«Поразительная проницательность», – мелькнуло в моей голове. Именно первый раз я Иру и видела. Ладно, надо что-то ответить, молчание слегка затянулось.
– Всё… всё нормально, проспала, надела первое, что под руку попало, прости. Так что там с… э-э-э отчётом? – у меня было очень много вопросов. Очень. Я решила начать хоть с чего-то.
– Ничего с отчётом. Сдавать завтра, а с ним ничего. Можно подумать, ты не знаешь, что в отчёте 3 страницы из 10, – Ира была возмущена моей непонятливостью. Она шипела на меня, как разъяренная змея. – Ладно, сиди слушай, а лучше – записывай.
Я послушно взялась записывать. Вместо красивого блокнота я раскопала в сумке жалкую тетрадку школьного вида, где несколько страниц занимали записи, почему-то сделанные моей рукой.
Надежда на то, что встреча с Ирой поможет понять, что происходит, не оправдалась. Казалось, Ира прекрасно знакома со мной такой – стройной, модной, свободной.
4
Презентация меня не впечатлила. Я почувствовала себя студенткой экономического вуза, которой была примерно пятнадцать лет назад. Не в том смысле, что молодой и полной энергии, а наоборот: когда глаза слипаются, рука сама по себе выводит какие-то каракули за лектором, голова падает, от этого ты просыпаешься и несколько слов записываешь разборчиво, после чего всё повторяется с начала. Ира демонстративно молчала. Возможно, она на меня обижена, а может, ей интересна заявленная тема. Во всяком случае она всё время строчила в своей тетрадке. Задавать ей вопросы не представлялось возможным. К тому же у меня создалось полное впечатление, что Ира не обладает секретными знаниями относительно новых обстоятельств моей жизни. Её ничего не удивляло, как будто она каждый день много лет ходит со мной, Полиной Калининой, на презентации. Увязать это с моей привычной жизнью, состоящей из мужа, детей, футбола, хореографии и бассейна, никак не получалось.
Наконец лектор замолчал, раздались вялые аплодисменты, слушатели стали вставать со стульев. Мы с Ирой оказались за дверью среди первых. Я не очень понимала, как строить беседу. Трудно, знаете ли, сообразить, насколько прочные отношения меня связывают с этой женщиной: мы коллеги, или подруги, или она мой босс? Я надеялась, что фотографии или переписки в телефоне помогут разобраться, но доступа по-прежнему не было. Так что я находилась в полном неведении относительно наших взаимоотношений и решила подождать, что скажет Ира, а дальше действовать по обстоятельствам.
– Ты на машине? – спросила Ира.
Это был простой вопрос. На него я знала точный ответ:
– Нет.
– Да ладно?
– Ну да.
– То есть мы с тобой попрёмся сейчас в метро? – Ира явно была недовольна.
– Ну давай такси вызовем, – робко предложила я.
– Давно мы с тобой такие обеспеченные стали, чтоб на такси ездить на работу?
Я понятия не имела, обеспеченная я или нет. Интерьеры моей квартиры и шмотки в шкафу говорили, что обеспеченная, но в Ирином вопросе явно слышался сарказм. Я решила воздержаться от ответа на всякий случай. Женщина тяжело вздохнула и зашла в лифт.
В молчании мы дошли до метро. Станция была в пяти минутах хода, так что большой трагедии в том, что я не на машине (в существовании которой я не уверена), я не видела. Куда быстрей доберёмся до места, чем по пробкам по верху в середине рабочего дня. Только как я расплачусь за поездку в метро? Всю наличку я выгребла в такси. Телефон без пароля не поможет. Я стала рыться в сумке. Паспорт волшебным образом в ней оказался в нужный момент, может, жетон найдётся. Через пару минут моих копаний нашёлся не просто жетон, а целый проездной. Большая удача! Хотя бы перемещаться по городу смогу.
– Долго ты молчать будешь? – сказала Ира, когда мы оказались на эскалаторе.
