Глава 19
В понедельник Новоковский явился на работу позже обычного, хмурый и раздраженный, с тяжелой с похмелья головой. Вчера они разошлись только в одиннадцать часов утра, и Сергей Александрович пошел домой отсыпаться. Когда градовцев задержали и поместили в родной изолятор, все отправились в прокуратуру – отмечать успех операции. Сколько было выпито, никто не мог бы сказать точно – Новоковский помнил только, что квасили всю ночь. Кажется, они взяли пять литров водки, но потом ее почему-то оказалось просто неимоверное количество. Это ребята из УСБ приволокли откуда-то еще ящик – свою долю.
Они просидели так всю ночь, выпивая и закусывая чем пришлось, радуясь тому, что всё наконец-то закончилось – и закончилось успешно. Новоковский редко напивался по-настоящему – у него от природы была устойчивая психика, и к тому же он хорошо знал свою меру. Но в ту ночь, кажется, даже он перебрал.
Разошлись все только под утро, и Сергей Александрович теперь не помнил даже, как добрался тогда домой. Не иначе как его «погрузили, отвезли и выгрузили». Он проспал целые сутки и проснулся совершенно больной, разбитый и мрачный – слишком много было выпито в ту ночь. В общем, повеселились на славу.
Но к понедельнику всё веселье уже прошло, остались только усталость и головная боль. Работать Сергею Александровичу совсем не хотелось, а надо было. И об этом ему сразу же напомнили. Не успел он войти в свой кабинет, как Женя, уже с раннего утра его поджидавшая, с лукавым видом сообщила ему, что им интересовался Скворцов и просил его зайти к нему кабинет. «Вот как, – подумал Новоковский. – Доложили уже. Да теперь без разницы». Сейчас он не мог ясно припомнить, сидел ли прокурор с ними ночью. То, что он оставался на месте до конца операции, было совершенно точно. Скворцов так переживал, что даже не смог усидеть в своем кабинете. Как только «газель» с Новоковским отъехала в сторону Промышленной, прокурор выскочил на лестничную площадку, встал у окна и уже не отходил от него, пока всё не закончилось, слушая разговоры Новоковского по рации и время от времени перезванивая ему на мобильник, чтобы убедиться, что всё идет хорошо.
– Ты уже с утра на работе? – хмуро поинтересовался у Жени Новоковский.
– А как же, Сергей Александрович, конечно, – жизнерадостно ответила девушка. Она-то, конечно, не пила вместе со всеми. Новоковский отлично помнил, что, как она ни сопротивлялась, он отправил ее домой, как только они взяли градовцев.
– Ну, и что тут было?
– Да ничего особенного. Градовцы уже начали давать показания.
– Как, уже? Здорово же мы их напугали!
– Это уж точно. Юрий Геннадьевич к ним ходил – говорит, они так обескуражены, что всё готовы рассказать. Никак не ожидали такого.
– Да? А что это он к ним ходил, он же тоже с нами пил? – даже как будто немного обиделся Новоковский.
– А вот он уже пришел на работу и допросил их в изоляторе, – лукаво улыбаясь, ответила Женя.
Новоковский только недовольно хмыкнул в ответ, но потом всё-таки не выдержал и поинтересовался:
– Ну и что же они рассказали?
– Сказали, что и раньше брали героин, продавали у себя там, в Градово.
– Так сами и продавали?
– Да нет, конечно. Сдавали одному наркоману со стажем. Он когда-то пятнадцать лет отсидел, а теперь всё там держит в своих руках.
– Да-а-а… – протянул пораженный Новоковский. – Молодцы ребята! Ну, теперь с ними по полной разберутся – мало не покажется! Ладно, пойду со Скворцовым переговорю.
Прокурор, только завидев Новоковского, хитровато заулыбался, встал из-за стола и протянул ему руку.
– Ну здравствуй, здравствуй, Сергей Александрович. Как себя чувствуешь?
– Да, ничего, жив пока.
– Ну что же, поздравляю еще раз. Сработали чисто. И Руслан твой оказался молодец – хорошо выполнил задание.
