Девушка с Рублёвки. История о любви в забавных обстоятельствах

Глава 3

Дама выглядела презабавно. Монументальная фигура в полупальто, разрисованном «куриной лапкой» – довольно крупные черно-белые то ли клетки, то ли крестики рябили в глазах. На голове – шляпка, похожая на перевернутый цветочный горшок, цветок из которого вывалился и зацепился где-то слева над ухом. Шляпка была пронзительного розового цвета, кажется, про него говорят «фуксия». У горла дамы намотан такой же пронзительный шарфик. Помада на губах, сумочка и перчатки в цвет шляпки дополняли ансамбль и доводили рябь в глазах от крупной чёрно-белой, напоминающей шахматную клетку, «куриной лапы» до состояния боли. По крайней мере, я, оторвавшись от набора очередного распоряжения шефа и взглянув, наконец, кто же там застыл в дверях, испытала нечто вроде цветового удара. И на всякий случай поздоровалась:

– Здравствуйте.

– Здравствуйте, милочка. Вы, насколько я понимаю, секретарша.

– Да, я личный помощник Виктора Алексеевича. Вы к нему? Он сейчас никого не принимает, над номером работает.

Шеф как раз дрых после обеда и велел никого не пропускать.

– Кажется, вас Лариса зовут.

Дама разглядывала меня от дверей, а я, свыкнувшись с буйством розового на чёрно-белом, поняла, что она в солидном возрасте, ей хорошо за шестьдесят. Тем временем дама подошла к столу, ещё раз окинула меня взглядом, взглянула на аккуратные стопки бумаг с краю столешницы, на полки сбоку от меня, где теснился ряд папок с документами, пестрящий аккуратными ярлычками с надписями, что где находится. После этой инспекции, явно что-то решив, дама отправилась к двери в кабинет шефа.

– Постойте! – подскочила я. – Виктор Алексеевич просил его не беспокоить!

– Мне можно, – осадила меня взглядом дама и толкнула дверь. – Витюша, здравствуй. Ты мне срочно нужен.

Я уселась на место, и тут до меня дошло, кого напоминают замаскированные пёстрым обрамлением черты. Кажется, это мамаша нашего начальника. Похоже, с теми же странностями, что и у него. Я про манию величия.

Ещё минут десять я провозилась с набором. Ну и почерк нынче у Виктора Алексеевича! Заболел, что ли? Ну, вот что он тут написал, что за «фгвывозы» такие? Ага, «оргвыводы», это он «о» и «р» слепил и «д» не дописал толком!

Я едва закончила, как в приёмную впорхнула очередная райская птица. На этот раз молодая, лет тридцати, с прямыми блондинистыми волосами и ровной чёлкой до бровей. «Птица» была одета в блестящий плащ, переливающийся розово-бежевыми бликами, распахнутые полы открывали крупноватые колени и ровные ноги, затянутые в чёрные лаковые сапоги-чулки на высокой платформе.

– Привет! – дева смерила меня взглядом и, похоже, сделала свои выводы. – Я к Пенкину, он ждет.

– Сейчас, одну минутку.

Я набрала номер шефа и сказала в трубку в ответ на его раздражённое «Алло!»:

– Виктор Алексеевич, к вам пришли…

– Алёна Лопахина, – правильно поняла мой взгляд блондинка.

– Да, пусть подождет, я сейчас, – велел шеф, заглушаемый речью своей мамаши: «И ты уже в том возрасте, когда быть холостым неприлично».

– Садитесь, он занят пока, – показала я на стулья у стены.

Приёмная у шефа была крошечная, кроме моего стола, шкафа с бумагами и древнего фикуса в кадушке влезали только два стула и крохотный столик, где я держала чайник и чайные принадлежности.

– Чаю хотите?

– Вообще-то я пришла сюда не чай пить… А он что, надолго завис?

– Да кто ж его знает. К нему, кажется, мама пришла.

