Международное частное право

Говоря о комплексном характере МЧП, необходимо подробнее остановиться на понятии комплексности. По нашему мнению, комплексность МЧП следует понимать в трех аспектах: во-первых, как сочетание частного и публичного; во-вторых, как сочетание материального и процессуального; в-третьих, как сочетание национального и международного. Несмотря на использование термина «частное» в понятии МЧП, следует отметить наличие в предмете регулирования не только частных отношений в строгом смысле слова, но и большого числа публичных элементов, имманентно присущих тем областям права, которые мы традиционно рассматриваем как частные (например, в семейном и трудовом праве, традиционно относимых к области частного права, – нормы о регистрации браков и разводов, охране труда, разрешении коллективных трудовых споров и т. д.), и носящих, безусловно, публичный характер. Однако было бы неправильным искусственно вырывать их из соответствующей отрасли частного права и помещать в сферу права публичного. В противном случае следовало бы признать существование частного семейного и публичного семейного права, частного трудового и публичного трудового права, что, конечно же, не соответствует действительности.

Рассматривая соотношение публичного и частного начал применительно к МЧП, М. И. Брун еще в начале XX в. не соглашался с теми, кто полагал, будто МЧП есть «принадлежность частного права, то же, что рама для картины»^[82]. По мнению М. И. Бруна, самое содержание коллизионной нормы данного правопорядка зависит от содержания частноправовой нормы… Но если генетически МЧП есть плоть от плоти частного права, то это еще не основание для того, чтобы при классификации его норм объявлять его придатком частного права и зачислять коллизионные нормы в разряд частноправовых… МЧП не есть частное право; но это не только потому, что его нормы имеют иное содержание, но и потому еще, что они суть нормы публичного права^[83].

При анализе сочетания материального и процессуального начала в МЧП хотелось бы отметить диаметральную противоположность позиций ученых по этому вопросу. Так, П. Н. Бирюков и Н. М. Понедельченко категорически отвергают саму возможность включения процессуальных норм в состав МЧП. По их мнению, судопроизводство – публичная деятельность, частного в деятельности суда или участников гражданского процесса практически нет. В самом деле, правила определения юрисдикции, процессуальная правоспособность, иммунитеты, правовая помощь, процессуальные сроки, пошлина и т. д. – все это совсем не частные вопросы^[84]. Конечно, данная мысль совершенно справедлива в том смысле, что производство в государственном суде всегда носит не иначе как публичный характер, однако и в публичных отношениях есть место частным элементам, например, в том случае, когда речь идет о выборе подсудности по соглашению сторон и о выборе ими права для регулирования их пророгационного соглашения. Вместе с тем проблема в целом выглядит по-иному, если взглянуть на нее с других позиций. Как нам представляется, это удалось С. Н. Кожевникову. С его точки зрения, разделение правовых явлений на материальные и процессуальные предопределено прежде всего существованием материальных и процессуальных норм и соответственно материальных и процессуальных правоотношений.

Материальное право – специфическое юридическое понятие. Оно обозначает те правовые нормы, которые упорядочивают поведение индивидов, организаций в различных социальных сферах путем непосредственного правового регулирования. Главное здесь в том, что нормы материального права определяют взаимные права и обязанности участников регулятивных и охранительных правоотношений. Процессуальное право – совокупность правовых норм, определяющих процедуры, процессы применения материального права. Соответственно следует признать, что процессуальное право в основном выполняет служебную роль по отношению к материальному. Взаимосвязь материальных и процессуальных начал обеспечивает важнейшее свойство права – его системность. И нужно заметить: только в сочетании материальное и процессуальное право обеспечивают регулятивную роль права^[85].

