Глава 3
Теперь они жили вместе. Андрей уже не позволял матери уехать. Да она и не сопротивлялась. Незачем было возвращаться. Несколько лет назад мать Галины Васильевны умерла. У самой тоже здоровье уже не то, да и возраст. Куда ехать, зачем? Теперь тут её заботы. Давно её сюда тянуло. Но тогда никто не звал, а теперь сам Бог велел. Вот и осталась.
Она видела и чувствовала, как изменился Андрей. Что-то надломилось в нём. Когда-то вулкан, теперь словно пепелище. Серьёзный и замкнутый, он вздрагивал, когда она входила в комнату. Если раньше страшно было смотреть на его гнев, теперь тяготила его грусть. Он будто потух. На время или насовсем? Неизвестно.
Слишком хорошо она помнила, что позволял себе его отец. В ярости он мог унизить, оскорбить, даже ударить. Но и Андрей позволял себе такое. Сына она оправдывала наследственностью и отцовским влиянием. И всё же надеялась, что он изменится. Глупо, конечно, как может перемениться взрослый человек? Но ей так хотелось.
Теперь он стал другим. И она решила, именно сейчас появилась возможность исправить все ошибки. Сейчас он доверял только ей. Слушал только её. Галина Васильевна чувствовала – вот сейчас он, её сын, учится жить по-другому. По-новому. А она старалась быть рядом.
Но иногда спящий вулкан всё же напоминал о себе.
На следующее утро после встречи в магазине всё было как всегда. Мама крикнула из кухни, что завтрак готов, по квартире разнёсся аромат свежесваренного кофе. Андрей поёрзал в постели, резко поднялся. Умылся. Оделся. Расправился с завтраком, поцеловал маму и вышел.
Моросил мелкий дождь со снегом. Андрей вернулся, взял зонт и вышел на улицу вновь. Ноги будто сами понесли. В какой-то момент заметил, что идёт чуть быстрее обычного, даже больную ногу почти не чувствует. Настроение хорошее и противному дождю его не испортить.
Вот и магазин. Андрей вошёл, огляделся, прислушался. Полки, прилавок. Где-то за дверью слышно радио. Продавщица посмотрела приветливо, кивнула. Андрей замешкался, сделал вид, будто что-то выбирает, снова огляделся. Ничего нового, всё то же. Пока он делал сосредоточенный вид, вошли люди. Кивнул на сигареты, расплатился, повернул к выходу, глянул на пол.
Пол вымыт.
«Значит, я опоздал», – подумал Андрей, и хорошее настроение сразу улетучилось.
На следующее утро всё повторилось. Так несколько дней. Андрей ходил чернее тучи. А причину и сам себе не мог объяснить.
Вечером попросил маму разбудить пораньше, сослался на важные дела фирмы. В полвосьмого утра, ещё до открытия магазина, он уже стоял под дверью. Андрей приложил руку к стеклу и заглянул внутрь. То, что он увидел, обеспокоило и огорчило. Пол мыла другая женщина.
Андрей резко развернулся и зашагал прочь.
«Хватит, – подумал он раздражённо, – хватит уже. Чего я сюда бегаю? Что мне нужно? Ну, увидел кого-то, неизвестно кого. Да кто угодно может смотреть на меня, но ведь это ничего не означает. А я, как пацан, околачиваюсь тут. Мне тридцать пять лет, и как дурак бегаю, неизвестно за кем. Именно бегаю – по-другому и не скажешь. Всё, хватит. Буду жить спокойно. Никто меня не интересует, ни в этом магазине, ни где-то ещё».
Но не так случилось. На следующее утро ещё издалека увидел девушку, уборщицу. Она мыла крыльцо. Потёртые джинсы, растянутый свитер.
От неожиданности Андрей остановился. Забыл обо всём, о чём думал вчера. Он наблюдал со стороны и пытался понять, отчего казалось, что её он знает. Откуда? Она слишком проста. Не мог он её знать.