– Мамаша? Точно? Не жена? – уточнила Алёна, усаживаясь на стул и закидывая ногу на ногу. Блистающие полы плаща красиво обрамили почти полное отсутствие юбки.

Я вспомнила пёструю «лапку», пронзительно розовую шляпку и подрастеряла уверенность:

– Да мама, кажется. Дама в возрасте, за шестьдесят. Он, кажется, не женат.

– А. Ладно, давай свой чай.

Она вытащила узкую пачку, добыла оттуда тонкую сигаретку:

– Хочешь?

– Нет, я не курю.

– А я закурю.

Затянулась.

– У тебя с Пенкиным что, шуры-муры?

Чуть не выронив чашку из рук, я уставилась на эту Алёну, Ну ничего себе вопросики! Задаёт, будто мы с ней подружки. Мне, конечно, не привыкать, я в своём сетевом маркетинге на таких шустрых барышнях, как она, только и держалась. Они такие продажи давали! Но всё равно – впервые меня видит, и с ходу интересуется, с кем сплю!

– С чего ты взяла? Нет, конечно!

– А почему нет? – барышня выпустила струйку дыма и переменила ногу. – Холостой босс и секретарша, классическая схема.

– Нет, я не в схеме. И я не секретарша, а личный помощник. Набираю приказы, распечатываю протоколы редколлегий. На этом всё.

– Да? – с сомнением прищурилась эта бесцеремонная Алёна. – А зовут тебя как?

– Лариса. Лариса Калитина.

Алёна кивнула и затянулась:

– А с чего он тогда тебя в тур берёт, если вы не любовники?

– Меня? Куда? Ты о чём?

Я настолько оторопела, что тоже начала разговаривать с Алёной как со старой знакомой.

– Я о пресс-туре в Тунис, который наша турфирма устраивает для журналистов. От вас едут двое: Пенкин Виктор Иванович и Калитина Лариса Евгеньевна. Как я понимаю, твой шеф и ты.

– А я ничего не понимаю…

Я плюхнулась в своё кресло и, дура-дурой, таращилась на блондинку Алёну. Какой Тунис? Какой тур? И причём тут я?

– А тебе Пенкин разве не сказал еще? Странно… Ехать уже послезавтра, я билеты и ваучеры в отель привезла. Слушай, у тебя чайник вскипел.

– А? Да, сейчас.

Я, по-прежнему ошарашенная, механически залила кипятком чайный пакетик, бросила в чашку ломтик лимона. Алёна придвинула стул к моему столу и расположилась с краю.

– Слушай, ты в таком опупении, похоже, и вправду я первая принесла тебе эту радостную весть. А кто же ксерокопию с твоего загранпаспорта снял, что ты ни сном, ни духом?

– Я, когда сюда устраивалась, отдала шефу ксерокопии всех паспортов и диплома… Мы что, действительно послезавтра едем в Тунис?

– Именно. Есть ещё одна новость, готовься.

Она посмотрела мне в глаза, держа паузу:

– Твой босс распорядился, чтобы я поселила вас в одном номере.

– Что?!!!

Я подскочила, толкнув стол так, что чай из её чашки расплескался.

– Нет, ты что! Это невозможно! Я не собираюсь с ним жить!

– В одном номере или вообще? – невозмутимо уточнила Алёна, передвигая чашку и передвигаясь сама в сторону от лужицы. Её невозмутимость меня моментально охладила.

– Я никуда не поеду.

– Ну и зря.

Алёна выудила из чашки пакетик, поискала глазами, куда его деть и плюхнула поверх листов с каракулями шефа.

– Ты что, часто бываешь в Тунисе?

– Ни разу не была. Но не такой же ценой.

– Какой – такой? – уставилась на меня Алёна. —Ты что, с мужиками не спишь?

– Сплю… иногда.