– Да, не подвел. А я ведь до последней минуты полностью ему не верил – всё боялся, что он что-нибудь выкинет.
– Не верили, а героин-то всё-таки выдали с собой на операцию. Я уже всё это знаю, что вы там учудили с Савиным.
– Не мог я иначе поступить, Николай Андреевич, – серьезно ответил Новоковский. – Ну нельзя нам было им лажу подсовывать. Там такие спецы! Сами ведь уже знаете сейчас, что они давно этим занимаются.
– Да ладно, ладно, – махнул рукой прокурор. – Всё, проехали. Победителей, как говорится, не судят. Только уж в другой раз постарайтесь не самовольничать и обо всех изменениях докладывать заранее.
– Так точно! – иронично отрапортовал Новоковский.
– Хорошо, закончили с этим. Ну о наших красавцах вы всё уже, наверно, знаете – слышали. Тут уже с ними три следователя работают. Не думаю, что им удастся что-то скрыть.
– Я думаю, они и не пытаются. Не ожидали они такого поворота.
– Это верно. Завтра поедем с обыском к ним домой. Думаю, и там что-нибудь найдем. Похоже, они там целый наркопритон развели.
– И во главе с матерым уголовником, – добавил Новоковский.
– Да, это дело теперь по всем циркулярам пойдет – прямо до Министерства внутренних дел. Огласка будет неслабая. Ну а у вас сейчас какие планы?
– Мне еще надо этих вояк взять.
– Ах, да, – вспомнил прокурор. – А как там эта девушка, как ее… – За это время он уже успел забыть, с чего вообще началась эта история и как они вышли на эту банду.
– Валерия, – подсказал Новоковский. – Она сейчас ничего – вот-вот должна из больницы выйти. Как только выйдет, беру ее и едем с ней вместе в Сосновку за теми подонками.
– Охота вам самому возиться, давно могли бы выделить этих двух в отдельное дело и передать в военную прокуратуру! Пусть они сами парятся.
– Ну уж нет, – твердо сказал Новоковский. – Я их сам возьму. Всё доведу до конца.
Он-то как раз не забыл, с чего всё это начиналось, – он не забыл, как три недели назад к нему пришла вся истерзанная, изуродованная, никому уже не верящая девушка и как он обещал тогда ей помочь. И от обещания своего отказываться не собирался.
– Ну, как хотите, – не стал возражать прокурор. – Своя рука владыка. Ладно, идите занимайтесь своими делами.
Новоковский отправился восвояси и, устроившись у себя в кабинете, начал разбираться с вопросами, накопившимися за последнее время. Но дела сегодня шли как-то вяло – сказывалась разбитость от вчерашнего ночного «банкета». Ближе к вечеру Новоковский и сам собрался было сходить в изолятор, чтобы переговорить с «красавцами», но вести из изолятора опередили его – и какие же неожиданные это были вести! Новоковский с Женей как раз заканчивали свое последнее на сегодняшний день чаепитие, когда зазвонил телефон. От его противного дребезжанья у Новоковского опять заломило в висках. Он неохотно снял трубку и узнал голос начальника изолятора.
– А, Василий Григорьевич, а я уже и сам к вам собираюсь, – обрадовался Новоковский.
– Подождите пока, Сергей Александрович, – мрачно ответил начальник на другом конце провода. – У нас тут такие дела: один из ваших градовцев сбежал.
– Что-о-о? – поразился Новоковский. – Как сбежал, откуда – из изолятора?
– Да нет, что вы – отсюда не сбежишь. Из больницы через черный ход.
– А как он в больнице оказался?
– Вот то-то и оно! Он нас обвел вокруг пальца. Прибегает ко мне сегодня утром дежурный: «Ой, у нас там в камере ЧП – у одного кровь горлом пошла». Ну, я скорее иду посмотреть – прихожу, и правда, у одного из этих чудовцев кровь идет – весь рот и подбородок уже в крови. А сам весь бледный, и слабо так говорит: «Это язвенное кровотечение, у меня такое бывает». Я тут же вызвал скорую – мне здесь такие проблемы не нужны. Ну, увезли его в больницу. И ведь он там вроде был под охраной, а всё равно как-то умудрился сбежать.