Применительно к МЧП мы можем говорить о том, что международный гражданский процесс является отраслью МЧП как комплексного образования, ибо его нормы (процессуальные по содержанию и публичные по характеру) служат процедурной формой реализации материальных норм, регулирующих права и обязанности субъектов международных частных отношений, причем применимые материальные нормы определяются юрисдикционным органом с помощью соответствующих коллизионных норм. Таким образом, в МЧП мы имеем дело с целым комплексом отношений, тесно связанных между собой в процессе правоприменения. В данный комплекс включаются, во-первых, коллизионные отношения, возникающие при выборе применимого материального права с помощью коллизионных норм; во-вторых, материальные отношения, возникающие при определении обязательств субъектов таких отношений на основе применимых материальных норм; в-третьих, процессуальные отношения, возникающие при выборе коллизионных норм и применении материальных норм юрисдикционным органом (в нашем случае – государственным судом). Очевидно, что регулятивные отношения (коллизионные и материальные) реализуются только с помощью процессуальных отношений, выступающих как охранительные. Можно утверждать, что существует неразрывная связь между регулятивными и охранительными отношениями в правоприменительной деятельности, а это, в свою очередь, еще раз свидетельствует в пользу изложенной выше точки зрения.

И наконец, пожалуй, самый сложный аспект комплексности МЧП – его отношение к международному публичному и к внутригосударственному праву. П. Н. Бирюков и Н. М. Понедельченко утверждают, что МЧП не является и не может являться самостоятельной системой права. Система права (не путать с правовой системой) состоит из правовых норм одного типа. Попытки сконструировать систему права из разносистемных норм не кажутся продуктивными^[86]. Действительно, существуют лишь две правовые системы – международное публичное право и внутригосударственное право, но констатация этого факта, на наш взгляд, не дает оснований утверждать, что конструкция из разносистемных норм непродуктивна. Как раз таки, наоборот. Все дело в том, что критерием объединения норм в какой-либо комплекс выступает предмет их регулирования, а именно те общественные отношения, которые должны быть упорядочены с их помощью.

Предметом регулирования МЧП выступают частные отношения международного характера, т. е. отношения, осложненные иностранным элементом или носящие трансграничный характер. Следовательно, любые правовые нормы, регулирующие такие отношения, могут быть объединены в общий комплекс, имя которому – МЧП. Нередко задают вопрос: а где же поместить этот комплекс, каково его место в системе внутригосударственного права и в системе международного права? Его место, на наш взгляд, аналогично месту континентального шельфа в системе материковой части и морского пространства. Континентальный шельф есть продолжение материка под водной поверхностью, однако это уже не материк в смысле части суши, ибо шельф живет по законам функционирования морских пространств, покрывшись водорослями, морскими раковинами и кораллами. Вместе с тем это и не морское пространство, так как представляет собой земную твердь, а не воду. Континентальный шельф – это и суша, и море одновременно. В каждый данный момент времени превалирует та или иная его характеристика, в зависимости от необходимости в его эксплуатации.

Аналогичная ситуация и с МЧП. МЧП – это и международное, и национальное право одновременно. Когда мы говорим, что МЧП – самостоятельная система, то термин «система» употребляется не в смысле выделения какой-то третьей системы права, а в смысле подчеркивания полисистемного характера МЧП. Более правильным было бы употребление термина «правовая полисистема» или «полисистемный комплекс», в котором объединяются нормы национального и международного характера. Критерий их объединения один – предмет, который они регулируют. С этих позиций совершенно неважно, какая норма – международная или национальная – применяется. Например, наследственное отношение с участием граждан России и Польши будет регулироваться международной коллизионной нормой, содержащейся в Варшавском договоре между Российской Федерацией и Республикой Польша о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским и уголовным делам от 16 сентября 1996 г.^[87] Наследственное отношение с участием граждан России и США будет регулироваться национальной коллизионной нормой российского или американского права в силу отсутствия применимой международной коллизионной нормы.

