Она проскользнула в темный зал. Найти в толпе Стаса, работающего на себя, носящего часы «Ориент», черную куртку и модный полубокс, было практически невозможно, казалось, что каждый первый в этом густом воздухе – точно такой же Стас.

Преодолевая людские волны танцующего пространства, Лена пробиралась к выходу. Кто-то крепко обнял ее за талию:

– Стой, ты куда?

Это был Стас.

– Домой.

– Где твой дом? – Он придвинулся максимально близко. – Я подвезу.

– Живу в общаге универа, – не отстраняясь, соврала Лена.

– Я тоже ухожу отсюда, нечего здесь делать. – Стас все понял.

На улице стоял «Фольксваген Пассат» – по тем временам машина предпринимателей, а не рэкетиров. Накрапывал мелкий противный осенний дождь. Лена была без куртки, которая осталась в гардеробе, Стас снял свою кожанку и накинул ей на плечи.

– Давай в машину, а то замерзнешь, – скомандовал он.

Когда они оказались внутри тесного пространства, Лена решилась:

– Стас, я все поняла. Поэтому будем деловыми людьми, договоримся на берегу. За что и сколько ты будешь мне платить? При делах ли Дима, он будет меня доставать с деньгами?

– Я буду тебе платить за сопровождение на нужных встречах, там будешь должна в нужные моменты поддержать беседу, улыбаться, выглядеть сногсшибательно, ты – мое лицо.

– Секс? – прямо спросила Лена.

– Только со мной, – точно так же прямо ответил Стас.

– Сколько и как часто?

Стас тихо изумлялся, он не ожидал, что все будет так прагматично. Обычно это он был лихим бизнесменом, покуда барышня пребывала в стране розовых пони. Сейчас было все наоборот.

– Сто тысяч за одну встречу, – взял он себя в руки.

– Двести, если будет секс, и пусть Дима ко мне больше не приближается.

– Хорошо, а теперь я хочу, чтобы ты прекратила торг и стала опять веселой, наивной и умненькой студенткой. Можешь?

– Конечно, Стасик, какие вопросы. Хочу мороженого и в постельку, – слегка кокетливо ответила она и преданно посмотрела ему в глаза.

Галина

Свадьбу проводили в школьной столовой. Родители закупили водку ящиками, Галя занялась красотой и прикрыла унылые зеленые стены шариками, нарисовала плакат «Совет да любовь».

Родня накидалась очень быстро, что не смогла остановить тамада в дешевом платье, сверкающем люрексным колючим кружевом. В хаосе салатов, выходов покурить всей толпой, жарких танцев необъятных тетушек беременная Галя мучилась от смеси запахов окорочков, недавно заполонивших все стихийные рынки, дешевой копченой колбасы и апельсинов.

– Сейчас меня стошнит, – прошептала она своему Костику, похожему на старшеклассника на выпускном.

– Потерпи еще полчаса, и уйдем.

– Больше не могу, – простонала Галя.

– Ладно, сейчас покурю и уходим, – сжалился муж.

Галя вздохнула и отвернулась. Ее свидетельница Лена куда-то делась. Целый день Галя ловила ее взгляд. Так, по привычке. И хотя ей сегодня было не до подруги, все равно где-то в глубине души она очень хотела, чтобы Лена оценила самый главный день в ее жизни. Локатор души Гали, с давних пор настроенный на подругу, уловил изменения. Вроде Лена была как всегда – неотразима, уверенна и спокойна, но появился в ее взгляде какой-то легкий цинизм, едва уловимая надменность, в общем, тайна.

«Это она в университете научилась. Конечно, кто мы теперь для нее», – рассудила Галя и на мгновение увидела всё глазами Лены: убогие стены столовой, слишком громкие гости, хабалистая тамада, несолидный жених. Легкий стыд смешался с тошнотой, и Гале стало совсем невмоготу.

