Год жизни: от начала по кругу

Иногда, в минуты, когда наползала скука, я вспоминал тот отпуск, который был четыре года назад. Тогда я решил, что пора прекратить бежать, и просто выдохнул, взял паузу. Алиса взяла отпуск в эти же даты, и мы в первый раз за совместную жизнь поехали в путешествие. Все три недели, проведённые в Таиланде, были просто восхитительны. Мы наслаждались тёплым прибоем, тропическим солнцем. Могли целый день провести на пляже, попивая сок и обедая в местных кафешках. Жизнь казалась очень насыщенной, полноценной. Три недели чистого кайфа, когда отдыхаешь, и больше ни о чём не думаешь. Именно в Таиланде мы на полном серьёзе задумались о детях, мне было тридцать два года, а ей тридцать лет —идеальный возраст, когда каждый уже смог достичь успехов, но при этом был довольно молод и полон сил.

Сейчас, оглядываясь назад нельзя представить более счастливую пару, это были люди полные надежд, уверенно смотрящие в одном направление в будущее. Жизнь была идеальной. Мы добились много, но вот только одна деталь отделяла от полной картины. Вот зачем иногда нужно ездить в путешествия, атмосфера вдали от дома помогает вычленить истинные желания, понять то, что не мог осознать в привычной обстановке. В конце концов собраться с мыслями, найти новый смысл. В отпуске ты как человек полностью перезагружаешься.

Так давно это было, а теперь мне только и остаётся лежать на диване и собирать по кускам прошлое. Я лежал в нашей квартире. Мы так стремились к комфорту, что ничего не видели больше, может это и стало ошибкой. Квартира сейчас казалась огромной и неуютной. Я оглядывался по сторонам и не видел ничего. Минимум мебели, сделанной на заказ, да и полы со стенами. Когда мы купили жильё, оно стало олицетворением будущего. Но здесь не было ничего кроме голых стен, кирпичная коробка без души. Придумывая дизайн, мы провели рядом ни один вечер, мысленно обставляя наш будущий дом.

– Вот здесь идеально впишется шкаф, а вот здесь хорошо разместится наша кровать. И когда мы будем просыпаться можно будет видеть рассвет, – раздумывала Алиса, убирая непослушные локоны за ухо.

Я не возражал. По правде говоря, мне было без разницы, где будет шкаф или кровать. Единственное было важно, что она будет рядом, когда мы проснёмся.

Я предлагал нанять дизайнера, несмотря на огромные расходы на ремонт, мы могли себе это позволить. Но она лишь отмахивалась.

– Нет, не нужно. Я очень хочу, чтобы всё здесь было создано нами, вплоть до дверных ручек. Эта квартира будет только наша, прошу не лишай меня этой радости.

И я не лишал, ведь она так горела этой идеей. Мне казалось это даже забавным, как она увлечена.

Но дизайнера мы всё-таки наняли. Алису повысили на работе и у неё совершенно не осталось времени ни на что больше.

Может поэтому сейчас мне и было неуютно. Нет, было что-то другое. В очередной раз бродя из угла в угол, из комнаты в комнату я абсолютно точно понял. Последние две недели, ни разу не выйдя на улицу меня не покидало ощущение что здесь что-то не так. Это было странное чувство. Оно не отпускало меня ни на минуту, даже во время сна. Я постоянно ходил по кругу и не мог самому себе признаться, что именно смущает. Странность раньше не лежала на поверхности, пряталась за углом, и только спустя время, проведённое в этих стенах, я смог окончательно разглядеть.

Здесь было пусто. И нет, дело ни в мебели и ни в людях. Квартира была полностью идеальна, дизайнер постаралась на славу. Нечто другого не хватало. Жизни. Если бы посторонний зашёл сюда, то удивился бы. Неужели здесь жили более пяти лет? Ничего вокруг не напоминало о присутствии молодой женатой пары. Не было совместных фотографий или бессмысленных памятных вещиц. В холодильнике и шкафах на кухне не хранилось еды. Ни единой вещи не валялось просто так. Все те немногочисленные вещи: одежда, принадлежности для мытья, зубная паста и щётка – всё это было надежно спрятано за дверки шкафчиков. А пыль, поселившаяся вокруг, только окончательно убеждала в необитаемости помещений. Не хватало только накрыть мебель брезентом, и головоломка поддастся.