Эффективность правового регулирования не будет зависеть от характера применяемого регулятора (международная или национальная коллизионная норма). В этом смысле эффективность регулирования одинакова, различие заключается в характере регулятора, а не в его содержании. Почему же мы не можем объединить данные регуляторы в одном правовом комплексе? Почему мы должны стыдливо перетягивать международную коллизионную норму в национальную правовую систему для отыскания эфемерного качества моносистемности? Почему моносистемность возводится ее защитниками в ранг божества? Убедительных аргументов сторонники моносистемности, на наш взгляд, все-таки не приводят. Думается, что логичным выглядит вывод о возможности существования МЧП как полисистемы. Если абстрагироваться от устоявшейся терминологии (хотя в данном случае терминология не столь существенна), можно было бы применительно к той полисистеме, которую мы называем МЧП, употребить термин «транснациональное право».

Завершая главу о предмете, методе, субъектах и источниках МЧП, предложим следующее определение: МЧП – это полисистемный комплекс (дуалистичная система), объединяющий нормы различной правовой природы и характера, которые содержатся в национальном законодательстве, международных договорах и обычаях, регулирующий осложненные иностранным элементом (международные) коллизионные, материальные (частноправового характера) и процессуальные (тесно связанные с частноправовой сферой) отношения с помощью коллизионного и субстантивного методов. Соотношение МЧП с международным публичным и внутригосударственным правом можно представить в виде таблицы (табл. 2).

Таблица 2

Литература

Асосков А. Реформа раздела VI «Международное частное право» Гражданского кодекса РФ // Хозяйство и право. 2014. № 2.

Богуславский М. М., Светланов-Лисицын А. Г. (ред.). Современное международное частное право в России и Евросоюзе: в 2 т. М.: Норма, 2013.

Вельяминов Г. М. О понятиях международного частного права, правовой унификации и права в целом // Закон. 2013. № 12.

Вознесенская Н. Н. Международное частное право и сравнительное правоведение // Вестник Государственной регистрационной палаты при Министерстве юстиции РФ. 2012. № 6.

Доронина Н. Г. Актуальные проблемы международного частного права // Журнал российского права. 2010. № 1.

Комнатная Ю. А. К вопросу о введении в научный оборот термина «международное частное право» в отечественной дореволюционной правовой доктрине // Международное публичное и частное право. 2012. № 4.

Рягузов А. А. Новый закон КНР о международном частном праве // Международное публичное и частное право. 2011. № 5.

Филатова У. Б. Система принципов международного частного права // Евразийский юридический журнал. 2010. № 10.

Халафян Р. М. Концепция международного «мягкого права» в международно-правовой доктрине // Евразийский юридический журнал. 2012. № 2.

Швакин С. В. Проблемы международного взаимодействия национальных правовых систем // Евразийский юридический журнал. 2012. № 6.

2 Глава
Коллизионные нормы в международном частном праве

§ 1. Понятие, структура и виды коллизионных норм в международном частном праве

Важнейшей категорией МЧП является понятие коллизии законов. Исторически основу МЧП всегда составляли коллизионные нормы – наиболее сложные с юридико-технической стороны нормы, входящие в область МЧП. Совокупность таких норм, применимых для регулирования частноправовых отношений, осложненных иностранным элементом, составляет коллизионное право^[88]. Несмотря на тот факт, что коллизионными вопросами содержание МЧП отнюдь не исчерпывается, коллизионное право представляет собой сложную и весьма важную часть МЧП. В переводе с латинского языка термин «коллизия» означает столкновение. О коллизии, столкновении законов говорят в том случае, когда то или иное правоотношение связано с несколькими правовыми системами, потенциально применимыми для его регулирования.

