Вообще-то ничего подобного она никогда не говорила. Лена слегка поморщилась и подумала: «Если бы ты знала, на какие вершины забиралась твоя собственная дочь, не восхваляла бы эту провинциальную бизнесвумен с ее доморощенной рекламой дуры в халате».

– А наш Сережа развелся, – ни с того ни с сего сообщила тетя Света.

– Батюшки, когда успел? – Мать живо реагировала на любые матримониальные новости.

– Ой, да вот уже три месяца как. И ведь жили 20 лет, сына вырастили, чего не хватало? Ну это не мое дело, – пожала плечами гостья, всем видом показывая, что дело вроде как не ее, но на самом деле очень даже ее. – Молодежь нынче не о семье думает.

– Ой, тетя Света, вы это про кого «молодежь» говорите? Нам всем уже хорошо за 40, а кому-то и под полтос подкатывает, – засмеялась Лена.

– А ты не смейся, вы для нас всегда молодежь, – назидательно ответила тетя Света.

В дверь позвонили.

– Это наш Сережа пришел, – сообщил дядя Паша, он на машине, обещал забрать и до дома довезти.

Лена смутно помнила этого Сережу. В детстве они пару раз оказывались вместе под столом, пока родители отмечали очередной праздник. Там они устраивали свой сабантуй: ставили на полки, которые всегда имеются под столешницей у стола-книжки, тарелки и стаканы с лимонадом, складывали бумажные салфетки в самолетики и рассказывали друг другу дворовые детские анекдоты. Потом играть вместе стало неинтересно, потому что Сережа был старше Лены на пять лет, и быстро перестал приходить в гости вместе с родителями в хлебосольный дом Шарафеевых.

А вот сейчас заглянул.

Мужчин своего поколения Лена делила на два больших типа.

Первые – это люди со сложными взаимоотношениями с алкоголем. Тут было два подтипа: те, кто с разной степенью усердия принимает горячительные, и те, кто решительно и мучительно отказался от спиртного, при этом несет свой сверкающий меч трезвенника, указывая окружающим, как они обязаны жить. Среди второго подтипа водились фанатики религии, зожники и эзотерики.

Второй тип – мужчины, равнодушные к алкоголю. Тут тоже, по классификации Лены, было два подтипа. У одних была жизнь слишком насыщенная работой, им было просто некогда зависать с друзьями по барам, в общем, трудоголики. У других была слишком дружная семья с детьми, каждый из которых требовал личного участия отца в воспитании, сам процесс которого такой мужчина очень любил. Ну и жену обычно такой типаж боготворил.

Лена попыталась привычно просканировать Сергея. Он выглядел явно моложе своих лет, одет тщательно и модно, без арбузного живота и даже без лысины. Для мужчины под пятьдесят это было очень прилично.

«Или зожник, или трудоголик», – подумала Лена.

– Сережа, ну что же ты стоишь, проходи, садись. Сейчас будем тебя кормить, – засуетилась хозяйка.

– Добрый вечер, тетя Оксана, что-то я вроде и не голодный. – Сергей улыбнулся вежливо и холодно. – Привет, Лена, тысячу лет тебя не видел.

– С самого детства уж и не видел, – встряла тетя Света. – Давай хоть чай попей.

Было видно, что посиделки с престарелыми родителями не входили в планы этого серьезного человека. Он еще раз взглянул на Лену и коротко сказал:

– Хорошо.

Тут же старшие женщины засуетились, одна побежала за чистой тарелкой и вилкой, другая затараторила:

– Ты с семьей-то виделся? Новый год ведь на дворе, надо поздравить.

– Мама, не сейчас, – скупо ответил Сергей.

– Чего уж и не сейчас, а когда? Я вообще когда тебя вижу? Ты когда к нам заходишь-то? Собственного сына не видела уже месяц.

Лена, как опытный дипломат, поняла, что надо остановить этот дурацкий диалог за новогодним столом:

– Если честно, я в родном городе сто лет не была. Тут все так изменилось, будто в незнакомое место приехала. Мне точно надо экскурсию устраивать, чтобы хоть как-то ориентироваться.

