– Они тут изображают моих собачек. – Вспомнила я, – весело тогда было.
Алёна встала и начала ходить по комнате.
Потом остановилась и спросила:
– Что он сделал с тобой? Ты же была солнышком. Ярким, желтым солнышком. А он превратил тебя в тучу. Которое только хмурится и льет дождем.
Я молчала. А что я могла сказать. Алёна была права. Володя почти сразу сказал мне, что его жена не должна быть ветреной, что она не должна хихикать, как дурочка, что она должна быть серьезной, всегда сосредоточенной и не думать о глупостях. Даже не фотографиях он просил меня не улыбаться, чтобы выглядеть серьезней.
– Я все поняла. – Алёна села возле меня на диване, – тебе нужен Ванька.
– Он женатый человек. У него дочь. – Напомнила я подруге.
– Ты тоже замужем и у тебя сын. Но это ничего не значит, и ты сама это знаешь.
Она встала, опять прошлась по комнате, резко остановилась и подняла указательный палец вверх:
– Завтра суббота и знаешь, чем мы с тобой займемся?
– Поспим до десяти?
– Нет. Мы пойдем тебя приводить в порядок. Сначала, как положено, в парикмахерскую, потом купим чего-нибудь модненького из одежды. У тебя ведь замечательная фигура! Так зачем прятать ее в мешки и балахоны. Ее надо показать.
– Кому?
– В первую очередь своему Ване. А потом и всему миру.
– Он не мой. А всему миру моя фигура до лампочки.
– Будет твоим. Хочешь?
– Да!
Глава седьмая. Поиск себя
Первым делом, с утра мы отправились в парикмахерскую, где меня коротко постригли. Потом пошли по магазинам и купили три коротких юбки, несколько блузок и один офисный костюм.
– Теперь посмотрим, что скажет твой Ванька!
– Мне самой интересно.
Мы решили с Алёной пообедать в ресторанчике, но только мы туда направились, как позвонил Толик и попросил срочно приехать к нему подписать какие-то документы.
Алена, конечно же, поехала со мной, но всю дорогу учила меня, что так дела не решаются.
Когда мы приехали к Толику, он протянул мне какие-то бумажки и сказал:
– Давай быстрей подписывай, и через неделю мы начнем снимать твой фильм.
– Молодой человек, чтобы подписать документы, их надо сначала прочитать, – строя из себы юриста высказалась Алёна.
– А я что, против? Читайте, – хмыкнул Толик.
Я пролистала бумаги.
– Обыкновенный акт передачи авторских прав, – объяснила я Алёне.
– Много ты их читала! – скривилась она и обратилась к Толику, – Простите, но я должна посоветоваться со своим юристом.
– С каким юристом? Это самый обычный договор. – Возмутился Толик.
– Не учите меня жить! – пафосно, в нос проговорила Алёна, – там есть хоть строчка, что сценарист и идея фильма принадлежит Маше?
Толик хмыкнул:
– Если Машке это так надо – вставим.
– Вот именно – вставим. Только сначала я посоветуюсь с нужными людьми. А потом уже будете вставлять все, что можете вставить.
Я хихикнула.
– Пошли, сценарист! – Алёна захватила бумаги, взяла за одну руку меня, за другую Ваську и повела нас к выходу.
– А когда вернете бумаги?
– В понедельник. – Бросила на ходу Алёна.
В такси я еще раз просмотрела бумаги:
– Алён, тут нужна моя фамилия, а я даже не знаю какая у меня фамилия. Брать Володину я не хочу. Брать свою девичью тоже…
– Я думала об этом, – призналась Алёна.
– О чем? О моей фамилии? – не поняла я.
– Нет, о твоем псевдониме.
– Ух-ты! Оказывается, ты думаешь обо мне даже больше, чем я сама.
– Это точно! – заметила Алёна.
– И что ты придумала?
– Сначала скажи мне, знал ли твой муж о Ваньке?
– О том, что он меня любит? – я запнулась, – вернее любил?
– Да, и о том, что он любит, и о том, что любил и предлагал тебе руку и сердце?
– Да, он все знал. Я ведь Ваську хотела Ванькой назвать, но он такой скандал мне закатил, кричал: «Все никак не можешь забыть своего ухожорика!»