Коллизионные нормы в МЧП – это нормы отсылочного характера. Они имеют две особенности: во-первых, коллизионная норма не регулирует непосредственно права и обязанности субъектов правоотношений, а лишь содержит принцип, руководствуясь которым мы можем выбрать подлежащее применению право; во-вторых, эффект правового регулирования с помощью коллизионной нормы достигается в совокупности с той материально-правовой нормой, к которой она отсылает^[89]. Отсылочный характер коллизионных норм означает, что в их тексте нет сочетания гипотезы, диспозиции и санкции – неотъемлемых составляющих иных правовых норм. Коллизионные нормы включают объем и привязку, а их действие всегда предполагает наличие соответствующего материального права. Как пишет Г. К. Дмитриева, коллизионная норма – это норма, определяющая, право какого государства должно быть применено к данному частноправовому отношению, осложненному иностранным элементом^[90]. По мнению В. П. Звекова, главное отличие коллизионной нормы от других юридических предписаний – преодоление коллизионной проблемы путем определения применимого права, т. е. права, подлежащего применению в силу указания коллизионной нормы^[91].

В юридической литературе коллизионная норма в большинстве случаев традиционно рассматривалась как норма гражданского права. Л. А. Лунц подчеркивал, что коллизионная норма вместе с той материально-правовой нормой, к которой она отсылает, образует настоящее правило поведения для участников гражданского оборота. Коллизионная норма, как и всякая другая гражданско-правовая норма, может иметь либо императивный, либо диспозитивный характер^[92]. Таких же взглядов придерживались и другие крупнейшие специалисты в области МЧП, например И. С. Перетерский и С. Б. Крылов. Они полагали, что «коллизионная норма регулирует разрешение определенного вопроса, но не самостоятельно, а в совокупности с тем источником права, на который она ссылается»^[93]. М. М. Богуславский совершенно справедливо отмечает, что «коллизионная норма – это норма, определяющая, право какого государства должно быть применено к соответствующему правоотношению. Коллизионная норма носит отсылочный характер, она только отсылает к материальным нормам, предусматривающим решение соответствующего вопроса. Поскольку коллизионная норма – норма отсылочного характера, ею можно пользоваться только вместе с какими-либо материально-правовыми нормами, к которым она отсылает, – нормами законодательства, решающими вопрос по существу»^[94].

Вместе с тем еще в дореволюционной научной литературе была высказана мысль о том, что коллизионная норма не есть правило поведения для участников гражданского оборота, вследствие чего нельзя говорить о ее нарушении последними, а обращена к суду, административному органу государства. Отсюда следовал вывод о публично-правовой природе коллизионных норм^[95]. Как справедливо подчеркивает Л. П. Ануфриева, юридическая природа коллизионных норм в том именно и состоит, что в них гармоничным образом сочетаются публично-правовой и частноправовой элементы, в существенной мере обусловливающие ее специфику. Публично-правовой эффект коллизионной нормы носит на самом деле вторичный, производный характер. По существу, коллизионная норма как таковая санкционирует применение иностранного права в пределах конкретной национальной юрисдикции. Данное санкционирование имеет свою международно-правовую основу – «международную вежливость» в предшествующие века или принцип сотрудничества как общепризнанную норму международного публичного права в современном мире. Коллизионные нормы отражают, с одной стороны, существование различий и многообразие правопорядков государств, а с другой – взаимодействие национальных правовых систем государств^[96].

Коллизионные нормы представляют собой особую разновидность норм отсылочного характера, которые выбирают подлежащую применению правовую систему, тем самым осуществляя регулятивную функцию. В этом контексте, по мнению В. Л. Толстых, наиболее существенные особенности действия коллизионной нормы сводятся к следующему.

1. Коллизионная норма представляет собой особый юридический прием, использование которого приводит к созданию нормы отечественного права посредством использования норм иностранного права. Коллизионная норма не представляет собой норму права, она не содержит правила поведения, которое бы могло быть рассмотрено автономно от правил поведения, закрепленных в нормах иностранного права. Так же как и любая другая отсылка, коллизионная норма осуществляет «принятие» правила иной социальной нормы в правовую систему. Регулятивная функция нормы коллизионного права, таким образом, проявляется только совместно с нормами иностранного права.