Не рассказывать же ей, этой первой встречной Алёне, что последним мужиком, с которым я спала, был Углов. Что с этого момента прошло почти полгода и, похоже, пройдёт ещё столько же, прежде чем я опять захочу каких-нибудь отношений. И, в любом случае, не таких.

– Но не со всеми подряд, тем более вот так, нахрапом и наскоком.

– А Пенкин тебя что, не подготовил? – недоверчиво фыркнула Алёна. – Намеки ведь делал, небось!

– Фу, дичь какая-то!

Я потрясла головой, собираясь с мыслями. Пенкин – и намёки? Да он только и делает, что за дисциплину с меня спрашивает да каракули свои подсовывает для набора!

– Да наверняка делал, а ты не велась! Вот мужик и решил идти ва-банк, устроить вам романтическое путешествие в далекую страну. Тем более на халяву, фирма платит, вам только рекламку в журнальчике тиснуть.

Ну, Пенкин, ну, кобель. Намеки он мне делал. Эта трущёбина на Рублёвке, что ли, намёк? Алёна замолчала, наблюдая, как меня корёжит, и припечатала:

– Молодец, Пенкин, романтик. Уважаю!

– Да плевать мне на его романтику! – рявкнула я. – Значит, так: никуда я не поеду!

– Так, стоп, – осадила меня Алёна. Отхлебнула из чашки и проговорила:

– Ну если бы просто тебя за границу отправили, поехала бы? Хочешь ведь поехать?

Я задумалась. Ну, вообще-то, если бы не эта дурацкая ситуация, то да…

– Хочу.

– А с Пенкиным спать не хочешь.

– Не хочу.

– Ну и не спи.

– То есть?

– А мы ему облом сделаем. Я тебя в свой номер поселю.

Она хихикнула, наблюдая за моим лицом:

– Не бойся, приставать не стану, я мальчиков люблю.

Да не боюсь я. Просто как-то это слишком внезапно.

– Спасибо…

Что, и вправду, что ли, послезавтра едем в Тунис? О-бал-деть!

– Алёна, а на сколько дней поездка?

– Девять дней, восемь ночей, тур по всем интересным местам.

А ведь и вправду едем!

Ситуация, при всей её неожиданности мне начала нравится и всё больше походила на подарок судьбы. Если отвлечься от кобелиных заходов моего шефа и посмотреть на ситуацию здраво, то всё очень удачно складывается. Послезавтра уезжать, значит, я могу мастеру, отмашку дать, чтобы ремонт в хрущёбине начинал. А к моему возвращению он должен закончить. Вчера мы с ним все материалы для ремонта как раз в квартиру привезли, и я всю эту ночь прикидывала, куда мне деться на недельку на время майских праздников, пока в квартире ремонт. По всему выходило, что в Челябинск. А тут такое дело! Понятно, что в Тунис съездить куда как лучше, чем в Челябинск. И денег сэкономлю, можно их маме с Никиткой выслать. А к ним я в августе выберусь. Так что с Тунисом этим всё очень даже неплохо складывается. Только вот Пенкин… А Пенкин пусть поспит в одиночестве. Ничего, не уволит.

Дверь в кабинет шефа открылась, выпуская буйство черно-бело-розового цвета. У меня опять зарябило в глазах.

– Витюша, ты должен, ты просто обязан побывать на моем спектакле. Только по уважительной причине я тебе прощаю, что ты пропускаешь премьеру!

Мамаша Пенкина повернулась в мою сторону, собираясь что-то сказать, но увидела Алёну и подавилась словами. Поджав губы, она с полминуты рассматривала девушку, блистающую плащом и голыми ляжками. А после холодно осведомилась:

– А вы к кому?

– А я к Виктору Алексеевичу, – откинулась в кресле Алёна, отчего полы пальто распахнулись сильнее, а длинные ноги засияли ослепительнее. – Виктор Алексеевич, я насчет нашего с вами путешествия!