– Ой, да ты знаешь, у нас тут парк отремонтировали, ну тот, что в сосновом бору, теперь одно удовольствие гулять. Там и скамейки поставили, и иллюминацию включают, и кафе открыли, – пришла ей на помощь мать.

– Тетя Оксана, очень вкусно, – с благодарностью то ли за «Наполеон», то ли за нейтрализацию материнских нападок проговорил Сергей.

– А вот ты, Сережа, Лену бы и сводил, показал ей город. Она к нам на несколько дней приехала. Так ведь? – Хозяйка обернулась к дочери и не видела, как мать Сергея подняла к потолку глаза. Ей явно не нравилось, что беседа начала утекать не в то русло.

– Да, конечно, – формально согласился гость.

– Вот и славно, – встрял дядя Паша, словно спасая сына от ненужных обещаний. – Теперь доедай и домой поехали.

«Все же трудоголик, не зожник», – вынесла свой вердикт Лена.

– Я с одноклассницей завтра встречаюсь, она мне город и покажет.

Сергей поблагодарил, вытер рот салфеткой и встал из-за стола.

– Одноклассница потом, я город покажу, – без эмоций поставил он точку в разговоре.

Лена знала эту интонацию у мужчин с достоинством, поэтому точно так же с достоинством коротко согласилась:

– Хорошо, я оставлю тебе свой телефон. Созвонимся послезавтра. У меня все же завтра встреча с одноклассницей.

Сергей оценил такой подход и коротко кивнул головой.

У Гали оказалось неожиданно хорошо. Лена, признаться, удивилась. Просторный дом с высокими потолками, добротными темными дверями и паркетом, массивной лестницей в цвет, приглушенными бледно-фисташковыми стенами, тяжелыми матовыми портьерами без вензелей и кистей не вязались в голове столичной подруги с провинциальной бизнесвумен, разбогатевшей на челночной торговле.

Галя заметила одобрительный взгляд.

– Нравится? – с совершенно детской интонацией спросила она. – Это все дочка. Она у нас на дизайнера учится.

– Говорят, красавица, – вспомнила вчерашний разговор гостья. – Видела ее в красном пеньюаре на рекламе.

Галя смешно махнула рукой, как будто среди зимы увидела комара и попыталась от него отбиться.

– Любит она у нас покрасоваться.

– Ну есть чем.

– Вот и мне все говорят, я а думаю, что глупо она выглядит там. Ну да ладно.

Впервые в жизни эти женщины поменялись местами. Лена с каждым шагом, с каждым взглядом чувствовала, как ее колет зависть. К фисташковым стенам, к продуманному убранству стола, украшенному сосновыми ветками и хрустальными подсвечниками, к запаху богатства.

– Это тебе. – Лена протянула коробочку со своим подарком – любимыми духами.

– Ой, что это у тебя? – поймала ее за руку Галя. На запястье болтался оберег.

– Говорят, спасает от ошибок в любви, – усмехнулась гостья.

– Ты с этим делом никогда не ошибалась.

Лена пожала плечами, ей не хотелось разочаровывать школьную подругу.

– Ну это так, на всякий случай. А вдруг…

– У меня тоже для тебя подарок есть, он в спальне. Пошли, я заодно и дом тебе покажу. Ничего особенного, конечно, но нам нравится, всю душу, как говорится, вложили. – Галя не могла отделаться от какой-то глубинной привычки принижать при Лене свои достижения, словно не позволяла себе сиять, чтобы случайно не затмить свою звездную подругу.

– А где все твои? – не удержалась Лена.

– Муж решил нам с тобой не мешать болтать по душам. Ушел к соседу-приятелю в баньку попариться. Дочка живет отдельно, сын – в Москве.

– Ты уже бабушка?

– Представь себе, даже не верится. У Матвея тоже сын родился, уже два года нашему малышу.

– И как они с твоим мужем? Он же ему отчим.

– Он его за отца считает, родного-то, можно сказать, и не застал.