2. Механизм и границы обращения к нормам иностранного права, так же как и механизм и границы обращения к иным социальным нормам, определяются отечественным правом. Основная нагрузка по определению пределов действия норм иностранного права и юридической силы сконструированных на их основе норм отечественного права ложится на коллизионную норму. Коллизионная норма выполняет в отношении норм иностранного права три связанные друг с другом функции: 1) определяет предмет регулирования норм иностранного права; 2) определяет критерии, на основании которых происходит выбор норм права конкретного государства; 3) придает нормам иностранного права юридическую силу, позволяющую им действовать в рамках отечественного правопорядка. Иностранная норма имеет характер правовой лишь на территории иностранного государства, однако ее юридическая сила в рамках отечественного правопорядка создается отечественной коллизионной нормой.

3. В результате отсылки к норме иностранного права происходит заимствование ее рационального элемента, т. е. самого правила поведения. Императивный элемент нормы иностранного права, к которой делается отсылка, создается при помощи отечественных правовых средств. Отечественный законодатель выражает свою волю на применение нормы иностранного права в отсылке (коллизионной норме). Именно она придает норме иностранного права регулятивный характер, позволяя ей действовать в рамках отечественного правопорядка. Следствием отсылки к норме иностранного права является ее взаимодействие с другими нормами отечественной системы права. «Включение» нормы иностранного права в отечественный правопорядок – процесс, логически состоящий из двух стадий. Первая – анализ иностранной нормы; признание за ней характера правовой нормы в случае ее действенности, т. е. наличия и рационального, и императивного элементов. Вторая стадия – перенос в отечественный правопорядок «рационального элемента» нормы иностранного права. При обращении к иностранной норме происходит заимствование всех трех элементов правила поведения (гипотезы, диспозиции и санкции)^[97].

В вышеприведенном рассуждении В. Л. Толстых о механизме действия коллизионных норм как норм отсылочного характера есть своя последовательность и логика. Тем не менее неясным остается один вопрос. По мнению автора, коллизионные нормы не являются правовыми нормами, а иностранное право есть не правовая система, а всего лишь нормативный комплекс норм социального характера. При взаимодействии коллизионной нормы и рационального элемента иностранной правовой нормы (правила поведения, закрепленного в такой норме) происходит образование отечественной правовой нормы. Вопрос заключается в следующем: как при взаимодействии двух неправовых феноменов (коллизионной нормы и нормы иностранного права) образуется правовой феномен (норма отечественного права)? Дело в том, что любое явление действительности несет на себе печать родовых признаков, и такие признаки не могут взяться ниоткуда. Единственный выход для избежания этой логической ловушки заключается в том, чтобы признать родовое качество правового феномена и за коллизионной нормой, и за нормой иностранного права. При этом все сразу становится очевидным и логически обоснованным: два правовых явления порождают третье.

Как уже упоминалось выше, специфика правовой природы коллизионных норм существенным образом влияет на их структуру. Коллизионная норма состоит из двух элементов – объема и привязки. Объем указывает на вид регулируемого правоотношения, а привязка – на право, подлежащее применению с целью регулирования правоотношения, осложненного иностранным элементом. Рассмотрим в качестве примера следующую коллизионную норму: «Отношения по наследованию регулируются по праву той страны, где наследодатель имел последнее место жительства». Объем данной коллизионной нормы указывает на вид регулируемого правоотношения – это наследственное правоотношение, а привязка – на правовую систему, подлежащую применению в регулятивных целях. В данном случае это будет правовая система государства, на территории которого наследодатель был домицилирован в момент открытия наследства.

Для выделения различных видов коллизионных норм необходимо выбрать критерии их классификации. Существует несколько таких критериев, в том числе:

1) форма коллизионной привязки;

2) характер регулирования;

3) территория действия.

