– Давай-ка мы с тобой, Мотенька, прогуляемся вокруг дома, – предложила она своей любимице. – Сумка у меня вроде не тяжёлая, а уж так с улицы уходить не хочется! Пойдём-ка, пойдём гулять, милочка.
Анна Матвеевна не спеша вышагивала по просохшей уже асфальтовой дорожке, собачка семенила рядом. Вдруг Мотя потянула носом воздух, рванула поводок и подтащила удивленную хозяйку к небольшой кучке не дотаявшего у стены дома снега. Быстро раскопав маленькими ловкими лапками грязные ледяные комочки, собака вытащила зубами за металлическое кольцо знаменитую коллекцию ключей, любовно собираемых хозяйкой на протяжении стольких лет и потерянных, как она думала, безвозвратно.
Уточкин никуда не обращался и никого не преследовал. Свету не искал, хоть подруги и опасались этого, первое время после происшествия лихорадочно подыскивая себе новую съемную квартиру. Но подходящих вариантов всё не было, и со временем переживания потеряли свою остроту. Света сменила номер телефона и успокоилась.
***
– Надя, а ведь ты после расставания с Юриком так всё одна да одна?
– Почему же, я была в активном поиске. Разные экземпляры попадались, не знаешь, смеяться или плакать от них….
Глава 16. Странненький казачок. 2012 год.
Жарища, пробки, да ещё, как назло, кондуктора нет, ушла на больничный. Смену Надя начала совсем недавно, работать оставалось ещё несколько бесконечных часов, а сил уже нет никаких. Билеты продай, за дорогой следи, лихачей-идиотов пропускай, к пассажирам всевозможную вежливость проявляй – ужас! Троллейбус жалобно похрюкивал на неровных участках дороги, люди входили и выходили, Надежда монотонно жала на педали. Посмотрев на очередной остановке в зеркало, направленное внутрь салона, девушка заметила высокого плечистого парня лет двадцати пяти, он клеил скотчем на стекло троллейбуса какую-то яркую бумаженцию. Надя со злостью схватила микрофон, в который водителям полагалось объявлять остановки, и грозно произнесла:
– Молодой человек в синей футболке! Прекратите лепить на стекло… чего вы там лепите!
Парень растерянно завертел головой, потом догадался, что к нему обращается водитель, пробрался к кабине.
– Извините, я не знал, что нельзя, – вежливо сказал он. – Но это листовки о помощи детям, надо распространить их, чтобы увидели как можно больше людей.
– Детям, не детям, какая разница, – пробурчала Надя. – Так не делается!
– А как же делается? – спросил пассажир.
– Так надо обратиться к нашему руководству, официально. Они дадут разрешение, и тогда клейте свои листовки, хоть уклейтесь! – отвлекшись на парня, Надя чуть не проехала остановку. Пришлось резко нажать на тормоз.
– И не отвлекайте водителя! – строго сказала она. – Проходите в салон, не мешайте работать!
Парень больше ничего не сказал, отошёл.
На следующий день он вошёл в её троллейбус на конечной остановке, уселся на заднее сиденье и катался несколько кругов по маршруту. Листовок больше не клеил и к кабине не подходил, просто молча сидел и смотрел в окно. Надя подумала, что он немного того, «с приветом», как говорится. А может, и не немного. Впрочем, парень с кондуктором не спорил, исправно покупал билеты на каждой конечной остановке, не хулиганил, и повода высадить его не находилось. Ну, бывает, катается человек на троллейбусе, что такого странного? Может, ему заняться больше нечем.
Надя украдкой разглядывала его в зеркало. Худощавый, светлые волосы, правильные черты лица. В безмятежных голубых глазах девушка пыталась угадать признаки безумия, может быть, душевной болезни. Она, конечно, не была психиатром, и ничего такого разглядеть не сумела. А через несколько дней, в утреннюю смену, загадочный пассажир появился снова, с растрёпанным букетом огромных садовых ромашек. «Интересно, кому это он припас цветочки? – ревниво подумала Надя. – Ну ладно, посмотрим, на какой остановке выйдет!». Как будто эта информация могла ей что-то подсказать!