Лена покачала головой. Ей стало стыдно. Она отчетливо вспомнила, как когда-то Галя звонила ей, просила помочь, рассказала, что осталась одна с ребенком на руках. Но Лене тогда было не до нее. Она машинально потрогала деревянный браслет на запястье.

– Я ведь тоже вдова. У меня муж три года назад на машине разбился.

Галя остановилась на лестнице, по которой они поднимались, и Лена, не рассчитав движения, врезалась ей в спину.

– Ой!

Мгновенное касание подруг, которые держались холодновато вежливо, будто и не было у них совместных ночевок, битв подушками и ночных рассказов под одеялом о страшном темном монахе или симпатичных мальчиках, сдвинуло камень, не дававший роднику течь.

– Лена, боже мой! – Галя обняла подругу, продолжая стоять на ступеньку выше. В таком положении они оказались одного роста.

Хозяйка дома сама не могла объяснить, почему эта новость ее так тронула. Хотя все было ясно как день: вдруг Галя поняла, что и у звездной подруги может быть свое горе, своя беда, точно такая же, как и у нее, простой челночницы Гали.

Именно в присутствии Лены это слово так и всплывало в голове у хозяйки богатого дома, словно перекрыло ее нынешнее положение уважаемой в городе бизнес-леди. Ведь у нее были не только магазины, но и фабрика по производству нижнего белья, и еще одно предприятие чулочно-носочного профиля, она была депутатом горсовета, власти с уважением смотрели на эту хваткую женщину, нет-нет, да и обращались к ней за помощью: то просить денег на городской праздник, то поучаствовать в благотворительной акции, то отремонтировать муниципальное здание. Но Галя все равно ощущала себя челночницей, пока рядом стояла Лена.

– Все в порядке, я уже привыкла. – Гостья шагнула на ступеньку и оказалась опять выше Гали. Та слегка суетливо, как в детстве стесняясь, пригласила ее в спальню.

Переживать ей было абсолютно не за что. Комната была будто списана с картинки современных европейских журналов по архитектуре и дизайну. Очень продуманный интерьер, с камином из настоящего мрамора и живыми цветами в странновато-авангардных вазах.

Обычно на этом месте новые подруги Гали делали «ах!», но не Лена. Да Галя и не рассчитывала ее удивить, ей вдруг показалось, что этот интерьер больше похож на комнату в европейском

отеле, а значит, не достоин похвалы Лены.

– У тебя уютно, – призналась та.

– Садись, сейчас достану, – и Галя полезла куда-то в прикроватную тумбочку.

– Вот, это тебе подарок, с Новым годом! – Она протянула небольшую коробку цвета кофе со сливками.

Утопая в кресле у камина, Лена поставила на колени подарок и сняла крышку.

– Откуда ты это взяла!? – не сдержалась она, когда увидела, что лежало в коробке.

– На барахолке. Нравится?

– Конечно, ну ты даешь! – Вот и еще одна течь появилась в скале, выросшей на месте их дружбы.

В подарок она получила фарфоровую статуэтку дамы и кавалера, которые были когда-то украшением зажиточных советских домов, стояли в серванте. Была точно такая же и в доме у родителей Лены, девчонки любили с ней играть и как-то разбили. Тогда им хорошенько влетело.

Кавалер в розовом камзоле пытался приобнять даму в пышном платье с высокой прической, которая жеманно от него уклонялась.

– Надеюсь, у тебя такой нет, – улыбнулась Галя.

– Надо маме показать. Помнишь, как она тогда ругалась?

– Это просто невозможно забыть. Я тогда впервые узнала, что твоя мама знает такие слова.

Они обе засмеялись, и Лена бережно положила фигурку обратно в атласное нутро подарочной коробки.

– А помнишь, как ты мне завидовала, что у нас дома есть тот смешной маленький серебряный чайничек, который мы втайне от мамы брали поиграть и наливали в него воду для кукол? – Лена встала.

Конечно, Галя помнила, она много чего запомнила, что было у Лены и не было у нее.

