Дама за прозрачным пластиком вопросительно посмотрела на Виту.
– Будьте добры, билет до Феодосии, – попросила она.
– Минуточку, – та нажала несколько кнопок, и по экрану перед ней поползла информация о наличии мест в поездах. – Вам на сегодня?
– Да, да, – закивала Вита радостно. Она видела на экране, что на сегодня есть свободные места.
Дама за стеклом открыла рот… и вдруг глаза ее расширились, словно пораженные внезапным ужасом, она рванула себя за воротник и в мучении схватилась за горло, из которого исторглась механическая фраза:
– Билетов нет.
– Как же нет, – запаниковала Вита, – как же нет, когда вот они, есть!
Возможно, кассирша была с ней полностью согласна, но что-то не позволяло ей сказать это.
– Билетов нет, – скрипуче повторила она, скорчившись будто от боли, и вдруг метнулась к дверям и пропала.
Вита бросилась к следующей кассе:
– Девушка, до Феодосии, пожалуйста!
Тот же дикий взгляд, та же смесь страдания и изумления во взоре, и жест тот же: как будто ее душили, и она хотела освободиться от тисков. И тот же ответ:
– Нет билетов.
Девушка из кассы напротив смотрела на это вытаращенными глазами. Вита повернулась к ней. Та в испуге замахала руками и убежала, не дожидаясь, когда она к ней обратится.
– Да что же это? – простонала Вита.
Взгляд ее упал на табличку: «Междугородный телефон». Надо хотя бы позвонить родителям! Они и не знают, что с ней произошло. Она нашарила жетон и устремилась туда. Цепляясь за диск непослушными пальцами, набрала номер гостиницы, где остановились родители с Валей. Ничего – ни гудков, ни отбоя. Зловещая тишина в трубке. Еще одна попытка – снова молчание. Вита сильно занервничала. Почему она не может дозвониться? Что препятствует ей уехать?
Набирая номер в пятый раз, она краем глаза заметила нечто, повергшее ее в смятение. Дверь из зала ожидания приоткрылась, и в помещение с телефонами вползла женщина. Именно вползла – у нее не было ног. Вместо ног и нижней половины туловища чернела газообразная темнота, она извивалась за нею подобно змеиному хвосту.
Вита со свистом втянула в себя воздух и выронила трубку. Это была та дама из билетной кассы. На лице ее словно застыла искаженная маска. Она тянулась к Вите с нечеловеческим упорством.
Вита выскочила из кабины и, огибая жуткого наполовину человека, наполовину тень, помчалась к выходу. Кассирша стремительно поползла за ней.
В зале ожидания бушевала паника. Люди, еще остававшиеся людьми, просыпались от воплей тех, кто видел кошмарное превращение своих соседей. Они словно распространяли вокруг себя заразу: всех, кого касались перерожденные призраки своей новой дымной материей, ждала та же участь. Женщины визжали, матери хватали детей и ломились к выходам, где их уже поджидали темные порождения Флифа.
Вита не сомневалась в прямой причастности Флифа к этому кошмару. Он покинул Хешшираман, прошел через барьер; это он не давал ей связаться с семьей; он преследует ее. Зачем? Зачем ему нужна именно она? И если так, то почему он не тронул ее там, у барьера, когда она была уже в его бесплотных лапах? О боже, в отчаянии ломала она руки на заднем сиденье машины, несшей ее к дому. Неужели все эти люди на вокзале погибли из-за нее? Лучше бы они попали в железнодорожную катастрофу! То, что сделалось с ними – хуже, чем смерть, во сто крат.
У своего темного подъезда она расплатилась с водителем и вызвала лифт. Тени, преследовавшие ее, отстали. Надолго ли? Трясущимися руками она с трудом попала ключом в замок. Войдя, немедленно включила свет и крепко заперла за собой дверь, отдышалась.
– Витка! – послышалось из гостиной, и к ней вышел Лёшка, поправляя русый «ежик» знакомым до боли и смешным до слез движением, радостный, веселый, такой родной… – Где ты запропала? Господи, как ты выглядишь!
Лёшка! Он же должен приехать только двадцать пятого… Она вдруг поняла, что двадцать пятое было позавчера.