– Не знаю. Недолго.
Эта женщина меня пугала. Но на данный момент она единственный человек, кто может понимать, что со мной происходит. Я должна прояснить для себя ряд вопросов. Но с чего начать? Видимо, Ира тоже должна была прояснить для себя ряд вопросов и, в отличие от меня, она знала, с чего начать.
– Почему так одета? Где машина? Почему опоздала? Почему ничего не записала на презентации? Кто отчёт будет писать? Опять я? – вопросы посыпались градом.
– Ира, извини, я совершенно не знаю, что тебе отвечать, – я подумала, что сейчас быстренько признаюсь ей, что знать не знаю, кто она, кто я, где мы работаем, во что надо одеваться. Я уже открыла рот, но Ира продолжила тараторить:
– Опять Борис вернулся? Костюм привёз, а ты и рада? Всю ночь болтались неизвестно где? Не смогла за руль сесть? – она стала нюхать моё лицо. – Нет, не пахнет от тебя. Тогда что? Ключи от машины опять профукала? Тебя ж Борис убьёт! Как он со своей аккуратностью тебя не научит? Никакого толку от него. А ты ждёшь его, как дурочка. Вот и будешь ждать его ещё десять лет. Ну жди, кто тебе мешает.
Что ещё за Борис, с которым я шляюсь и которого жду? Он мне шмотки дарит? А машина моя или его? А квартира? Спросить, что ли? Но никакой возможности вставить хоть слово не наблюдалось.
– Когда глаза у тебя откроются? Не уйдёт он от жены. Не уйдёт. Так и проживёшь в ожидании. Смотреть на тебя жалко. И чего ты такая довольная сегодня была, когда пришла? Опять лапши на уши навешал, а ты и рада? Когда ты уже поумнеешь?
– Завтра, – сказала я.
– Что завтра? – Ира не ожидала от меня ответа. Складывалось ощущение, что она привычно отчитывала меня, не рассчитывая на реакцию.
– Завтра поумнею. Сегодня не успеваю уже, – я улыбнулась.
Ира протянула руку к моему лбу, потрогала. Потом потрогала свой лоб.
– Да что с тобой сегодня? Какая-то ты не такая.
Что тут ответишь? Конечно, не такая. Мне нужно ещё послушать комментарии по поводу моей жизни. В них содержалось много полезной и совершенно новой для меня информации, которая никак не вязалась с наличием у меня мужа Артёма и двоих детей. Но мы сошли с эскалатора, шум прибывающих поездов заставил Иру замолчать. Ненадолго. Оказавшись в вагоне напротив меня, она продолжила:
– Ладно, как знаешь. Не моё дело.
Я улыбнулась. Затеплилась надежда, что Ира – не тиран, который мной командует.
– Просто я за тебя волнуюсь, – Ира пыталась перекричать грохот поезда, – в конце концов, кто сказал, что я лучше знаю, как тебе жить…
Или всё-таки командует? Я так привыкла командовать последние десять лет у себя дома. Привыкла, что никто не знает, что поесть, что надеть, куда пойти в выходные, как решить задачу. Моё положение в качестве Ириной подруги обещало быть интересным.
Оказалось, что нам выходить на следующей станции. Поднимались наверх молча. Ира уткнулась в телефон. У меня по-прежнему оставалась одна попытка угадать пароль, я твёрдо решила её приберечь.
Эскалатор закончился, мы снова оказались на улице. Ира взяла меня под руку. Ненавижу, когда вторгаются в моё личное пространство. Только мужу и детям можно меня трогать. Хотя, может, мне это теперь нравится? Очередной факт, который я про себя не знаю?
– И что с ними делать, ума не приложу. Орёшь – нет толку. Не орёшь – нет толку. Кручусь целыми днями – никакой благодарности. Всё им покупаю, а они хоть бы раз спасибо сказали… – Ни с того, ни с сего начала Ира.