– Отлично. Я так на это надеялась. А теперь скажи мне фамилию Ванечки.
– Макарский, – почти шепотом ответила я.
– Какая прелесть: Маша Макарская. Правда, шикарно?
Я задумалась, потом улыбнулась:
– Мне нравится! Только от Вани надо будет скрывать это.
– Мы не для Вани это делаем, а для твоего мужа. Как только выйдет фильм – ты сразу перешлешь ему его. А на пакетике напишешь: Сценарий и идея: Маша Макарская.
– Это его заденет, – прыснула я.
– Именно это нам и надо! И еще кое-что… – Алёна поучительно посмотрела на меня и помахала перед носом Толиными бумажками – в понедельник утром ты идешь в ту редакцию, в которую мы с тобой ходили по приезду, и показываешь им вот эти документы.
– Думаешь, это их заинтересует?
– Сто процентов!
Вечером Алёна забрала мои бумаги, когда поехала к Марату, и в воскресенье вечером уже приехала с другими документами.
– Вот, этот контракт ты можешь подписать.
Я прочитала несколько пунктов и хихикнула:
– Ничего себе: мое имя должно быть написано большими буквами как «сценарий», так и «идея».
– Еще тебе полагается гонорар, и заплатить его должен твой Толик. Потому что с Маратом он давным-давно обсудил эту тему и взял за тебя круглую сумму. Но ты не переживай, именно эту сумму мы у него отберем. И еще тебе полагается маааленький процент от продаж. Но если этот фильм будет кассовым, эта сумма превратится в огромную, вот такую, – Алёна развела руки в сторону.
– Звучит так заманчиво… А вдруг он откажется снимать?
– Таких режиссеров, как он – тысячи и все стоят с протянутой рукой, и ищет спонсора. А спонсор – наш человек! Так что не боись, он выплатит тебе гонорар.
– А сколько? – поинтересовалась я.
Алена подошла ко мне и на ушко шепнула цифру, от которой я чуть не упала в обморок.
– Ничего себе! – радостно закричала я.
– А ты думала! – гордо воскликнула Алёна.
– Что я буду делать с такими деньгами?
Алёна засмеялась:
– Ну ты даешь! Ты не знаешь, что делать с деньгами? Как только ты их получишь, а получишь ты их в течение месяца со дня подписания договора – мы решим, что с ними делать.
В понедельник утром я показалась на работе в новом образе.
Все коллеги заметили мою новую прическу и одежду, кроме Вани. Он вышел сообщить нам, что в четверг намечается собрание, и даже не остановил на мне свой взгляд.
Я окончательно убедилась, что я ему неинтересна.
В обеденный перерыв я вызвала такси и поехала в издательство. Мне удалось поговорить с главным редактором. Она призналась, что еще не читала мои романы, но обещала их прочитать на днях.
Я показала ей документы, что по одному из романов собираются снимать фильм и намекнула, что если она будет долго копошиться, – потеряет очень интересного автора.
Вечером я отвезла эти бумаги Анатолию. Он пробурчал что-то себе под нос и сказал заехать на следующей неделе.
– Зачем? – не поняла я.
– За деньгами.
Во вторник утром мне позвонила редактор и сообщила, что вчера прочитала один роман и просмотрела остальные четыре. Они согласны со мной сотрудничать, и она попросила дать ей еще неделю на составление контрактов.
От таких новостей мне следовало кричать и ликовать от счастья. Но на душе было гадко.
Почему не бывает так, чтобы и карьера шла в гору и личная жизнь складывалась? Почему обязательно что-то одно? Хотя, если быть совсем честной, то еще полгода тому назад, у меня не было ничего из этого – ни карьеры, ни нормальной личной жизни.
А сейчас я отдала бы все, чтобы быть с Ваней: и контракты, и сценарии, и все свои рассказы и романы.
Собрание Ваня проводил очень спокойно, рассказывал, что в компании будут кое-какие изменения, рассказал о планах, о новых проектах, над которыми мы будем работать. На меня вообще не смотрел, как будто специально старался избегать моего взгляда. А я не могла оторвать от него глаз.
Вечером я пожаловалась Алёне:
– Он вообще на меня не смотрит. Как будто я пустое место!