Вытирая со лба липкий пот, Вита пробормотала:
– Лёшенька… Здесь опасно. Уходи. Тут с минуты на минуту может начаться такое…
– За тобой что, бандиты гнались? Сейчас позвоним в милицию, и все будет путем, – он расторопно открыл бутылку пива. – На, выпей и отдышись.
Она глотнула из бутылки. Лёшка смотрел на нее своими серыми глазами ласково и ободряюще, и она чуть-чуть расслабилась. Самое страшное позади, теперь с ней Лёшка, храбрый, сильный и умелый, и можно уткнуться расцарапанным носом в его широкое надежное плечо и выбросить все проблемы из головы. Все будет хорошо. Он не даст ее в обиду. Он защитит…
От Флифа?
– Уходи, умоляю тебя! – она вцепилась в его рукав так, что, вздумай он выполнить ее просьбу, ему пришлось бы оставить в нервно сжатых пальцах изрядный кусок рубашки. – Уходи! Я не могу подвергать тебя опасности.
– Ну нет, – он решительно заключил ее в объятия. – Какая бы опасность тебе ни грозила, я буду с тобой. Ты прекрасно это знаешь.
– Но…
– Молчи, – он запечатал ей рот поцелуем. – Иди, приведи себя в порядок, а потом все мне расскажешь.
Она улыбнулась, через силу отпустила его рукав и скрылась в ванной.
Горячий душ пришелся весьма кстати грязной, продрогшей, переволновавшейся Вите. Она искренне наслаждалась, как и раньше, в ванне замка Хешшираман. Однако она не могла забыть, каким кратким оказалось тогда блаженство.
Из комнаты раздался сдавленный крик. Вита похолодела. Не вытираясь, она стремительно влезла в заготовленную одежду, впрыгнула в кеды.
– Лёшка!
В комнате было темно.
– Лёшка… – неуверенно повторила Вита.
Из угла выдвинулась бурлящая тень. Не в силах сдержаться, Вита закричала.
– Витка, – голос, казалось, исходил из какого-то механического агрегата. – Не подходи ко мне, Вита…
Это был еще он, ее Лёшка, но руки его… руки стали тенью Флифа.
– Лёшенька, это ты? – она не желала верить.
– Беги отсюда, скорей, – каждое новое слово давалось ему со все большим трудом, словно он постепенно терял то человеческое, что в нем еще оставалось.
Она смотрела на него с мукой:
– Лёшка… Ну зачем ты остался? О боже, это я виновата! Я должна была настоять на своем, выгнать тебя. Я же говорила, что здесь опасно…
– Теперь это все равно, – скрипнул он, как ржавый засов, и она вздрогнула. – Беги. Он боится тебя. И он хочет тебя уничтожить. Но он бессилен перед перстнем.
– Перед этим? – внезапная догадка озарила ее, она подняла перстень.
То, что оставалось от ее Лёшки, страдальчески застонало, прикрываясь от горящего на ее пальце синего огня.
– Да, перед перстнем Тюремщика Флифа! Он посылает нас… нас, своих теней, чтобы мы тебя окружили. Перстень обездвижит одного, на кого он направлен, но остальные доберутся до тебя… Ты тоже станешь тенью. Беги. Беги, пока не поздно.
– Куда мне бежать?
– Туда, где ты сможешь победить его. Витка, сделай это… Все, я больше не могу сопротивляться! Прощай, Вита, – глаза его закатились, а руки заклубились гуще, словно зажили самостоятельной жизнью. – Беги, – прохрипел он в последний раз, и тьма поползла вперед, к ней, увлекая за собой его безвольное тело.
– Я люблю тебя, – всхлипнула она потерянно.
Но существо, подбирающееся к ней, уже не было тем, кого она любила. Вита в страхе кинулась прочь. Лестничная площадка кишела черными призраками. Беспорядочно размахивая рукой с кольцом, она прорвалась сквозь их толпу и, перепрыгивая через ступеньки, помчалась вниз, не дожидаясь лифта. Сумка болталась у нее на плече. Вита рыдала. Лёшка! Самый любимый человек на свете, он тоже отдал душу Пожирателю. Никогда больше он не скажет ей ласкового слова, не погладит с нежностью ее взъерошенный затылок… Лёшенька! Эта потеря потрясла ее больше, чем множество страшных смертей, виденных ею на дачах близ Хешширамана и на вокзале.