– Ну вы даете! – возмутился Новоковский. – Нам только этого сейчас не хватало!
– Так мало того. Оказалось, что и нет у него никакой язвы. Потом уже один из тех, кто сидел с ним в камере, мне признался, что заметил, как тот потихоньку себе губу разгрыз, чтобы кровь пошла.
– Ну артист! А кто это такой, как фамилия? – догадался наконец-то спросить Новоковский.
– Да Манеев какой-то, прапорщик милиции.
– Прапорщик? – машинально переспросил Новоковский, пытаясь припомнить то, что читал сегодня в протоколах допроса.
– Что теперь будем делать, Сергей Александрович? – осторожно спросил начальник ИВС.
– Что-что, объявлять в розыск, что же еще, – недовольным голосом ответил Новоковский. – Да ладно, не переживайте, далеко он не убежит.
Расстроенный начальник попрощался и опустил трубку. После этого разговора Новоковский был так зол, что чуть не выругался вслух, но, посмотрев на Женю, всё-таки в последний момент сдержался. «Ну надо же так дать себя обмануть! – подумал он. – Вот лохи!» Сергей Александрович сам прекрасно знал, что это он только так – сладко пообещал, что «мнимого больного» скоро поймают, а на самом деле этот ловкач мог схорониться так, что и концов не найдешь. Он, видно, был человек опытный.
– Да уж, – успокоившись немного, начал Новоковский уже вслух. – Все боялись за Руслана, что он сбежит, а вот как дело обернулось.
– Ну и что? – наивно спросила Женя. – Ведь его же поймают.
– Поймают, поймают, – раздраженно ответил Новоковский. – Еще неизвестно, поймают ли, а если и поймают, то когда. Такой прокол! А ведь ментовские дела нужно вести ювелирно, а иначе скандалов не оберешься.
Женя растерянно замолчала, не зная, что на это сказать. Новоковский начал рыться в протоколах, пытаясь найти там что-нибудь про этого прапорщика. Но там почти ничего не было. Следователь не выдержал и снова обратился к Жене:
– Женька, кто этот Манеев? Тут ничего о нем нет.
– Да это вот тот самый третий, которого вы тогда даже не заметили, – осторожно напомнила его верная помощница.
– Ах, третий! – вспомнил Новоковский. – Точно. Опять я про него забыл. Ну и что этот третий, что там с ним?
– Кажется, ничего. Просто их сослуживец, прапорщик милиции. Говорит, что никакого отношения к их делам не имеет.
– А в машине он как оказался?
– Просто напросился ехать с ними в Питер за компанию по своим делам – а тут и влип в историю.
– Врет он всё, этот твой Манеев. А ты что его выгораживаешь?
– Я не выгораживаю, – обиделась Женя. – Вы прочитайте внимательно протокол, там всё написано: те двое подтверждают, что он к их делам не причастен.
– Да? А зачем он тогда бежал?
– Испугался, наверно. Понял, что вляпался, и испугался.
– Ну и дурак! – отчего-то разозлился еще больше Новоковский. – А вот теперь будет реально сидеть.
– Вы на него прямо сейчас подадите в розыск? – осторожно закинула удочку Женя.
Новоковский не стал сразу отвечать. Он помолчал немножко, полистал еще протокол, подумал – похоже, что Женя была права и этот незадачливый прапорщик действительно не имел никакого отношения к махинациям своих более предприимчивых коллег. «Зря я так вскинулся, – подумал Новоковский. – Нервы что-то сдавать начали».
– Да нет, – хмуро ответил он наконец. – Не будем пороть горячку. Подождем до завтра – вдруг он еще сам объявится. Если этот Манеев и правда не виноват, то не станет бегать – не совсем же он идиот, должен знать, что за это бывает!
– Правильно, я тоже так думаю! – обрадовалась добросердечная Женя. – Лучше подождать до завтра.
Но ждать им пришлось недолго. Новоковский уже собирался уходить домой, когда телефон снова зазвонил. Сергей Александрович снял трубку и услышал незнакомый мужской голос – на удивление слабый и испуганный.