Квартира была сейчас очень пугающей, как будто смерть здесь поселилась за долго до гибели Алисы. «Как же так?», – крутился немой вопрос в голове. Мы были счастливы, но не замечали столь очевидного ужаса. Ни единого раза за все годы жизни вместе. Мы были очень близки, иногда казалось, что не бывает настолько похожих людей, но теперь не было того сладостного умиления обстановке, не было восхищения. Немое молчание пробежало от стены к стене, пространство стало сжиматься.

Больше квартира не казалась огромной, она в одночасье уменьшилась. Стены начали давить на грудную клетку. Они стройным рядом увеличивали свои объятия вверх и вперёд, утолщались, обхватывая горло со всех сторон. Каждый вздох давался всё тяжелее. Холодный пот прошиб изнутри. Не чувствуя сил противостоять неведомому ужасу, охватившему меня, на ватных ногах я поплёлся в ванну. Шаг за шагом, всеми силами стараясь не упасть, я отчаянно цеплялся за реальность. Отступать нельзя. Так поступают только слабые люди. Но тело не слушалось. И всё же я шёл наперекор самому себе, вопреки лапам и оцепенению, сковавшим тело. Вблизи показалась ванна, и, почти потеряв сознание около входа, я с ожесточением вцепился в дверной косяк, не позволяя себе упасть. По руке сразу потекла кровь, от того насколько сильно рука вдавилась. Пот и кровь не могли меня остановить на пути к цели. Сердце начало колотиться быстрее. Оно казалось хочет выпрыгнуть из груди, покинуть место, где должно находиться. И вот она – раковина. Я с невероятным усилием открыл холодную воду. Кран почти не двигался с мёртвой точки, и, наконец, поток ледяной воды хлынул по трубам, как будто отрезвил на мгновенье. Правда эффект оказался временным, и волна тревоги ещё большей силы прошибла насквозь. Все внутренности скрутило. «Я умираю», – вот что я думал. Больше двигаться я не мог. Тело окончательно одеревенело. Оставалось только ждать конца. Какая нелепая смерть. Сколько времени пройдет прежде, чем меня найдут на полу собственной ванны? Смерть дышала в спину, пробивая по телу леденящий ужас. Я уже сидел на полу, ноги вяло валялись, руки не принадлежали мне. Не осталось сомнений – конец неминуем, только бы не ждать очень долго, хоть бы он пришёл поскорее. Было невыносимо тяжко. Если бы у меня оставалось хоть чуточку сил, то я бы вернулся в спальню, где оставил телефон и позвонил в скорую. Такая мысль не пришла ко мне сразу, а сейчас было слишком поздно.

Провёл я таким образом около десяти-пятнадцати минут, но смерть так и не пришла. Она решила смилостивиться или продлить мучения, кто разберёт, что в голове у таких, как она. И вот я уже мог слегка шевелиться. Тело приходило в норму. Постепенно ритм сердца восстановился. Дышать стало значительно легче. Поднявшись с пола, я посмотрел в зеркало. На меня смотрел всё тот же мужчин, что и вчера, с усталым видом. Я был жалок, сломлен, раздавлен. Такой взгляд никогда не был на этом лице, и мне было очень непросто сдержаться и не ударить по слабой роже, отражавшейся по ту сторону.

Такое положение вещей было для меня в новинку. Нет, это надо прекращать. Мысли путались, как на утро с похмелья. Голова трещала. Может это был микроинсульт? И не успев до конца решить, что же всё-таки случилось, ход моих мыслей перебил звонок телефона. Слегка покачиваясь, я добрел до смартфона, который так и лежал на краю кровати. Звонила мама, она с некоторых пор звонила каждый день. Не долгий разговор и моё заверение о том, что я в порядке стали той точкой, после которой стало понятно: пора всё менять. Мне необходимо дело. Более двух недель без работы определенно не пошли на пользу.