– И не говори. Такая же фигня, – ответила я автоматически.
Ирина реакция была неожиданной. Хотя, если задуматься, ещё как ожиданной.
– Какая такая же у тебя фигня? Насмешила! Живёшь себе, радуешься. Хочешь – телек смотришь, хочешь – на выходные сваливаешь. А я десять лет ванну не могу принять с пузырьками. Так задрало, сил моих нет.
Господи, как хорошо я понимаю Иру… И как мне нечего ей ответить. Моё текущее положение не предполагает ответа «да, меня тоже задрала эта семейная жизнь», потому как никакой семейной жизни у меня пока не наблюдается.
Я услышала, как Ира шмыгнула носом. Господи, да что ж такое? Только я ощутила радость свободной женской жизни без мужей и детей, как на мне повисли те же сложности, только чужие. Надо как-то поддержать эту Иру, наверное. Я отлично знала, что такое не иметь возможности десять лет принять ванну. Да я сама не принимала ванну десять лет. Но если я это произнесу вслух, вряд ли мне кто-то сейчас поверит. Я выглядела, как девушка, которая из ванной не вылезает вообще. Я прокручивала в голове разные реплики, но всё казалось неуместным, неподходящим. Наконец заговорила Ира:
– Ну ладно, рассказывай. Где были вчера? Послушаю тебя, помечтаю.
Вчера я предположительно валялась в луже под дождем. Вряд ли об этом хотела помечтать Ира. Но лишить мою новую (или старую) подругу романтичной истории никак нельзя, поэтому я сказала:
– Пришёл с розами. Повёл в ресторан. Пили вино.
Ира остановилась.
– Ты издеваешься надо мной?
– В смысле? – я искренне не поняла её возмущения.
– Единственная романтика в моей жизни – это твои свидания с Борисом. И ты мне говоришь «пришёл, повёл…» Кто так рассказывает?
Я так рассказываю. Я – человек, который десять лет никуда не выходил без детей, не видел цветов, не принимал ванну с пузырьками, не надевал каблуки, да, этот человек я, и я так рассказываю. Но глубокое разочарование, написанное на Ирином лице, заставило меня ещё раз напрячься.
– Ну, знаешь, букет такой, ну такой, огромный, с открыткой на палочке. Глазок цветами закрыл, сам звонит…
– Не своими ключами открыл? – перебила меня Ира.
У него ещё и ключи есть от моей квартиры? Я живу с ним? Нет, погодите, она что-то там сказала про жену, никогда не бросит… Это я на содержании, что ли? Стыд-то какой! Или не стыд, а прогрессивная жизнь?
Дело в том, что я всегда придерживалась очень патриархальных взглядов на семью. Замуж по большой любви, ребёнок только в браке, муж – официальный глава семьи, жена – хранительница очага, всё такое. Не может же быть, что у меня настолько изменилась не только внешность, но и базовые моральные принципы?
Ира продолжала вытягивать подробности неизвестного мне романтического свидания:
– Ну звонит, ну розы, куда пошли-то?
Так, куда мы могли пойти? Я никуда, кроме фудкорта в торговом комплексе, не хожу. Не могла же я на свидание туда пойти. Блестящая идея возникла в моём мозгу:
– Да никуда не пошли. Заказали домой еду. Ванну приняли… – промямлила я, решив, что в этой ванне моё спасение от описания деталей невиданного мной ресторана.
Но Иру так легко не проведешь:
– Ты ж сказала, что повёл в ресторан!
Чёрт, точно. Что ж она так внимательно меня слушает!
– Да это я так, условно. На стол накрыл, коробочки открыл, в тарелочки переложил. Посуду помыл, – выкрутилась я.
– Вот это романтика! – вздохнула Ира и махнула рукой. – Ладно, уволь меня от дальнейших подробностей. Никакого от тебя толку сегодня. Дочь моя лучше рассказывает про свидания в туалете в детском саду, чем ты.