Смена заканчивалась, на конечной Надежда должна была уступить место за рулём напарнику, а «этот» всё катался и катался. Сидел, смотрел в окно, и его ромашки опускали свои головки всё ниже. Девушка решила больше не обращать на него внимания и не заморачиваться, а лучше внимательно следить за дорогой. Тем более, что от июньской жары горожане словно дружно посходили с ума. Пешеходы выскакивали на дорогу, чуть ли не бросаясь под транспорт, водители злобно сигналили им и друг другу. Даже светофоры работали как-то непривычно, переключались то очень долго, то слишком быстро. Или это только казалось от переживаний и усталости? Надя мечтала, как ещё немного, буквально двадцать минут, и она выпрыгнет из надоевшей душной, тесной кабины, сядет на любимый ярко-оранжевый скутер и помчится с ветерком к себе, на зелёную окраину города. Там нет такого столпотворения машин и людей, там ждёт уютная маленькая квартира и прохладный душ. А самое главное, впереди ещё целый свободный вечер и два выходных!
Подбадривая себя такими мыслями, Надя уверенно вела старенький троллейбус к конечной остановке. Вон уже и напарник Валера показался, приветственно машет рукой. Ему-то что, у него вон, кондукторша бежит, молодая да бойкая. С ней-то Валере спокойно будет, знай, делай своё дело и не отвлекайся на глупости вроде общения с пассажирами. Надя устало выползла из кабины, поздоровалась с коллегами, краем глаза наблюдая за покидающими салон пассажирами. «Этот» вроде бы не вышел. Надя поспешно передала смену Валере и направилась к огороженной забором территории диспетчерской, забирать скутер.
У ворот стоял «этот». С поникшими ромашками.
– Здрасссьте – забор покрасьте! – не растерялась Надя.
– Забор? Так он вроде покрашен, – удивился парень, протягивая Надежде ромашки.
– Это Вам, только они немного завяли, – смущенно пробормотал он. – Долго ждать пришлось.
Надя улыбнулась.
– Ну, спасибо, – язвительно произнесла она. – И что мне с ними теперь делать, с такими вялыми?
– Да что хотите, – ответил парень. – Можете по морде мне нахлестать.
– А что, мысль хорошая, – развеселилась Надежда. – Тем более, они мягкие, вреда особого не нанесут. Кстати, меня Надя зовут, а тебя?
– Вадим, можно Вадик, – отозвался парень. – Так что, хлестание ромашками отменяется?
– А ты хотел? Экий ты мазохист, – пошутила Надя. – Я придумала, куда их девать, пошли! Надеюсь, ты не против.
Вадик, помотав головой – мол, не против – поспешил за Надеждой, которая быстрым шагом направилась в диспетчерскую. Она решила отдать букет девушкам-диспетчерам, возможно, ромашки ещё можно было спасти, если быстро поставить их в воду. До её дома цветы бы точно не доехали, а так пускай хоть порадуют девчонок. «Так, от цветуёчков избавились, – думала Надя на обратном пути, направляясь за своим скутером. – Теперь бы ещё от Вадима этого как-то отмазаться. Подозрительный он всё-таки какой-то!». Вадик семенил следом, и избавлять девушку от своего присутствия явно не собирался. Скорее, наоборот, как будто всё хотел что-то сказать и не решался.
Надежда выкатила скутер из ворот и завела мотор.
– Ну что, мне пора, было приятно познакомиться, – сказала она и собралась сесть в седло.
– А может, пойдем куда-нибудь кофе попьём? – выпалил, наконец, Вадим.
«Боже, я встала в три часа утра, я восемь часов крутилась на старом троллейбусе по душному городу, – в отчаянии подумала Надя. – А тут ещё этот на мою голову со своим кофе!». Но его долгое ожидание, смешные ромашки, да, наконец, прозрачные наивные голубые глаза решили дело в пользу Вадика.
– Ладно, уговорил, только не долго, я устала очень, – сказала она и оседлала скутер. Вадик молча стоял рядом.