Тем временем она выкрутила тряпку и кинула на ступеньку. Взяла ведро, подошла к ближайшей клумбе и выплеснула воду. Андрей успел разглядеть её лицо, оно действительно казалось знакомым. Тут девушка заметила Андрея, на мгновение остановилась, потом взяла тряпку и вошла в магазин.
Теперь Андрей понял, он должен что-то сделать. Ведь не мог он просто взять и уйти. Нужно разобраться в вопросе здесь и сейчас. Подойти и поговорить было самым лёгким и понятным решением. Но он не решался, и это злило. Немного потоптался у порога. Подождал.
И в этот раз плюнул и ушёл. Потом весь день ругал себя. Отчего не подошёл сразу, когда она мыла крыльцо и не заговорил? Упустил момент, а теперь если подойдёт, будет выглядеть настоящим болваном.
Мысли Андрея летали где-то возле магазина или в нем, только не на работе. Рассеяно он перебирал документы и не совсем понимал, что делает. Ходил по кабинету, но не мог сосредоточиться.
В какой-то момент он почувствовал, что даже не загадка, которая заключается в этой девушке, а сама девушка манит его, как магнит. И уже неважно, как и когда она посмотрела. Важно, что она есть. А ему отныне нет покоя.
И он пытался понять, почему она – уборщица в растянутом свитере, так прочно обосновалась в его мыслях?
Глава 4
Резко зазвонил телефон. Вернул Андрея из лабиринта мыслей в четыре стены кабинета. Нехотя нажал кнопу.
– Андрей Александрович, – послышался из динамика голос Лизы, – пришёл Валевич, просит принять.
– Пусть войдёт.
Дверь открылась, на пороге показался старший механик Степан Валевич. Лет пятидесяти, тёмное лицо и руки. Смелый взгляд из-под густых бровей. Бронзовая от загара шея, грязный мандариновый комбинезон. Он вошёл в кабинет, прикрыл дверь. Поздоровались. Валевич сел без приглашения.
Он работал на станции с тех времён, когда отец Андрея купил небольшой ангарчик на пару тройку машин. Благодаря умелым рукам Валевича строилась и процветала фирма Лозовых. Потом были и другие мастера, но Степан считался спецом высокого уровня. Если в мастерской проблема, к хозяину шёл Валевич. Он единственный, кто не боялся гнева Лозового. Роль громоотвода давно была Степану привычна. Порой дело решалось прямо в кабинете, без выхода хозяина в мастерскую. И тогда все облегчённо вздыхали.
– У нас проблема, – серьёзно сказал Валевич.
– Говори, – недобро буркнул Андрей.
– Вовка Горохов Тойоту немного попортил, – Валевич посмотрел прямо в глаза Андрею.
Лицо Лозового резко изменилось. Валевич знал эту перемену, не в первый раз был её свидетелем. Лозовой вскочил, с силой толкнул дверь и быстро вышел из кабинета.
Валевич последовал за ним. В приёмной он обменялся взглядом с Лизой, она вздохнула и сочувственно развела руками. Она знала, что новости плохие, если пришёл сам Валевич.
Лозовой слетел с лестницы, словно коршун. В здание мастерской он внёсся уже как ураган. Громогласные потоки брани он сопровождал угрожающими жестами. Голос его эхом разносился по огромному помещению длиной как супермаркет. Кучка людей собралась возле серебристой Тойоты. Они спорили, но как только услышали голос Лозового, все притихли.
От возбуждения Андрей сильно хромал, глаза налились кровью, как у разъярённого быка.
– Где этот идиот? – орал Андрей. – Где он?!
Группа людей расступилась, подставляя жертву палачу.
Володька, будто дурачок, с глупой улыбкой на лице. Казалось, он ждал, что его сейчас будут бить, и был к этому готов.
Лозовой быстро осмотрел помятый бампер и повернул к Володьке некрасивое в гневе лицо.
– Ты что совсем дебил?