– Это Манеев, – только и сказали в трубке.
– Так где ты? – строго спросил Новоковский.
– Я тут, недалеко, – ответил испуганный голос и тут же добавил: – Я ни в чем не виноват.
– Я знаю, – уже мягче ответил Новоковский. Он не хотел пугать беглеца – в их интересах было, чтобы тот вернулся сам и как можно скорее, без лишнего шума и огласки.
– Слушай внимательно, – дружелюбно, но твердо продолжил следователь. – Если ты в течение суток не появишься, мне придется объявить тебя в розыск – подумай сам, нужны ли тебе такие проблемы.
– Нет, нет, я приду, сегодня же приду! – испугался Манеев. – Только не давайте ходу этому делу.
– Не бойся, не будет никакого дела. Вернешься – допросим тебя как свидетеля. Если подтвердится, что ты здесь ни при чем, иди гуляй себе.
– Хорошо, я через час приду.
– Всё, ждем, – отрезал Новоковский и повесил трубку.
– Он вернется? – тут же спросила обрадованная Женя.
– Вернется, куда он денется! Слава богу, хватило ума! Как хорошо, что я решил подождать! Ладно, ты иди домой, а я тут всё проконтролирую. – И Новоковский, нечего делать, снял куртку и уселся обратно за свой стол. У него словно гора с плеч свалилась: нелепое недоразумение разрешилось самым лучшим образом – и человек в порядке, и прокуратуре проблем меньше.
Глава 20
Прошло еще несколько дней – за это время расследование деятельности градовцев практически закончилось. Их незадачливый коллега Манеев, который случайно оказался в самом эпицентре этих событий, в тот же день вернулся в изолятор. Как и обещал Новоковский, его допросили как свидетеля, а потом отпустили с миром.
А вот двум другим обноновцам светили большие сроки. При обыске у них действительно нашли значительные дозы героина – они там хорошо развернулись и снабжали наркотиками чуть ли не всю Новгородскую область. Взяли и их подельника – уголовника и наркомана с большим стажем, который держал в страхе всю округу.
Но в Градово Новоковский не ездил – этим было кому заняться. Теперь у него оставался только один – последний в этом деле – маршрут. Он только ждал, когда Леру выпишут из больницы, чтобы вместе с ней отправиться в военный гарнизон в Сосновку. Про Сосновку он уже всё выяснил заранее – это был очень большой гарнизон, где в том числе готовили людей для службы в горячих точках. Находился он довольно далеко по дороге на Выборг, как раз там, где в Финскую войну проходила линия обороны Маннергейма. Новоковский обожал всякие карты, схемы маршрутов и тому подобные топографические документы и давно уже разобрался по карте, как туда ехать. Он успел договориться и о том, чтобы ему дали для этой поездки микроавтобус, так что уже всё было готово, и оставалось только дождаться Леру. Новоковский помнил о том, что, когда он навещал Леру в больнице, Лёша сказал, что обязательно поедет вместе с ними в Сосновку. Но это Сергея Александровича совершенно не устраивало – ему не нужны там были лишние люди, а Лерину безопасность он и сам прекрасно мог обеспечить. Поэтому он попросил Женю еще раз навестить Леру в больнице и передать ей, чтобы она сама позвонила ему, когда будет готова.
Когда Лера наконец-то позвонила, Новоковский очень обрадовался – он понимал, что пора уже заканчивать с этой историей.
– Ну, как ваши дела, Валерия, как здоровье? – начал он.
– Да ничего, более-менее, – ответила девушка, – Вчера меня выписали из больницы. Теперь я в любой день могу поехать с вами в Сосновку.
– А вы уверены, что уже готовы? – осторожно уточнил Новоковский.
– Да, вполне, – твердо ответила девушка.
– Ну хорошо, тогда прямо завтра и отправимся. Мы за вами заедем часов в десять утра. – Тут Новоковский сделал паузу, а потом многозначительно прибавил: – Только Алексею об этом не говорите, не нужен он нам там.
– Я понимаю, – спокойно ответила Лера. – Я ничего ему не скажу. А с утра он будет на работе и не узнает, что я уехала.