– Ну, и чего стоим, кого ждём? Садись давай! – скомандовала девушка. Парень неловко умостился сзади, и они помчались по направлению к излюбленной кафешке всех водителей трамвайно-троллейбусного депо номер два. Там подавали натуральный кофе в больших объемах, отвратительно жирно-масляные, но умопомрачительно вкусные пирожные, а некоторым особо желающим – и «два по сто в одну посуду».
Впереди шумел, рычал, гудел оживлённый, довольно сложный в плане проезда перекрёсток. А сегодня там творилось что-то и вовсе ненормальное: машины кучковались, чуть ли не сталкиваясь друг с другом, некоторые словно пытались объезжать какое-то препятствие. «Ну, наконец-то асфальт провалился!» – злорадно подумала Надежда. Подъехав ближе, девушка сбавила скорость до минимума, Вадик беспокойно заёрзал за спиной. Тренированный водительский взгляд, привычный к быстрому ориентированию на местности и оценке ситуации, почти сразу нашёл причину странного столпотворения на перекрёстке. Почти не раздумывая, Надежда рванула из рюкзака оранжевый сигнальный жилет, который все водители общественного транспорта обязаны были надевать, в случае какой-либо нештатной ситуации выходя из своей машины на проезжую часть. Жилет был совсем новый, и девушка предпочитала не оставлять его на работе, таскала с собой в рюкзаке во избежание «случайной» подмены на чей-нибудь старенький и потрёпанный. Бросила Вадиму:
– Держи скутер, я сейчас!
Не обращая внимания на окружавшие со всех сторон автомобили, маршрутки и автобусы, Надя выскочила на середину перекрестка и подняла вверх правую руку, как заправский регулировщик, сама офигевая от своей выходки. «Палка вверх устремлена – всем стоять велит она, – всплыл в памяти обалдевшего и одновременно восхищенного Вадима дурацкий стишок, помогающий, между прочим, запоминать правила дорожного движения начинающим водителям. – Если палка смотрит в рот – делай правый поворот, если палка смотрит вправо – ехать не имеешь права… Вот это баба! Огонь!».
Парень завороженно наблюдал, как на перекрёстке одна за другой останавливались машины, правда, конечно, не все. Некоторые, отчаянно сигналя, лавировали в плотном потоке и со злобным рёвом моторов мчались по своим делам. Но основная масса водителей подчинилась команде отчаянной девушки. Она тем временем метнулась под колеса маршрутки, стоявшей в самом центре автомобильного водоворота, и достала из-под неё нечто маленькое и чёрное, прижала к груди. Удивлённый водитель высунулся в окно чуть ли не по пояс:
– Эй, там чего – бомба? – испуганно прокричал он. Остальные водители, кто слышал, весело заржали.
– Не волнуйтесь, не бомба! Всем спасибо, счастливого пути! – прокричала в ответ Надя, резко повернулась на все четыре стороны, посылая воздушные поцелуи и приседая в шуточном реверансе – благодарила водителей. Прижимая к себе маленький чёрный комок, Надежда быстрым шагом направилась к своему скутеру. Автомобили, гудя, разъезжались, и через несколько минут движение на перекрёстке восстановилось. Как будто ничего и не произошло.
– Ты с ума сошла? А если бы тебя задавили? – Вадим пытался разглядеть, что такое у девушки в руках. – Что там у тебя, покажи?
– Да это просто котёнок, – Надя протянула его парню. – Смотри, какой хорошенький! Испугался, бедненький!
Котёнок был совсем ещё крошечным, только-только открыл глазки. Черно-серая свалявшаяся мокрая шерсть малыша была, скорее, младенческим пухом, глаза заплыли от гноя, нежные тоненькие лапки кровоточили. Он весь дрожал и жалобно, сипло пищал, широко раскрывая рот. На громкий крик сил, видимо, не было.
– Потерпи, малыш, сейчас домой поедем, покушаем, помоемся, – Надя сняла свой сигнальный жилет, затолкала его в рюкзак и осторожно засунула меховой комок под футболку, заправленную в джинсы. Котёнок свернулся клубком где-то на уровне живота и, постепенно согреваясь, переставал дрожать.
– Тебе не кажется, что он больной и довольно паршивенький? – осторожно спросил Вадим.
– Нет, не кажется, – отрезала она. – Ну, всё, Вадим, давай, пока. Нам ехать надо, лечиться, мыться и кушать. Кафешка отменяется.