– Да, да, Алёна, зайдите ко мне, – засуетился Пенкин, делая в её сторону активные знаки пухлой ладошкой и усатым перепуганным лицом. Алёна поднялась со стула, аккуратно обогнула застывшую столбом мамашу и скрылась за дверью кабинета. Дар речи вернулся к женщине примерно через полминуты:

– Витюша, кто это?

– Это по работе, мама. Давай, я тебя провожу.

Пенкин суетливо подхватил маму под локоток, но она сохраняла неподвижную монументальность.

– Витя, скажи мне честно, что у тебя с этой женщиной?

– Ничего, мама. Это рабочие моменты.

– Путешествие с этой… – мама Пенкина поискала определение Алёниному великолепию и, наконец, нашла, – профурсеткой – рабочие моменты? А как же Лариса?

– Мама, – дернулся шеф, бросив мимолётный косой взгляд в мою сторону, а я невинно спросила:

– Да, я здесь. Чем могу быть полезна?

От моего вопроса мамаша Пенкина словно оттаяла и потекла:

– Такая девушка рядом с тобой! Скромная, аккуратная, трудолюбивая. А ты принимаешь у себя всяких!

Пенкину, наконец, удалось сдвинуть маму с места и повести в сторону выхода:

– Мамочка, пойдём, я по дороге все тебе объясню. Ларисе совсем необязательно слушать наши семейные сцены.

– Ну почему же. – затормозила мама. – Если она войдет в наш круг…

– Мама! – Пенкин рявкнул так, что фикус в кадушке закачал листьями, а мамаша заткнулась. – Пойдем, поговорим по дороге.

Он вытеснил её за дверь и, наконец, увёл.

– Ларис, а кто это сейчас так орал? – выглянула из кабинета Пенкина Алёна.

– Пенкин. Его мама вообразила, что это ты его любовница, – мстительно сообщила я. Реванш!

Алёна расхохоталась, и я решила не делиться смутно забрезжившими подозрениями. Чует моё сердце, неспроста мамаша Пенкина смотрела на меня так… оценивающе. Будто прикладывала меня к какому-то образцу и прикидывала, дотягиваю, или нет. И в какой это их круг я собираюсь войти?

Ох, сдаётся мне, не просто так Пенкин тащит меня в Тунис. Кажется, мамаша задумала его женить, устроила мне смотрины, и все гораздо серьёзнее кобелиного перепиха. Блин, может быть, я всё-таки напрасно согласилась ехать?

**

Бетон возле самолета нагрелся так, что давал в воздухе марево, в котором слегка дрожало здание аэропорта. Наша группа рванула к подкатившемуся к трапу автобусу, надеясь на прохладу в салоне. Надеялись мы напрасно, – в салоне было так же душно, как и снаружи.

– Начало мая, что же жара такая! – невысокая русоволосая женщина лет сорока обмахивалась рекламным проспектом, прихваченным в самолете. Звали её Ира, она была спецкором газеты «Русский курьер».

– Африка, чего же ты ждала, – пожала плечами её подруга, коренастая мужеподобная тётка. Насколько я успела запомнить из того, что говорила мне в Домодедово представлявшая группу Алёнка, тетку звали Таней, она была в «Курьере» каким-то там редактором. Ещё в нашей группке собрались три томные девицы из каких-то приложений к «АиФ», две совсем молоденькие девчушки из журнала «Зверь» (Никогда не слышала про такой. Про охоту, что ли?), очень серьёзный и деловой мужчина по имени Слава, чей-то муж из рекламной службы, не запомнила, какого, издательского дома. Ну и я с Пенкиным. Как нас представляла Алёна, главный редактор журнала «Новый фактор» с заместителем.

О том, что мы с ним летим в Тунис, Пенкин сказал мне позавчера, когда проводил из кабинета Алёну. И сделал это в своей всегдашней манере. Объявил, что он послезавтра едет в загранкомандировку и что я, как личный помощник, должна его сопровождать.