Эти слова Ира произнесла у железной непримечательной двери со скромной табличкой «ООО«Балтис». Вывеска ни к чему не приближала: компания с таким названием может заниматься чем угодно, а я никогда о такой не слышала. Значит, снова никаких намёков на связи с моей настоящей жизнью.
5
Мы прошли через небольшой коридор и оказались в комнате с несколькими столами. Стены, выкрашенные краской неописуемого цвета, то ли жёлтого, то ли зелёного, в общем стандартно-офисного. Вертикальные жалюзи, отвалившиеся в паре мест. Большие мониторы на столах. Принтер посреди комнаты, как новогодняя ёлка на детском утреннике. Бесчисленные разноцветные папки на подоконниках и стеллажах. Комната, похожая одновременно на нотариальную контору, турфирму, страховое агентство средней руки, где выполнение текущих задач в приоритете перед порядком, ремонтом и уютом. Я в своём шикарном брючном наряде снова выглядела неуместно.
Ира плюхнулась за свой стол и вопросительно смотрела на меня. Очевидно, я тоже должна была занять своё рабочее место, но возникла небольшая проблема. Свободных столов было три. На мой взгляд, совершенно одинаковых: монитор, клавиатура, замызганная чашка, крем для рук, ежедневник, стикеры. Я готовилась применить все дедуктивные методы, чтобы в минимальные сроки определить, какой стол мой. Странно просто стоять и пялиться по сторонам, поэтому я решила медленно расстёгивать пуговицы на пальто. Делать это с сумкой в руках неудобно, однако поставить свою сумку на чужой стол означало совершить большую глупость. Никто так не станет делать. Хотя я точно не знала, как делают в офисе люди. Все мои представления об офисе заканчивались просмотром сериала с соответствующим названием лет восемь назад. Но я точно знала, что у каждого сотрудника свой стол. И стол этот за ним закреплён. И каждый сотрудник точно знает, куда ему сесть. А если он за выходные забыл, куда ему сесть, то что ещё он забыл и что он будет делать на работе, про которую он ничего не помнит.
Хорошие вопросы я задавала себе, расстёгиваясь, но, к моему большому сожалению, пуговиц было всего пять, а количество свободных столов не уменьшалось. Была не была, решила я, и, повесив на вешалку в углу комнаты пальто, села за ближайший к двери. Секунду спустя я поняла, что первая попытка отгадать провалилась. Справа от монитора стояла фоторамка, которую от двери мне было не видно. С фотографии на меня смотрели две одинаковые девочки лет семи. Я уже поняла, что ситуация с моим материнством непонятным образом изменилась, но вряд ли эти дети имеют ко мне отношение. Возможно ли, что я просто их поклонница или фото стоит у меня от отчаяния найти счастье в своей личной жизни? Я подняла глаза, увидела, как таращится на меня Ира, и поняла, что невозможно. Провал. Надо как-то выкручиваться.
– Жуть, как ноги болят в этих туфлях, не могу больше сделать ни шагу, – не очень убедительно сказала я.
– Потому что нечего такие туфли носить, – раздался голос из угла комнаты. Только сейчас я увидела, что за одним из столов, который казался мне пустым, кто-то сидит. Из-за монитора не видно даже макушки. Я наклонилась в сторону, чтобы разглядеть, кто ещё даёт мне советы о том, как мне жить, что носить и не носить, и увидела, что за монитором, уронив голову на руки, сидит женщина. Её принадлежность к женскому роду я определила по розовой резиночке, стянувшей плохо покрашенные волосы в хвостик. Я решила на всякий случай оставить этот комментарий без ответа, поднялась и прошла к своему столу, который теперь легко определила методом исключения.
