, как и я, знала, что Лина, несмотря на кажущуюся ветреность, очень домашняя и ранимая девушка. И что она никогда бы так не исчезла.

– Мам. Это не про Лину.

– Мало ли. Гормоны в голову ударили, влюбилась с первого взгляда. Ночь длинная, но утро светлое, все прояснит…

Саша зло вскочил на ноги и крикнул:

– Чушь!

Мы с мамой переглянулись.

– А ты что так волнуешься? – Мама внимательно посмотрела на моего брата.

– Потому что это Линка. Потому что она пропала. Нет повода? – Сашка был весь на нервозе, взгляд метался к двери, будто он хотел убежать, но не мог.

И тут мы с мамой переглянулись. Похоже, мы думаем об одном и том же.

Но не успели мы и вздохнуть, как дверь резко распахнулась.

– Нашли заколку Лины в кустах и следы борьбы.

У меня сердце пропустило удар, а Саша побледнел.

– Что разнюхали? Есть следы? – осипшим голосом спросил брат.

Папа бросил на меня странный взгляд и сказал:

– Есть следы. Тени.

– Тень не оставляет следов! – Я почти крикнула это.

– Я знаю. И оттого дело принимает куда более серьезный оборот.

В палате повисла тишина, такая плотная от беспокойства за девушку, что можно было потрогать.

***

Три дня спустя

Настя

Я ввалилась в съемную квартиру, сползла по стенке на коридорный пуфик и загнанно посмотрела на черный от пыли гипсовый сапожок на правой ноге.

– Где же ты, Линка? – прошептала я.

Уже не хотелось плакать. Хотелось орать. Жестокое время бежало с немыслимой скоростью. Уже прошло более двух суток, как пропала подруга, и критическая цифра три висела глыбой над головой.

Статистика после трех дней печальная. Очень. Я старалась не думать о плохом, но плохое само лезло в голову.

В эти дни никто не мог уложить меня насильно в кровать, чтобы соблюдать прописанный постельный режим. Я должна была участвовать во всем: в поисках, в мозговых штурмах, в розыске зацепок. И мы находили улики. Улики, косвенно указывающие на Тень.

И это злило еще больше!

Ведь и я, и моя семья знали, что наемник ни при чем. Но вот клан все больше сомневался с каждой минутой, с каждым ложным «доказательством».

А что Тень?

Он пропал.

Будто назло.

Хотя я знала его – он пошел искать Лину.

И он найдет.

Правда?

Я тяжело выдохнула и вдруг услышала шум в комнате. Я рванула на звук, свалив пуфик, подтягивая за собой больную ногу. С надеждой залетела в комнату и никого не увидела.

– Лина! – позвала я.

А в ответ тишина.

Будь я оборотнем, давно бы уже по запаху поняла, кто здесь. А если даже спрятал запах, то могла бы сказать по звуку дыхания, где спрятался таинственный гость.

Это точно не Тень. Он бесшумный, словно двигается в вакууме. Линка бы не пряталась. Значит, у меня незваные гости.

– Кто здесь?

Я пыталась, но не могла вспомнить, была ли вообще закрыта дверь, когда я вошла. Неудивительно в моем состоянии. Я почти не спала в эти дни!

Так кто там? Тишина пугала. С ногой в гипсе далеко не убежишь.

– Кто здесь?! – крикнула я еще раз.

И тут мой взгляд упал на старый лакированный деревянный стол, у которого зияла совершенно новая дыра по центру.

Я тут же узнала авторский почерк!

– Сеня, е-мое!

– Не е-мое, а ядрен батон! – тут же вылез парень из-за дивана. Как он поместился в крохотную щель между ним и стеной – загадка.

Медолис покосился на стол и втянул голову в плечи:

– Прости, ядрен батон! Нервничал.

Он всегда выедал серединку у столов. Как-то я спросила, почему не края, а Сеня мудро ответил, что уважает окружающих. Что на края тарелки ставят, сидят с краю, а вот серединка, бывает, и пустует.