– Как, совсем? – разочарованно протянул он.
– Ну ладно, будем считать, что переносится. Позвони мне, договоримся как-нибудь на следующей неделе. – Надя быстро достала блокнотик и начеркала номер телефона, радуясь, что сегодня спасённый котёнок избавил её от общения со странноватым поклонником. А потом, глядишь, придумается ещё какая отмазка, так и совсем отвертится. Девушка завела скутер, нажала на газ и была такова. Расстроенный Вадим долго смотрел ей вслед. Он был под большим впечатлением от её поступка и очень хотел встретиться снова.
Котёнок был слабеньким, плохо ел, но в всё-таки выжил и превратился со временем в большого, сильного, мускулистого, но изящного и ухоженного кота. Его угольно-черная шуба была гладкой, блестящей, как будто норковой. В жёлтых глазищах светился немалый разум. Он никогда не хулиганил, был очень послушным и ласковым, и прожил неплохую и очень даже долгую кошачью жизнь рядом с любимой хозяйкой.
Звали кота Квазимодо, а сокращённо Квази. Через несколько дней после чудесного спасения в гости к Наде и её питомцу забежала Маша. Котёнок уже чуточку освоился, но при появлении чужого человека в доме, конечно же, прятался. Под диван или ванну не залезал, там ему, наверно, было слишком холодно, темно и страшно. Самым надёжным укрытием для себя он считал подоконник в комнате, где сжимался в комок за плотной шторой в самом уголке – фиг найдёшь. На карнизе для штор у Нади висел китайский талисман фен-шуй «Музыка ветра», который она очень любила и таскала с собой с одной съёмной квартиры на другую уже несколько лет. И когда котёнок осторожно забирался на подоконник или сползал с него – талисман тихонько звенел, выдавая тайное убежище. Маша, разглядев тощего, облезлого котейку на дрожащих тоненьких лапках, тут же, смеясь, окрестила его Квазимодо. Да, он показался ей уродцем, при этом ещё и звонил в маленький колокольчик, совсем как герой романа Гюго «Собор Парижской богоматери», который она недавно прочитала. Надя совсем не обиделась на такое имя, котёнок – тем более.
А Вадик, между тем, про Надю не забывал, и, похоже, распалялся всё больше. Он несколько раз звонил, но она придумывала разные отговорки – работа, уехала в деревню, приболела. Но поклонник, вместо того, чтобы, по задумке, отстать, становился всё настойчивее, даже посмел напрашиваться в гости. К себе, конечно, Надя его приглашать не собиралась, мало ли что у него, такого странного, на уме. Потом Вадиму пришло в голову караулить её троллейбус на остановке и кататься с ней до конца смены, а затем пытаться провожать. Поскольку изменить маршрут Надя не могла, а позорно отступать и проситься на другой троллейбус считала ниже своего достоинства, она решила сказать ему всё начистоту и как-нибудь вежливо послать подальше. Но для этого надо было встретиться, в те времена ещё не принято было отшивать поклонников с помощью сообщения в соцсетях. Просто не было ешё соцсетей, а так бы, конечно, отшивали.
В общем, в один прекрасный июльский день, после утренней смены Надя согласилась-таки прогуляться с Вадимом по парку. Они шли под ручку и мирно беседовали. Ласковый ветерок лениво шевелил запылённую листву, по дорожкам парка носились на великах и самокатах детишки, прогуливались мамочки с колясками, и на душе у девушки было удивительно спокойно.
– А я, кстати, готовить люблю, – сказал парень. – Котлеты умею жарить, и даже делаю ёжики и голубцы! И борщ варю просто шикарный, правильный, а не какие-то там красные щи!
– Ух ты, редкое явление среди мужиков! – удивилась Надежда. – Тем более голубцы и ёжики, а уж тем более правильный борщ – это не каждая женщина умеет. Я вот – нет, красные щи только могу сварить, – улыбнулась она.
– Это меня бабушка в своё время научила, она у меня потомственная казачка, – похвастался Вадим.
– Да ладно! – воскликнула Надя, – Откуда у нас тут казаки, мы же не на Дону!