Оказавшись перед монитором, я выдохнула. Монитор большой, за ним можно спрятаться и подумать. Что я знаю о себе в настоящий момент? В лотке на моём столе лежал ежедневник. Почему-то я уже не удивилась, что он наполовину исписан моим почерком, хотя я точно никогда не видела его раньше. Я взяла ручку и стала записывать известные мне факты на чистой странице. Итак, я живу одна в хорошей квартире. У меня есть друг. Я зачеркнула «друг» и написала «любовник», зачеркнула «любовник», написала «МЧ», хотя доподлинно неизвестно, молодой это человек или старый. Допустим, молодой. Понадеемся, что молодой. Как там Ира его назвала? Борис? С этим именем у меня ассоциировался только первый президент нашей страны. Ни одного знакомого Бори у меня нет. Так что я поставила жирный знак вопроса. Дальше. У МЧ есть жена, которую, по версии Иры, он никогда не бросит. МЧ предположительно меня содержит. Свои деньги – здесь я поставила ещё один знак вопроса и огляделась. Вряд ли я что-то здесь зарабатываю. Ладно, пропущу пока этот пункт. Теперь Ира. Подруга, коллега, товарищ по несчастной женской доле – непонятно. Работа – непонятно. Друзья, свободное время, машина, хобби – всё непонятно, всё в знаках вопроса. И главный вопрос: что вообще происходит? Большими буквами я подвела итог: всё по-другому.
– Что ты там так активно строчишь? – услышала я Ирин голос. – Отчёт пишешь уже?
Точно, отчёт. Неизвестно, о чём, неизвестно, как и когда. Я добавила к перечню непонятных пунктов ещё и отчёт.
– Нет, список покупок в магазин, – выглянула я из-за монитора и тут же услышала взрыв смеха.
– Смешная шутка, – отсмеявшись, сказала «розовая резиночка». Других опознавательных знаков у этой коллеги пока не было. – Давно списки пишешь?
Строго говоря, я пишу списки в магазин всегда. Удержать все йогурты, каши, яблоки и стиральные порошки в голове невозможно. У меня на холодильнике есть специальный блокнотик на магните и ручка на пружинке, я всё записываю, отрываю листочек и иду с ним в магазин. Попытки писать списки в телефоне я предпринимала несколько раз, потому что муж надо мной постоянно смеётся, что я, как старая бабулька, с бумажкой хожу. Только мокрыми руками тыркать в телефон неудобно. А на кухне руки всё время или мокрые, или грязные, или ещё какие-нибудь. В общем, проще ручкой на бумажке писать. Конечно, потом надо эту бумажку с собой взять вовремя, но с этим я справляюсь. В основном. Ладно, часто не справляюсь, но я к этому стремлюсь.
Однако здесь мой ответ про списки вызвал такую реакцию, что стало очевидно: записи – не мой конёк. Очередной провал на ровном месте. Ладно, проехали. Посмешила коллег, подарила заряд бодрости – пусть спасибо скажут.
Откладывать начало работы дальше некуда. Я включила компьютер и замерла. Введите пароль. Очередное препятствие на моём пути. От кого этот пароль? От врагов, которые ворвутся в наш офис и решат разложить «косынку» в моём компьютере? От моих коллег, чтоб не выкрали мой драгоценный отчёт? Что же делать? Сколько попыток хоть?
Я набрала 12345. Да, знаю, что такие пароли использовать нельзя, они ненадёжные, но всегда использую и живу как-то. Но на экране загорелась надпись «неверный пароль». Хорошо, попробуем 54321. Снова неудача. 11111? Ура! Подошло. Видимо, я совсем не заморачиваюсь с запоминанием. Может быть, и в айфоне у меня такой пароль? Я достала телефон, глубоко вздохнула, набрала шесть единиц и зажмурилась. Телефон противно завибрировал, демонстрируя мне недовольство очередным провалом. И что теперь? Выбрасывать новенький айфон, который мне даже не снился, на помойку? Это выше моих сил. Возникла надпись «до следующей попытки осталась одна минута». Ого, спасибо, Вселенная, ты даёшь мне ещё один шанс. На самом деле ещё один шанс разработчики айфона давали таким забывашкам, как я. Вряд ли за минуту я вспомню пароль. Вряд ли вообще существует вероятность догадаться.