Я изобразила полное неведение:

– Хорошо, Виктор Алексеевич. А куда мы едем?

– В Тунис.

– А на сколько дней?

– На девять.

– А командировочные когда можно будет получить?

– Что-о? – Пенкин вытаращился на меня, будто я сказала чушь несусветную.

– Ну, мы ведь в командировку едем? – невозмутимо продолжала я. Хорошо, что Алёна меня предупредила! – Значит, суточные полагаются, квартирные. И с оплатой переработки тоже нужно как-то решить, праздники же майские начинаются, а я, получается, работаю.

Я приставала к нему с максимально деловым видом. Командировка, говоришь? Вот и выкручивайся.

– Будут тебе суточные. На месте, – крякнул Пенкин. А меня несло:

– А какие вещи с собой брать? Что у нас там будет? Деловые переговоры, фуршеты?

– Купальник бери. Море там будет, – прищурился шеф, словно прикидывая, какова я буду в купальнике, и я поняла, что пора отстать и держать дистанцию.

Дистанцию я начала держать уже в самолете, усевшись рядом с Алёнкой, которая почти сразу уснула и спала все два часа перелета, слегка попахивая перегаром. Видимо, накануне выпила. И сейчас я продолжала держать дистанцию, пронырнув в салон автобуса, остановившись рядом с Ирой и оставив шефа где-то возле дверей. Автобус быстро заполнили пассажиры нашего рейса – по-русски, кажется, говорили только мы – и он быстро поехал к зданию аэропорта.

– На Таджикистан похоже, – сказала Ира. – Такая же жара, верблюжья колючка, вон, растет. Я там в командировке была четыре года назад, запомнила.

Мы довольно быстро, хотя и по бестолковому суетливо, прошли таможню. Пришлось платить за визу в местных «тугриках», а для этого менять валюту, прежде отстояв очередь, а потом соображая, не надули ли. Курс местного динара к доллару был каким-то дробным, и с ходу понять, что к чему было сложно. Потом я заполняла анкету по-английски за себя и за Пенкина. Шеф не владел ни английским, ни французским, ни арабским, а других вариантов плотные белые бланки не предлагали.

В общем, когда мы, наконец, получили вещи – я бегала и за его, и за своей сумкой – и вывалились из аэропорта на улицу, я взмокла как мышь и отчаянно мечтала прилечь где-нибудь в холодке. Жидкая тень от низкорослой пальмы, росшей в стороне, такого холодка не давала.

– Зраст-те! – улыбался нам навстречу высокий парень с тёмным лицом. – Я ваш гид, меня зовут Абдель!

– Привет, – кивнула ему Алёнка. – Где наш автобус? Этот? Давайте садиться.

Небольшой, похожий на «пазик», автобусик открыл двери, и водитель начал загружать наши чемоданы через заднюю дверь.

– Вот, пожалуйста, программа вашего гостения, – Абдель начал раздавать листочки с отпечатанной программой на английском. На каждом – логотип принимающей турфирмы: солнце, чайка, волны. Алёнка взяла свои листочки, просмотрела и подбоченилась.

– Так, я ничего не понимаю. Что это такое?

– Програма вашего гостения, – ещё раз объяснил гид. – Сейчас едем в Монастир, отель четыре звезда, завтра в Сусс, отель четыре звезда, потом в оазис, потом…

– Я вижу, что потом. – резко оборвала его Алёна. – Какие четыре звезды? Мы с господином Саидом договаривались, что размещение будет в пяти звёздах, а здесь – четыре и три! Он что, очумел? Я ему группу журналистов на этих условиях собрала, а он мне – три звезды!

– Это оазис – три звезда, там такой только, потом – четыре.

Гид улыбался так же широко, но на всякий случай отступил на шаг от размахивающей руками Алёнки.

– А где пять звёзд? Где?