– Вообще-вообще?
– Ни одного взгляда.
– Так это хорошо! – успокоила меня подруга, – это значит…
Я ее перебила:
– Да-да, жду твои два варианта.
Она засмеялась:
– Представь себе – вариант только один: он боится на тебя взглянуть.
– Нет, все-таки их два. Второй вариант: я ему по барабану.
Алёна вздохнула:
– Пожалуй. Но ведь это можно узнать.
– Как?
– Пригласи его куда-нибудь.
– Как пригласить?
– Заходишь к нему в кабинет и говоришь: «Ваня, мне очень не хватает общения. Я одна в этом большом и жестоком городе, да и вообще в мире. И мне нужна твоя поддержка. Могу я пригласить тебя куда-нибудь просто поболтать. Пожалуйста, не отказывай мне в такой мелочи.
– Мне будет так стыдно, если он скажет «нет».
– Если ты ему действительно дорога, он не скажет нет. Хотя… если его обида очень сильная, может и сказать.
– Вот именно…
– А давай мы соберем на него досье! – радостно закричала Алёна.
– Откуда будем черпать данные?
– Я попрошу Марата этим заняться. Я тут недавно была свидетелем, как он разговаривал с человеком, который добывал для него какую-то информацию о его работнике. Вот пусть он и займется твоим Ванькой.
– Было бы здорово!
– Отлично. Тогда я сегодня же его попрошу.
– Ты едешь к нему?
– Да. А что?
– А если Ваня завтра согласится со мной поужинать, с кем я Ваньку оставлю.
– Если согласится – звони, мы с Маратом возьмем его к себе. Кстати, я тебе говорила или нет? – Алёна опустила голову.
– Нет, об этом ты мне точно не говорила!
– О чем, об этом?
– О чем-то очень важном. Потому что ты даже покраснела.
Она кивнула:
– Марат хочет от меня ребенка.
– А у него есть дети?
– У него есть дочь, но она уже взрослая. И внуков ему рожать не хочет. А он хочет маленького…
– Так роди ему!
– Рожу. Только если он разведется и женится на мне.
– А что ему мешает это сделать?
– Его жена! Она всеми силами держится за него, угрожает броситься с десятого этажа, напиться таблеток и удушиться от газа. И все это она собирается сделать вместе, сразу и как только он скажет ей слово «развод».
– Ну и пусть уже задушится, застрелится и выбросится в окно…
– Ты Марата не знаешь. Я вообще удивляюсь, как он смог заработать хоть какой-то капитал и не раздал его бедным, бездонным и убогим. На нем ездит даже его домработница! Она, вместо того чтобы убирать за ним, указывает ему, куда он должен класть свои вещи! Его водитель спорит с ним какой дорогой ехать, а его официанты заставляют заказывать ту еду, которая ему не нравится. Они ему предлагают, а ему стыдно сказать: «Нет, я не хочу рыбу, а хочу мясо».
– Повезло тебе, добрый мужик попался.
– Твой тоже добрый, я уверена, – улыбнулась Алёна.
– Добрый… но не мой…
Когда Алёна ушла я открыла ноутбук и начала писать. Писала до трех ночи и все никак не могла остановиться. Ни сон, ни усталость меня не брали, и я писала. О себе. Я начала с того дня, когда приехала в Москву и как встретила тут Ваню. Потом вспомнила свое детство, юность, первую встречу с будущим мужем, свадьбу, медовый месяц, нашу первую ссору, рождение сына…
Я писала и плакала. Мне было больно и обидно, что у меня такая несчастливая судьба.
Закончила и успокоилась я только к утру, когда зазвонил будильник, и надо было вести Ваську в садик, а самой идти на работу. А до того надо было привести себя в порядок и скрыть следы ночных бдений.
Как только я пришла в офис, мне сообщили, что Иван Сергеевич уже искал меня и просил сразу зайти к нему.
Видимо, мне не удалось скрыть следы, и мой вид был совсем неважный.
– Что-то случилось? – спросил он.
Я махнула рукой:
– Справлюсь.
Он серьезно посмотрел на меня.
– Точно? Может, нужна помощь?
Я замотала головой.
– Ладно, но если что – в любое время ты можешь на меня рассчитывать.
– Спасибо, – прошептала я.