– Ну, вот так жизнь сложилась, она и жила на Дону, в Воронежской области. Потом уехать пришлось, вся семья сюда перебралась.
– Да, жизнь – штука сложная, – согласилась Надя. Подробности расспрашивать ей не хотелось.
– А я ведь тоже казак. И я состою в казачьем обществе, – гордо выпрямился Вадим.
– В каком таком обществе? – не поверила девушка. – У нас в городе чего, разве казаки есть? Что-то я ни одного не видела никогда.
– А ты думаешь, мы такие ходим в папахах и шашками размахиваем или на конях по асфальту скачем? – засмеялся Вадим.
– Ну… нет, конечно, не на конях и с шашкой, – смутилась она.– Но я думала, что у казаков чуб там, усы, лампасы. Как бы форма какая-то должна быть, а разве нет? – Надя много читала, любила смотреть кино, и в голове сложились определённые стереотипы.
– Да нет, так-то мы все обычные русские люди. И объявления о помощи детям, которые я у тебя в троллейбусе клеил – помнишь? – Надя кивнула.
– Ну вот, это по заданию нашего общества. Мы вообще-то многим помогаем – больным, одиноким, престарелым.
– Здорово! Но просто не верится, что в наше время такое бывает вообще, – протянула девушка.
– Решено! – Вадим резко развернулся и потащил Надю за руку в обратную сторону. И быстро, не давая ей опомниться, заговорил:
– Идём ко мне, я тут недалеко живу, квартира от бабушки осталась. И я покажу тебе всё – и форму, и шашку, и ордена. И у меня есть борщ и котлеты. С жареной картошечкой! Хочешь есть?
Последний аргумент окончательно развеял Надины сомнения. Есть после смены хотелось невероятно. Она просто уже мечтала о пирожке или мороженом, но ларьки с едой в этом парке почему-то отсутствовали.
– Недалеко, говоришь? – уточнила она. Вадим усиленно закивал. – Ну, пошли, попробуем твой борщ. Авось не отравишь.
Усталая жёлтая пятиэтажка в стиле сталинского ампира пряталась в густой зелени лип и акаций сразу за парком. Место было просто «козырное» – рядом всяческие магазины, остановка транспорта, центр города, и при этом тихо, уютно и зелено, как в деревне. Бабушкино наследство располагалось на втором этаже. Вадим провёл Надю по гулкому коридору и впустил в квартиру. Высоченные, метра четыре или больше, потолки, огромные окна заливают комнаты солнцем. Сразу стало понятно – она попала в жилище настоящего холостяка, женским присутствием тут даже и не пахнет. В прихожей нет зеркала, в комнате – ни единого цветочка, никаких вам милых безделушек – строго, чисто и прохладно.
– Мой руки и проходи в кухню, – предложил Вадим. – А я сейчас борщ разогрею.
В ванной Надя из любопытства сунула нос в шкафчики – там не было ничего компрометирующего, только бритвенные принадлежности да небольшие запасы мыла и туалетной бумаги. Полотенец было два – большое и маленькое, оба синие, относительно чистые. Мочалка и зубная щетка – в единичных экземплярах. И ничего такого, что указывало бы на странности хозяина. Обычные вещи обычного человека, даже обидно! Но дольше задерживаться в ванной было бы неприлично, и Надя поспешила в кухню, тем более что запах жареной картошки манил туда со страшной силой.
Голодная Надежда по достоинству оценила Вадимову стряпню, готовил он и вправду очень хорошо, не жалел приправ, соли, перца. Ей всё понравилось, даже чай со сдобным печеньем.
– Печенье тоже сам пёк? – лукаво спросила Надя.
– Нет, печенье в магазине купил, – смущённо улыбнулся Вадим. – Ну что, пойдём в комнату, я тебе мундир покажу. И фотки.
Он уже не казался Наде странным, вкусная еда и спокойное поведение вызвали полное расположение. В комнате на самом видном месте, на гвоздике, вбитом в стену, висел на плечиках настоящий синий мундир! С погонами, с блестящими пуговицами! И брюки были с красными лампасами, и стояли рядом начищенные кирзовые сапоги! И шашка в расписных ножнах! Все стены были увешаны чёрно-белыми и цветными фотографиями в рамках – казаки и казачки, молодые и пожилые, семьями и поодиночке. Надя в восхищении рассматривала всё это, чувствуя лёгкую эйфорию от того, в какое место привела её судьба и с каким человеком познакомила. Ведь всё это было безумно интересно!