«Странная она какая-то. Что-то не так. И все только про меня расспрашивала, а про себя почти ничего не сказала. Надо завтра с ней по душам поболтать. Что-то там у нее произошло», – угадала Галя.

В дверях появился Костя, он что-то сказал своей матери, кивнул, улыбнулся, потом подошел к родителям Гали. Отец пожал ему руку, похлопал по плечу. Перекинулся парой слов со свидетелем, они обернулись, словно искали кого-то в толпе танцующих и за столами.

«Зато у меня муж – просто золото. С ним я точно не пропаду, хоть и не в столице», – как будто что-то доказывая вроде как Лене, а на самом деле себе, думала Галя.

– Все, пошли. – Костя стоял уже рядом с ее стулом. Я попросил Витька, он нас ко мне домой отвезет. Мать у тетки переночует.

– Давай торта с собой возьмем, – предложила Галя. Пока ее тошнило, она не могла попробовать это кремовое чудо, которое мать доставала через пятые руки с кондитерской фабрики, ну а завтра, может, повезет, тошнота уляжется, и удастся его попробовать.

– А где твоя свидетельница? – спросил Костя.

– Откуда я знаю. – Галю неприятно что-то кольнуло.

– Просто она куда-то смылась, это неправильно, она должна была нас проводить со свадьбы, а то не по-людски получается. Вон, Витек, мой свидетель, не видел ее уже как час.

Галя только пожала плечами. Ей было лень объяснять Косте, что Лена особенная, она выше всех их рабоче-крестьянских традиций, да и вообще. Что «вообще», Галя даже себе объяснить не могла.

– Где подарки? Конверты у тебя? – не унимался Костя.

– Под твоим стулом коробка с конвертами.

Костя любовно вытащил ее, поставил на колени и погладил крышку.

– Остальные подарки твои родители заберут, – по-хозяйски сказал он, – я с твоим отцом договорился. Твой батя нормальный мужик. А когда я его папой назвал, так совсем растаял.

Галя чмокнула своего Костю в висок в знак благодарности и подумала в очередной раз, ведя мысленный диалог с подругой: «Кажется, Лена, тут счет в мою пользу».

Когда они наконец-то добрались до квартиры, Галя рухнула на разложенный и застеленный диван прямо в платье и с прической.

– Давай деньги считать, – весело предложил новоиспеченный муж.

– Расстегни меня, – попросила невеста и повернулась к нему спиной, крутнувшись и зашуршав платьем, с которого отвалилась половина роз.

Костя добросовестно повозился с замком, а потом с нетерпением накинулся на коробку, забыв, что этот вечер называется «брачная ночь».

«Слава богу, не стал приставать», – подумала измученная свадьбой беременная Галя.

– Что-то конвертов мало, – проворчал он.

– Зато всяких коробок до хрена: стопки, вазы. Чушь какая-то, – проворчала Галя, выбираясь из своего белого кокона.

– Ого! Тут кто-то нам доллары подарил. Смотри, смотри! – Костя возбужденно распотрошил конверт, из которого на кровать посыпались зеленые деньги. Это было десятидолларовые купюры, всего 50 штук.

– 500 долларов! Вот это да! Это ж сколько денег? – не унимался жених.

Галя уже сидела в трусах и футболке, она успела переодеться, но на голове у нее все еще оставалось лаковое великолепие постсоветской парикмахерской.

– Пятьсот тысяч примерно, –ответила Галя, у которой с цифрами всегда было все в порядке. – А там больше ничего в конверте нет? Записка? От кого такое богатство?

Костя разорвал белый без марок конверт. Из него выпала какая-то цветная бумажка, фантик от жвачки «love is…».

– Это Лена, – твердо сказала Галя. – Больше некому.

– Ого! Откуда у нее столько?

