Вторая скрипка

– Герман, кто она? Зачем? – по её тону муж понял, что нет смысла пытаться говорить, что эти вещи принадлежат домработнице Тамаре. Жена всё поняла. Юлить бесполезно, да и смысла не имеет. Они взрослые люди, а не нашкодившие подростки, прячущие сигареты от родителей.

– Прости, не знаю, что сказать, – виновато ответил Герман. – Это именно то, что ты думаешь.

Анна повесила трубку. Чёрт возьми, она догадывалась, что такое возможно. Нет, такое даже должно было произойти, но как больно! Душила обида, злость. Надо было постараться успокоиться и прийти в себя.

Она устроилась на ночь в гостинице, в которой они жили с ним на гастролях. Это был неправильный выбор, обстановка еще больше нагнетала боль, но менять временное жилище Анна не стала. Совсем не спалось. Хотелось с кем-то поговорить. Несмотря на поздний час она позвонила Васе и рассказала, что произошло. Василий со времен молодости был общим другом как Германа, так и Ани. Вася выслушал не перебивая, потом произнес успокаивающим тоном:

– Анют, не переживай. Так бывает иногда у мужиков. Это не может быть серьёзно. «Набалеринится» и успокоится. Ну, сама посуди: он один, ты его отпустила, с ним не поехала. Это был твой выбор, оставить мужика одного. Думаю, он очень крепко обиделся, а теперь сам не понимает, что мстит. Ты сама допустила к его телу посторонних…

Вася не стал отрицать, что знает, что у друга кто-то есть. Он уважал обоих, Анну и Германа, и пытаться обманывать кого-то из них считал неправильным. Некоторое время назад он сам завел интрижку на стороне, стал встречаться с молодой особой, даже не задумываясь о последствиях. Жене все стало известно. Она подала на развод. Василий тысячу раз пожалел о том, что сделал. Пытался вернуть жену, но она чётко дала понять, что такой муж ей не нужен. Любовница родила мальчика еще до того, как узнала жена, но Вася все равно решил с ней расстаться, это была не любовь. Жену он любил гораздо больше, чем ему казалось раньше и горько жалел о случившемся. Встречаться с милой молодой любовницей и жить вместе – это разные вещи, как оказалось. Вася ушёл, хотя ребёнка не бросил, и всеми силами помогал его матери. Из-за своей ошибки он остался один, ни семьи, ни уютного дома с любимой женой. Помня свою ситуацию, Василий пытался успокоить Аню, хотя где-то глубоко в душе нехорошая радость успокаивала, что не только у него плохо сложилось, другие ничуть не менее грешны…

Анна держалась как могла, но, когда закончила телефонный разговор, проплакала почти до утра. Самым ранним рейсом улетела домой. Переступив порог родного дома, словно лишилась сил, рухнула на пол, и в один миг накрыло такое отчаянье, что перестало хватать воздуха, она задыхалась, казалось, что сейчас задохнётся насмерть. Внутренняя паника захватила её, вызвала дикий страх, ужас! Потом Анне психолог объяснил, что это была настоящая паническая атака. Когда приступ отпустил – завыла зверем, вой, рёв шёл из живота, словно наружу выталкивал обиду, отчаяние, привезённые из другого города в багаже под сердцем. Около часа прокорчившись на полу, выкричав всю боль, обессиленная, кое-как поднялась. Сил не было даже раздеться, только стянула сапоги и скинула пальто на пол. Как в тумане, опираясь о стену, дошла до своей рабочей комнаты и упала на диванчик, накрывшись пледом с головой. Так пролежала до следующего утра. Старалась прийти в себя. Это был удар по голове, под дых, в спину, в сердце – одновременно…

Вместе с утром пришло осознание, что осталась одна. Сын давно живёт в чужой стране, делает карьеру. Мама с папой для него остались близкими людьми, но взрослый парень в них не нуждался. Переняв некоторые новые для себя ценности и понятия, родителям сказал однажды: «вы живёте в стране, в которой отсутствует «институт семьи». Мужики бросают своих старых жён и женятся на молодых, перестают общаться с детьми». Такие выводы он сделал задолго до расставания родителей, в то время, когда развелись их друзья, Вася с Олей, после двадцати лет брака, когда Василий завёл роман с молодой. Когда сын узнал, что у папы появилась женщина, сказал, что оба виноваты, но любит родителей по-прежнему одинаково.