Жизнь идет дальше и нет смысла прятаться здесь всё время.

Глава 2.

Когда обстоятельства жизни меняются сложно найти отправную точку происходящего. Иногда можно определить с чего всё началось, но в большинстве случаев невозможно. Одна нечаянная мысль, одно заверение или событие и уже нельзя снова вернуться в текущее русло. Река, по которой плывёшь не всегда выносит течением на берег, иногда она довольно долго крутит, перекатывает, топит, и только единицы смогут после такого встать на ноги и пойти дальше. Всегда стоит пытаться выплыть, сойти на берег, но разве так бывает, что препятствия в миг исчезают, поэтому борьба неотъемлемая часть мироздания. Борьба с самим собой, мы пытаемся найти смирение, проанализировать текущий опыт, чтобы избежать ошибок прошлого, и так до последнего вздоха. Вздох отделяющий от водоворота и конца, а между ними пропасть, где происходит затор, затор называемой жизнью.

Я не мог до конца поверить, что сделал нечто подобное. Если бы кто-нибудь ещё пару недель назад сказал, что такое может произойти, мой плевок угодил бы тому человеку в лицо, вот что случается, когда потерялся. Нельзя не признать решение было очень простым, не было ни капли сомнения, меньше всего я полагался на мнение других в этом вопросе, сделав всё сам. Хоть что-то не ушло в прошлое, или это и было моим прошлым? Я не мог не признать, что большую часть жизни полагался на чужое мнение, но теперь, когда я стал взрослым больше такого произойти не должно.

Как трудно порой обычному человеку слушать именно себя. Для меня понимание так и не наступило в полной мере, но уже большая часть проникла в те закрома разума, что называется свобода воли. И всё же как именно я стал настолько решителен? Решительность – черта характера, что руководит человеком в момент принятия решений, влияющих всецело на жизнь. Кто принимает их, мы сами, или то, что было давно навязано из вне то, что столь сильно сроднилось с внутренним ощущением, что теперь нельзя провести черту, где ты, а где всё остальное? Поэтому я и сделал такой выбор. Как говорят, если твой выбор не влияет на ближайшие пять-десять лет, то это и не выбор вовсе. Но я сделал то, что точно влияет на будущее.

На работу я отправился пару недель назад, и поначалу всё было как прежде, если не придавать большое значение томным печальным взглядам, стремящимся пробудить в тебе откровенные чувства. Я не собирался делиться с кем бы то ни было сидящем со мной в одном здании. Дела, которые были под моим контролем уже ушли коллегам. Никто не станет ждать пока человек оправится, чтобы продолжить дальше судиться. Я не злился на счёт этого, так как полностью отдавал отчёт тому, что случилось. Дело было не в этом.

Когда я вернулся на работу никто вокруг не изменился, нет, они были те же самые люди, что и за год до, как и за десять лет до. Но я смотрел вокруг и не мог взять в толк, что вообще мне нравилось здесь делать так долго. В начале своей карьеры я работал во многих юридических фирмах, и только спустя пару лет мне подвернулась большая удача, меня взяли в одну из лучших фирм города, они брали самые тяжёлые и интересные дела, специализировались на многих вопросах от гражданского до уголовного права. Спектр роста, который стоял передо мною был поистине потрясающий. Никто не мог сравниться из моих однокурсников с той высотой, к которой мне удалось приблизиться буквально за пару лет после института. Многие до сих пор харкают желчью только увидев меня издали, им кажется, что успех заключался в деньгах или блате, во всём чём угодно кроме трудолюбия. Я трудился не покладая рук, почти не бывал дома, чтобы обеспечить себе и жене безбедное будущее, но каковы были те титанические усилия, вложенные в это, оставались понятными для немногих. Никто не видел, что стояло за этим, как я не спал ночами только чтобы найти лазейку в законе, чтобы защитить своих подопечных. Я стал одним из первоклассных адвокатов, стоял в суде насмерть, приводил аргументы, доводы, никогда не сомневаясь в выбранном пути. Мои клиенты меня уважали и платили не малые деньги за услуги, и я не мог их подвести. Теперь, когда большая часть работы над собой была сделана, только и оставалось почивать на лаврах величия, но всё изменилось.