– Ой, у нее всегда не все так просто, – сквозь зевок простонала Галя. Она так хотела спать, что была не в состоянии не только задумываться над подарком подруги, но даже вытащить шпильки из прически. Откуда у Лены деньги, она решила спросить завтра. Галя нисколько не сомневалась, что это подарок подруги. Друзья Кости, хоть и крутились в каких-то непонятных делах, на такие суммы были не способны, пока они были мелкой шпаной.

На следующее утро у нее было две мысли: во-первых, Галя прислушалась и поняла, что ее не тошнит, чувствует она себя отлично и можно навернуть тортика. Во-вторых, 500 долларов.

«Ну Ленка дает, – потянулась она, подмяв под себя подушку. Знакомое чувство зависти защекотало где-то под ложечкой. – Ну почему у нее опять всё получается? Даже на моей свадьбе умудрилась сделать так, что я думаю не о себе, а о ней».

Рядом спал Костя. Впервые Гале представилась возможность внимательно рассмотреть его в таком беззащитном, не прикрытом никакими условностями, состоянии. Он лежал навзничь на разложенном диване, спал очень тихо, мерно поднималась юношеская, практически безволосая, грудная клетка. В профиль Костя был похож на какого-то американского актера, раньше этого Галя не замечала, ей казалось, что ее муж – обычный советский парень, каких полно в каждом дворе.

«Интересно, что подумала о нем Лена? У нее-то глаз-алмаз, жалко, на свадьбе вообще ни о чем не поговорили. Так, а я ей сказала про второй день? Уф, кажется, сказала».

На второй день гости собирались у родителей Гали, они накрывали столы. Мама разрешила дочери не суетиться на кухне, она позвала на помощь двух соседок. Так что можно было приехать сразу к обеду.

Она тихонько, чтобы не разбудить Костю, соскользнула с дивана и прикрыла за собой дверь в «зал», как называли большую комнату она, ее родители, Костя и его мама, в общем, все, кроме Лены. А та всегда произносила «гостиная». Галя как ни пыталась перенять этот «буржуйский», по словам отца, язык, у нее не получалось. А так хотелось быть утонченной.

Смывая в ванной ненавистный лак с головы, она вспомнила про деньги. Они и не рассчитывали с Костей, что выручка за свадьбу будет такой солидной. Эти пятьсот долларов меняли всю картину. Изначально было решено, что они пока будут жить с матерью Кости. Подаренные деньги потратят на будущее хозяйство: купят холодильник, телевизор и стиральную машину «Фея» – это в лучшем случае. Пока все оставят в упаковках, до лучших времен.

– А чего их хабалить, вот будет у вас свое жилье, тогда и заберете. А пока пусть стоит у меня в гараже, – предложил отец Гали, и Костя с ним согласился. У него, кстати, были свои планы на будущую жизнь, парень чувствовал перспективы и был уверен, что с матерью они проживут недолго.

– Нормальные пацаны в нынешнее время поднимают нормально бабла, квартиры покупают. И мы с тобой купим, – сказал он перед свадьбой невесте.

«Вот теперь у нас есть много денег. Вот бы поехать на них в Крым», – мечтала Галя, стоя под струями воды.

Когда она вышла, Костя уже не спал.

– Иди сюда, красавица, – похлопал он место рядом с собой на диване.

– В душ сходи, – беззлобно засмеялась она, – смой с себя свадьбу.

– Жди! – выкрикнул Костя и метнулся в ванную. Было видно, что он слегка стесняется своих зеленых в мелкую полоску «семейников», которые сшила ему мать.

Когда «брачное» утро завершилось, и они расслаблено валялись на диване, закинув ноги на стену с ковром, Галя сказала:

– А поехали на море, денег у нас хватит. Каникулы же. Потом с ребенком когда еще выберемся.

– Я тут другой план придумал, – мечтательно ответил Костя.

Галя напряглась. Муж ей достался вроде бы хозяйственный, но пока с той самой долей пацанской бесшабашности, которая у некоторых выветривается годам к 27, а кое-кто живет с ней до гробовой доски, изводя близких и себя опрометчивыми поступками. Жены считают их неудачниками, ну а они уверены, что просто пока не настало их время.