Серёжа в их семье появился через два года после того, как Аня окончила Академию, ещё во время обучения её взяли в оркестр, поэтому работу не нужно было искать по окончанию учебы. После родов молодая мама полгода сидела дома с ребёнком, потом вернулась в оркестр. У Серёжи была няня, но родственники всегда говорили, что он сам себя вырастил. Серёжка с детства был при деле, а бабушка Германа переключила на него все свои музыкальные пристрастия. Включала ему Баха, Шуберта, почти всё время мальчик был в окружении классической музыки. Правда, его самым любимым занятием в детстве было ходить с барабаном на шее. Как-то родители уступили просьбе маленького четырёхлетнего сынишки и купили ему испрошенный барабан. Серёжа любил играть на барабане. Даже не так. Серёжа очень, очень, очень любил бить в барабан. Вследствие его громких барабанных талантов вся семья, вместе с соседями по лестничной клетке, а также с теми, кто жил этажом выше и ниже, вынуждены были обзавестись бесконечными запасами таблеток «от головы». Остановить Серёжу никто не мог.

Сергей пошёл в отца, умного, увлечённого, волевого и целеустремлённого человека. Учился в музыкальной школе, как все дети музыкантов. Научился играть на многих инструментах: гитара, пианино, балалайка, ударники. Куда же Серёже без ударников? Скрипка ему не далась, мамин талант обошёл стороной. В юности ему нравилось всё. Его бы не взяли ни в один приличный оркестр, но для простой компании он был находкой. Музыка была сродни празднику, в строго ограниченное время; отдохнул, развеялся – и за работу. Он освоил международную экономику и уехал от родителей, которых и так редко видел в силу их занятости, а потом и своей. Аня говорила, что таких как, Сергей, можно было семерых родить, но «скрипочка» отнимала всё время, рожать было некогда: гастроли, репетиции, концерты… И всегда вдвоём с мужем, вместе. Герман с отличием закончил Академию и получил несколько предложений о работе, но остался в Академии преподавателем. Преподавал, играл, принимал участие в телевизионных музыкальных проектах… Академия Гнесиных открывает большие возможности хорошим музыкантам.

Слова бабушки на счёт Василия оказались пророческими, в Академию он не поступал, его карьера пианиста закончилась с окончанием музыкальной школы. Он понял, что никогда не будет играть, как Герман, да и не манила его карьера музыканта, и поступив на продюсерский факультет, успешно его закончил. Вася стал музыкальным продюсером, о котором мечтают классические музыканты. Он вышел на международный музыкальный рынок, продвигал российских музыкантов по всему миру, а в Россию возил иностранцев. Имея удивительное чутьё и коммерческую жилку, быстро из юного Васи стал солидным и деловым Василием, обрёл изрядный вес в соответствующей среде. Долгое время Герман был его музыкальным проектом, сначала как солист пианист с разными оркестрами, а потом – как дирижёр. Когда Василий обзавёлся виллой на побережье, Герман стал посмеиваться: «это я тебе её наиграл, и остальные твои протеже».

На утро после возвращения от Германа, Анна смогла взять себя в руки. Встала и начала день как все предыдущие дома: приняла душ, выпила кофе и села работать. На выходные пригласила в гости подруг из оркестра, «отметить» развод. Лена с Таней приехали обеспечить поддержку. Аня эмоционально рассказывала о случившемся, отмечая, что всё же это явилось следствием её решения, но чего тут больше – ее упрямства или глупости – она пока не поняла. Одной бутылкой вина посиделки не ограничились, затянулись за полночь и превратились в банальную женскую пьянку на тему «все мужики-козлы». Разговоры были тяжёлыми, злыми. Со слезами и обидами, с болью и последующей пустотой.

Позднее утро напомнило, что несмотря на всё случившееся, начинается новый день и жить дальше всё равно придётся. Очухиваясь от вчерашнего возлияния, девчонки сползлись на кухню, и за утренним кофе разговоры продолжились.

Когда Таня спросила: – Ань, если бы ты могла отмотать время назад, и, зная, что они встретятся, ты поехала бы к мужу?

Аня задумалась. Помолчав, твёрдо ответила, – Нет!

Тут вступила в разговор Лена. – Честно скажи, почему ты не поехала с Герой? Ведь это для него важно. Глупо думать, что, будучи одиноким, окруженным молодыми красивыми девчонками, он не увлечётся какой-нибудь пигалицей от скуки? – она отпила глоток кофе и внимательно посмотрела на подругу.

– Ему даже делать ничего не надо, он и так нарасхват, – перебила Таня. Женское любопытство неистребимо, и она добавила вопросительно: – А кто она, ты знаешь?