Я просидел у себя в кабинете в первый день так и не притронувшись к кипе бумаг, не выбрал новые слушания, хотя такая привилегия и была. На второй день стало разительно скучно, день толком и не отличался от дня на диване. Третий день принёс свежий воздух, мне принесли одно очень важное дело, за которое мог взяться только я, но мне так и не удалось выделить время, чтобы просмотреть документы. Теперь мне не зачем стало задерживаться на работе, и, когда часы покорно отбивали 17:00, я незамедлительно поднимался и уходил, под озабоченные взгляды коллег.

Потом пришли выходные, в которые я не появился на работе, а в понедельник пришёл как ни в чём не бывало, не забыв взять с собой пару сломанных фенов. Я как раз на выходных занимался уборкой и случайно обнаружил их в одном из шкафов – эти фены. Я не мог взять в толк откуда они там взялись, но сразу же попробовал включить штепсель в розетку, ничего не произошло. Загадка фенов меня так взволновала, что я забросил уборку и просто пялился на них целый день, пока не настало время отправляться спать. Я шёл спать ровно по будильнику в 22:00, а вставал в 7:00, нельзя даже из-за загадок менять график. Уборка пошла псу под хвост, ну и хрен бы с ней.

Тем утром я вытащил фены и положил их к себе на стол вместо кипы бумаг, которая устроилась на полу в дальнем углу. Сначала предстояло понять какого рода проблема. Первым делом я проверил штепсель и провод, вдруг ток не мог пройти к моторчику из-за перебитого провода. Но на первый взгляд казалось проблем нет. Поэтому дальнейшим решением стало проверить сам мотор, может в этом всё дело. Инструментов, чтобы вскрыть приборы не было. Нужно было по дороге на работу зайти их купить в строительный магазин, ведь и дома подобного не водилось. Но теперь уже некогда думать, если сейчас не узнать в чём проблема, дальше может стать только хуже. Я голыми руками снял переднюю пластиковую панель и внедрился глазами в устройство. Провода шла, а проблема так и не обнаружилась. Я вцепился взглядом в мотор и понял, что и его бы следует разобрать. Вместо того, чтобы сделать это аккуратно, я шибанул по нему со всей дури, да так, что запчасти разлетелись по комнате в разные стороны. Теперь проблема стала куда очевидней, он просто сломан, этот фен сломан. Я кинул остатки фена в мусорную корзину, и подобным же образом разломал и второй прибор. Теперь они лежали рядом друг с другом, как и раньше в шкафу. Я подумал, что так вполне символично, раз они были вместе так долго, то и на помойку отправятся вместе.

Так закончился четвёртый день. Если так подумать четвёртый день был не плохой, там хотя бы была борьба, страсть, а потом кульминация. Вот пятый стал значительно хуже, меня спустя неделю заметили. Я как-то и успел забыть, что деньги не появляются из воздуха, и нужно трудиться, чтобы хоть чего-то достичь. Меня пригласили к директору компании, чтобы я поделился своими наработками по текущим вопросам. К этому времени было уже пора связаться с пострадавшей стороной, и от меня ждали решений. Но мне показалось, что начальник может и подождать и вместо этого от нечего делать, я взял пару листов из стопки в углу и сложил красивые оригами. Они заняли около трёх часов. У меня было не всё так хорошо с пространственным воображением, и чтобы достичь подобного результата пришлось изрядно попотеть. Поначалу я делал всего лишь маленькие самолётики, а потом нашёл схемы животных из интернета, и линия за линией придавал бумаге ощутимые формы. Бумага не поддавалась под пальцами, и я дважды порезал указательный палец, но результат был выше всяких похвал. Теперь со стола на меня взирали зайка и лисичка. У них даже были нарисованные глаза, видно взыграли те два месяца, что в детстве мне довелось походить в художественную школу. Я толком и не помнил, почему бросил, вроде дело было в том, что она находилась на другом конце города, а моя мать посчитала меня слишком маленьким ездить на общественном транспорте самостоятельно, а сопровождать ребёнка времени у родителей не нашлось.