Минуты две Лозовой крыл Володьку выражениями, какие используют большей частью люди грязного физического труда, да и то в редких случаях. Его словесные излияния заставляли краснеть даже бывалых мастеров. Во время таких речей, понятное дело, все молчали. Им были привычны подобные тирады хозяина, и все по опыту знали, вмешиваться нельзя.
– Отремонтируешь машину за свой счёт и быстро, чтобы я не успел этого заметить. Как такие придурки на свет родятся?.. – и ещё минута отборных ругательств.
Лились потоки брани на голову бедного Володьки.
Такие скандалы заканчивались всегда одинаково. Лозовой выговаривался сначала на виновника происшествия, затем на окружающих, иногда что-то ломал, что-то бросал, а потом уходил. Все это знали, и привыкли к одному и тому же сценарию. Но неожиданно произошло то, что немного изменило цепь событий и, к удивлению присутствующих, усмирило хозяйский гнев.
Андрей так увлёкся, что не услышал шагов.
Вдруг женский голос прервал его неделикатную речь:
– Какое право вы имеете так унижать человека?!
В яростной злобе Андрей повернул голову, запнулся и оторопел. Но то, что он увидел, было настолько неожиданно, что слова застряли в горле.
В двух шагах от него стояла – Она.
Откуда она взялась? Откуда?
Стройная, светлая, красивая. Андрей подумал, что ему показалось. Будто выдал желаемое за действительное, и теперь она всюду ему мерещится. Но нет, это в самом деле Она. Но только другая. Волосы мягко обрамляли милое лицо. Светлое пальтишко и по-детски розовые сапожки, всё это казалось нереальным и даже сказочным. Она, как добрая фея, прилетела, чтобы защитить человека от зла. Андрей вдруг совсем забыл, почему он здесь.
– Как вы можете так оскорблять человека?
Она стояла напротив него, словно лилипут напротив великана, маленькая и смелая. Во взгляде огонь, он перекрывал дыхание. Слова её били точно плетью, но Андрей не чувствовал этих ударов. Словно в тумане он стоял и не мог шевельнуться. Не мог поверить, это она – здесь, рядом.
– Вы кто? – прохрипел Андрей в недоумении.
На мгновение она смутилась, но в следующую секунду указала на Володьку:
– Я его жена!
Медленно, словно на это требовалось усилие, Андрей перевёл взгляд на Володьку. В этот момент Володька выглядел очень жалким. Он потупился и топтался на месте, будто ему было неловко, что его жена прерывает его же экзекуцию.
Она – его жена?
– А вы? – обратилась она к остальным. – Стоите и спокойно слушаете. При вас человека втаптывают в грязь. Эх вы, товарищи! Как вы можете терпеть это. Он не имеет никакого права так оскорблять людей. Он один, а вас вон сколько, и вы позволяете одному человеку так с вами обращаться?
Все смутились. Не могли же они сказать, что привыкли, и ничего страшного в этом нет.
Она всё говорила, а Андрей почти не слышал её слов, только смотрел. Будто бы издалека доносился её голос. Люди и машины, все куда-то исчезли, была только Она.
Она замолчала, и он очнулся, огляделся вокруг. Дверь, которая выпускает гнев, – захлопнулась и Андрей почувствовал, что как будто избавился от долгого плохого сна. С удивлением он понял, что больше не может выдавить ни капли злости. Рассеяно повернулся и пошёл к выходу под испуганными взглядами рабочих.
В приёмной он прошёл мимо вскочившей было с места Лизы в свой кабинет. Там огляделся, будто не понял, куда попал.
– Да, – спокойно сказал сам себе, точно с чем-то соглашаясь. – Так и есть. – Взял пальто и вышел.
В каком-то баре в этот вечер он отчаянно напился. Неизвестно как пришёл домой. Мама открыла дверь, а он поплёлся мимо неё в спальню. Не раздеваясь, упал на кровать.
– Андрюша, что с тобой?
– Я не знаю, мама, – ответил он, засыпая. – Не-зна-ю.