– Ну вот и отлично! – с облегчением сказал следователь. – Не беспокойтесь ни о чем – всё будет хорошо. Только оденьтесь потеплее, – заботливо добавил он. – Всё-таки за город едем, там будет холодно.
Женя находилась рядом во время этого разговора и всё слышала.
– Так вы с Лерой только вдвоем поедете? А можно я поеду? – спросила девушка.
– Нет, у тебя и здесь дела найдутся, – холодно ответил Новоковский, и сердце Жени сжалось от обиды и ревности.
***
На следующий день Новоковский подъехал на микроавтобусе к Лериной парадной в десять часов утра, как и обещал. Лера вышла к ним одна, вся закутанная, – она, наверно, надела всю теплую одежду, которую нашла дома. Лёше она ничего не сказала – как и обещала, – и он преспокойно отправился с утра на работу. Впрочем, как и предвидел Новоковский, Лёша и сам уже успел потерять интерес к этой поездке. Лера сказала, что в первое время после посещения Новоковского он еще спрашивал о том, когда они поедут в Сосновку, а потом совсем остыл к этой теме и, как обычно, переключился на свои дела.
Микроавтобус очень долго шел по городу, прежде чем они выехали наконец-то на Приморское шоссе. С утра Лера казалась еще очень бледной и какой-то уставшей, с потухшим взглядом и немного печальным выражением лица. «Наверно, плохо спала ночью, – подумал Новоковский, присматриваясь к ней. – Переживала из-за поездки. Только бы там всё прошло нормально!»
Но когда они выехали наконец-то из города и микроавтобус пошел по трассе на Зеленогорск, Лера несколько оживилась и повеселела. Великолепная природа Карельского перешейка всегда восхищала ее: раньше, когда она только переехала в Питер, она очень любила ездить в эти места, с компанией или даже одна – просто посидеть на берегу залива, послушать сырой шум сосен, полюбоваться неторопливым северным закатом. Теперь же Лера даже не помнила, когда она в последний раз выезжала за город, – так переменилась ее жизнь с тех пор, когда у нее еще было достаточно энергии и энтузиазма, чтобы в любое время года отправиться в небольшое путешествие. Зато теперь, отправившись в такое путешествие поневоле, она уже радовалась этому.
Новоковский заметил перемену в состоянии девушки, заметил, как заблестели ее глаза, оживилось лицо, и решился с ней заговорить.
– Ну что, Валерия, вы уже, наверно, давным-давно из города не выезжали?
– Да уж, – ответила девушка, отрываясь от окошка, в которое она с удовольствием смотрела.
– Вот и прогуляетесь заодно, подышите свежим воздухом – вам это будет очень полезно. Только, пожалуйста, когда мы приедем в Сосновку, никому не говорите, что вы уже опознали этих солдат один раз по фотографиям. Помните, как мы договаривались?
– Конечно помню. Не беспокойтесь, я и виду не подам.
– Очень хорошо.
Новоковский замолчал и некоторое время тоже любовался в заиндевевшее окно на проносящийся мимо пейзаж. В городе началась очередная, совсем уже весенняя оттепель, а здесь была еще настоящая зима. По обеим сторонам трассы поднимались высоченные сугробы, а огромные сосны безмятежно дремали, уютно укутанные снегом, – их покой пока еще не растревожило первое весеннее тепло. «Это в городе тепло и сыро, а за городом зима», – вспомнились Новоковскому слова старой песенки – и так оно и было. «Ого, да я ведь и сам за городом с самого лета не был, – понял вдруг Сергей Александрович. – Вот так, всё ни до чего, всё работа да работа, а жизнь мимо проходит».
Неожиданно для себя он вдруг подумал: «Как жаль, что я не взял Женьку, как бы она порадовалась этой красоте! Какая же она милая, юная, искренняя!»