Дверь подъезда хлопнула за ее спиной, и навстречу ей выкатилась Луна. Вита взвыла, как тоскующий волк. Луна была почти полной.
Она добилась своего – она за барьером, она оставила позади проклятый Фаиратин замок. Но что хорошего это принесло ей? Она одна на пороге своего подъезда, ее квартира осквернена чернотой, за нею гонятся темные призраки, ее любимый сгинул в вихре Тьмы, во власти ненавистного, отвратительного Флифа. Сейчас она остро поняла, что Флиф – это не чужие проблемы, от которых можно откреститься. Он грозит всему миру нашествием всепоглощающей Тьмы. Он пожрет все, что ей дорого… пожрет вообще всё, если его не остановить. Он уже начал, он лишил ее Лёшки. И она отомстит! Да, она отомстит.
Слезы на глазах высыхали. Горе уступало место ожесточению. У нее есть перстень, и она его использует. Как? Она узнает это. Она вернется к Фаирате и вытрясет из нее все. Беги туда, где ты сможешь победить его, сказал Лешка в последние секунды своего бытия. Она выполнит его прощальную просьбу.
Она глубоко вдохнула тревожный предрассветный воздух, поправила сумку и, не рискнув терять время на ожидание такси, побежала к Битцевскому парку. Где-то сзади плыли преследующие ее тени, но она больше не боялась. Она была полна решимости. И заходящая Луна странно посмотрела с небес на маленькую фигурку, бегущую, немного прихрамывая, сквозь ночь навстречу судьбе.
8. Союз
С лесистого взгорья она увидела снаружи чашу Хешширамана. И тут же стиснула зубы. Как она попадет туда? Она покрутила кольцом – не веря, что это поможет, так, на всякий случай. Ничего не изменилось. Вот черт! Она выругалась и поникла головой.
На востоке небесный мрак поблек, потерял черноту. Звезды начали гаснуть. И тут у барьера возникло шевеление. Вита резко подняла голову и уставилась на шевелящуюся внизу Тьму. Там был Флиф, и было еще целое море призраков. Сейчас меня вырвет, отрешенно подумала Вита, глядя на копошение черных языков холода. Холод дотягивался снизу и пробирал до костей, но она больше не чувствовала слепого ужаса. Довольно бояться этой мерзости. С нее хватит.
Флиф остановился перед барьером и стал выгибаться своим призрачным телом в каком-то чудовищном ритме. Свечение участка барьера перед ним начало бледнеть, цвет его перешел в красноватый. Вита вспомнила, как он высасывал из людей свечение их души. Здесь было что-то похожее. Барьер погас, и тотчас же навстречу Флифу скатился мост – носик ковша. Флиф и его тени двинулись по нему.
Надо проскочить за ними, подумала Вита. Ее могут заметить, но это единственный шанс попасть за барьер.
Узкий туннель уже начал затягиваться, когда Вита подбежала к нему. Она стремительно промчалась через сужающийся проход, и тут земля под ней дрогнула и вознесла ее вверх. Сдавленная перегрузкой, словно космонавт, разместившийся не в кресле внутри ракеты, а прямо на ее носу, она не могла даже пискнуть. А когда немыслимая сила исчезла, она обнаружила, что лежит в мокрой от предрассветной росы траве почти на самом краю чаши, лицом обратившись книзу. В трех-четырех метрах позади нее невинным голубым огнем горел барьер. Как будто и не было только что в этом месте зияющей дыры.
Черно-золотая молния пронзила небо, и рядом с нею опустился змей.
– Аррхх! – она чуть не бросилась ему на шею. После Флифа с его мерзким воинством ее неудачливый страж казался ей родным и домашним. – Прости меня, Аррхх… Боже, как я устала!
Только сейчас она почувствовала, как болят мышцы ног и как неровно вырывается из ее груди дыхание. Эта ночь вымотала ее не только душевно, но и физически.
Змей аккуратно обвил ее кольцом, подняв на несколько сантиметров над землей, и они бесшумно заскользили к замку.
– Я вернулась, Аррхх, – шептала Вита, лежа в его прохладных объятиях и наконец-то чувствуя себя в безопасности. Глаза у нее слипались.