А мне плевать было на стол. Я сейчас совсем не за него переживала.

– Ты что тут делаешь?

Медолис наклонился и выволок из-за дивана спортивную сумку.

– Я из дома ушел, ядрен батон. Почти все в моем клане верят, что это Тень свихнулся от пилюли Леона. А это не так! Ведь не так, Насть? Не так! Ты-то знаешь!

Под конец своей горячей речи Сеня кричал. Глаза выпучил, раскраснелся весь, руками размахался.

– Не так, – согласилась я, и медолис нервно выдохнул, запустил пальцы в огненный чуб и поставил его торчком.

– Вот и я им говорю, а они не слушают, ядрен батон! Будем с тобой репутацию Тени защищать, да?

Я смотрела на толстую сумку, набитую так, что молнии еле держались.

– А мама знает?

Ядрен Батон задрал нос к потолку.

Я достала телефон.

– Я напишу, что ты у меня, чтобы не волновались.

– Эй! И ты туда же, ядрен батон?

– Я тебя не выгоняю, но родители не должны тебя терять.

Медолис надулся, сел на подлокотник дивана и недовольно сложил руки на груди.

– Тогда я не поделюсь зацепкой, ядрен батон, – вдруг сказал парень.

Мои пальцы застыли над сенсорной клавиатурой телефона.

– Зацепкой на Тень или на Лину?

– На обоих, ядрен батон! – Медолис смотрел с вызовом.

– Говори.

Глава 5

Территория клана кошачьих

Романтичный флер свадебного банкета давно улетучился. Зеленая лужайка бывшего пансионата, а ныне – территория клана кошачьих успела за каких-то три дня зарасти дерзкими одуванчиками.

Наша цель была неподалеку. Там, где нашли следы Тени и кусок платья Лины.

Сеня огненным вихрем крутился между кустов, набирая все большую скорость. На лице – отчаяние.

– Это было здесь, ядрен батон! Еще пару часов назад лежало тут. – Медолис указывал на траву.

– Ты уверен?

Я покосилась на молодого льва, с которым Сеня успел не только подружиться, но и будто породниться. Тот наблюдал за нами на расстоянии, следя за территорией, а ухо то и дело подергивалось.

Подслушивал.

– Да чтоб мне облысеть в пятнадцать, ядрен батон! И почему я не забрал сразу? – Сеня отчаянно дернул себя за чуб, а потом крикнул льву: – Ты уверен, что здесь никого не было?

– Я за это место головой отвечаю после того, как тут все двадцать раз главы кланов осмотрели.

Медолис застучал зубами так, будто хотел сгрызть что-нибудь. Нервничал.

– Сень, ты слышал? Тут все много раз облазали до нас. Ты уверен?

– В том-то и дело, ядрен батон! Включи голову. Если здесь оказалась вещь после обыска, то ее явно подложил виновник, чтобы заманить куда надо. Но не глав, понимаешь?

Я задумалась.

– Понимаю. Кто-то оставил это для Тени.

Наемник возвращался бы снова и снова, пока не нашел бы зацепку.

– Вот именно, ядрен батон!

– Так ты мне скажешь, что это было?

– Печатка Бродячих. Она запуталась в траве вот в этом месте, разрази меня ядрен батон!

– Бродячие? Этого клана давно не существует. И откуда ты знаешь, как выглядит их символ?

– Ядрен батон, да я фанатею от папиного рассказа о том, как они зажгли на территории Бродячих, когда познакомились! Я минимум раз в неделю прошу отца рассказать снова. Мне так нравится, как он изображает маму, когда она нашла у себя метку, вернулась в клан Бродячих и проорала его имя, стоя на заборе. Как все Бродячие попрятались по углам. Я прям тащусь с этого момента, ядрен батон!

– Ты что-то от всего фанатеешь. Так что с изображением забытого клана отморозков?