Проехали уже Зеленогорск и за мостом у заброшенного поста ГАИ в Серово свернули направо, в сторону поселка Поляны. Вдоль дороги потянулась бесконечная череда заснеженных озер. «Точно, Семиозерье – вот как называется это место, – вспомнил Новоковский. – Только на самом деле озер не семь, а намного больше. Я ведь здесь был как-то пару лет назад, на базе отдыха. Надо же, смотрел по карте и не сообразил, что мы мимо поедем! Совсем офигел от этих дел! Пора начинать жить, а не только работать». Подумав об этом, он снова вспомнил про Леру, вспомнил о том, что ее-то жизни как раз и был нанесен непоправимый удар, и его неприятно кольнула почти забытая мысль о том, что была в этом и его вина. Он осторожно посмотрел на девушку – она по-детски радовалась поездке и сейчас выглядела намного веселее, чем с утра, – и решил поговорить с ней «за жизнь». Ведь ехать было еще далеко – эта самая Сосновка находилась «где-то у черта на рогах», как выразился водитель.
– Лера, ну как вы там сейчас живете? – поинтересовался Новоковский.
– Да ничего, нормально, – удивленно ответила девушка, отрываясь от окна, – она никак не ожидала вопросов о личной жизни.
– А с Лёшей у тебя как теперь отношения? – продолжал выпытывать Новоковский. Обычно он не говорил о таких вещах на работе, но природа настроила его на более сентиментальный лад, и что-то раскрылось в его душе, как раскрываются почки на деревьях весной, до которой уже было рукой подать.
– Сейчас всё хорошо, даже лучше стало… ну, после всего этого, – ответила Лера и, немножко подумав, добавила: – Как будто какой-то нарыв вскрылся в наших отношениях.
– Да, это бывает, – понимающе закивал головой Новоковский. – Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло.
– Ну а вы сами? – не выдержала и полюбопытствовала Лера. Этот неожиданный разговор ее заинтриговал – она уже слышала от Лёши, что Новоковский живет один. Это обстоятельство давно вызывало у нее любопытство, а теперь Сергей Александрович и сам давал ей повод поговорить об этом. – Вы так один и живете?
– Да, так и живу, – смутился Сергей Александрович. При этом перед ним вдруг возник образ Жени. Ему уже стало неловко, и он решил «сменить пластинку». – Ну а чем ты теперь заниматься думаешь? – неожиданно для себя самого он перешел с Лерой на «ты» – и так получилось лучше, душевнее.
– Пока еще не знаю точно, – немножко подумав, ответила девушка. – Но постараюсь снова вернуться к дизайну. Буду искать клиентов.
– Вот и правильно, – поддержал Новоковский. – И главное, держись подальше от наркоты – ты же видишь, чем это заканчивается. А у тебя еще вся жизнь впереди.
– Да, – с какой-то особой грустью ответила Лера и тоже, в свою очередь, сменила тему разговора. – Ну а у вас как там всё закончилось? Лёша говорил, что вы целую банду взяли.
– Да уж, там такая нарисовалась картина! Тебе спасибо – если бы ты не пришла тогда к нам, их, может, никогда бы не вывели на чистую воду. Вот как в жизни всё складывается.
– А Руслан? Что с ним? – решилась спросить Лера. Ей было тяжело говорить о нем, но узнать всё-таки хотелось.
– Да что Руслан! – махнул рукой Новоковский. – По наркоте я обещал на него дело не заводить – он ведь действительно нам очень помог. А так я думаю, что он отделается условным сроком, – папа найдет способ его отмазать. Но в органах он больше, конечно, работать не будет – пойдет на рынок фруктами торговать, там ему самое место. Да ты не думай больше о нем, выкинь всё это из головы. Сегодня возьмем этих вояк, и для тебя вся эта история закончится. У тебя теперь всё пойдет по-другому.
За разговорами они уже подъезжали к Сосновке. Дорога всё время шла в гору, вверх к тем высотам, где в Финскую войну шли самые ожесточенные бои за каждый метр этой неуютной, почти бесплодной земли. На одном из самых крутых подъемов солнце неожиданно вышло из-за плотных туч и выхватило своими лучами группу сосен на пригорке, отчего их стволы внезапно загорелись ярко-розовым светом, как будто кто-то одним поворотом рубильника включил в них мощные лампы. Трогательная, жалкая, уязвимая красота северной природы в который раз поразила Леру. Ей захотелось ехать и ехать по этой дороге – так, чтобы она никогда не кончалась.
