Нина все же переехала к Борису, несмотря на недовольство своего сына и ревность Юли. Правда, не сразу, а ближе к 8 марта. Свою квартиру решила сдавать, чтобы были дополнительные деньги к пенсии. Это, кстати, и примирило Андрея с существованием Бориса, ведь когда она вышла на пенсию, сын переживал, что Нина слишком мало получает, а его помощь брать отказывается.

В конце концов, с существованием Нины смирилась и Юля.

Внуки Бориса – Артем и Данил – и внук Нины, Димка, оказались почти ровесниками и крепко сдружились, да так, что начали называть друг друга братьями. Димка был счастлив, ведь до этого момента он рос в семье один.

С собой в дом к Борису Нина взяла портрет мужа и поставила его на видное место, рядом с портретом Ольги.

– А кто эта женщина? – спросил однажды у нее Димка.

– Это бабушка Артема и Данила, первая жена деда Бориса, – Нина глянула на внука и заметила, что он как-то странно смотрит на портрет.

– И куда она делась?

– Умерла.

Дима пожал плечами:

– А зачем она рядом с нашим дедом Игорем стоит?

– Потому что это полка памяти, тут стоят портреты людей, которых мы любили.

Мальчик помолчал:

– А когда ты умрешь, тебя тоже на эту полку поставят?

– Возможно, откуда я могу знать? Я же уже умру, – Нина улыбнулась, хотя Димка уже и учился в школе, а вопросы задавал совсем детские.

– Я поставлю, – заверил ее внук, крутанулся и убежал во двор. Детям долго рассуждать о смерти несвойственно.

Нина жила с Борисом довольно мирно, они не ссорились, бывало, спорили, но до обид не доходило. Когда сошел снег, и на лыжах стало невозможно кататься, они стали подолгу гулять с Бастелом, а потом, не сговариваясь, решили, что было бы неплохо сесть на велосипеды.

– Только вот сомневаюсь, а это нормально в 60 лет? – испугалась своих желаний Нина.

– А почему нет? Если здоровье позволяет, то, конечно, нормально.

– И то правда, – Нина помолчала, углубившись в вязание, а потом опять спросила. – А что скажут дети? Андрей точно начнет критиковать.

– По большому счету, я думаю, им все равно, у них своя жизнь, им до нас нет дела, – ответил Борис. Он любил разгадывать кроссворды, и сейчас сидел за одним из них, поэтому говорил задумчиво, делая паузы.

– Тогда нужно денег подкопить, чтобы купить велосипеды, – Нина приподняла взгляд от вязания.

– Согласен, – ответил Борис и, нацелив карандаш на кроссворд, как коршун, клюнул им бумагу, с усилием написав какую-то букву.

В последнее время Нина думала о том, как сильно изменилась ее жизнь, причем, это касалось даже не того, что теперь она жила с другим мужчиной, в другой квартире, самое главное, поменялись привычки, отношение к себе и людям.

«Кто я была раньше? – рассуждала про себя Нина – Можно сказать, тётка. Пока дети были маленькие, жила только их жизнью: лечила, кормила, одевала. Потом занималась огородом, разговаривала про рассаду, урожай, и рыбный клёв, который всегда так волновал Игоря. С Верой болтали по душам, но тоже всё про дачу и закрутки. Тётка, как есть. А сейчас? Лыжи, велосипед, джинсы, давление нормализовалось, пяток лишних килограмм сошли. Всё как в 20 лет, словно жизнь только начинается».

Она опять оторвалась от вязания и вздохнула, потому что в 20 лет кажется, что впереди бескрайний океан времени и можно делать, что хочешь, тратить его, как заблагорассудиться. А в 60 лет? Она прислушалась к себе и поняла, что времени достаточно, страха потратить его не туда и не с тем человеком, у нее нет.

– Нина, – окликнул ее Борис, – ты случайно не знаешь, что за слово «благодать в буддизме»?

– Не знаю, не умею кроссворды разгадывать.

Борис еще подумал, а потом сам себе под нос ответил:

– Это «нирвана».

– Странное, но красивое слово, – откликнулась Нина.

– Буддисты считают, что попадая в состояние нирваны, человек освобождается от всего, что сжигает его изнутри – страстей, желаний, суеты, бытовухи, а значит, и от страданий. Они говорят, что идти по жизни нужно «срединным» путем, не потакать своим слабостям и удовольствиям, но и не истязать себя, – пока Борис говорил, Нина продолжала вязать. Спицы мерно стучали. Она на секунду глянула на него и улыбнулась:

– Наверное, у меня сейчас нирвана.

Борис хмыкнул в ответ:

– У меня тоже… Знаешь, во всем правы эти буддисты. Когда тебе за 60 ненужные страсти утихают, а жизнь становится чище.

– Интересно, я только сейчас думала о том, что мне 60, а жизнь моя стала, как в 20, – Нина улыбнулась и застучала спицами.

И не вязание стало её лекарством от тоски и одиночества, а способность меняться и слушать себя.