Глава 5
Прошла неделя, за ней вторая. Март закончился, властвовал апрель. Весна медленно, но настойчиво, заполняла улицы. Последний снег таял, оставляя грязные лужи. Меж серых дождливых дней всё чаше случались дни тёплые. Высушенные апрельским солнцем тротуары заполонили сменившие гардероб люди. Воздух наполнялся неуловимым ароматом весны. Он словно заставлял проснуться и подумать о чём-то новом. О любви, радости, надежде. Перемены природы влияли на перемены в человеке.
После того дня Андрей не пытался больше увидеть Надю. Магазин он обходил стороной. А мысли о ней старался выбросить из головы. Она – чужая жена, достаточный повод.
Но не получалось. Бесконечно он вспоминал тот день в мастерской, когда она оглушила своим появлением, занозой вонзилась в сердце. Не мог забыть по-детски сердитое лицо, волосы цвета пшеницы, пальто, мягко обтягивающее талию. Голос, что звучал, словно мелодия, и нет сил забыть его ноты.
Хрупкая, но в тоже время сильная. Намного сильнее Андрея. Эта сила заключалась в пронзительных лучах, что исходили от неё. Они разрушали его волю и его гнев. В тот момент он почувствовал власть этой девушки над собой и понял, что пропал. «Не нужно вспоминать о ней – она жена Горохова», – думал Андрей. Он уговаривал себя забыть, но не мог.
Что нужно сделать? Как забыть? Он пытался развлекаться с приятелями. Он пил до исступления, до беспамятства. Забывался. Иногда получалось. Чаще – нет. Утром, ещё находясь в состоянии между сном и явью, образ Нади первым вырисовывался в сознании.
Это было мучительно. Лишало надежды на то, чтобы выкинуть из головы всякое о ней напоминание. Андрей почувствовал, как заболел, но не болезнью, а одержимостью. Сознание как будто само по себе отказывалось принимать другие мысли, кроме самой нестерпимой. Андрей не умел страдать, поэтому, чтобы утешить тоску, он просто напивался.
Это не выход, но его воля и сила в чужих руках. Та, кому они принадлежали, даже об этом не догадывалась. Андрей удивлялся, отчего он не может разрешить эту задачу. Почему не действует, а только жалеет себя? Но он не мог, ничего не мог.
Она – уборщица, а муж её – Горохов. Вот и всё. Все доступные объяснения.
А тут ещё весна.
Кто придумал это время? Кто дал ему этот аромат? Кто заставил его так действовать на людей? Зачем? С какой целью?
Кровь Андрея кипела. Он не мог ни спать, ни есть. Метался и не знал, что ему, в конце концов, нужно. Невероятно трудными оказались попытки сдержать себя. Трудней всего было обходить магазин. Каждый день Андрей пытался понять, почему должен это делать. Старался ответить на этот вопрос. А потом снова и снова повторял – «Чтобы Её – не встретить».
Ревность словно костёр сжигала изнутри. Он не понимал, что Она могла найти в таком парне, как Горохов. Как оказались вместе эти двое? Может, дружили со школы, или познакомились в парке на танцах? Все эти вопросы буравили сознание. Но когда он представлял, как Горохов лежит рядом с ней, прикасается, целует, Андрею хотелось пойти и на него наброситься. Сломать руку или ногу, всё равно.
«А что если она любит его? – задавал он себе вопрос. – Если у них любовь, тогда я тут при чём? Я ничего не смогу изменить. А что, собственно, я собирался менять? Убить его и завладеть ею? Смешно». И он пытался представить, как что-нибудь случается с Гороховым. Представлял, как тот попадает под поезд или летит с моста. Да что угодно.
С Гороховым Андрей старался не сталкиваться, чтобы не наговорить гадостей. В мастерскую заходил только в случае крайней необходимости. Рабочие перешёптывались, посмеивались. Или, может, это только казалось?
Из окна офиса виден двор мастерской. Сюда заезжают машины, туда-сюда снуют мастера и клиенты. Иногда Андрей видел Горохова. Он казался тупым и каким-то обыкновенным. Что она могла найти в этом парне?