– Так я про них все раскопал, ядрен батон! И как там Черный главой стал после разборок с альфой волков. Как он понял, что исправить можно только маленькую кучку Бродячих. Как ушел с ними и создал свой клан. Как Бродячие поубивали друг друга, потому что там остались только отбросы общества сверхов, а остальных наши помогли зачистить. Я даже комикс о них нарисовал, ядрен батон!

– Значит, Лина у Бродячих? Это они подставили Тень?

– Да стопудово, ядрен батон!

– И как их найти?

– А я откуда знаю? У меня другой расчет был, ядрен батон!

– Какой?

– Тень же за тобой всегда следил – и тут проследит. И перстень найдет. Я его спецом не трогал, чтобы след не перебить, ядрен батон!

– Ты забыл, что Тень и я… – Я замолчала, не зная, как описать сейчас наши отношения.

– Не-не-не, так не пойдет, ядрен батон. Я по вам уже фанфик написал. Он в топе, за вас там толпа болеет.

– Сеня…

– Да не о том ты беспокоишься! Печатка пропала!

– Уверена, она уже у Тени. Он единственный, кто может остаться таким незамеченным.

Сеня разом приуныл. Сел на землю в позе йога и начал рвать траву.

– Вот я тормоз, ядрен батон. Надо было сразу забрать. Там, наверное, подсказка какая на кольце есть. Хотел, чтобы мы вместе, как герои, отправились расследовать, а еще чтобы вы помирились.

Мир между нами с Тенью? Не знаю, возможен ли он вообще. Точно не сейчас.

Но у меня появилась надежда. Хоть какая-то ниточка к Лине.

Значит, надо искать клан Бродячих.

Но как? Где?

– Пошли! – потянула я Сеню вверх, чтобы вставал.

– Куда, ядрен батон?

– К гибридам. Может, найдем дома у Тени подсказку, где они.

Ведь наемник несколько лет сотрудничал с Бродячими, беря некоторые заказы через них. Может, в его вещах можно будет найти что-нибудь?

– Ух ты! Я смогу побывать у наемника в схроне? Ядрен батон, это фантастика!

– Сеня, я тебя сразу предупреждаю: Тень точно узнает, что мы у него были.

– Пофиг, ядрен батон! – Глаза парня напоминали два уличных фонаря – до того светились.

– Ну смотри. Я предупредила. Еще не поздно передумать.

– Да ни за что, ядрен батон. Пусть он меня даже потом за язык подвесит, я такого не упущу!

***

Клан гибридов

Своим ходом добираться до родного клана было неудобно. Бывшая промзона была хорошо расположена с точки зрения сверхов, а вот обычному человеку добраться туда было сложно. И от метро далеко, и от остановки.

Глядя на пыльную обувь, я впервые задумалась о получении прав. Все-таки я еще не привыкла жить вот так – одна.

Пока мы с Сеней шли, я втихаря написала Аленке, что бедовый парень нашел в моем лице единомышленника по вере в Тень и немного побудет со мной. Медоедка отписалась смайлом оттопыренного большого пальца, не зная, куда намылился ее медолис.

Но стоило воротам клана открыться, как ко мне выбежал Саша.

– Есть новости?

Синяки под его глазами даже не синели. Они отливали в императорский пурпурный цвет. Я сразу вспомнила, что очень хотела поговорить с братом о его странном поведении.

– Нет. – Я покачала головой, повернулась к Сене и попросила: – Подожди здесь, пожалуйста. Мне надо поговорить с Сашей.

Брат встревоженно сжал мою руку, едва дождался, пока мы отойдем, и схватил за плечи:

– Нашли Лину? Она жива?

– Нет. – Я покачала головой. – Саш, ты…

Я запнулась, потому что уж кому-кому, а мне про истинность говорить странно. Но все-таки он мой брат, а Лина – подруга. Я раньше списывала эти странные знаки внимания со стороны Саши к девушке на дружбу, но сейчас стала подозревать, что это не так.