Я отложила телефон и посмотрела в монитор. Передо мной предстал рабочий стол, весь заваленный ярлыками экселевских таблиц. Я ткнула в первую попавшуюся и увидела файл на десять тысяч строк, покрашенных всеми цветами радуги. Тоска навалилась на меня. Последний раз я открывала эксель, когда пару лет назад делала отчаянную попытку отслеживать наши расходы. Я собирала все чеки, орала на мужа, если он выкидывал чек в помойку, усердно вносила каждую потраченную копейку в табличку. Хватило меня ровно на месяц. Расходов не стало меньше, никаких выводов из полученной информации сделать не удалось. Вернее, удалось, но что толку от выводов «надо меньше пить кофе», «надо меньше платить за футбол», «бензин слишком дорого стоит» и прочих подобных? Впрочем, я отвлеклась. Мне нужен какой-то отчёт. Отчёт – это прекрасно, но можно для начала хотя бы узнать, чем занимается эта компания?
Начать можно с электронной почты. Почтовую программу я нашла достаточно легко, пароли не требовались. Следующий час я потратила на чтение входящих писем. Достаточно увлекательно и крайне информативно. Оказалось, что я работаю по специальности, полученной когда-то в университете. Я даже за себя порадовалась. За себя и за государство, которое потратило деньги на моё обучение (училась я на бюджетном отделении), и вот теперь я отдаю долг родине и работаю. Какая я молодец! Это звучит прекрасно! Прекрасно, но совершенно неинтересно. Кстати, стоит записать в ежедневнике факт моей многолетней трудовой деятельности. Не здесь ли кроется причина решительных перемен? В своей настоящей жизни, тянувшейся размеренно до сегодняшнего утра, я не работала ни одного дня не то, что по специальности, а вообще.
Как мне удалось выяснить, перейдя на сайт компании (ссылку я нашла на своей визитке, которая валялась в ящике стола), мы занимаемся грузоперевозками по городу. Вернее, водители занимаются, а мы их учитываем, просчитываем, организовываем, оптимизируем и так далее. Компания явно знала лучшие времена, но продолжала изо всех сил держаться на плаву. Поэтому и отправила нас с Ирой на презентацию, из которой мы должны были узнать, как уменьшить расходы и увеличить доходы. Правда, я не очень поняла, почему именно мы с Ирой должны этим заниматься. На своей визитке я прочитала, что я специалист. Не ведущий, не главный, не старший. Просто специалист. Даже расстроилась за себя как-то. Всегда думала, что была бы успешной бизнес-леди, если бы не дети. И что получается? Выбрала карьеру вместо семьи – хоть бы менеджером назвали для красоты. Я вздохнула. Утренняя эйфория меня покидала.
Грустить о своей очередной серой жизни некогда. Ко мне приехала Ира. Именно приехала. Она отталкивалась ногами и двигалась на стуле на колесиках, чтобы оказаться за моим столом.
– Ладно, давай быстренько напишем и забудем всё это, как страшный сон, – прошептала она.
– Давай, – прошептала я в ответ, – а почему мы шепчем?
– Потому что Женя думает, что отчёт готов вчера.
Я постеснялась спрашивать, кто такая Женя. Предположительно – «розовая резиночка». Сама спит, а с нас спрашивает!
Ира отодвинула мои руки от клавиатуры, быстро стала открывать файлы, копировать что-то из одного в другой. Я едва успевала следить за её четкими движениями. Через сорок минут появился новый документ на восемь страниц. Я наблюдала за Ириными действиями, открыв рот. Из умных функций экселя я знала только суммирование значений в столбике и автоматическую нумерацию. Ира же выбирала какие-то непроизносимые команды, выделяла столбцы, строчки, что-то подкрашивала, удаляла, переносила. Я чувствовала себя как на представлении фокусника-виртуоза.