Вадим открыл стеклянную дверцу шкафа и достал большую резную шкатулку. Усадив Надю на диван, поставил шкатулку ей на колени и открыл крышку. Внутри на бордовом бархате покоились ордена и медали. Настоящие.
– Вот это – орден Отечественной войны второй степени – прадедушкин по отцовой линии, – рассказывал он. – А вот – медаль «За отвагу» – это прадедушкин по маминой линии.
Затаив дыхание, девушка разглядывала награды, трогала пальцем живую историю, слушала плавную речь Вадика. Сама не заметила, как очутилась в другой комнате, поменьше. Там стояла кровать, а всю стену опять занимали фотографии, теперь уже самого Вадима. Он был в казачьей форме, красивый, высокий, один и с другими казаками, были и фото с шашкой, даже было несколько фотографий на конях и с конями. Вадим, как заправский экскурсовод, рассказывал гостье про каждую фотографию, и одновременно ненавязчиво придвигал её всё ближе и ближе к кровати, пока её коленки не подогнулись и девушка не плюхнулась на пушистое покрывало.
«Э-э-э, нет, дружок, – подумала она. – Понятно, что у тебя на уме, надо срочно линять!»
– Знаешь, Вадим, мне пора домой, – перебила она его вдохновенный рассказ об очередной фотографии с вороным конём.
– Как домой, почему домой? – растерялся он. – Я же ещё не всё тебе рассказал, не всё показал.
Девушка решительно встала и прошагала в прихожую, наклонилась, надевая босоножки.
– Я ещё шашку… хотел… это… показать… – бормотал расстроенный хозяин.
– Давай в другой раз, ладно? – притворно-весело прочирикала Надя. – Мне ещё Квази кормить надо. И корм ему покупать тоже надо. И борщ варить. Всё, пока, звони!
И она шустро выскочила за дверь.
Вадим почему-то больше не звонил, и на троллейбусе кататься тоже не приходил. Может, обиделся, а может, нашёл себе какую-нибудь казачку, которой безумно понравился его борщ или, предположим, шашка и блестящие пуговицы.
***
– Маш, а вот интересно, как поживает твой первый бывший, который в деревне?
– Надя, ну чего ты ерунду всякую вспоминаешь! Спился уже, наверно!
– Нет, девочки, не спился. Вернее, не совсем. Я думаю, просто спятил…
Глава 17. В ночь на второе января. 2016 год.
Машу разбудил звук прилетевшей СМСки. «Блин, суббота, 7 утра, – с усилием открывая глаза и нашаривая телефон, подумала она. – Ну, кому надо-то? Если опять реклама – я их всех убью!» Но это была не реклама. Это было странное, малограмотное послание с неизвестного номера. Звучало оно так: «Привет как дела я тебя люблю». Маша усмехнулась, стерла эту ерунду и устроилась под одеялом поудобнее – досыпать.
Это первое пламенное СМС появилось в сентябре, и повторялось с поразительной регулярностью каждую субботу, в 7 утра. Конечно же, девушка на них не отвечала. К ноябрю к письменным посланиям с этого же номера присоединились звонки – кто-то звонил, и, когда Маша брала трубку, тут же отключался. Видимо, проверял, работает ли номер, решила она. Послания были примерно одинакового содержания: «Привет как дела», а дальше два варианта «я тебя люблю» либо «я тебя хочу». Маша думала, что надо бы сменить номер, но уж очень много нужных контактов могли потеряться, а услуга «чёрный список» у её оператора была очень сильно платная. Поэтому она пока что терпела эти мерзкие, но вполне безобидные признания. Понять, кто это пишет, девушка не могла, никаких зацепок не было.