– Балерина, – пожав плечами, почти равнодушно ответила Аня. – Его покорил балет, а теперь он встретил свою балерину, – она грустно улыбнулась. – Разучивают сейчас в спальне поддержки, адажио, обводки, вращения, прыжки. – В ее голос вползали обида, злость, насмешка. Она встала из-за стола и стала прохаживаться по кухне, едким тоном описывая картину, сценично растягивая слова.

– Он вбежал к ней в спальню мелкими «пакурю», а потом сделал большой прыжок «гранд жетэ» и упал на возлюбленную, распростёртую на кровати в томной позе в ожидании соития со своим Великим Маэстро! – Анну злость выручила и было уже не так больно, только противно. – В балете куча статичных поз времён античности, а у Геры всё просто: начал с па де-труа перешёл на па-де -де… – Аня развеселилась.

– Знаем мы этих Манон! – прыснула Лена. – Ты думаешь, прям влюбился? Эх… Нам бы тоже не мешало перейти на па-де-де, и обводки с вращением отработать. – Ленка мечтательно потянулась, облокотившись на спинку венского стула, и открыла баночку пива. – Ну, или выучить пару поз, чтобы хоть раз почувствовать себя античной возлюбленной, – она хихикнула. – Может его гастроли закончатся, и балет останется там вместе с балериной? Сколько ему там дирижировать? – Уже более серьёзным тоном спросила подруга.

– Сколько захочет, столько и будет! – Решительно заявила Анна. – Даже не смотря на срок контракта, таких маэстро, как Гера, не увольняют, они сами уходят. Вася ему уже организовал гастроли по Европе с труппой балета на это лето.

Помолчав немного, она добавила: – Почему я не поехала, сама не могу понять. Ощущение такое, что кто-то принимает решения вместо меня, а я просто выполняю указания, причём, без всякого сопротивления. Как-то так. – Она пожала плечами.

– А что ты вообще делаешь? Чем занимаешься? Почему ты оставила скрипку? – спросила Таня, – и услышав в ответ коротенькое «пишу!», живо заинтересовалась. – А что пишешь?

– Книгу, – ответила Аня. – Будучи скрипачкой, я погружалась в мир, который создавали композиторы, а сейчас я сама создаю мир, в который будет погружаться мой читатель… – немного смущаясь своего пафоса, рассказала она.

– Надеешься, что читатель погрузится? – уж совершенно бестактным тоном спросила Лена, но тут же поправилась. – Увлечь за собой – это не просто. Ты как будто посвятила себя книге, которая стоила тебе мужа и семьи… Ты вообще любишь Германа?

Анну этот вопрос мучил уже давно, но, высказанный сейчас подругой, как будто ударил.

– Я… я не знаю… Парадокс какой-то… Мы столько лет вместе, нас связала музыка… Так надолго. Я решила оставить музыку… Получилось, что и мужа… Я совсем не думала, что так сложится… И я на самом деле не понимаю, мне так плохо от того, что осталась одна или от того, что потеряла Германа… Чем отличается любовь от привычки?

Все промолчали. Подруги не могли помочь Ане разобраться в себе. В конце концов, грустить второй день подряд никто не хотел, и разговоры постепенно перешли на другие темы. Обсуждались планы отпусков подруг, выбор новых обоев в квартире Лены и то, как Таня случайно поцарапала машину соседа, паркуясь во дворе. Остатки дня пролетели незаметно, расставались уже в весёлом настроении, подруги отправились по домам.

Когда девочки уехали, Аня вернулась к работе над своей книгой. То, что произошло с мужем, выбило её из колеи, но позволило привнести в сюжет некоторые новые повороты и усилить эмоции героев. «Нет худа без добра», подумала Аня. Изложение мыслей и эмоций помогало ей хоть немного обрести душевное равновесие. Книга спасала её.

С Германом больше не созванивались, говорить было не о чем. Речи об официальном разводе тоже не шло. Это даже не предполагалось. Как будто жизнь семейную поставили на паузу, без разговоров, выяснений, решений. В глубине души Аня верила, что Герман обязательно вернётся, и они снова будут вместе, словно ничего и не было, и эта неколебимая вера давала надежду, что она любит его. Она решила: допишет книгу, а там будь, что будет.

Жизнь Анны вошла в колею: проснувшись утром принимала душ, завтракала, садилась за ноутбук и писала до вечера, изредка отвлекаясь то на перекус, то на редкий случайный звонок знакомых. Совсем уж нечасто отправлялась в магазин пополнить запасы продуктов и хозяйственных принадлежностей. Готовить и делать уборку тоже приходилось. Но самым главным занятием была книга. Это занятие помогало отвлечься от душевных переживаний. Однажды появилась физическая боль под грудью в области левого ребра, следом заболел желудок. Со временем от этой боли отключиться уже не получалось. Молодой терапевт, к которому была вынуждена выбраться Аня, поставил диагноз – остеохондроз. Она прекрасно знала, что все музыканты подвержены остеохондрозу, а еще у скрипачей – радикулит, искривление позвоночника, у виолончелистов – проблемы с поясницей. На вердикт врача решила не обращать внимания, почему-то не восприняла этот диагноз, как источник своей боли. Она хорошо знакома с остеохондрозом, эта боль отличалась от остеохондрозов, которым она была подвержена.