В дверь постучали, и я без лишних стеснений открыл дверь. На пороге стоял начальник, пришёл сам, не дождавшись меня.

– Здравствуйте, Григорий Алексеевич.

– Так и ты здравствуй, Ром. Я думаю мы можем поговорить без формальностей наедине.

Я захлопнул за ним дверь и пригласил сесть. И тут до меня дошло, каким сейчас предстал кабинет. На столе ничего нет кроме оригами, в мусорной корзине валяются разбитые фены, так ещё и по полу разбросана кипа бумаг.

– Знаю у тебя не простой период в жизни, и я как человек на твоей стороне, но как твой начальник недоумеваю.

Он покосился на лисичку, но ничего не сказал.

– Так вот, не стоит забывать, где ты находишься, если ты пока не в состоянии работать, могу предоставить ещё дополнительный месяц отпуска. На этом мои полномочия исчерпали себя. Иди домой и отдохни, а потом приходи через месяц, ты ценный сотрудник, и мне не хотелось бы применять по отношению к тебе строгие меры. Следующей весной по секрету, я хотел сделать тебя своим замом, но, если так будет продолжаться впредь, никакие прошлые заслуги не помогут. И чтобы ты знал, я соболезную твоей утрате, не передать словами, как мы все скорбим. Я не очень хорошо знал твою жену, видел всего пару раз, и не мне говорить, что она была замечательной женщиной, но ты должен взять себя в руки… а теперь можешь идти. Через месяц жду в приподнятом расположении духа

Начальник встал со стула, ещё раз скосил взгляд, теперь уже на зайку и пошёл по своим делам.

– Нет, я не приду.

Решение будто уже висело в воздухе все эти пять дней, просто именно в тот момент смогло обрести форму, как и оригами обрело своё.

– Извините, но я больше не смогу работать, хочу уволиться. Завтра же у вас на столе будет моё заявление.

Григорий Алексеевич так и замер с дверной ручкой в руках и обернулся только спустя пару секунд. Мой начальник был хорошим мужчиной, всем бы такого начальника, но я понимал, что и через месяц не смогу больше здесь появиться.

– Ты сам-то понимаешь, что говоришь? Твоя карьера, ты сможешь достичь всего чего сам пожелаешь.

– Да, я понимаю, просто больше не желаю ничего добиваться.

– Ну, не стану тебя уговаривать, но, если передумаешь дай знать, тебе нужно отработать две недели по законодательству. И когда этот срок подойдёт к концу у тебя больше не будет шансов повернуть всё вспять, а пока можешь ещё подумать.

Начальник ушёл, а на душе стало так хорошо, я выглянул из своего кабинета, и понял, что мне не нужно время на обдумывания. Я не знал, когда смотрел сейчас в сторону, что мне нравилось раньше в работе. Азарт, деньги, что за мотивация двигала мной на протяжении тринадцати лет? Когда она была со мной работать было естественно, мне хотелось, чтобы мы смогли позволить себе всё, что угодно, но, а мне-то было ли это нужно?

Я глянул вверх, что-то на потолке не давало покоя. Одна из лампочек перегорала, создавая пронзительное мерцание, которое капало на мозги. Я не мог припомнить, что меня сделало таким чувствительным к мигающим лампочкам, но остаток пятого дня я посветил устранению мигания. В 17:00 проблема была решена не без помощи стремянки и запасной лампы, день кончился, а значит пора домой.