– Как у тебя с английским?
– Отлично.
– На следующей неделе мне надо поехать в Лондон. На два дня. С английским у меня плохо. После института я за него и не брался. Сейчас пробовал поговорить по телефону – ничего не вышло. Мне надо, чтобы ты поговорила с руководством компании в Лондоне и договорилась о встрече на следующей неделе. Это очень важный шаг, и мне бы не хотелось упасть лицом в грязь. Если у тебя слабый английский – так и скажи. Тогда я попрошу нанять на этот проект другого переводчика.
– У меня отличный английский, – твердо повторила я.
– А с кем оставить сына на одну ночь и два дня есть?
– Да, – кивнула я.
– Хорошо, тогда давай звонить. Представишься моим секретарем, спросишь о запланированной встрече и возьмешь все инструкции. – Он протянул мне телефонную трубку.
– Прям сейчас? – удивилась я.
– Машенька, эта встреча для меня очень важна!
– Хорошо…
Он набрал номер телефона, я начала разговор, представилась и сообщила о предстоящей встрече. Потом без спросу взяла у него со стола лист бумаги, авторучку и принялась конспектировать, куда нам следует обратиться по приезду, какую гостиницу нам забронировали и когда нам следует быть в Лондоне. Хоть я и волновалась, но выполнила эту задачу на твердую пятерку.
Потом я все пересказала Ване.
– Значит в следующий четверг? Отлично. Мне срочно нужен твой паспорт. Сходи домой – и принеси мне его, договорились.
– Хорошо. – Я стояла и смотрела на него.
Мне очень захотелось подойти и обнять его. Прижаться к нему, а потом… раздеться и заняться с ним любовью. На его столе. От этих фантазий, или от усталости у меня даже закружилась голова, и я чуть не потеряла сознание.
– Эй, ты что? – он подхватил меня. – Что с тобой?
Мы были так близко друг к другу. Я чувствовала аромат его одеколона, его дыхание…
Я, как дурочка, как маленькая, наивная дурочка смотрела на него и ждала, что сейчас будет точно так, как в фильме: он наклонится, поцелует меня и скажет: «Я ведь говорил, что ты будешь моей».
Но Ваня стал меня тормошить:
– Ну, ты как?
– Спасибо, хорошо.
Я опустила взгляд на его руку, которая держала меня за талию и прижалась к нему.
Он меня не отстранил, но тихо сказал:
– Я думаю, что ты устала. Иди домой и отдохни. Паспорт принесешь завтра.
Я стояла, прижавшись к нему. Он и не отталкивал меня, но и не прижимался ко мне.
– Спасибо, – еле произнесла я и закрыла за собой дверь.
Алёна, вечером, услышав эту историю, задумалась:
– Даже не знаю, что и сказать. Может действительно не любит…
– Так и есть, – устало махнула рукой я.
– Тогда выброси его из головы.
– Уже не могу.
– Что значит, не могу? Не вздумай говорить мне про любовь!
– Ага, – слезы предательски подступили к горлу.
– Ладно, не хнычь. Я уже попросила Марата узнать о Ване всю информацию, какую он только сможет добыть. Скоро у нас будет на него полное досье, и тогда уже будем думать…
– С Васькой посидите два дня?
– Конечно. С огромным удовольствием!
Утром я принесла ему паспорт.
Он говорил по телефону и даже не взглянул на меня. Только указал рукой на стол.
Я оставила паспорт и вышла из его кабинета.
Душа разрывалась на куски.
Никогда в жизни я не испытывала то, что чувствовала сейчас. Это было что-то новое, сладкое и безумное. Потому что это была не только любовь к этому человеку, это было еще и огромное пожирающее меня желание.
Я решила себя отвлечь работой, но у меня не получалось. Я вспоминала его глаза, запах его одеколона, его хмурый взгляд под добрыми глазами и молилась о том, чтобы он не ушел из офиса раньше. Тогда бы у меня был шанс зайти в его кабинет. А там уж как получится…
Но мои молитвы не были услышаны, и в три часа он сообщил всем, что на этой неделе его не будет, появится он только в следующую среду, поэтому, если у кого-то есть к нему вопросы, то, решить их надо сейчас.