Когда женщины уже сидели за красивым столом и доедали десерт, Галя не сдержалась:

– Лена, скажи честно, а ты мне когда-нибудь хоть в чем-нибудь завидовала?

– Я тебе сейчас завидую, – призналась она и потеребила браслет из деревянных бусин.

– Честно? – Галя порывисто подалась вперед, как будто хотела поймать эти слова рукой и накрыть, как маленькую птицу, ладонью, но она только судорожно взялась за чашку.

– Ты даже не представляешь. Вот смотрю на тебя и понимаю, что мои ошибки молодости слишком дорого мне стоили.

– Мне казалось, что ты никогда не ошибалась. Университет, большой город.

– А потом у меня все пошло под откос. Потому что я стала игрушкой в руках непорядочных и циничных мужчин. Тогда меня спас мой муж.

И Лена шаг за шагом рассказала школьной подруге, что пришлось пережить. Как они прятались в глуши от мстительного Маркова, как после светских фуршетов в коктейльных платьях она оказалась в богом забытой деревушке, где даже туалет был на улице, хорошо хоть баня была. Как она много раз переживала выкидыши. Как потом они вернулись в город и стали заново устраивать свою жизнь буквально с нуля. Как она потеряла своего любимого Данила, как приходила в морг на опознание тела. Как плакала ночами в подушку, а потом шла на работу подносить чай и заполнять канцелярские бланки.

Галя слушала и не перебивала, это она умела делать виртуозно. Лишь время от времени ее брови то взлетали вверх, то хмурились.

Когда свечи в дизайнерских подсвечниках оплыли, Лена прервала сама себя и весело произнесла:

– Да что все обо мне? Ты-то как?

– А у меня все по стандарту. Бизнес, муж, дети. Хлопоты, в общем, – пожала плечами Галя.

– Ну бизнес-то у тебя неплохой. – Лена обвела рукой гостиную.

– Да я и не жалуюсь. Спасибо мужу, конечно. Если бы не его амбиции, торговать мне до сих пор на рынке трусами. Мне всегда казалось, что я не достойна всего этого. Признаюсь, я и сейчас иногда просыпаюсь ночью и думаю: почему бог дал мне такую жизнь? И не могу ответить, потому что до сих пор кажется, что он что-то перепутал.

– Брось, все мы достойны того, что с нами происходит.

Где-то запищал телефон.

– Это мой. Мама, наверное, волнуется, – встала Лена, чтобы найти свою сумочку.

– Ты надолго к ним приехала?

– Рассчитывала до Рождества.

Она взяла трубку.

– Добрый вечер, – послышался в ней мужской голос. – Это Сергей.

Лена потрогала свой браслет, как будто попыталась высечь из него волшебную искру, которая сбережет от ошибок в любви. Вообще-то мордовские шаманы ей это обещали.

Гулять по новогодним улицам – одно удовольствие. Пусть идет снег, пусть иллюминация не такая шикарная, как в больших мегаполисах, пусть городское убранство застряло в прошлом столетии, все равно теплый свет гирлянд падает на счастливые лица, дети с визгом едут с горок, и даже самые строгие папаши запрягаются в санки, чтобы прокатить с ветерком своих малышей.

Как и обещал, Сергей позвонил Лене, чтобы показать ей изменившийся город. Они шли по заснеженной набережной. Когда-то, во времена ее детства, именно тут наряжали главную городскую елку. Теперь место изменилось, но не стало хуже. На реке расчистили лед, поставили ограждения с фонариками, получился каток.

Вместо елки гирляндами украсили фигуру лося, отлитого из сплава латуни, он считался негласным символом города и стоял на постаменте, строго глядя в темную даль реки.

Появились модные светодиодные белые медведи, Деды Морозы, Снеговики, таких можно было купить в любом интерьерном магазине столицы, ими украшают свои участки зажиточные горожане. Ну а мэрия небольшого городка купила их для набережной.

Лена шла в ногу с Сергеем и, признаться, уже начала подмерзать, пальцы на ногах стали будто стеклянные. А спутник вроде и не замечал, что она потуже натянула капюшон, поглубже засунула руки в карманы.