Шестой день стал точкой отсчёта, сегодня в мой кабинет заявился друг Антон. Он все дни пока я пребывал на работе так и не удостоил меня своим присутствием, и вот именно на исходе шестого дня он появился. Мы работали с ним в одной фирме сколько я себя помню, но почти никогда не встречались друг с другом в пределах фирмы. Мы оба работали над совершенно разными делами и нам не за чем было видеться, но сегодня он ради меня поднялся этажом выше, что уже олицетворяло его явную озабоченность.

– Ром, это правда? – спросил он прямо с порога.

Его глаза бешено крутились в глазницах, Антон пребывал в состоянии истинного недоумения.

– Что правда?

– Только не прикидывайся дураком, я тебя слишком хорошо знаю, ты бы по своей воле не бросил работу. Я в этом уверен. Горе затмило твоё сознание, но разве можно позволять эмоциям преобладать над логикой? Это неправильно, ты уже не сможешь отмотать назад, подумай каких перспектив лишаешься.

Я уныло взглянул по сторонам. Сегодня кабинет напоминал о прошлом, в нём больше не было того бардака, что вчера. Мне показалось, что не стоит оставаться в памяти коллег свихнувшимся, поэтому уже с утра навёл порядок. Бумаги вновь лежали на столе в идеальном ровном строе, но вот мусорная корзина до сих пор не была выкинута. На поверхности фенов теперь возвышались зайка и лисичка, которые были с особой тщательностью смяты.

– Я принял решение, поэтому не тебе говорить мне, что делать

– Но, разве нельзя иначе? Я думал раз ты вышел на работу тебе стало лучше. А теперь мне довелось узнать о твоём увольнение через третье лицо. Давай, сегодня вечером сходим в бар, выпьем обсудим.

– Нечего обсуждать всё решено.

Антон нахмурился, будто не в состоянии найти слова, чтобы продолжать убеждение. Его голова всегда была наполнена только работой, и ему становилась немыслима сама мысль, что кто-то может пожертвовать карьерой ради ничего.

– Может нам стоило видеться чаще…

– Что ты имеешь ввиду? – не понял я его рассуждения.

– Просто мысли вслух. Ничего я особо и не имею. Так, что на счёт выпить пива в баре вечером?

– Хорошо.

Я не был против, ведь следующая наша встреча вполне возможно состоится не скоро.

Седьмой день не выделялся ничем особенным, так же, как и восьмой, и девятый. День сменял другой, а мне просто хотелось поскорей покончить с работой. Внутри уже был план, не до конца осознанный, но всё же план.

Наступили новые выходные, они стали той отдушиной, что мне пришлось ждать целых пять дней. Пришлось заново начинать уборку, ведь плоды прошлых выходных так и не увенчались успехом. Я бегал туда-сюда вдоль комнат, ни на секунды не приседая. С того раза, как меня настиг непонятного рода приступ, мне стало не по себе, стало страшно, что он повторится вновь. С ужасом иногда воспоминания о том дне приближались к недрам сознания, заставляя содрогаться в дикой судороге. Одна только мысль, что смерть была так рядом, но не забрала приводила в заблуждение, приходилось часами думать почему я был помилован, для каких таких целей продолжал бродить по земле?

Смысл жизни всегда преследует человека, но когда человек остаётся один на один, то вопрос о целях становится более явственен. Не всем удаётся заполнить образовавшуюся пустоту новой парадигмой. Я не мог взять в толк, что значит тот приступ, те беспочвенные страхи на месте? Чтобы бы сказала Алиса на этот счёт? Она всегда была довольно расчётлива, заранее строила планы, правда в контексте работы не всегда могла их исполнить, но планы были глобальные. Ей удавалось прикинуть наперёд, как сложится жизнь, меня всегда поражало с какой точность были построены суждения. Мне никогда бы не пришло в голову то, что приходило ей. Она была в нашей семье генератором, той ниточкой, которая не позволяла полностью запереться в мире иллюзий.