– Какой план?

– По телеку рекламу видела «Хопер-инвест»? Вкладываешь деньги, а через полгода у тебя уже в разы больше.

– Ты серьезно? – недоверчиво протянула Галя.

– Галчонок, все в норме! Положись на меня, мы с тобой заживем! Квартиру себе купим, вот увидишь.

Молодая жена молчала. Ей хотелось на море, и это было реально, а не какие-то непонятные схемы с деньгами.

– Сама посуди, – продолжал разглагольствовать Костя. – Эти деньги – просто подарок, никто же не знал, что у тебя подруга такая богатая. По телеку этот «Хопер-инвест» вон звезды рекламируют, кабаре-дуэт «Академия». Так что там все серьезно.

– Подруга моя, значит, я решаю, куда деньги эти девать. Хочу на море, – уперлась Галя.

– Ах вот как? Ну давай будем делить тогда, что тебе, а что мне причитается из подарков! Не ожидал от тебя такого! – Костя вскочил и заметался по комнате. – Вот ты какая, оказывается! Не знал, что на такой стерве женился. Короче, сама пойдешь сегодня к своим родителям.

Галя опешила.

– Ты чего? Свадьба же, без тебя нельзя.

– А ты попробуй!

– Что люди подумают?

– А то и подумают, что жена ты хреновая, не можешь нормально общаться. На море она захотела. Мало ли что ты захотела! Я тут о семье пекусь, а ты только о себе. Я тебе реальный вариант заработать предлагаю, а ты все деньги спустить собралась.

Он уже натягивал на себя штаны, на ходу застегивал рубашку, собираясь выбежать в коридор.

– Не уходи! – завыла Галя. – Это же твоя квартира, что я здесь одна делать буду? Я даже выйти отсюда не смогу, у меня ключей нет! – Она начала хватать его, виснуть на плечах, пытаясь задержать.

– Оставь меня в покое! Дура!

Костя неловко вырвался и заехал Гале локтем в нос. Потекла кровь. Девчонка разревелась, размазывая по лицу всё это великолепие.

– Не уходи! – сквозь всхлипы кричала она. – Ладно, не поедем на море! Делай, как сам решил.

Костя, увидев кровь, струсил и от страха стал еще больше орать.

– Что ты лезешь ко мне?! Что ты руки свои распускаешь, вот теперь получила, сама виновата!

Но краем сознания все-таки зацепил, что Галя подчинилась ему и перестала настаивать на море.

– Костик, ну не кричи на меня, чего ты взъелся, – причитала она уже из ванной. Пытаясь остановить кровь, Галя смешно задрала нос к потолку и скосила один глаз в сторону мужа.

– Ладно, – наконец сжалился он и подошел, – не реви. Давай я тебе из морозилки кусок мяса принесу, на нос положишь.

Галя мелко и благодарно закивала головой, стоя все в той же неудобной позе.

Буря улеглась, когда часы показывали «12». Через час нужно было быть на празднике, а Гале еще предстояло привести себя в порядок и замазать следы ссоры косметикой.

– Чего скажем всем про мой распухший нос? – спрашивала она Костю, стоя у зеркала и пытаясь навести красоту.

– А чего говорить? Ничего же не было, я тебя не трогал, ты случайно получила, пусть думают, что хотят, – беззаботно ответил Костя, а у самого тряслись поджилки. Мать воспитала его в отношении женщин очень строго.

– Ты это, извини, я не хотел, – уже на выходе сказал Костя.

Галя надула губы, а потом по привычке подумала, что бы на ее месте сделала Лена.

– Я за нос и за деньги не обижаюсь, а вот то, что ты меня на свадьбу одну отправить хотел… – Галя слегка запнулась. – Короче, ты был не прав.

И последнее слово осталось за ней, Костя виновато промолчал.