– Алён, вот, после оазиса, вроде, пять звёзд, – подсказала Ира, вглядываясь в свой список.

– Это они обедать нас везут в пять звёзд, отель нам показывают. А размещают опять в четырёх. Нет, ребята, так не пойдет. Из Москвы мы договаривались, что размещение будет только пять звёзд и все включено.

– А-лёна, давай ехать, в отель решим, – приложил ладони к груди наш гид. Улыбка его перестала быть ослепительной и, видимо, стоила ему больших усилий.

– Нервничает, – сказала Татьяна. – Зря Алёнка так на него орет, у них же не принято, чтобы женщины шумели. Обидится человек. Алён, может, и вправду в отеле все выясним? Поехали уже!

– Куда поехали? Вы что, хотите жить в четырёх звездах и за всё платить? У вас что, деньги лишние? Нет уж, пусть все делают, как обещали. Дай мне позвонить господину Саиду! – протянула она руку. Наш гид достал мобильник, набрал номер, сказал что-то в трубку по-арабски и отдал телефон Алёнке.

– Мистер Саид? Хеллоу. Ай доунт лайк зе программ, ю хэд плэннед.

«Мистер Саид, мне не нравится программа, которую вы для нас составили», – перевела я вслед за Алёнкой. Надо же, её английский понимаю, а чей-нибудь ещё – нет. Наверное, потому что она говорит почти так, как наша учительница в школе. И хотя я надписи на английском улавливаю гораздо лучше, чем речи, Аленкины претензии господину Саиду поняла. Её не устраивает размещение, и она настаивает, чтобы переездов по отелям было меньше и чтобы нас селили в пяти звездах «всё включено».

И всё-таки отель, куда мы приехали из аэропорта после получасовых Аленкиных скандалов, был четырёхзвездочным. Хотя мне было без разницы, – я прежде вообще ни в каких отелях не останавливалась. А этот, на мой вкус, был роскошным. По крайней мере, огромный бежевый холл с окнами в высоту стены и просторной террасой, выходящей к морю, меня очаровал. Солнце заливало лучами окна и ту половинку холла, где мы расселись со своими вещами, дожидаясь заселения.

– Вэлкам! – сказал официант, подавая нам бокалы с холодным соком.

Пенкин сгреб два и высосал в два присеста:

– Хорошо! Ф-фу, запарился я совсем, в душ хочу. Ларочка, узнай у Алёны, когда нас поселят.

– Я думаю, не раньше, чем через час, – отозвался Слава, и я проглотила неожиданную «Ларочку». – У них тут время заселения с двух часов, сейчас час. Ещё час будем ждать, не меньше.

– Алён, когда нас начнут селить? – крикнула я, не поверив. Ещё час сидеть в холле? Хотя здесь хорошо, прохладненько.

– В два.

Она поднялась из своего кресла и подошла к нам.

– Этот жмот Саид решил не платить за лишнее время. Хотя назавтра я из него пять звёзд и «всё включено» выдавила. А то, ишь, развел тут экономию. Лар, пошли, к морю сбегаем!

– Пошли, – поднялась я. Пенкин задергал усами:

– Ты куда? А вещи?

– А что – вещи?

– За вещами кто будет смотреть?

– Вить, ты что? Кто тут возьмёт? – уставилась на него Алёна. – Тут не воруют.

– И всё равно, я считаю, что Лариса не должна оставлять вещи без присмотра…

– Вить, не занудничай, а? С нами пойдешь? Нет? Ну, вот и присмотришь за вещичками. Лар, пошли!

И Алёнка потащила меня к окну, которое оказалось дверями и распахивалось прямо на залитую солнцем террасу.

– Ух ты, здорово, – я зажмурилась, подставляя лицо лучам и забывая о недовольной физиономии Пенкина.

Терраса сходила широкими ступенями к площадке с круглыми столиками и изящными скамейками на кованых ножках. Сразу за площадкой располагались бассейны, справа и слева изгибались крылья отеля, оставляя впереди просвет с видом на море. Туда мы и пошли.