– Что такое? Не пугай меня и говори. – Брат был весь на нервах.

– Тебе нравится Лина?

И вроде бы нормальный вопрос. Казалось бы, что такого. Если бы не одно но.

Саша посмотрел на меня прямым взглядом, сжав челюсти.

Я часто заморгала от удивления, потому что не ожидала такого поворота.

– А как же Лисенок?

Как же его истинная, с которой он под ручку со школы ходил? Олесе пятнадцать, как и Сене. Саша почувствовал ее еще в животе Киры, жены командира лисов Никса. И все детство у этих двоих были очень трепетные отношения. Они гуляли, веселились, а потом и стали гулять вместе. Я всегда считала этот вопрос решенным. Так в чем дело?

– Не знаю, – эти слова дались Саше с трудом, он будто еле выпихнул их из себя.

Мне сложно было разобраться сначала, что же я чувствую. С одной стороны, хотелось повертеть пальцем у виска – Лисена же чудесная. Просто восхитительная девочка. Светлые, как солнышко, волосы. Характер – прелесть. Зверь – загляденье. Да еще и истинная.

Но… кто бы говорил, да? Только не я, Настя, которая отказалась от такого замечательного истинного.

Я впервые ощутила ту эмоцию, что колбасила в последний месяц людей вокруг меня. Непонимание. Отрицание. Возмущение.

Это сидело так глубоко внутри, что, несмотря на схожесть наших с братом положений, мне было сложно поддержать Сашу словом. Я еще не готова была, не сформировала эти самые нужные слова.

– Может, с нами что-то не так? – сказала вслух и поджала губы, жалея, что слова вырвались сами собой.

Саша посмотрел раздраженно:

– Ты же не считала себя не такой.

Верно. Так почему я так реагирую?

Я порывисто обняла Сашу, прошептала на ухо:

– Прости. Мне просто надо переварить. Я всегда с тобой и поддержу.

Брат словно окоченел в моих руках. Он всегда так замирал, когда ему было слишком больно, чтобы даже говорить. И я, как в детстве, сжала его крепко-крепко.

Сашка всегда говорил, что это ему помогает.

– Ядрен батон, долго еще? – Крик Сени заставил нас вздрогнуть.

Мы с братом тут же оценили приличное расстояние между нами и медолисом. Он же ничего не слышал?

– Леся знает? – тихо спросила я брата, расслабляя объятие.

– Нет.

Я только сейчас припомнила, что брат все реже встречался со своим Лисенком и все больше проводил времени в зале для тренировок. Но я думала, он хочет в совершенстве овладеть ментальной силой, а тут вот оно что.

– Давай потом поговорим, – шепнула я брату.

– Да все уже сказали. Надо Лину найти.

Я кивнула. Верно, сначала надо спасти подругу, а потом уже все остальное.

Подойдя к Сене, я еще раз обернулась и посмотрела в спину уходящему брату. Впервые видела его таким поникшим.

Ох, а как же Лисенок?

Во мне поднялась волна сочувствия.

Так вот что ощущали все сверхи по отношению к Тени?

Я посмотрела на водонапорку. Раньше, когда Тень уходил, он всегда убирал один камень из кладки, чтобы дать мне знать. Теперь же камень будто намертво впаялся в стену. Наемник мне больше не сигналил о своем положении, но почему-то я была уверена, что его нет дома.

– Пошли! – Я ухватилась за ручку входной двери и нажала на нее.

– Ядрен батон! – Сеня первым залетел внутрь.

Если бы Тень увидел, что Сеня делал в его логове хладнокровного наемника, как минимум переехал бы, а как максимум – сделал бы из Ядрен Батона тухлую грушу.

Медолис перетрогал все, даже люстру в виде штурвала со свечами. Сфотографировался даже с пылью в углу. Надкусил стол, откусил край чашки и съел все печенье в пылу восторга и даже не заметил.

– Ты сюда не на экскурсию пришел! – напомнила в который раз я.