«Откуда он взялся? – думал Андрей. – Странно. Кажется, его порекомендовал Михалыч. Интересно, сколько лет он работает здесь? Раньше ведь я совсем не обращал на него внимания».
После сцены в мастерской Андрей стал ненавидеть Горохова тихой ненавистью. Он видел в нём соперника, более удачливого, хотя и слабого. Чувство гордости Андрея было задето при виде «дурака», обладающего драгоценным кладом.
Так и жил бы Андрей в муках, если бы не вмешались обстоятельства.
Глава 6
Неожиданностью для работников мастерской стало повышение зарплаты. Все шептались – это неспроста, что-то тут не так. Почему хозяин вдруг так расщедрился? Замучила совесть? Замаливает былые грехи? А может, ему что- то нужно?
Если бы когда-нибудь хоть один из них пришёл к Лозовому и сказал, что недоволен зарплатой, то, скорей всего, был бы спущен с лестницы. Это в лучшем случае. В худшем, попросту уволен. Поэтому довольствовались тем, что получали. Благо, хоть не хуже, чем у других, а иногда и лучше. Так чего жаловаться? Есть работа – хорошо, у других её вообще нет. Уходить в свободное плавание автослесари и электрики не решались, боясь потерять место на престижной техстанции. Но когда хозяин повысил заработок почти на двадцать пять процентов, это вызвало некоторую настороженность и удивление.
Но настораживаться, как оказалось, было незачем. Тот, кто сказал – заела совесть, оказался недалёк от истины. Андрей не сразу всё обдумал, но некоторые моменты Надиных слов всё же дошли до его сознания. Он не считал себя плохим человеком, и старался не совершать дурных поступков, но он не мог контролировать свою вспыльчивость. Понимал это, и от этого не становилось легче.
Наоборот, после каждой такой истории, его сильно мучила совесть. Слишком долго он находился под влиянием своего отца, и очень глубоко засели вредные привычки. Ощущение власти над людьми понемногу разрушало другие, более человечные черты его характера. Но он умудрялся всё же возвращаться к ним и сожалеть о поступках, совершенных в ярости.
Бухгалтер Анастасия Петровна работала на фирме с самого начала её открытия, ещё при Александре Николаевиче – отце Андрея. Она знала всё и обо всех. Многолетняя работа с семейством Лозовых научила выдержке и терпению. Поэтому бухгалтерша стойко выносила все истерики хозяев, не без ущерба для своего человеческого достоинства. Она давно приспособилась к условиям работы в фирме, и никакая передряга уже не могла выбить Анастасию Петровну из колеи.
В пятьдесят девять – очень подтянута и элегантна. Крашенные блондексом волосы чётко лежали в идеальном каре. Макияж, маникюр – всё, как положено элегантной женщине, следящей за течениями моды. На носу очки в позолоченной оправе. Она смотрела поверх них на собеседника, и казалось, что именно она управляет здесь всеми.
В кабинет Андрея Анастасия Петровна входила с видом хозяйки и покровительницы. Она единственная умудрялась говорить с ним в моменты его ярости, и это его очень злило, но и ослабляло гнев. Она одна могла утихомирить Андрея, как утихомиривала когда-то его отца. Почти невидимое её влияние сказывалось во всем, что было хорошо для фирмы.
При всей любви к Лозовым, Анастасия Петровна всё же лучше чувствовала себя в общении с работающими на них людьми. Она была с рабочими и за рабочих. Поэтому все продвигаемые ею идеи служили только для пользы подчинённых. По возможности, и не в ущерб хозяевам. Ходили слухи, что она была любовницей отца Андрея. Будто именно из-за неё от него ушла жена. Но это были только слухи, ничем, собственно, не подтверждённые.
В дверь постучали. Анастасия Петровна вошла в кабинет.
– Можно, Андрей Александрович? – вопрос явно запоздал.
Он хмуро посмотрел на дверь, и взгляд его несколько смягчился.
– А, да-да.