Она брела по коридорам замка, пошатываясь от усталости. Замок выглядел так, словно все духи, следящие за порядком, враз покинули его. Под ногами валялся мусор, двери беспорядочно торчали из стен. Строжайше охраняемая от нее библиотека была распахнута настежь. Она вошла, печально потрепала раскрытую книгу: какая жалость, что мне не дано тебя прочесть. И вдруг замерла: витиеватые буквы дрогнули перед глазами и приобрели знакомые очертания. «Рождение посвященных золотому Солнцу, – прочла она, – происходит…»
Что-то защипало в левом ухе. Вита вынула сережку, в любопытстве не отрывая глаз от текста… и тут буквы вновь стали незнакомыми значками. Вита недоуменно покосилась на серьгу. Неужели в ней секрет? Вновь вдела ее в ухо – проявился текст на русском языке.
Что ж, подумала она, если у меня есть перстень Флифа, почему бы не быть серьге-переводчице. Эх, найти бы сейчас место, где написано про Флифа!
Не успела она об этом подумать, как книга зашелестела страницами, вздымая многолетнюю пыль. И через полминуты перед ней, потирающей неожиданно защипавшее правое ухо, раскрылся украшенный черными полями разворот.
«Флиф Пожиратель Душ, – прочитала она, – зло, которому больше лет, чем Земле, был заточен в момент его пробуждения ото сна, в свете полной Луны. И когда покинет он свое узилище, наступят времена конца света для людей, и богов, и всех прочих, Землю населяющих. Потому следует тем, кому выпал жребий хранить узника сего в глубинах, исполнять долг свой тщательно. И должны те, кому это предстоит, отказаться от одной мирской радости, ибо лишь жертва делает сильными тех, кто принадлежит своему богу. И дается им перстень Первого Тюремщика Флифа, дабы при желании оного выйти из глубин, в коих находится, парализовать его волю, сказав: «Возвращайся же туда, где ты должен находиться, светом полной Луны заклинаю тебя». Но пусть и они опасаются полнолуния, ибо перстень сей – палка о двух концах, и может его владетель ослабить своего бога»…
– Возвращайся же туда, где ты должен находиться, светом полной Луны заклинаю тебя, – шепотом повторила Вита, чтобы запомнить, и аккуратно закрыла книгу.
Дверь столовой залы была полуприкрыта – еще одно свидетельство царящей в замке апатии. Обычно двери были либо бдительно заперты и спрятаны, либо приглашающе распахнуты. Вита остановилась, не заходя в залу, и осторожно заглянула внутрь. Трое обитателей Хешширамана сидели на своих местах за огромным столом. Фаирата подперла виски руками, поза ее выражала безысходность. Бэла, насупившись, разглядывала потолок. Сергей был угрюм, и в его мрачных глазах нет-нет да и мелькали панические искорки. Вокруг стола гигантским кольцом обвился змей. Единственный из всех, он не излучал никаких отрицательных эмоций – невозмутимый, как всегда. Вита догадалась, что он не выдал ее возвращения.
– Что же нам теперь делать? – протяжно простонала Фаирата, не поднимая головы.
– Нужно было предусмотреть вариант, что девчонка не дура, – промолвила Бэла. – Она хитра и смела, надо отдать ей должное.
– Но где она, о всемогущий Хешшкор? Не могла ведь она пересечь барьер! По каким буеракам она прячется? А может, Флиф уже сожрал ее?
– Туда ей и дорога, – злобно буркнул Сергей.
– Замолчи! – взвилась Фаирата. – Ты, ты… ты даже не в состоянии понять, что она для меня значила! После всего, что ты натворил! Ты, только ты виноват во всем!
– Да? – скривился он в подобии усмешки. – А я-то думал, это была твоя идея!
Фаирата стиснула кулаки.
– И почему только он не сожрал тебя? – закричала она.
Бэла посмотрела на нее с отстраненным интересом. Словно опомнившись под ее взглядом, она уронила голову на руки и зарыдала. В глубине души у Виты шевельнулась жалость к колдунье.
– Итак, сегодня полнолуние, – напомнила Бэла. – Сегодня должно решиться главное: мы, весь мир – или Флиф. Что мы можем сделать?