Откуда у Лены такие деньги, Галя точно выяснить так и не смогла.

– Не бери в голову, – весело ответила ей Лена на празднике. – У меня подработка классная появилась, помогаю иностранным делегациям, а они наличкой платят. Так что вот. Для них все это копейки, поверь.

– У тебя же в школе четверка была по английскому, и то натянутая.

– Ой, там много знать не надо. Главное по-русски правильно говорить, где надо, устроить в гостиницу, где надо, с рестораном договориться, а иногда и с милицией побеседовать. Думаешь, они тут паиньками ходят? Пьют так, что любой дровосек позавидует.

– А-а-а, – протянула Галя. Она легко поверила в эту историю, потому что авторитет Лены и ее способности она никогда не подвергала сомнению.

Она вызвалась проводить подругу и посадить на автобус. Все студенты так ездили в областной центр.

Лена расцеловалась с родителями на пороге квартиры, которые нагрузили ей полную сумку еды, со словами «угостишь девочек в общежитии».

– Да, обязательно, мам, – согласилась Лена.

Подруги поехали на автовокзал, но в кассы студентка не пошла.

– Не волнуйся, Галка, я на машине.

– Такси? – теперь это казалось само собой разумеющимся.

– Да, – улыбнулась Лена и пошла к черной иномарке, которая совсем не была похожа на такси.

– Ты звони, – кинула вдогонку Галя.

– Обязательно, – пообещала Лена так, что было понятно, что вовсе это не обязательно.

«Везет же!» – Галя смотрела, как элегантная машина трогалась с места. За тонированными стеклами почти ничего не было видно, но на мгновенье показалось, что за рулем сидит солидный мужчина в темных очках, костюме и белой рубашке.

«Ого, водитель. Вот тебе и иностранцы».

Образ Лены, и так излишне романтизированный в голове ее провинциальной подруги, мгновенно покрылся еще одним бархатным слоем, пахнущим дорогой кожей, духами и чем-то запретным.

«Почему ей так всегда везет? – размышляла Галя, подходя к остановке. Там стояла толпа потных сограждан, дружно кидавшаяся на каждый автобус, опасливо раскрывавший двери перед жаждущей толпой.

Беременную слега замутило от запаха выхлопных газов и человеческого душка. Очередной автобус застонал, когда в него начали напихиваться горожане.

«А она с водителем на черной иномарке. Что надо сделать в жизни, чтобы вытянуть такой счастливый билет? Наверное, надо родиться Леной Шарафеевой». – Галя отошла от остановки и села в тени деревьев на скамейку. Лучше переждать час пик.

Девчонка наблюдала, как город глотает народ на остановке, перемалывает людей, а они с потными, но счастливыми лицами, потому что сумели все-таки влезть в автобус и победить менее удачливых страждущих, едут по своим ничтожным делам.

«И я стану, как эти придурки. И Костя тоже, и ребенок у нас будет точно такой же, и его дети тоже». – Галя впала в черную меланхолию.

«Может и прав Костик, надо деньги куда-то вложить, все умные так делают, а дураки стиральные машины покупают. Ленка бы, небось, вложила. Эх, я не сообразила, надо было у нее спросить про этот «Хопер-инвест», чего у них там знающие люди говорят».

Кончилось лето, у Гали потянулись дни, наполненные походами в районную поликлинику на прием к акушерке, утренними банками с анализами и новой ролью жены и будущей матери. С Костей они ссорились часто, со слезами, воплями и бурными примирениями. Масла в огонь подливала свекровь, которая старалась, «как лучше». Учебу Галя пока забросила, ушла в академ.

В ноябре 1993 года на свет появился Матвей, вернее Матвей Константинович Сергеенко – спокойный малыш, важно раздувавший ноздри, когда жадно сосал молоко. С его появлением отношения между молодыми супругами, и так потерявшие равновесие, совсем расшатались.