– Я принесла личные дела, как вы просили. И учётные книжки, – она положила на стол увесистую папку.
– Да-да, присаживайтесь.
Она села напротив. Быстрым внимательным взглядом оценила его настроение и спокойно облокотилась на стол. Андрей пододвинул папку и начал перелистывать.
– А цифры? – спросил он, не поднимая взгляда от документов.
– Вот, – протянула она другую папку.
– Хорошо, – и он погрузился в разглядывание записей.
Через пару минут Андрей откинулся в кресле и посмотрел на Анастасию Петровну.
– А когда в последний раз мы повышали зарплату?
– Так, сейчас посмотрим, – она подвинула папку к себе и полистала. – Ага, вот. Так, раз, два, три, четыре. Четыре года назад, – заключила она.
– Четыре года назад, – повторил Андрей.
Он встал, медленно прошёлся по кабинету, остановился у окна и с минуту смотрел во двор. Потом вспомнил о присутствии бухгалтерши и сказал: – Анастасия Петровна, я вас порошу сделать перерасчёт по зарплате и увеличить её на двадцать пять процентов.
– На двадцать пять процентов? – подскочила она. – Но это почти…
– Я вас прошу сделать это, – сказал он так, словно она хозяйка, а он подчинённый.
– Но можно сделать это постепенно. Иначе нужно будет поднять цены на услуги, – попыталась возразить она.
– Цены мы и так поднимем, это никуда не денется. Но сначала мы поднимем зарплаты, – сказал он, теперь уже тоном, не терпящим возражений.
Андрей подошёл к столу и открыл где-то посередине папку с личными делами. Получилась так, что открытая случайно страница оказалась с фотографией Горохова Владимира Михайловича. Андрей уставился на ненавистное лицо. Достал из файла бумаги, пролистнул их и бросил на стол. Но потом посмотрел более внимательно и вытянул один лист. Это была ксерокопия паспорта.
Анастасия Петровна притихла, ожидая других распоряжений, но Андрей резко сказал:
– Идите работайте.
Бухгалтерша подхватила документы и скрылась за дверью так быстро, что Андрей за своими мыслями не заметил этого исчезновения.
Глава 7
На копии паспорта Владимира Горохова стояла дата расторжения брака. Бывшая жена – Цветкова Надежда Александровна.
Впечатление, которое произвело это открытие, было подобно маленькому грому внутри. Сначала Андрей растерялся, стоял и смотрел на кусок бумаги.
«Так значит, они в разводе? В разводе! Может быть, живут вместе? Ребёнок – Горохов Андрей Владимирович. Странно, почему она сказала, что его жена? Ну конечно, только для того, чтобы встать на его защиту. На самом деле она ему не жена! Не жена!» – звено за звеном выстроилась короткая цепь догадок.
Андрей быстро записал на листке адрес, схватил пальто. Теперь решение принято.
Приблизительно через полчаса после сцены в кабинете молодой мужчина зашёл во двор по улице Вишнёвой и обратился к женщине на лавочке:
– Вы не подскажете, где тридцать второй дом?
– Да вот он, прямо перед вами, – указала она на дом напротив. – А вам кто нужен?
– Владимир Горохов, а точнее, его жена – Надежда Цветкова, – ответил мужчина официальным тоном.
Тётя Люда Бубенцова, а это была именно она, пустилась в пространные объяснения, так как подумала, что человек этот из полиции.
– А, так вам Надька нужна? А она ведь теперь живёт в своей квартире, а не в Вовкиной. С тех пор, как убили её мать. Это вам вот в тот подъезд нужно, – она указала на соседний, – на второй этаж, квартира направо. Только если вы из полиции, не говорите, что я вас направила. А что она опять натворила?
Мужчина не дослушал последнюю фразу и быстро ушёл в указанном направлении.
Андрей нажал кнопку звонка. Тишина. Нажал ещё раз. Щёлкнул замок, дверь отворилась. Надя в коротком халатике в мелкий цветочек. Удивление во взгляде.