Всезнающая подружка Лена, выяснив анамнез, заявила: «это психосоматика, на нервной почве. У тебя седина в голову, а сама знаешь, кто в ребро… Оставить мужа одного! Тоже мне! И теперь ты хочешь, чтоб ничего не болело?» Посоветовала не нервничать и больше налегать на молочную продукцию.

Анна и так питалась умеренно, молочку любила. Всё же, вняв совету молодого врача, стала использовать прописанные им препараты. Боль не уходила. Подключилась сестра Мила, помогла попасть в больницу на полное обследование – диагностика показала полный порядок внутренних органов, никакой болезни не нашли, очередной раз посоветовав обратить внимание на питание. Ленка продолжала твердить про психосоматику. В очередной раз выслушав упрямые заявления подруги, Аня посоветовала ей пойти во врачи, и каждому ставить такой диагноз, раз Лена такая умная и точно это знает.

Время от времени звонил Вася. Во время повсеместного локдауна он жил на своей вилле на европейском побережье. Василий очень сокрушался закрытию границ и отмене всех публичных мероприятий по всему миру. Это был его хлеб, жизнь, движение. Однажды он позвонил и сообщил, что разорён. Все проекты, в которые вложены деньги, не будут реализованы, весь мир закрыт, нельзя выйти из дома, люди мрут, как мухи. Два его партнёра находятся в реанимации в критическом состоянии. Новый вирус косил людей, как испанка в начале ХХ века. Продюсер хотел прилететь в Россию, но самолёты не летают, аэропорты закрыты, вариантов выехать нет, границы перекрыты. За нарушение условий локдауна и выход на улицу – огромный штраф. Улицы обычно веселой и шумной Франции пусты, закрыто всё, кроме продуктовых магазинов и аптек, да и туда можно выйти только по согласованию с властями пару раз в неделю. Люди просят у соседей собак, чтобы прогуляться. До смешного: в интернете пишут, что некая изрядно упитанная собака пожилой женщины значительно похудела, потому что все соседи по очереди ходили с ней гулять в течении дня. Народ потихоньку осваивал прикладные ремёсла: кто-то вышивал, кто-то плёл корзинки и учился готовить. Василий на своей вилле чувствовал себя зверем, запертым в клетке.

Сын рассказал Анне, что работает дома, удаленно, как и все работники его компании. Аня даже представить не могла, что такое может быть, пока жестокая пандемия не накрыла Россию. Примерно через месяц после страшных новостей от Васи коронавирус добрался и сюда. Объявили локдаун, больницы были забиты заболевшими коронавирусом, плановые операции и приём больных в лечебных заведениях ограничивался только срочными случаями.

Анну продолжали мучить боли. Они не проходили, измученная ими женщина просыпалась даже ночью, пила обезболивающие, но помогали они слабо и ненадолго. Однажды боль накрыла так сильно, всё словно горело внутри. Промучившись несколько часов, Аня всё же вызвала скорую помощь, чтобы хоть каким-то образом попасть в больницу, терпеть боль сил больше не было. Необходимо было более тщательное обследование.

Доктор во время узи брюшной полости спросил: «Что с вами?» Услышав ответ, что мучают боли под левым ребром, сделал озабоченное лицо, и молча продолжил диагностику, двигая датчиком по телу. Аню такая реакция врача насторожила, она спросила: «Доктор, что у меня там?» Врач ответил, что выдаст заключение только дежурному врачу. Анна догадалась, что доктор увидел что-то серьезное… Аню попросили подождать за дверью. Опухоль? Большая? Сколько осталось? Страх захватил Анну, отчаяние сводило ее с ума. Если это конец, то сейчас не время! Сейчас так важно не умирать! Нет, она не думала ни о сыне – он взрослый, ни о муже, у него всё будет хорошо, ни о «скрипочке» … Книга! Книга!! Её труд, её мечта! Она же пишет, она должна дописать книгу, свою самую важную книгу! Тревога и страх усилили сердцебиение, это состояние напомнило о конкурсах: пульс участился, давление подскочило, сердце словно выпрыгивает из груди, адреналин зашкаливал, руки леденели, ноги подкашивались. Субито! – подумала она.