Фаирата подняла мокрые от слез глаза:
– Ничего! Мы бессильны, а все потому, что эта пустоголовая толстомордая кишка, это Флифово отродье, этот безмозглый ублюдок дрых, как пожарник! – и она топнула ногой в сторону змея.
Аррхх равнодушно скосил на нее глаз.
– Все это подстроено нарочно! – вопила Фаирата. – Он предал нас, он забыл о том, что мы все обречены – и он вместе с нами! Он либо предатель, либо полный олигофрен!
Вита ощутила горькую обиду за обманутого ею Аррхха. Что ж, рано или поздно ей придется войти и прервать этот разговор. И она решила сделать это сейчас. Она распахнула дверь и шагнула вперед.
– Мне послышалось, тут назвали Аррхха предателем и глупцом, – холодно произнесла она. – Так вот: он не предатель, и он умнее всех вас, вместе взятых. И он не виноват. Я усыпила его эфиром.
Ей почудилось, что пурпурный глаз глянул на нее с благодарностью. В остальных же взглядах, направленных в ее сторону, читалось плохо скрываемое изумление. В выражении лица Сергея можно было, пожалуй, различить досаду на то, что она не угодила в пасть Флифа. К чувствам Бэлы примешивалось сдержанное восхищение. Фаирата же неотрывно уставилась на кольцо и серьги, она, как вытащенная из воды рыба, ловила ртом воздух.
– Ты… Это мои драгоценности!
– А мне кажется, что мои, – хладнокровно ответила Вита.
– Отдай их мне!
– Попробуй, возьми, – Вита вынула из кармана прихваченный из дома кухонный нож. Может, он был недостаточно остер, но по длине разрезал буханку вдоль.
– Аррхх! – задохнувшись, крикнула Фаирата.
Змей обратил к ней огромные пурпурные глаза. Вита поняла, что между колдуньей и ее змеем происходит обмен мыслями. Через полминуты Фаирата побагровела. Вита не могла представить, что сказал Фаирате Аррхх, но, во всяком случае, ей стало ясно, что он ничего ей не сделает.
– Я думаю, Аррхх прав, – проговорила Бэла. – Не пытайся отнять у нее перстень.
– Да, – Фаирата горько сжала плечи. – Тысяча проклятий! Мы все зависим от нее.
– Вот именно, – подтвердила Вита и села за стол, поигрывая ножом.
– Девочка, ты не понимаешь, как опасен Флиф, – сказала Бэла.
– Еще как понимаю. Он опаснее, чем вы думаете. Он может преодолевать барьер. И его темные порождения – тоже.
– Преодолевать барьер! – ахнула Фаирата, ее огненные волосы как будто бы побледнели от ужаса. – Откуда ты знаешь?
– Я была с ним рядом в этот момент. Я была за барьером и вернулась обратно по следу Флифа.
Бэла испуганно покачала головой.
– Это невозможно! – отчаянно воскликнула Фаирата. – Только приспешники Флифа могут идти по его следу! И этого не могут те, кто принадлежит иным богам. Ты что, служишь Флифу? – зрачки ее расширились.
– Я не служу никому, – отрезала Вита. – Плевать мне на всех ваших богов. Да, я беззащитна, но никто и не властен надо мной! Я принадлежу только себе. И я пройду, где хочу, невзирая на идиотские запреты.
Некоторое время все молчали. Красавец Сергей уныло ковырял зубочисткой в зубах, исподлобья глядя на Виту. Бэла и Фаирата смотрели друг на друга, словно сознаваясь в том, что они проглядели в Вите. Сама же она застыла, пораженная неожиданно открывшейся ей истиной. Она – ничья. И в этом ее слабость и ее сила.
– Итак, – Вита первая нарушила молчание, – я нужна вам. И я могу ставить любые условия в обмен на свою помощь. Так вот, я желаю знать, из-за чего вышел этот сыр-бор. Из-за чьей промашки или умысла мир оказался на краю гибели?
Фаирата хлюпнула носом и заревела в голос, как школьница.
Бэла вздохнула:
– Наверное, я смогу рассказать тебе. Это ошибка неведения. Видишь ли, чтобы держать Флифа взаперти, нужно от чего-нибудь отказаться.
– Я знаю, – перебила Вита.