Костя где-то пропадал, дома появлялся, когда вымотанная ребенком и свекровью Галя еле сдерживала зевки, но стойко дожидалась мужа, чтобы высказать ему всё, что она о нем думает. Он в долгу не оставался, поэтому начинался диалог, который по большей части состоял из крепких слов, самыми безобидными из которых были «тупая курица» и «козел неблагодарный». Справедливости ради нужно сказать, что денег молодые у родителей не просили, Костя все же зарабатывал, но как они ему доставались, было покрыто тайной, по крайней мере, для Гали и его матери. Подарок Лены был вложен в «Хопер-инвест» и пока никакой прибыли не приносил.

Однажды Костя вернулся домой совсем поздно. Галя успела заснуть и опять проснуться, чтобы покормить Матвея. Она сидела на тахте и в полудреме качала сосущего грудь младенца, когда услышала, как в замочной скважине повернулся ключ. В дверях полутемной комнаты появился Костя с совершенно белым лицом. Он содрал с себя кожаную куртку и кинул ее на пол. Галя уже хотела зашипеть, чтобы он раздевался в коридоре, но осеклась. На джемпере мужа, прямо под грудной клеткой растекалось бурое пятно, в комнате запахло кровью. Парень доковылял до жены и ничком повалился на кровать. Младенец недовольно выпустил сосок и закряхтел.

Галя положила уже плачущего сына в кроватку и кинулась к мужу. Он тихо прошептал:

– Только мать не буди.

Галя обхватила его голову руками, заглянула в мутнеющие глаза и прошептала:

– Что случилось?

– Надо скорую вызвать.

– Сейчас к соседке сбегаю. Ты держись.

– Не надо к соседке, беги на угол, к телефонной будке. Не буди никого.

Галя кивнула, натянула штаны прямо поверх ночнушки. Сын начал кричать громче, она подскочила к кроватке и сунула Матвею в рот пустышку. С тахты тихо простонал Костя.

Она все-таки спустилась к соседке, потому что поняла: нельзя терять время, Костя может истечь кровью. Сказала, что скорую надо вызвать малышу, что у него высокая температура.

Неделю врачи боролись за жизнь молодого парня, но спасти его не удалось.

На похороны, как показалось заплаканной Гале, явилась половина города. В небольшую квартиру на втором этаже хрущевки шли и шли молодые люди, так похожие на самого Костю, – в кожаных куртках, с суровыми лицами, они снимали с головы норковые шапки-формовки и аккуратно держали их на отлёте. Парни подходили к гробу, молча смотрели на бледное лицо покойного и быстро выходили прочь. Среди венков, собранных у подъезда в скорбную изумрудно-черную стаю, Гале попался на глаза один. «Вечная память. От Раевских пацанов».

«Ну надо же», – подумала Галя. Банда Раевских была печально известна в их небольшом промышленном городке, они устраивали разборки со стрельбой, поговаривали, что браткам удалось взять в свои руки одно из основных предприятий города, где работали родители Гали и другая половина города. Молодая вдова ничего не знала о связи мужа с этими лихими ребятами, хотя и подозревала, что его постоянное отсутствие в доме связано не с работой на заводе.

Один из его приятелей подошел к ней на поминках и, щурясь, протянул небольшую сумку:

– Это тебе и сыну от нас. Доля Костяна.

Галя инстинктивно прижала к себе Матвея, который спал у нее на руках.

– Бери, не бойся, – парень положил сумку к ногам молодой женщины и отошел, слившись с шуршащей толпой.

Она носком подтолкнула подарок под стул, чтобы он не мозолил глаза посторонним.