Но вот уже показался бронетранспортер на постаменте, отмечающем въезд в Сосновку. Автобус остановился прямо у ворот глухого бетонного забора, которым была обнесена вся огромная территория гарнизона. Новоковский выбрался из автобуса первым, с удовольствием глотнул морозного воздуха и сделал несколько энергичных шагов, чтобы размять затекшие в дороге ноги. За ним осторожно выкарабкалась Лера – и едва не упала в обморок: от свежего хвойного воздуха у нее сразу закружилась голова. Новоковский испугался и подбежал к ней, чтобы придержать ее за локоть, но Лера уже пришла в себя. «Не хватало, чтобы еще и здесь с ней что-нибудь случилось! – подумал Сергей Александрович. – Как сложно устроены женщины, вечно у них что-то не так!»
Пока Новоковский о чем-то разговаривал с солдатом, дежурившим у ворот, Лера осматривалась – за глухим забором выстроились ровными бесстрастными рядами одинаковые желтые здания казарм и жилых домов для семейных военнослужащих. Вдоль дороги жались чахлые низенькие северные сосны и березки. Несколько худеньких молодых солдат, которые зачем-то болтались в этот час у ворот, с любопытством посматривали на пришельцев, но заговаривать не решались. Всё вокруг было пусто, уныло и голо.
– Пойдем, Лера, – прервал наблюдения девушки Новоковский, которому удалось наконец-то договориться с дежурным.
Лера зашла на КПП и протянула свой паспорт какому-то невероятно тощему солдатику, ремень которого, наверно, мог два раза обвиться вокруг его позвоночника, – потому что ни живота, на даже того, что можно было бы назвать талией, у него почти не было. «Их здесь вообще чем-нибудь кормят?» – удивилась Лера. «Замухрышка» молча просмотрел Лерин паспорт и устало кивнул ей, позволяя пройти вслед за Новоковским.
Новоковский так быстро зашагал в сторону учебного корпуса, что Лера едва поспевала за ним. Там был кабинет военного прокурора – Новоковский еще вчера позвонил ему, объяснил ситуацию и договорился о встрече.
Прокурор гарнизона встретил Новоковского с его спутницей необыкновенно гостеприимно, Лере даже показалось, что он очень рад их приезду. «С чего бы это? – подумала Лера. – Ведь мы ему проблемы привезли».
– Здравствуйте, здравствуйте, Сергей Александрович, – весело приветствовал их прокурор. – Садитесь, располагайтесь. Ну наконец-то вы до нас добрались!
– Здравствуйте, Борис Ильич, – вежливо ответил Новоковский. – Вот, привез вам нашу потерпевшую. Так что выдавайте нам ваших красавцев.
– Да забирайте их хоть всех отсюда! – в сердцах махнул рукой прокурор. – Я их уже видеть не могу!
– А в чем дело?
– Да тут такое творится!
– Дедовщина?
– И еще какая! Тут, видите ли, Сергей Александрович, – начал объяснять прокурор. – Всем заправляет группа земляков с Кавказа – как-то у них это давно сложилось. Они же все родственники между собой – ну вот и поддерживают друг друга по-родственному, а всех остальных затирают. Да сами, наверно, уже видели на въезде этих несчастных солдатиков – те над ними что только не вытворяют. В общем, произвол полнейший.
– А почему же вы не вмешаетесь? – возмутился Новоковский.
– Да что вы, Сергей Александрович! – даже как будто испугался прокурор. – Я и по территории-то хожу с опаской – они же на всё способны. Так что если вы арестуете этих двоих, я только рад буду – может, другим будет урок, ваши ведь тоже из этой компании.
– Та-ак, – задумчиво протянул Новоковский. Он и сам служил когда-то в армии, прошел через всё это и теперь прекрасно понимал, что здесь происходит. Он вспомнил, как бегал кроссы босиком по снегу, и ему захотелось сделать что-нибудь прямо сейчас, чтобы хоть как-то помочь людям. В голове у него тут же созрел план. – Ну что же, давайте их брать. Вы уж отведите нас, пожалуйста, – попросил он прокурора гарнизона.