– Вот как? – откликнулась она с ноткой удивления. – Ну, хорошо. Фаирата появилась на свет семнадцать лет назад, и мать ее была при смерти. Умирая, она успела посвятить свою дочь Хешшкору и передать ей перстень Тюремщика Флифа, провозгласив как жертву, что та должна навек остаться девственницей.
При этих словах Сергей покраснел.
– Фаирату воспитывала моя мать, – продолжала Бэла. – Она очень хорошо понимала, что драгоценности, находящиеся при ребенке – большой соблазн для злых людей. Она зарыла их в тайном месте, чтобы вручить Фаирате, когда ей исполнится тринадцать лет.
– Почему именно тринадцать? – спросила Вита. Число показалось ей неудачным.
Бэла грустно улыбнулась:
– Это у нас, у колдуний и магов, что-то вроде совершеннолетия. К сожалению, моя мать не смогла передать никому из нас ни перстня, ни предупреждения. Она трагически погибла, неправильно сформулировав заклинание, – голос ее дрогнул: видно, Бэла, даром что колдунья, любила свою мать. – И перстень остался похороненным в земле, а тайна жертвы – в могиле с моей матерью.
Она помолчала.
– Об остальном ты можешь догадаться сама. Фаирата – нормальная девушка, не уродина. С чего ей было хранить девственность? Колдуньям чужды монашеские замашки. Лишь когда это уже случилось, – она неодобрительно глянула на Сергея, – и Флиф Пожиратель Душ вырвался на волю, мы бросились листать магические книги и нашли там запись… Но было поздно. И мы стали искать другой выход из постигшей нас неприятности.
– Неприятность! – фыркнула Вита. Подумать только, конец света должен был наступить из-за того, что какой-то рыжей девчонке вдруг захотелось испытать радости интимной жизни! Но она посмотрела на всхлипывающую Фаирату, и сердце ее смягчилось. В конце концов, маленькая колдунья была невиновна в том, что никто не удосужился сообщить ей о ее важной миссии. И ее желание приобщиться к взрослым забавам она тоже не могла осудить. Вите самой шел девятнадцатый год, а в этом возрасте хотеть любви более чем естественно.
– Ладно, не реви, – неловко проворчала она, тронув Фаирату за тонкое плечо. – Пусть поганый Флиф поплачет!
9. Полнолуние
Стоял канун конца света. На опаленную летним Солнцем землю спускались сумерки, последние сумерки перед ночью полнолуния. Виту мучило неясное волнение – так бывало с нею и раньше, во время сессии, за день до экзамена. Но сегодня ей предстояло более суровое испытание, чем любой экзамен, даже по матанализу. Пульс бился чаще, и чувство то ли голода, то ли холода ощущалось острее. Она вышла на крыльцо, присела на каменные ступени. Мгновенный шорох – и рядом с нею свернулся громадный змей. Они молча глядели на постепенно темнеющие небеса.
– Аррхх, – сказала Вита. – Флиф – твой отец. Почему ты заодно с его врагами?
Он не ответил.
– Ты считаешь, что это глупый вопрос?
Ты видела Флифа? О чем же ты спрашиваешь?
Тени опустились вокруг, вышла из-за края барьера Луна.
– Аррхх, – она опять позвала его, и он повел бездонным глазом. – Знаешь, я боюсь.
Ты умна.
– Они могут достать меня сзади. Они могут окружить меня, и будь у меня хоть десять перстней…
Фаирата Хешшкора Огненный Локон и Бэла Айанур Никогда-Не-Выходящая-Из-Себя охраняют тебя.
– Что они против воинства Флифа! – горько воскликнула Вита. – Они сами до смерти боятся. И… я им не доверяю. А этому жлобу с мордой киноактера – тем более.
Они не хотят причинить тебе зло и не позволят этого ему.
– И все-таки, Аррхх, я прошу: прикрой меня. Если за моей спиной будешь ты, я буду уверена на все сто.
Спасибо, Вита-Не-Знающая-Богов, услышала она после минутного замешательства.
На крыльце появилась Фаирата в черном платье, огненные волосы схвачены золотым обручем. Она дрожала, хотя ночь была теплая.
– Пора, – сказала она. – Флиф выходит из башни, и с ним – туча тварей. Они окружили замок.
– Куда нам идти?