По форме привязки коллизионные нормы бывают односторонними и двусторонними. Привязка односторонней коллизионной нормы указывает на применение собственного материального права, т. е. материального права того государства, в правовой системе которого и находится рассматриваемая коллизионная норма. Как правило, односторонние коллизионные нормы регулируют отношения собственности на недвижимое имущество и отношения по наследованию недвижимого имущества. Привязка двусторонней коллизионной нормы не указывает на конкретную правовую систему, подлежащую применению, а содержит общий принцип, руководствуясь которым мы можем ее выбрать. Привязку двусторонней коллизионной нормы называют формулой прикрепления^[98]. Следует отметить, что удельный вес двусторонних коллизионных норм значительно превышает удельный вес односторонних.

Пример односторонней коллизионной нормы

Наследование недвижимого имущества, которое внесено в государственный реестр в Российской Федерации, определяется по российскому праву (п. 1 ст. 1224 ГК РФ).

Пример двусторонней коллизионной нормы

Право собственности и иные вещные права на недвижимое и движимое имущество определяются по праву страны, где это имущество находится (ст. 1205 ГК РФ).

По характеру регулирования коллизионные нормы можно разделить на диспозитивные, императивные, альтернативные и кумулятивные. Диспозитивные нормы закрепляют общее правило поведения, адресованное участникам правоотношения, от содержания которого они могут отступить при наличии их взаимного согласия. Формальным признаком диспозитивности выступают такие формулировки, как «стороны могут», «если иное не установлено соглашением сторон». Императивные нормы не предполагают возможности отступления от содержащихся в них правил поведения даже при наличии соглашения сторон. Формулировки таких норм всегда однозначно указывают на права и обязанности сторон – участников конкретного правоотношения. В этом контексте можно утверждать, что диспозитивные нормы содержат дозволения, а императивные – предписания.

Пример диспозитивной коллизионной нормы

При отсутствии соглашения сторон о подлежащем применению праве к договору с участием потребителя применяется право страны места жительства потребителя (п. 2 ст. 1212 ГК РФ).

Пример императивной коллизионной нормы

Право собственности и иные вещные права на воздушные суда, морские суда, суда внутреннего плавания, космические объекты, подлежащие государственной регистрации, определяются по праву страны, где эти суда и объекты зарегистрированы (ст. 1207 ГК РФ).

Альтернативные нормы предполагают наличие нескольких привязок для регулирования конкретного правоотношения, закрепленного в объеме, причем та или иная привязка применяется по усмотрению соответствующего субъекта правоотношения или иного лица (например, правоохранительного органа). Кумулятивные нормы сочетают возможность применения иностранного права для регулирования данного правоотношения с указанием на то обстоятельство, что соответствие требованиям собственного национального права исключает признание юридической недействительности отношения, даже если не соблюдены требования иностранного права, к которому отсылает кумулятивная коллизионная норма.

Пример альтернативной коллизионной нормы

К требованию о возмещении вреда, причиненного вследствие недостатков товара, работы или услуги, по выбору потерпевшего применяется:

1) право страны, где имеет место жительства или основное место деятельности продавец или изготовитель товара либо иной причинитель вреда;

2) право страны, где имеет место жительства или основное место деятельности потерпевший;

3) право страны, где была выполнена работа, оказана услуга, или право страны, где был приобретен товар (п. 1 ст. 1221 ГК РФ).

Пример кумулятивной коллизионной нормы

Способность лица к составлению и отмене завещания, в том числе в отношении недвижимого имущества, а также форма такого завещания или акта его отмены определяются по праву страны, где завещатель имел место жительства в момент составления такого завещания или акта. Однако завещание или его отмена не могут быть признаны недействительными вследствие несоблюдения формы, если она удовлетворяет требованиям права места составления завещания или акта его отмены либо требованиям российского права (п. 2 ст. 1224 ГК РФ).