Если так припомнить с кропотливой точностью, то именно она в Таиланде и прикинула, что пора бы подумать о ребёнке. Почему-то до того момента, я такими категориями никогда и не мыслил. То есть я полагал, что нам нужны дети, но именно она начала переносить эти размышления в реальную жизнь. С работой никогда такого не было, там всё чётко, вот сейчас я построю карьеру, вот сейчас мне представиться возможность проявить себя. Тут было поле моей деятельности, где моя голова полностью выдавала как именно сложится профессиональный путь, и именно этого я лишился за последние две недели. Не мог спрогнозировать будущее, как будто потерял не только жену, но и смысл в будущем.

Я вновь принялся перебирать тот шкаф, что бросил убирать на середине в прошлый раз. Место из-под фенов было пустым, и я со всей страстью пытался обнаружить в недрах шкафа какие-то другие значимые вещи. Если подумать и в самом деле не было понятно, что делали фены здесь, мы переехали сюда более пяти лет назад, и вряд ли их можно было незаметно взять из прошлых квартир, в которых мы жили, а значит они появились здесь за эти пять лет. Шкаф, стоявший передо мной с распахнутыми настежь створками, не принёс новых тайн, но теперь глядя на него сверху вниз, такого простого без секретов, мне становилось хуже и хуже. Ужас проникал в тело вновь, но на сей раз мне удалось подготовиться, и не испугаться так сразу. Я в миг, когда первая волна мурашек пробежала по телу, быстро улёгся на кровать и просто начал считать до десяти и обратно, плавно дыша, не поддаваясь атаке. Но избежать кульминации не получилось, когда на последнем издыхании смерть приблизилась к шее, мой язык будто застыл во рту, стал большим и неуклюжим, и вдруг всё прекратилось.

Пока я не до конца очухался, я пошёл прямо по коридору, и прямо поверх домашней одежды, треников и футболки, надел куртку, засунул ноги в ботинки, и слегка неуклюже наперевес с портфелем поскакал вниз на улицу, не дожидаясь лифта. Тут же мне вспомнился один магазин, что был в двух кварталах кверху по улице, и понёсся туда, сам не зная почему в голову пришла подобная мысль. То был строительный магазин, пока я шёл до туда ни один десяток глаз смотрел поверх моей одежды оценивающим взглядом. Но меня мало волновали чужие взгляды, была лишь цель, а люди были препятствием на пути.

Когда я вернулся домой, то застал вещи в нетронутом состоянии, всё было также, как и на момент, когда я оставил дом, чтобы выйти. Портфель я бросил прямо на пол у двери, нарушив порядок, складывавшийся годами в черте квартиры. Потом пришёл к выводу, что пора и все остальные вещи сделать менее упорядоченными, прежде чем начну выполнять план. Походив по комнатам, я начал разброс вещей по углам, так стало намного уютнее, здесь впервые за столько лет появились обитатели. Потом, когда одна часть была исполнена, пора было переходить к другой. Я вернулся к шкафу, от него исходила дурнота. Именно он был причиной несчастья, и, взяв шуроповёрт, купленный менее получаса назад, шкаф начал приобретать истинный облик, что был заложен в нём на мебельной фабрике. Теперь отдельные панели лежали тихо на полу, и дурнота сошла на нет, если он не может предоставить новые тайны, то и смысла ему стоять больше нет. Вещи, принадлежавшие раньше шкафу, теперь мирно валялись, создавая блаженный хаос. Я улыбнулся, полностью довольный собой. Пора было отдохнуть и попить чайку.

Десятый день на работе, прошла неделя с тех пор, как я окончательно решил покончить с мучавшей меня ответственностью. Только четыре подъёма с утра отделяло от конца. Именно в пятницу моя мука будет завершена. А пока меня ждало важное дело. Когда кабинет был убран полностью, а мусорная корзинка освобождена, видно рьяной уборщицей, то в этих четырёх стенах ничего не осталось. Стол, стул, кипа бумаг, да канцелярские принадлежности. Было пусто и неуютно, поэтому весь этот и следующий день я посвятил именно обустройству. В обеденный перерыв вышел из фирмы до ближайшей печати и распечатал несколько совместных фото с женой, купил рамочки и с нежностью поставил на стол. В одиннадцатый день даже фотографий стало мало, поэтому обеденный перерыв этого дня был посвящён покупке разного рода мелочёвки по типу картин и цветов. Теперь я мастерски оттачивал своё искусство дизайна, и под конец дня создал нечто невообразимое. Кабинет напоминал рай. Здесь даже появился фонтанчик, который переливался разными оттенками.