Пляж был песчаным и очень чистым, море – я разулась и подставила ноги прибою – прохладным.

– Ой, Африка, а море холодное!

– Средиземное, не нагрелось ещё. – Алёнка тоже скинула свои шлепанцы на платформе и каблучищах и трогала волну пальцами с ярким малиновым педикюром.

– Это в Египте Красное море всегда тёплое.

– А ты там была?

– Была, конечно. А ты нет, что ли? – Алёнка уставилась на меня с таким удивлением, будто я призналась, что ни разу в жизни не ездила на метро.

– Нет. Я вообще впервые за границей.

– А ты откуда такая, необстрелянная? – продолжала меня разглядывать Алёнка.

– Из Челябинска.

– А. А почему тогда с Пенкиным спать не хочешь?

– А какая связь? – Я отпрыгнула от неожиданно сильной волны.

– Ну, он ведь москвич. Квартира у него, бизнес. Через него зацепишься в столице по серьёзному.

– Он мне не нравится как мужчина.

– Да неужели? – скептически посмотрела на меня Алёнка, явно хотела что-то сказать, но передумала. – Пошли обратно, там селят уже, наверное.

Когда мы вернулись в холл, на столиках уже белели бланки, и народ усердно их заполнял. Пенкин сидел перед своей бумажкой с брезгливым выражением лица.

– Где ты ходишь? Я что, вместо того, чтобы отдохнуть с дороги, должен ждать, пока ты нагуляешься?

– Виктор Алексеевич, сейчас заполню, – присела я к столу.

Блин, развопился, такое настроение спугнул. Я быстренько списала данные наших паспортов, написала, что прибыли из Москвы и поставила завтрашнюю и сегодняшнюю дату. Всех дел на пять минут, и чего орал, спрашивается? Английский в школе надо было учить!

Портье за стойкой, получив от меня бланки, протянул ключ. Это он что, нас с Пенкиным в один номер селит?

– Нет, – замотала я головой. – Ноу. Алёна, скажи ему, что мы с тобой в одном номере, а то он меня с Пенкиным хочет определить!

– Ви а тугезе ин уан аппатмент, – протянула Алёнка свой бланк, и портье, улыбнувшись, дал мне другой ключ. – Пошли, подруга. Сумки можешь не тащить, принесут. Витя, иди, ключ от номера возьми, ты живёшь на пятом!

И мы пошли к роскошному лифту мимо Пенкина, смотревшего на нас ошарашенным и обиженным взглядом. Так смотрят дети, которым пообещали катание на карусели, и даже в парк привели, да так и оставили сидеть в стороне на скамеечке.

– Ты знаешь, мне его даже жаль немного стало. – сказала я. Лифт поднимался медленно и плавно. На безупречной серой стене было выцарапано русское слово из трёх букв. Это в Тунисе-то, где ещё кроме нас и нашего гида – как его зовут-то? – никто и слова не сказал по-русски!

– Иди, пожалей, он через три номера от нас жить будет, – подмигнула Алёнка.

– Да ну тебя. Просто он с таким лицом сидел, будто его в лучших чувствах обманули.

– Переживёт. Мужиков нельзя жалеть, они от этого на голову садятся. А портье-то как нам улыбался, а? Наверное решил, что мы лесби.

– С чего вдруг?

– Ну, с мужиком спать не хочешь, ко мне просишься. Ха, и Танька с Иркой тоже за лесбияночек сойдут!

Номер был очень красивый: светлый, с балконом, ванной комнатой. И огромной двуспальной кроватью под золотистым покрывалом. Ё-моё, вот это ложе любви!

– Ну, может быть, всё-таки к Пенкину пойдешь? – толкнула меня локотком Алёнка и во весь голос захохотала в ответ на мою возмущенную гримасу.