– Ты должна встретиться с ним лицом к лицу. Вита, – Фаирата остановила ее, когда она встала со ступенек. – Полнолуние – день перелома. Сегодня решится все: либо Флиф будет заточён, либо он навсегда освободится, и тогда… – она передернулась. – Если нам суждено сгинуть, то знай: я никогда ничего против тебя не имела. Извини, что я втравила тебя в эту историю, но у меня не было другого выхода.
Вита махнула рукой: мол, заметано, – и побрела к Бетреморогской башне, где в гнетущей тишине рос черный мрак.
– О Хешшкор, – пробормотала Фаирата, глядя ей вслед. – Что с ней будет? Даже если нам сопутствует успех, она может умереть. У нее просто не хватит сил. Это же надо – не иметь защитника!..
Змей скользнул за Витой.
Земля сейчас опасна, Вита-Спасительница-Мира, раздался в ее мозгу знакомый голос. Я могу поднять тебя в воздух.
Он завязался узлом вокруг ног Виты, и она с удобством расположилась в образовавшемся углублении. Впрочем, удобство сейчас занимало ее гораздо меньше, чем безопасность. Змей взмыл в воздух, и земля закружилась внизу. Вита судорожно вцепилась в гладкую кожу, увидев, что они оставили там. Земля была не просто темна, как полагается ночью, а черным-черна от собравшейся нечисти. Порождения Флифа приползли поддержать его в этой странной битве.
– Где же Флиф? – Вита уловила в собственном голосе отголоски истерики и попыталась взять себя в руки. Ей ничто не грозит, пока рядом Аррхх… по крайней мере, надо стараться так думать.
Высыпали звезды. Луна горела ярким фонарем, и в ее свете бесплотная чернота, шевелящаяся внизу, казалась еще более черной. Вита вдохнула душноватый воздух и хрипло прошептала:
– Аррхх, давай снижаться.
Они медленно, как сухой лист, полетели вниз, туда, где клубился черными языками Флиф.
Ты будешь разбираться с ним одна, предупредил Аррхх. Я уйду назад.
– Конечно, – кивнула она, напряженно вглядываясь во Тьму.
Он ссадил ее в самой сердцевине кишащего тенями пространства. Ее пронзило холодом, она зашаталась, но устояла на ногах. Вокруг – слева, справа, сзади и спереди – было зло. Оно буквально ощущалось в воздухе – не запах, не цвет, а невидимое давление, сжимающее сердце и горло. Вита, с трудом распрямившись, обернулась вокруг себя, поводя рукой с перстнем – волна отхлынула, но лишь для того, чтобы потом накатиться снова. Аррхх висел в ночном воздухе точно за ее спиной. Она бросила последний взгляд в его сторону и повернулась прямо к Флифу.
Воплощенная Тьма клубилась перед ней. У этого чудовищного образования не было ни глаз, ни языка – Флиф не мог ни смотреть на нее, ни говорить с нею. Но она чувствовала, что он знает: она здесь. И он нанес удар – парализующий волевой импульс.
Вита задохнулась, не в силах управлять дыхательными мышцами. Флиф нависал над ней, и его призрачная материя заклубилась быстрее, жадно пуская по направлению к ней черные языки. Вита попыталась поднять руку, но ее словно сковало льдом, рука не гнулась. Сердце затрепетало в паническом ужасе, по спине пробежал озноб. Флиф придвигался все ближе, пользуясь ее беспомощностью. Она чувствовала, как холодеют конечности, и жизненная сила начинает вытекать из нее, и на место всех эмоций приходит равнодушие… Наверное, именно это чувствовали те, кто становился пищей Флифа, подумала она почти отрешенно.
Нет! Эта мысль встрепенула ее. Она не позволит ему сковать ее волю! Хватит этой мрази жрать!
– Нет! – закричала она на всю Вселенную, не раскрывая рта, и Тьма дрогнула перед этим безмолвным воплем. Медленно, с натугой, противясь железной бесплотной хватке, она начала поднимать руку с перстнем. Это стоило ей немыслимых усилий, будто она пыталась поднять многотонный грузовик. Руки разрывало от боли, легкие горели от недостатка кислорода, голова раскалывалась, и билась в висках бесполезная кровь, пустая, не несущая жизни. Как она слаба! Какой-то миг она боролась с желанием опустить руки и спокойно отойти в мир иной. Насколько это легче! А Флифом пусть займется кто-нибудь еще…
Но кто? Она с усилием закачала головой, стараясь отогнать коварные, подтачивающие мысли. Только она может победить Флифа. У нее нет ни защитника, ни дублера. Никто из сильных не станет сражаться за ее душу. Она должна справиться сама, чего бы это ей ни стоило.