Новый год Маша решила отмечать в деревне. Приехала 30 декабря, и в новогоднюю ночь вдвоем с мамой они проводили Старый год, послушали куранты и речь президента. Стандартный новогодний ритуал был выполнен, ни пить, ни есть больше не хотелось, телевизор смотреть было скучно, поэтому решили укладываться спать. Маша уже начинала засыпать, когда услышала аккуратный стук в окно. Девушка решила не реагировать, но стук через некоторое время повторился, уже погромче и понастойчивее. К счастью, маму ночной гость не разбудил. Маша нехотя вылезла из тёплой постели, надела валенки, накинула халат, пуховик и пошла на крыльцо.
– Кто там? – немного нервно спросила она. Ответа не было.
– Если не назовёшься, я не открою, – она развернулась, чтобы уйти.
– Это я, – отозвался глухой голос, смутно напомнивший что-то.
– Кто – я? – грозно спросила девушка. Если опять алкаши за стопочкой, то пусть идут лесом!
– Я это, открывай, – устало произнес незваный гость. Маша поняла, кто стоит за дверью – её бывший муж по прозвищу Гоня, с которым они поженились в юности и через год развелись: он ей банально изменил. В деревне все, всё и про всех знают: с тех пор, уже больше пятнадцати лет, он так и жил с этой женщиной-разлучницей и растил троих её детей. Машино сердце заколотилось, руки затряслись. Но дверь она всё-таки открыла и впустила Гоню на крылечко. Тогда, давно, когда всё было ещё свежо и больно, она чуть ли не каждый вечер представляла себе, как он, раскаявшись, придёт к ней просить прощения, мириться и всё такое прочее. И с наслаждением придумывала, что скажет он, как будет унижаться и просить, и что ответит она, и как пошлёт его подальше в итоге. Эти мысли помогали ей тогда засыпать.
– Ну, садись, поговорим, что ли, раз уж пришёл? – кутаясь в пуховик, она опустилась на ступеньку, он сел рядом.
– Как твои дела? – немного помолчав, спросила Маша.
– Нормально, – Гоня с детства славился немногословностью.
– А как твоя жена? – ехидно спросила она.
– Она мне не жена,– был ответ.
– Ну, тогда как твоя любовница? – перефразировала Маша вопрос.
– Она мне не любовница, – Гоня, как и раньше, был непробиваем.
– Ну, хорошо, как твоя блядь? – дерзко проговорила Мария.
– Всё нормально, – глухо пробормотал бывший и попытался обнять девушку за плечи. Маша резко вскочила и рявкнула:
– Руки убрал! После какой-то грязной швабры даже не вздумай меня трогать!
– Ого, какая ты стала, – удивленно и восхищенно проговорил Гоня.
– Какая? – Маше стало интересно, что он скажет, и она решила не прогонять его и ещё немного пообщаться. В прошлые времена из него слова бывало не вытянуть.
– Я тебя хочу, – вместо ответа прошептал бывший и снова полез с объятиями. Маша молча, прилагая все силы, вытолкала его за дверь и закрыла щеколду изнутри. К счастью, он почти не сопротивлялся. Немного постояла и послушала, как бывший сопит и топчется под дверью.
– Всё, уходи, ты мне не нужен. Я пошла спать. Иди домой, – скомандовала она и убежала в дом.
Больше часа он писал ей СМС-ки: «Я тебя люблю», «Вернись ко мне», «Прости» и так далее в том же духе. Она, естественно, не отвечала, но и заснуть не смогла. Около трех ночи он прислал не то вопрос, не то утверждение: «Ты выйдешь» и тут она не выдержала и написала: «Сейчас?» Ответ пришёл почти мгновенно: «Да я тебя жду». Она поняла, что домой он так и не ушёл. А мороз, между прочим, был в ту новогоднюю ночь градусов двадцать, не меньше. Поразившись его настойчивости, она решилась. «Ладно, как-никак, это будет новогоднее приключение, – уговаривала на себя. – Ничего плохого он мне не сделает, не тот человек. А спать я всё равно не смогу уже, так хотя бы проветрюсь». Мария оделась потеплее и вышла к Гоне.