– Да-да, сейчас-сейчас, – засуетился прокурор и начал кому-то названивать. «Наверно, дежурному звонит в казарму», – догадался Новоковский.
– Они сейчас в каптерке должны быть, – доложил наконец прокурор. Ему было неловко от всего происходящего, и он стеснялся той унизительной роли, которую вынужден был здесь играть.
– Вот и пойдемте прямо туда, – сказал Новоковский, встал и решительно направился к выходу.
За ним послушно поднялись прокурор и Лера, которая за всё время разговора не проронила ни слова, – так она была поражена всем услышанным.
В каптерке они застали целую компанию южан – они пили чай, что-то жевали, хохотали и громко разговаривали между собой на своем языке. В воздухе стоял характерный сладковатый запах марихуаны – наверно, здесь только что «смолили». Лера сразу же узнала тех двоих, что избили ее в тот страшный день, но говорить пока ничего не стала. Веселая компания сначала вообще не обратила никакого внимания на вошедших, но потом кто-то всё-таки заметил вторжение посторонних лиц, и через минуту все с неудовольствием воззрились на военного прокурора, которого видели здесь нечасто.
– Вот, – неуверенно начал прокурор. – Это следователь из Санкт-Петербурга, и потерпевшая с ним… – Тут он совсем сбился и каким-то придушенным голосом пробормотал: – В общем, сейчас мы проведем опознание.
«Что это он так перед ними тушуется? – подумал Новоковский. – Так нельзя, а то совсем обнаглеют!»
Но исправлять положение было уже поздно, поэтому Новоковский решил сразу перейти к делу и обратился к Лере:
– Валерия, вы узнаёте кого-нибудь из этих людей?
– Да, – совершенно спокойно ответила девушка – с Новоковским она никого не боялась. – Вот этих двоих. – И она показала рукой на двух солдат, которые и здесь сидели рядом. – Это они избили меня три недели назад во дворе моего дома.
В каптерке воцарилось гробовое молчание. Все окаменели, как будто разыгрывали немую сцену из «Ревизора», и только когда кто-то случайно задел локтем чайную ложку и она со звоном упала на пол, те двое вдруг ожили и закрутили головами, бессмысленно переводя взгляд с Новоковского на Леру, на прокурора и потом обратно на Новоковского. «Тупой и еще тупее», – вспомнила Лера название голливудской комедии, как нельзя лучше подходившее сейчас ее мучителям.
– Так, очень хорошо, – подытожил Новоковский. – Борис Ильич, – обратился он к прокурору гарнизона. – Найдите, пожалуйста, командира части и попросите его построить весь личный состав.
Этот ход пришел Новоковскому в голову еще в кабинете несчастного прокурора. Узнав о том беспределе, который здесь творится, Новоковский решил устроить этим двум подонкам показательный арест – чтобы другим неповадно было.
Военный прокурор быстренько убежал выполнять указания, радуясь тому, что может убраться отсюда, а Новоковский с Лерой остались наедине с солдатами. Сцена опознания, очевидно, произвела на них сильное впечатление – никто уже больше не жевал, не смеялся, не болтал, а единственный куривший сигарету парень давно затушил ее в блюдце. Все боялись нарушить ожесточенное молчание. Что же до тех двоих, то они были настолько ошарашены, что даже не пытались ничего отрицать и оправдываться. Они послушно дали застегнуть себе за спиной наручники, которые Новоковский прихватил с собой, и теперь сидели, тупо уставившись в пол. «Да уж, видно, они никак не ожидали, что их найдут», – подумал Новоковский, приглядываясь к арестованным.
Лера тем временем вышла на улицу – подышать свежим воздухом. Оставаться в каптерке ей совсем не хотелось. На душе у нее было пусто: никакого удовлетворения от того, что ее мучителей взяли и они понесут наказание, она не испытывала, ей было уже всё равно – она хотела только, чтобы всё это поскорее закончилось. На улице было тихо и безлюдно, а в воздухе попахивало какой-то ядовитой гарью и бензином.