– Остальное ты, – сказала Ира, уезжая на стуле обратно. Она даже на меня не посмотрела.
Почему Ира производила эти манипуляции за моим компьютером, для меня осталось загадкой. Файлы, которыми она пользовалась, явно не лично мои. Возможно, нам надо демонстрировать Жене командную работу, хотя вряд ли: Женя не пошевелилась ни разу за то время, что Ира сидела со мной рядом. Как бы то ни было, отчёт почти готов. Зря Ира пугала меня ночными посиделками. Я должна что-то доделать. Но это определённо меньшая часть работы.
Я снова открыла почту. Я рассудила, что отчёт мы делаем не в первый раз. Вероятно, мы его кому-то отправляем. Вероятно, отчёт делается по какой-то стандартной форме. Я стала просматривать почту. «Просматривать» – не совсем верное слово. Я стала разбирать завалы почты. Я привыкла, что мой ящик на джимэйле используется для регистрации в интернет-магазинах и подтверждения заказов. Я освоила функцию «отписаться от рассылки», которая обычно есть внутри любого рекламного письма, надо просто поискать повнимательнее, и где-то в самом дальнем углу и самыми крошечными буковками обязательно отыщется. Так что никаких пачек входящих писем и тем более исходящих в моём привычном почтовом ящике не бывало. Здесь же меня встретили десятки папок в каждой из папок. Да-да. Папка «входящие» состояла из десятка папок поменьше с какими-то аббревиатурами вместо названий. Ясное дело, аббревиатуры мне ни о чём не говорили. Я наудачу открывала каждую папку. К моему ужасу, некоторые папки содержали ещё папки поменьше. Да это матрёшка, а не почта! Десятки незнакомых фамилий, километры печатного текста на неизвестные темы. Метод перебора не подходил. Нужно оптимизировать задачу. Не спрашивать же, кому мы обычно отправляем отчёт. Это надо совсем прикинуться дурой. Я не уверена, что мне хватит артистических талантов. Кровь прилила к голове. Мне стало жарко. Я пожалела, что не надела под свой шикарный пиджак хоть какую-то футболку.
Вдруг меня осенило. Ведь отчёт я обычно отправляю. Значит, он должен быть в отправленных. Я отыскала вкладку «Отправленные». Письма отсортированы по дате отправления. Отчёт отправляется раз в месяц. Я просматривала список писем и радовалась своей сообразительности. Но меня поджидал очередной удар. Отправленных писем месячной давности в моей почте не существовало. Вообще. Как это возможно? Я привыкла, что мой джимэйл хранит переписку за последнюю десятилетку. Куда же могли деться письма месячной давности? Курсор забегал по экрану, что-то куда-то перескочило, открылась вкладка с понятным даже мне названием «Архив». А говорят, что не надо нервничать! Что, как не нервы, помогло мне только что? Сидела бы, дышала глубоко, не трясла подручными средствами, так и не наткнулась бы на эти залежи устаревшей информации.
Заветное письмо нашлось почти в верху архива. Пишу я грамотно, молодец. Чувствуется пятёрка по русскому. Но формулировки казённые, шаблонные, скучные. Повышение объема грузоперевозок на столько-то. Повышенный спрос на такое-то. Коэффициент туда, клиенториентированность сюда. Никакого полёта фантазии, никакой самодеятельности. На всякий случай я промотала архивные отправленные письма ещё на месяц назад, а потом ещё на месяц. Так и есть. Слово в слово один и тот же текст, только цифры разные. И чего Ира так волновалась? Похоже, я себя особо составлением текстов не утруждала. Я отменила пятёрку по русскому и поставила двойку за списывание.