По территории действия коллизионные нормы делятся на межгосударственные и межобластные. Межгосударственные нормы содержатся в правовых системах различных государств и выступают в качестве регулятора правоотношений, выходящих за рамки одного государства. Межобластные нормы содержатся в правовой системе одного государства, имеющего в своем составе несколько административно-территориальных единиц, правовые комплексы которых обладают отличительными чертами. Примером этого служат федеративные государства, в которых субъекты федерации имеют собственные правовые системы. В данном случае межобластные коллизионные нормы позволяют устранить конфликты между нормативными комплексами субъектов федерации, когда несколько таких комплексов претендуют на регулирование соответствующего отношения. В других ситуациях межобластные коллизионные нормы служат необходимым дополнением к применимой межгосударственной коллизионной норме. Так, если в соответствии с межгосударственной коллизионной нормой применимым правом будет право местонахождения лица, то сразу же возникает вопрос, что же считать таким правом – правовой комплекс, действующий в рамках федерации в целом, или правовой комплекс субъекта федерации, на территории которого данное лицо в конечном счете и находится. Ответ на этот вопрос может быть дан только с помощью межобластных коллизионных норм. Особенно актуальна данная проблема в отношении Российской Федерации, где в соответствии с Конституцией РФ от 12 декабря 1993 г. в ред. от 5 февраля 2014 г. каждый из ее субъектов имеет свою конституцию (устав) и законодательство (п. 2 ст. 5)^[99].

Важным вопросом, тесно связанным с понятием коллизионной нормы, является вопрос о статуте частноправовых отношений, осложненных иностранным элементом. Как пишет В. П. Звеков, статут – это компетентный правопорядок, к которому отсылает коллизионная норма и который регулирует определенный вид отношений. Стало традиционным, поясняя регулятивные свойства коллизионной нормы, ссылаться на то, что коллизионная норма вместе с материально-правовым предписанием, к которому она отсылает, образует единое правило поведения для участников частноправового отношения. Разумеется, речь идет не о некоем российско-иностранном правоположении, а скорее о конструкции, раскрывающей значение регулятивной функции коллизионного предписания и образуемого на его основе статута соответствующих отношений. В этом механизме оказываются задействованными как объем, так и привязка коллизионной нормы. Объем определяет вид статута (статика статута), сферу его действия, а привязка – содержание статутных норм (динамика статута).

Основание определения статута, его формирования – коллизионные нормы. В формировании статута принимают участие, как уже было отмечено, оба структурных элемента коллизионных норм – как объем, так и привязка. Посредством объема коллизионной нормы устанавливаются вид и круг отношений, подчиняемых статуту, сфера его действия, перечень решаемых им вопросов, а с помощью привязки той же нормы – материальное право страны, признанное применимым, т. е. содержание статута. Чем выше степень дифференциации объема коллизионных норм и специализации их привязок, тем полнее, многограннее раскрыта сфера действия статута и точнее, определеннее его границы^[100].

В заключение следует еще раз подчеркнуть, что специфика коллизионной нормы состоит в том, что она, не регулируя непосредственно права и обязанности сторон правоотношения, лишь позволяет выбрать подлежащее применению материальное право. «Функция международного частного права считается выполненной, когда избрана подлежащая применению правовая система. Нормы МЧП не предполагают прямого разрешения спорного вопроса, и в этом смысле можно сказать, что коллизионное право, как образно характеризуют его в одной из зарубежных работ, напоминает бюро информации на железнодорожном вокзале, где пассажир может узнать о том, с какой платформы отправляется его поезд»^[101].

Коллизионно-правовые нормы могут содержаться как в национальном законодательстве того или иного государства, так и в международных договорах. Оба этих источника коллизионного права находят применение на территории России. К ним относятся:

• Гражданский кодекс Российской Федерации (разд. VI «Международное частное право» части третьей – ст. 1186–1224);

• Семейный кодекс Российской Федерации (разд. VII «Применение семейного законодательства к семейным отношениям с участием иностранных граждан и лиц без гражданства» – ст. 156–167);