Ярко светила луна, чёрное небо было усеяно крупными звездами, потрескивали и пощелкивали от холода деревья, медленно и плавно кружил в воздухе морозный иней. В деревне было так тихо, что звенело в ушах. Никто уже не гулял, не запускал фейерверки, не пел песен. Новый год наступил пару часов назад, все жители благополучно отметили праздник и мирно спали. И только несчастный Гоня больше часа топтался под окнами своей очень-очень бывшей жены и, конечно, невыносимо замёрз. Маше даже стало его немного жалко, и она предложила страдальцу глотнуть коньяка, оставшегося от новогоднего стола и предусмотрительно прихваченного с собой. Парочка мирно прогулялась взад-вперёд по деревне. То ли от алкоголя, то ли от счастья Гоня, наконец, разговорился и рассказал о подробностях своей жизни. Разошлись под утро, и бывший буквально вымолил у Маши обещание встретиться ещё раз, пока она не вернулась в город.
Конечно, маме Мария ничего рассказывать не стала, чтобы не нарваться не неприятные объяснения, выяснения, нервные срывы и валокордин. Поэтому на следующий вечер наврала, что идет проведать крёстную, жившую на другом конце деревни, быстренько собралась и убежала из дома. Гоня примчался на своей потрепанной «двенашке» и ждал её у сельского клуба. В целях конспирации они уехали километра за три в сторону леса, докуда позволяла расчищенная просёлочная дорога. Маша была в игривом настроении, она вспомнила своим восемнадцать лет и позволила Гоне слегка распустить руки. Устроились они на заднем сиденье его автомобиля и развлекались, как подростки. Лунная ночь, приличный мороз и царившая вокруг снежная красота в компании с таинственной тишиной очень способствовали романтическому приключению.
Вдруг идиллию нарушило непонятное жужжание, потом около машины остановился мотоцикл и забегали какие-то люди. Мгновенно вспотевший Гоня, в ужасе поправляя одежду, резво выскочил из салона, успев быстро шепнуть Маше:
– Сиди тихо!
Внезапно задняя дверь распахнулась, и на Машу накинулась пыхтящая фурия – жуткая, огромная растрёпанная бабища со всклокоченными волосами, от неё несло перегаром, луком, потом и мочой.
– А ну-ка, убирайся из моей машины, ты! – она отвратительно выругалась. Маша нервничала и никак не могла застегнуть на спине лифчик. В это время Гоня оттащил свою орущую как-бы-жену и пытался её успокоить. Пацан, который привёз эту мегеру на мотоцикле, ждать развязки не стал и резво умчался.
У Маши в кармане зазвонил сотовый телефон, она автоматически, не глядя на экран, взяла трубку:
– Алло? Мария Николавна! Простите, ради Бога, что звоню в такое неурочное время, – запричитал коллега Александр. – Но мне надо кое-что у Вас выяснить по годовому отчёту, у меня тут крайне важный вопрос.
– Ничего, Александр Сергеевич, говорите, я готова помочь прямо сейчас, – усмехнулась Маша. Некоторое время они обсуждали рабочий вопрос, потом коллега, рассыпавшись в извинениях и поздравив с Новым годом, отключился. Мегера фонила рядом, Александр, скорее всего, слышал её матерные вопли, и наверно, очень сильно удивился. Да уж, более неурочного времени для обсуждения годового отчета сложно было придумать!
– Я так и знала, что он с тобой! – орала новая жена на бывшую. – Я увидала, что он поехал, я следила! И я с сыном погналась за вами. Я своего мужика тебе не отдам! – она бросилась ему на шею. А её ненаглядный мужик стоял неподвижным столбом, и ничего не делал. Просто молчал, как и всегда.
Маша выбралась из машины, и, не сказав ни слова, быстро пошла в сторону деревни. Позади раздались шлепки и вопли, но она даже не обернулась. Через некоторое время двигатель машины взревел, и Гоня со своей женщиной, поднимая колёсами снежный вихрь, промчались мимо. Маша осталась в гордом одиночестве посреди заснеженного поля. Дальше, справа, слева и позади в полном молчании стоял великолепный сказочно-мрачный лес, далеко-далеко впереди слабо мерцали огоньки деревенских фонарей. Сначала Маша надеялась, что Гоня отвезёт свою мегеру домой и приедет за ней. Но минуты текли, а он так и не вернулся.