Галя не знала, что чувствует на самом деле. Ей было жалко свекровь, которая почернела и состарилась сразу лет на пятнадцать после того, как похоронила сына. Но сама не испытывала такого горя. Девчонка боялась признаться себе, но, скорее, чувствовала облегчение, чем печаль. Да, она была влюблена в Костю какое-то время, но чаще ощущала рядом с ним тревогу и напряжение, чем счастье и радость. Он не был подарком, а тут еще связи с местным криминальным миром. Кто его убил, так и не выяснили, все попытки узнать это в милиции наталкивались на какую-то странную, словно резиновую, стену, от которой отскакивали любые попытки восстановить справедливость. В итоге дело превратилось в «висяк» и застряло на дальней полке местного райотдела.

Спустя 40 дней после похорон Галя перебралась вместе с сыном обратно в дом к родителям. Барсетку, полную денег, она забрала с собой, никому ничего не сказав. Свекровь не удерживала Галю, ей было больно смотреть на нее. Однажды, в сердцах, она даже крикнула невестке, злобно глядя на внука:

– Как же я вас всех ненавижу! Вы все живы, а он умер! А ты и двух лет не пройдет, замуж выйдешь, у тебя будет нормальная жизнь, а у него ничего больше никогда не будет!

Галя оторопела. У нее никогда не было близких отношений с матерью Кости, а теперь их и подавно не намечалось.

В общем, она осталась с младенцем на руках. Было тяжело, работать она пока не могла, потому что Матвей был слишком мал, так что быт тянули на себе ее родители. Ну а деньги из барсетки она пока решила не трогать, это было наследство сына на черный день. Только уже спустя год, в 1994 году, они превратились в сущие копейки, за год деньги в стране обесценились в три раза. И теперь буханка хлеба стоила 1700 рублей. На них мало что можно было купить, поэтому Галя просто потратила деньги, ради которых так рано и глупо погиб ее молодой муж, себе на сапоги, больше ни на что их не хватало, а ее старые ботинки уже давно просили каши.

Лежа на тахте в темноте своей старой детской комнаты, где сейчас стояла кроватка сына, Галя мечтала о будущем.

Во-первых, ей хотелось иметь много денег и черную иномарку с водителем, точно такую же, как у Лены.

Во-вторых, из этой машины она должна была выходить непременно в белом плаще и изящных лаковых черных туфлях на высоченных шпильках, чтобы ей подавал руку все тот же водитель. Галя была уверена, что Лена делает именно так.

В-третьих, Галя мечтала о вкусной еде. В их промышленном городке в это время зарплату начали выдавать натурой. Отцу на заводе, например, дали мешок муки – это было очень здорово, потому что некоторым давали мешок макарон, и тогда приходилось их размачивать и делать из них тесто, из которого потом пекли что-то типа лепешек.

Так что в мечтах у Гали фигурировали сыры, сосиски в банке – эту диковинку она видела в кооперативном магазине, ей ужасно хотелось попробовать и ветчину в жестяной иностранной коробочке. Ну и ликер «Амаретто» с шоколадкой.

«Ленка, наверное, каждый день такое ест», – вздыхала Галя, с отвращением вспоминая, как мама приготовила на днях свекольный квас. Она положила в трехлитровую банку натертую на терке свеклу, добавила сахар, ржаной хлеб и залила это дело водой. Получилась отвратительного вида жидкость, больше похожая на какие-то красные помои. По уверениям матери, через неделю из этого ужаса должен был получиться вкусный и полезный напиток.

Галя сказала, что выпьет его только под дулом пистолета и что все нормальные люди покупают «Юпи» или «Зуко», разводят их водой и получается отличный напиток.

– Ну если ты такая деловая, то пойди заработай и купи «Юпи». Нечего мне советы раздавать, я свои деньги сама получила, сама и потрачу, на что посчитаю нужным, а не на твою ерунду, – отрезала мать.

Галя в этот момент поняла, что очень хотела бы поехать к подруге в большой город, как-то там закрепиться, начать зарабатывать. Но как это сделать, когда у тебя младенец, недавно научившийся ходить? На родителей его не оставишь, они вкалывают как проклятые. Выхода из ситуации Галя не видела, поэтому настоящих планов, а не бесплотных мечтаний, у нее пока не было.