И вот наступила середина недели, мне почти захотелось забрать заявление об уходе, только чтобы вновь и вновь возвращаться в свой кабинет, и просто сидеть наслаждаться. Было спокойно и хорошо, пока не зазвонил телефон. Моя мать никогда не звонила мне на работу, поэтому я забеспокоился.

– Алло, мам, что случилось?

– Ничего, не волнуйся, просто я беспокоюсь, можешь сегодня прийти к нам с отцом?

– Могу, но это точно просто так? Если что нужно, то могу прямо сейчас.

– Нет, нет вечером, нечего из-за меня срываться с работы. В общем не буду тебя отвлекать до встречи.

Я не планировал сегодня ехать к родителям, но раз пообещал, то нужно исполнить обещание. По ходу того, как автобус вместе со мной ехал по направлению к дому детства, я становился всё более мрачен, тот дом хоть и был родным, но отдавал дискомфортом. Мне не хотелось вновь погружаться в кипельную частоту, и в полки, стоящие в ровный ряд, где мало признаков жизни обычных людей. Приступ мог вернуться, а родителей пугать не хотелось.

Мама открыла не успел я даже нажать на дверной звонок, она явно что-то хотела узнать, а я мог только догадываться что именно. Стало беспокойно, что до неё новости дошли раньше, чем положено. Я собирался сказать только по окончанию пятницы.

Мы прошли прямо на кухню, где отец ужинал и читал газету. Он любил узнавать новости именно из газет, как и раньше, не отдавая предпочтение новым веяниям в виде интернета. Моя казнь на время была отложена, и мы втроём погрузились в молчание, просто поедая ужин.

– Так как твои дела сынок? – мама прервала молчание.

– Да, ничего, всё хорошо. Дома уборку затеял, да только всё никак не могу закончить. Из новенького если только то, что вот в пятницу ухожу с работы.

Ложка в руках матери покачнулась и очутилась на полу, расплескав бульон по полу. Пол сразу ожил.

– Что ты сказал!? Я не ослышалась!?

Похоже ложка мало её взволновала, а между тем капли утекали всё дальше.

– Увольняюсь, решил, что нужно немного передохнуть.

Мамин рот застыл в возмущение, будто я произнёс нечто поистине невообразимое. А вот отец будто и не придал значение моим словам, тяжело уткнувшись в дальнейшее чтение. Я вновь зачерпнул ложкой суп, и, не сводя с матери глаз, положил еду в рот и тщательно прожевал. Последние дни мне не доводилось особо есть, поэтому хотелось закончить трапезу.

– Наш сын сошёл с ума! – мать пристально уставилась на отца ожидая поддержки, – Я с кем разговариваю, скажи ему, что он поступает глупо!

Отец неспешным движением свернул газету.

– Оставь его, он уже взрослый, пусть решает сам.

– А что он собирается делать!?

Отец не ответил, а просто вздохнул.

– Нет, ты мне скажи, что он собирается делать!?

– Мам, прошу, давай доедим, а потом обсудим, если захочешь.

Мама блеснула яростью, она видно не собиралась откладывать разговор на потом. Пришлось положить ложку, жаль, что не удалось нормально поесть.

– Так скажи мне, что ты собираешься делать!?

– Ничего.

Я сказал это просто, но похоже мать не удовлетворилась ответом и продолжала наседать, пытаясь продавить мнением.

– Ты же можешь забрать своё заявление, думаю этому не придадут большого значения, все же люди понимают какой у тебя сейчас стресс, ничего всё поправимо…