– А вот ржавый корабль уже десять лет стоит на приколе. Летом на его палубах любит загорать молодежь. – Сергей указал на темный силуэт судна, упершегося носом в берег.

– Ой, а там свет горит, – заметила Лена. – Там, наверное, кто-то и сейчас есть.

Ей было так холодно, а желтые иллюминаторы светились так приветливо, что захотелось во что бы то ни стало оказаться в теплой кают-компании.

– Заглянем? – с надеждой спросила она.

– А можно?

– Ой, все равно. Холодно очень.

Лена не стала ждать Сергея и решительно направилась к катеру, стараясь попадать в след какого-то предыдущего человека, шедшего через сугробы к судну. Незадачливый кавалер еле поспевал за ней, озабоченно сопя где-то за спиной.

Следы вывели к ржавой лестнице, по которой можно было подняться на корабль. Лена не раздумывая полезла наверх, предвкушая тепло и преодолевая ломоту в пальцах, превратившихся в ледышки. Сергей продолжал сопеть позади.

Она толкнула первую дверь, что попалась ей на глаза. Та легко поддалась. В лицо пахнуло жаром и запахом восточных благовоний. На нее обернулось сразу несколько человек. Все они расположились на полосатых тюфяках, разбросанных по деревянному облезлому полу помещения. Многие держали в руках чашки. Было видно, что компания прервала какую-то оживленную беседу, чтобы взглянуть, кто заглянул в их обитель.

А кают-компания была очень своеобразной. На деревянных панелях висели репродукции каких-то тибетских гор, красные свитки с непонятными иероглифами, флаги, сплошь увешанные советскими значками. На полках стояли потрепанные книжки, а свет шел от ламп, больше похожих на керосинки. По правую руку от входа располагалось нечто, напоминавшее барную стойку. На ней стоял самовар, тарелка с печеньем и конфетами. Хозяйством заведовал человек в клетчатой байковой рубашке. Он первый приветствовал гостей:

– Добрый вечер, добрые люди, мы как раз вас и ждали.

Лене было так холодно, что вникать в такое странное сообщение она не стала и сердечно ответила:

– Добрый вечер, можно у вас погреться?

А вот Сергей напрягся и втянул голову в плечи.

– А, собственно, почему вдруг вы нас ждали? – с вызовом спросил он.

Собравшиеся переглянулись и над тюфяками прошелестел легкий смех. Они были примерно ровесниками Сергея и Лены, не молодежь, но вели себя как-то странно, словно застряли в юности. И одеты были слишком ярко для тех, кто уже разменял пятый десяток.

– Вы не бойтесь. Ничего плохого, – заговорила женщина, она еле выбралась со своего низкого сидения, поставила чашку на пол и подошла к гостям. – Мы психологи, у нас тут небольшой новогодний корпоратив и заодно шуточный тренинг. Мы решили, что тот, кто сейчас войдет в эту дверь, будет нашим учителем на ближайший час. Вам есть что нам рассказать, чему научить? – с улыбкой спросила она.

– Товарищи, а вы тут вообще законно собрались? На заброшенных катерах, что ли, можно лампы жечь? – Сергей суетливо, но с вызовом обратился к людям, показавшимся ему максимально подозрительными.

Психологи переглянулись.

– Спасибо, это важный урок. Вы учите нас выдержке и смирению. Хотите чаю с печеньем? – обратился к нему человек в клетчатой рубашке.

– Нет, – резко, но уже не так агрессивно ответил Сергей. – Мы пойдем.

– Ну уж нет, никуда я отсюда не уйду. Мне холодно, и я устала. Спасибо, я точно буду чай. Можно мне погреться? – Лена улыбнулась.

– Конечно! – Из самовара зажурчала вода. – Садитесь, где хотите, можно ближе к печке.

В кают-компании и правда потрескивала дровами «буржуйка».

– Лена, ты что! Пойдем! Что это еще за хиппи такие?

– А остаюсь, извини.

– Я все твоей матери расскажу!