– Это вы?
– Можно я войду? – сказал Андрей и вошёл. Ей пришлось отступить.
Дверь захлопнулась. Надя вздрогнула. Посмотрела на дверь и перевела испуганный взгляд на Андрея. Кинулась в комнату, но он резко схватил её за плечи и прижал к стене.
– Тихо, – прошептал Андрей.
– Зачем вы пришли? – попыталась вырваться Надя.
– Поговорить. Я хочу поговорить.
И действительно, он шёл сюда, чтобы всё понять. Хотел узнать, какую роль играет эта девушка в его жизни. Полный решимости, он предполагал, что она не станет пускать его, готов был войти с напором. Но не думал, что когда увидит её, всё остальное перестанет иметь значение.
А теперь, когда, обхватив за плечи, почувствовал тепло её тела, он не мог двинуться, не мог ослабить объятий. Андрей почувствовал, как Надя напряглась, попыталась вырваться, но он прижимал всё сильнее и сильнее. Губы его коснулись её шеи, и он уже перестал понимать, что делает. Мощная волна желания закрутила и понесла.
Всё, чего он хотел, чего желал, было здесь. Девушка, к которой рвалась душа, влекло тело, к которой стремилось сердце, теперь тут, в его объятьях. Андрей прижимал Надю, и казалось, что она уже не могла пошевелиться. Он почувствовал её слабость.
Несколько секунд они смотрели друг на друга. То, что он увидел в этом взгляде, открыло ему тайну её сердца. Там было всё – свет, трепет, ожидание. И любовь. Чтобы понять это, не нужно было говорить. Взгляд лучше любых слов. В нём ответы на все вопросы. Андрей понял, что между ними нет ни одной преграды. Она – его. Давно – его. И она ждала, долго ждала. До него вдруг дошло значение того, первого взгляда, что обжёг ему сердце.
Это была любовь.
И тогда он набросился на неё, как голодный хищник на желанную добычу. Он сорвал все, что было на ней, и она не сопротивлялась. Она прильнула. Ответила на его порыв. Невидимая завеса слетела, и Андрей почувствовал ничем не прикрытое желание.
Никогда ещё он не знал ничего похожего. А если и знал, то не помнил. Никогда не испытывал такой страсти и забвения. Мир вокруг как будто перестал существовать. И не было ничего, только он и она. Тела их сплелись. Время остановилось. Пламя, что горело в каждом из них, уже невозможно было погасить.
«Я люблю тебя», – шептал он.
«Я люблю тебя», – вторила она.
Если кто-то и может противостоять страсти, то это, наверное, люди с железной волей. Но некоторых это могучее чувство подчиняет настолько, что они не в силах сопротивляться. Страсть делает человека рабом.
У Андрея была горячая натура, он загорался от одного щелчка. Так во всём – в работе, в гневе, в любви. Правда, насчёт любви он не догадывался, пока не встретил Надю. И тут чувство вырвалось наружу, будто вулкан. Теперь Андрей уже не в силах остановиться. Его страсть, эта бушующая стихия, была словно прорыв плотины. Он не представлял, что любить можно по-другому, иначе, чем любит он. При всей силе своего характера он не мог сопротивляться этому чувству. Брал и брал, насыщался и не мог насытиться.
Бешено и страстно он любил, и не хотел ничего другого. Чувство не давало ни одной минуты перерыва. Надя просто тонула в безумных проявлениях этой любви и была в состоянии полной отрешённости от мира. Андрей властвовал, а она подчинялась. Два человека, которым ничего больше не нужно, только быть вдвоём, в одной комнате, в одной постели. Словно в маленькой лодке в бушующем океане страсти.
С той поры – ни дня друг без друга. Андрей приходил и, как только дверь закрывалась, всё исчезало – стены, пол, потолок. Окружающий мир переставал существовать. Был только вакуум, который всё сильнее прижимал их друг к другу. Нещадно вдавливал, без надежды выбраться из него. В нём только страсть и любовь. Он и она.