Но однажды она все- таки решилась позвонить подруге на телефон, который та оставила ей перед отъездом и попросила не передавать его родителям, они не должны знать, что Лена живет не в общежитии. Галя не стала спрашивать, почему подруга скрывает от них свое благополучие, ведь они бы гордились тем, что дочь и учится, и работает с иностранными специалистами, имеет возможность снимать квартиру, а не ютиться в общаге.

«Я бы даже назло рассказала, – подумала Галя. – Чтобы мать меня своими помоями не попрекала. Надо же, свекольный квас! И откуда она только взяла его? Встану на ноги, у меня такого нищенства в доме не будет».

На переговорном пункте на почте Гале пришлось вытащить Матвея из коляски и забиться вместе с ним в маленькую будочку, где висел телефон. Гудки шли долго.

«На учебе она, что ли?» – Матвей неудобно возился, приходилось держать его одной рукой, а другой прижимать трубку к уху.

Наконец послышался слегка хриплый, словно спросонья, голос:

– Але, кто это?

– Это я, Галя. Привет, Ленок. Ты спишь, что ли?

– А, привет, – ровным, без особой радости голосом ответила подруга. – Да, только встала.

Галя удивилась, было около двух часов дня. «Видать, учиться и работать одновременно трудно», – решила она.

– Как дела?

– Нормально. Ты чего хотела-то?

«Что-то она на себя совсем не похожа. Грубая какая-то», – смутилась Галя и замешкалась, а потом все же выдавила из себя: – Я вот чего хотела спросить. У меня Костя умер, и я …

– Стой! Что?

– Ну я одна сейчас, мне деньги нужны.

– Костя умер? Это как? – К Лене вернулся ее обычный голос.

– Ну вот так. Уже год как его нет, убили. Ножевое ранение.

Матвей схватился ручонкой за трубку и попытался засунуть ее себе в рот.

– Малыш, нельзя, она грязная, – прошептала Галя.

– Кто грязный? Кто убил? Что ты несешь? – Было слышно, что Лена почему-то сильно испугалась, засуетилась.

– Да телефон грязный, Матвей у меня на руках, в рот все подряд тянет. А кто убил, непонятно. В милиции нам ничего не говорят. Так я не поэтому звоню, а по поводу работы. Можно как-то в городе устроиться? Я бы Матвея в ясли отдала или няньке, если заработок хороший будет.

Лена помолчала, была слышно, что она не одна, Гале показалось, что где-то раздается мужской голос.

– Я не могу тебе с работой помочь, сама на птичьих правах, – тут же, без раздумий, резко ответила подруга. – А что там с Костей, могу поспрашивать.

Галя удивилась, откуда студентка университета, увлеченная литературой и искусством, могла знать, что происходит в банде Раевских в каком-то заштатном городишке.

– Жалко насчет работы. Я рассчитывала, – с обидой ответила она.

– Ну вот так.

Потом в трубке ясно послышался мужской голос, приказавший Лене:

– Так, ты давай свои разговоры заканчивай. Приводи себя в порядок, ехать надо.

– Ладно, ты звони. Но с работой помочь не могу, – еще раз твердо и даже с каким-то вызовом повторила Лена.

– Кто там у тебя работу еще спрашивает? – опять влез в разговор мужской голос.

– Никто, отстань, – тягучим голосом ответила Лена. – Не твое дело.

– Ну пока. Ты звони, если что с работой прояснится, – сказала Галя и повесила трубку.

В телефонной будке переговорного пункта была небольшая скамеечка. Она присела на нее, пытаясь дать отдохнуть рукам, они занемели от тяжеленького Матвея.

– В общем, сынок, будем сами прорываться, – сказала она ему.

Малыш глянул снизу вверх и на секунду в его глазах промелькнуло что-то пугающе взрослое, как будто он знал, что ждет всех их впереди.