– Все равно он узнает, что я здесь был, ядрен батон. Надо взять максимум!

И он брал! Полежал на кровати, покачался на кожаном кресле (которое до него не было креслом-качалкой, а потом стало) и даже оставил автограф на бумаге на рабочем столе. Ну, чтобы Тень даже не сомневался, кого искать.

Останавливать его было невозможно. Это как остановить стихию! Просто бесполезно.

– Ты не забыл, что мы пришли за зацепками, а не оставлять следы преступления?

– Не могу, ядрен батон! Это сильнее меня.

– Поняла. Я тебя потеряла. Но это моя ошибка. Я же знала, какой ты бешеный фанат.

Пришлось осматриваться одной. Хоть я и понимала, как маловероятно, что Тень оставил след прошлой жизни здесь, но все равно упорно искала ниточку к Бродячим.

Наемник всегда жил так, будто в любую секунду готов съехать – минимум личных вещей, никаких безделушек. Обстановка красивая, уютная, но безликая, как в гостиничном номере. И все равно я видела след наемника даже в смятой подушке. Он любил спать на самом краю, на углу, а вся остальная подушка всегда стояла колом, как сейчас.

А вот и единственная его слабость – кудин. Горький чай, который я не могла даже отхлебнуть. Ярко-зеленый, если его заварить крепко (а Тень только так и пил), и безумно бодрящий. Наемник всегда говорил, что этот чай ставит его на ноги и приводит в чувство. Как по мне, кудин позволяет только осознать. Осознать, что больше никогда не будешь его пить.

И вот сейчас скрученный в гвоздик лист заварки лежал в кружке вместе с тремя ложками сахара (Тень всегда пил так, можно даже не проверять). Кудин еще не залили кипятком, а это значило, что ушел Тень второпях.

Я включила электрический чайник импульсивно. Захотелось снова осознать.

– Что это у тебя, ядрен батон? – тут же подскочил Сеня, стоило мне поднести кружку с дымящимся напитком ко рту.

Если сказать, что это напиток его кумира, то он всю пачку съест, не заваривая.

– Тень мой чай тут хранит. Сам его ненавидит.

Тень, я сделала для тебя все, что могла, – спасла твой любимый чай от зубов медолиса.

– А-а-а, – разочарованно протянул Сеня, принюхиваясь к напитку.

Я почему-то подумала, что как раз натуре Ядрен Батона этот чай намного больше подходит. Ядреный чай для ядреного парня. А вот Тени подошел бы пуэр, выдержанный годами, с ярким земляным ароматом.

Задумавшись, я вертела в руке упаковку с кудином. И тут вдруг почувствовала сквозь пачку что-то жесткое внутри. Намного тверже, чем гвозди-скрутки.

Я взяла тарелку, высыпала кудин и обрадовалась, когда кольцо звякнуло о керамику. Оно было замотано в слюду, но уже так было понятно, что это печатка.

– Ядрен батон! – взвизгнул на ухо Сеня. – Это же оно! Оно!

Он не пропустил звука находки мимо ушей. Как он мог? Конечно, тут как тут.

Я размотала кольцо и посмотрела на эмблему ощерившейся пасти. Что ж, символично.

Внутри виднелась надпись: «У истоков».

Мы с Сеней переглянулись.

– Ты что поняла? Я нет, ядрен батон!

У истоков.

Истоков чего? Реки? Создания клана? Родов?

– Только не говори фразу из любого детектива, ядрен батон!

– Какую?

– Что нам надо пойти в библиотеку! Ненавижу библиотеки, ядрен батон!

– Не скажу. Нам надо в архив!

– Ну вот! Это второе место среди самых банальных фраз в детективах, ядрен батон!

– Пошли. Почему я сразу не подумала об архиве?

– Ядрен батон, ясно почему! Потому что твои мысли только о Тени, хе-хе! – Сеня поправил чуб и быстро дал деру, потому что после таких дерзких фраз мало кто выживает.