Эта неделя была самой тяжелой в моей жизни.
Я приходила домой и плакалась Алёне:
– Пусть у него есть красавица жена. Пусть у него своя счастливая жизнь. Но я ведь не прошу многого? Мне бы только видеть его.
– Вот в среду и увидишь.
– Мне надо каждый день. Хотя бы просто видеть. Я так несчастна…
Алёна вздохнула:
– Нет, когда любишь хорошего человека – не жалко ни своих сил, ни любви, ни времени. Вот если бы тут сейчас сидела и плакала по Коршуновскому… Меня бы это бесило. А по Ваньке можешь сходить с ума сколько хочешь!
– Ну, спасибо! – обиделась я.
– На здоровье, – засмеялась подруга.
В среду Ваня появился в офисе только после обеда, сразу подошел ко мне и попросил меня зайти в свой кабинет, как только я освобожусь.
Я специально тянула время, делала вид, что у меня важная работа, но самом деле, я просто хотела зайти к нему, когда все сотрудники разойдутся по домам.
Последняя, Клавдия Степановна ушла, когда на часах было почти семь часов.
Я сразу же направилась в его кабинет.
Постучалась один раз. Он не ответил.
Постучалась второй раз и открыла дверь.
Он увидел меня, вытащил из своей сумочки паспорт и протянул мне:
– Все, виза уже тут. Вылет завтра в восемь утра. Мне заехать за тобой?
Я пожала плечами:
– Если тебе не тяжело…
– Ровно в пять у твоего подъезда.
Он протянул мне мой паспорт.
Зазвонил его телефон.
– Да, родная, – он отвернулся, – Нет, у меня на сегодня немного другие планы… Нет, не ресторан… Это сюрприз… До вечера. Жди меня и я вернусь. Только очень жди!
Он положил трубку, повернулся ко мне и посмотрел явно усмехаясь: «Вот, у меня красавица жена, я успешный, богатый, красивый… А ты кто? Кто ты?».
Он подошел к окну и продолжил читать стихи:
– Жди, когда наводит грусть долгие дожди. Жди, когда снега метут, жди, когда жара…
– Жди, когда других не ждут. Позабыв вчера, – закончила я. – Хорошие стихи. Как давно они были написаны, но до сих пор актуальны.
Я медленно направилась к нему. Шаг за шагом, как кошка перед прыжком подошла к нему близко-близко и начала гладить его волосы.
– Что ты делаешь? – спросил он шепотом.
Мои руки принялись развязывать его галстук, потом расстегнули пуговички на рубашке.
Он боялся пошевелиться и стоял, как истукан.
Я руками взяла его лицо и притянула к себе.
Он впился своими губами в мои и стал целовать меня: жадно, как дикарь. Он крепко держал меня в своих руках и покрывал мое лицо поцелуями.
Мы опустились на ковер, и я поняла – схожу с ума. Желание было сумасшедшим, я еле сдерживалась, чтобы самой не накинуться на него. Стук собственного сердца не давал мне услышать то, что он мне шептал. Я застонала, и все вокруг закружилось.
Вдруг зазвонил телефон, Ваня вздрогнул. Как будто чего-то забоялся, на несколько секунд замер, но потом опять прильнул к моим губам.
Разум начал возвращаться ко мне.
Слезы подступили к горлу.
Мое правильное Я хлестало меня по лицу и кричало: «Что ты делаешь? У этого мужчины есть любимая жена, маленькая дочка. Зачем ты это делаешь? Тебя устроит роль любовницы?»
Второе Я, глупое, безалаберное и влюбленное, отвечало: «Я просто хочу простого человеческого тепла, хочу, чтобы меня любили…»
«Но он же не любит тебя. Он любит свою жену. Как ты можешь опускаться до такого и становиться любовницей?»
Кровь хлынула в голову, и я отстранила Ваню от себя.
– Чего ты? – ласково спросил он и опять потянулся ко мне.
– Я думаю достаточно, – спокойно ответила я и встала.
Он молчал, и даже не поднял глаз.
– Можешь поздравить свою жену, – торжествующе сказала я, натягивая юбку.
– С чем?
– Надеюсь, ей идут маленькие черные рожки, которые ты ей только что наставил? – гордо спросила я и вышла из его кабинета.