Надрываясь, поддерживая одну руку другой, судорожно силясь вдохнуть, она подняла перстень. И тут в легкие наконец ворвался воздух. Она задышала, захлебываясь, срываясь на рыдание.
Новый удар свалил ее с ног, когда она, стремясь надышаться, невольно ослабила контроль за перстнем. Снова невыносимая боль и ледяной холод, пронизывающий тело до самого сердца. Рука с перстнем подвернулась, она упала на нее. Достать, скорее… только не уступать этой давящей злобной силе… Забыв обо всем: о боли, о дыхании, о самой жизни, – миллиметр за миллиметром она передвигала руку, такую тяжелую, словно она была отлита из свинца, такую непослушную, словно она специально сопротивлялась ей. Вынуть руку – это было в тот момент ее единственной целью, единственным смыслом существования. И она выпростала ее нечеловеческим усилием из-под заживо холодеющего тела. И вновь отступил холод, и ослабла стальная хватка.
Она поднялась на колени, дрожащими руками удерживая перстень, хрипя, сипя и кашляя, но держа руку, не отклоняя. Лицо ее было искажено, по щекам катился соленый пот, на губах выступила пена, в искромсанной душе – ненависть.
– Нет, я не сдамся, – прохрипела она растянутыми связками, и звук ее голоса, слабый и сиплый, подбодрил ее. Чудовище замерло в синем свете кольца, разожженном Луной. И сами собой пришли слова. – Я, Виталия, приказываю тебе именем Первого Тюремщика: возвращайся же туда, где ты должен находиться – светом полной Луны заклинаю тебя!
Казалось, стон пронесся над темным скопищем – ужасный, нечеловеческий звук. Тени, вибрируя, стали истаивать на глазах. Лишь Флиф оставался неподвижен, как изваяние из черного камня.
И в этот момент, перекрывая агонию призраков, прозвучал непривычно тонкий, напряженный голос Фаи:
– Я, Фаирата Хешшкора Огненный Локон, приношу обет Тюремщика Флифа. Я обещаю…– она запнулась, – обещаю никогда не пить спиртного.
Флиф задрожал. Как будто невидимая мясорубка скрутила его, выжала, разбила на мелкие черные капельки – крошечные вихрики, а затем налетела неслышная буря, подхватила их и унесла к Бетреморогской башне. И тут же взрыв сотряс землю, и голубое сияние барьера погасло, и горизонт упал сверху вниз на положенное ему место. И вновь воцарилось спокойствие – словно и не было ничего. Лишь проплыл, огибая деревья, змей, опустился рядом с неподвижно распростертой на земле Витой, и что-то прозрачное выкатилось из его немигающего глаза.
Подошли Фаирата с Бэлой, обе до сих пор подрагивали от пережитого. Бэла внимательно посмотрела на бесчувственную Виту.
– Она без сознания, – сказала колдунья своим бархатным голосом. – Теперь ты можешь взять у нее то, что тебе принадлежит, не опасаясь, что оно потеряет магические свойства на тринадцать лет. Она ведь не окажет сопротивления, – улыбнулась Бэла одними уголками губ.
– Твоя правда, – Фаирата склонилась над Витой, но тут же отпрянула. Аррхх угрожающе зарычал, разверзнув пасть, и обвил лежащую девушку толстым кольцом. – Ты что это, Аррхх?
Он не стал отвечать. Ответила, хмыкнув, Бэла:
– Похоже, ей удалось-таки очаровать твой пожарный шланг, несмотря на все твои насмешки.
10. Возвращение
Вита открыла глаза, и в них сразу хлынули брызги солнечного света, пробившиеся через густую зеленую листву. В окно задувал ветерок, пьяняще пахнущий травой и медом, весело жужжала мошкара, слышался перестук дятлов, птичьи трели, писк мелких зверюшек. И сразу несказанное облегчение пришло на сердце. Конец света не состоялся. Жизнь продолжается.