В реальность её вернул человек высокого роста в защитном костюме яркого жёлтого цвета, которого Анна увидела в приёмном отделении. На голове надет целиковый шлем с прозрачным стеклом спереди, за спиной, как рюкзак, располагался круглый бочонок, от которого тянулась трубка до распылителя, зажатого в руках. Человек медленно шёл по коридору приёмного отделения и методично опрыскивал пол и стены. Стоял стойкий запах какого-то химиката. Всё это было настолько далеко от обыденности, что напоминало фильм «Эпидемия».

Аню пригласил дежурный врач, и объяснил, что никакой опасности нет, при внимательном рассмотрении результатов узи никаких патологий не обнаружено, пациентка может ехать домой. Облегчение Анны было настолько резким, что вызвало легкое головокружение. Опухоли нет, она будет жить дальше!

По дороге домой Анна анализировала реакцию на своё предположение о скором конце, которая возникла во время ультразвукового исследования. Оценила, что самым важным для нее оказалось желание дописать книгу, поняла, что на правильном пути, смысл её жизни – это книга! Не было сожаления об уходе из оркестра, отказа от музыки, от ситуации с мужем. В самый критический момент всё это отошло на второй план. Внезапное осознание того, что человек перестанет существовать очень скоро, что это – смерть, конец, заставляет в короткий отрезок времени оценить самое важное в жизни. И результат оценки происходящего в такой момент чётко отвечает на вопросы собственного предназначения. Именно в острой ситуации, на грани жизни и смерти, человек думает и понимает, что он теряет, что для него на первом месте, а что на самом деле только казалось наиважнейшим. Хорошо, если для человека самые важные ценности – нематериальные. Значит, он живёт не зря. Резкий, внезапный переход – субито!

Позже вездесущая родная сестра Мила нашла врача-гастроэнтеролога, которая смогла поставить диагноз. Во время локдауна врачи проводили приемы дистанционно, по видеосвязи с пациентами. По результатам анализов из больницы и показаниям больной, врач установила диагноз – закисленность организма. «И такое бывает», удивлённо подумала Аня. По словам доктора, основной причиной была увлечённость больной кисломолочными продуктами, которые та предпочитала любой другой пище последнее время. Кефир, йогурты, мороженое и всё им подобное Анна употребляла ежедневно, чаще всего даже вместо полноценного завтрака и ужина. Организм после сорока лет почти не переваривает лактозу, особенно если она употребляется в большом количестве, молочный сахар отравляет мышечные ткани. В результате кислота скопилась в паху, под грудью, в левой груди. Молочку Аня исключила из рациона, стала пить щелочную воду. Желудок постепенно восстанавливался, но левый бок и пах давали о себе знать. Боли стали не такими острыми, но иногда грудь простреливало сильными приступами. Кислота влияла и на эмоции: депрессивное состояние, грусть, тоска. Что с этим делать, Анна пока не знала. Возможно, общее очищение организма поможет справиться и с этим.

Все заведения были закрыты по всему миру. Открыты были только больницы, аптеки и магазины с товарами первой необходимости. Информацию о Германе она узнавала только из редких телефонных бесед с сыном. Анна спрашивала: – «Как папа?» Серёжа отвечал, что тот сидит дома, учит партитуры, читает, работает. Это не было правдой, на самом деле сын не знал, чем занимается и как живет отец. Герман перестал общаться с сыном, но Сергей не хотел огорчать маму, поэтому из раза в раз говорил одно и то же. Сам Герман ей не звонил. Анна понимала, что у него есть другая женщина, он не один. Сама Аня очень остро ощущала нехватку привычного присутствия мужа рядом. Если бы всё так не сложилось, он бы приехал домой, и они сейчас были бы вместе.

В своём дневнике Аня сделала запись: «Что движет человеком?»

Самое сильное, что у человека может быть – это ВЕРА. Если человек верит в себя, но не верит в других – это эгоцентризм. Если человек верит в других, но не верит в себя – это безнадёжность. Вера в себя проходит испытания через риски потерь. По глупости можно потерять ВЕРУ, а по уму – найти смысл и стимул, потому что они основаны на ВЕРЕ. Ведь если нет веры, то и нет смысла, стимула, нет действия и самого движения жизни. Душа не соврёт, сердце подскажет! Я ВЕРЮ в себя, ВЕРЮ в дело, которым занимаюсь и всегда верила. Лично мной движет: играть так играть, писать так писать, любить так любить… Самоотверженное желание найти своё предназначение и верить в достижение цели – с этого начинается любое дело!