Все засмеялись.

– Нечего гоготать, – обиженно крикнул Сергей. – Я этого так не оставлю!

Он хлопнул дверями и удалился.

– Так вас, значит, Лена зовут? – доброжелательно спросила женщина.

– Да. – Гостья уже присаживалась около «буржуйки», протягивая к ней озябшие ноги.

– А ваш муж не будет против того, что вы здесь остались?

– Он не муж. Это было первое свидание, так сказать. – Лена отхлебнула чай, который оказался на удивление хорошим.

– Смело вы с ним. Особенно на первом свидании.

– Я не привыкла, чтобы мной руководил идиот. – Лена продолжала пить и наслаждаться теплом.

– Спасибо вам за урок, – откликнулся кто-то с соседнего тюфяка. – Очень ценный совет.

Гостья пожала плечами:

– Вы шутите?

– Ни разу. Если бы вы знали, как много людей страдают от того, что в их жизни есть идиот, которому они по какой-то причине подчиняются или живут с ним десятками лет.

Тут кто-то предложил:

– А теперь давайте играть в ассоциации.

Народ одобрительно закивал голосами.

– Давайте по часовой стрелке. Значит, выходит Гриша.

Лена увидела, как с места поднялся мужчина в толстом красном свитере с белыми снежинками на животе, которые слегка на нем растянулись. Он был похож на располневшего и чуть постаревшего Геркулеса, но не растерявшего с годами обаяния самого сильного человека Древней Греции.

– Только чур до пяти вопросов, – сказал Гриша, почесал кудрявую шевелюру, в которой можно было разглядеть серебряные нити, и почему-то подмигнул Лене.

Он вышел за дверь на мороз, даже не накинув куртки.

Давайте загадаем Лену, – предложил хозяин самовара. – Вы же не будете против?

Гостья была заинтригована, поэтому согласилась.

– Гриша, заходи! – крикнула одна из участниц игры, звякнув металлическими серьгами и браслетами.

В клубах пара с мороза ввалился постаревший Геркулес.

– Это женщина? – спросил он.

– Да! – дружно ответила компания.

– Она темненькая?

– Да! – опять грянул гром голосов.

– Она умеет вязать морские узлы?

– Следующий вопрос! – был ответ.

– Ага! Значит, вы этого не знаете, – усмехнулся Гриша и покосился на Лену.

– Она замерзла?

– Да!

– Это наша гостья и учитель разговоров с идиотами Лена. Угадал?

– Угадал, – загомонила веселая компания.

– По правилам игры теперь вам выходить, – сказал Гриша. – Вы как, отогрелись?

– Не до конца.

– Ну что, пожалеем Лену, разрешим ей не выходить, а просто зажмуриться и заткнуть уши? – Было видно, что Гриша в своей стихии. Он был из породы тех, кто любит выходить на авансцену, быть центром внимания.

– Разрешим, – засмеялась странная компания.

Лена послушно, как в детстве, заткнула пальцами уши и добросовестно зажмурилась.

– Давайте загадаем Лешу, – предложил Гриша.

Человек за самоваром усмехнулся:

– Загадывайте.

Гриша наклонился к Лене и легонько тронул ее за плечо:

– Лена, открывайте глаза, мы загадали.

От этого легкого прикосновения у нее побежали мурашки, она знала, что это была рука Гриши.

– Это мужчина? – жмурясь на свет ламп, спросила Лена.

– Да!

– У него снежинки на свитере?

– Нет!

– Он сидит?

– Нет!

– Он стоит у самовара?

– Да!

– Это вы. – Лена указала пальцем на Лешу и засмеялась. – Как вас зовут?

– Леша, будем знакомы.

Лена поняла, что попала именно туда, где так давно хотела оказаться – в компании веселых и остроумных людей. А еще тут оказался Гриша, стареющий Геркулес.

– Можно к вам присоединиться? – спросил он и протянул руки к «буржуйке».

– Можно я буду называть вас Геркулес? – ответила Лена и подвинулась, давая ему возможность приблизиться к огню.