Я скопировала текст последнего отчёта и открыла сам прикреплённый отчёт. Так, надо просто найти совпадающие цифры или названия столбиков. Какая высоко интеллектуальная работа! Я прямо чувствовала, как мой мозг развивается и напрягается от бесконечного повторения команд «cntrl+c cntrl+v». Это тебе не между кружками с детьми бегать, не таблицу умножения учить, не доклад о творчестве Тютчева адаптировать под уровень третьеклассника. Это настоящая работа! В офисе!
Признаю, что Ирина часть работы была сложнее. Для меня. Со стороны она на сильно напряжённую тоже не была похожа, когда нажимала галочки и стрелочки. Но на то мы и команда, надо уметь использовать свои сильные качества и помогать друг другу, успокоила я свою совесть.
– Готово, Ир, – пискнула я из-за монитора, полностью удовлетворенная проделанной работой. И ведь ни разу никого не спросила! Ничего не загуглила! Всё сама! Своим собственным умом и способностями выкрутилась, справилась. Ай, молодец! Хвалите же меня скорее!
Но никто не торопился мне отвечать. Никто не хлопал в ладоши и не пел песенку из мультика про Дашу-следопыта «Получилось! Получилось!» и не ставил мне пятёрку ни в дневник, ни в электронный журнал. Я вылезла из-за монитора и увидела, что нахожусь в комнате совершенно одна. На вешалке висит только моё пальто.
Я посмотрела на часы в углу монитора. 19:30. Как это? Куда делись ещё три часа? Зато стало понятно, куда делись люди. Я так увлеклась чтением писем и переделкой отчёта, что не заметила, как все ушли домой. Писать отчёт – это вам не поделку из желудей клеить, не доклад о домашнем питомце составлять и даже не мастерить своими руками новогоднюю игрушку. А других работ к конкретному сроку у меня в последнюю десятилетку не наблюдалось. Ну что ж, пустой офис – это даже к лучшему. Идти с Ирой к метро и не знать, что ей отвечать и что у неё спрашивать, мне не хотелось. Оставался вопрос, что делать с готовым отчётом. Можно было позвонить Ире и уточнить. Хотя нельзя позвонить. Телефон по-прежнему заблокирован. Я поехала на презентацию с одной целью – найти пароль, влезть в телефон, понять происходящее. А в результате зависла с каким-то отчётом и сижу снова одна без малейшей надежды на чью-либо помощь. Отчёт, вероятно, можно просто отправить по тому же адресу, что и предыдущие. Я написала сопроводительное письмо, прицепила файл, поставила Иру в копию и отправила.
С чувством выполненного долга я выключила свой компьютер, надела пальто и выключила свет в комнате. Потом на всякий случай вернулась к столу, за которым лежала Женя, проверить, не спит ли она там до сих пор. Не спала. Тоже ушла, не попрощавшись. Или они прощались, а я им не отвечала? Нехорошо, конечно. Надо здороваться, когда приходишь, и прощаться, когда уходишь. Я всегда учу этому своих детей.
Я вышла в коридор и сообразила, что на столе стоят стационарные телефоны. Не знаю, кто и для чего их использует в современном мире, но я же могу позвонить Артёму! Уж его номер я помню наизусть.
Я вернулась в кабинет. Свет от уличного фонаря светил сквозь ободранные жалюзи. Я чувствовала, как в висках стучит пульс. Сейчас я услышу Артёма, он быстро найдёт объяснение происходящему. Трясущимися от нетерпения пальцами я набрала его номер и услышала: «В данный момент абонент находится вне зоны действия сети».
– Где же ты находишься, Артём? Ты должен сидеть дома с детьми, а не шляться непонятно где. Дети не могут быть дома одни в такое время, – пробормотала я, набирая номер ещё раз.
Я звонила снова и снова, но никто не ответил.
Спустя час я сдалась. Не знаю, где надо быть, чтобы не слышать звонящий телефон в течение часа. Устрою ему разнос, когда дозвонюсь. Когда…
Я плотно закрыла дверь в нашу комнату и вышла из офисного здания.