Мансарда. Кругом зелень. Деревья большие, деревья маленькие, кусты и трава – все это и вверху, и где-то далеко внизу. А впереди, справа и слева – море. Величие и бескрайность. Таинственная бесконечность щекочет нервы. В Мансарде живут они. Они не разлучаются.

Солнце внимательно следит за обоими – что же будет. Слишком долго длиться счастье, слишком долго они верят друг другу, слишком долго они любят друг друга.

А они как бы назло всем еще больше любили друг друга.

Им достаточно было, взявшись за руки идти рядом, заплыть вдвоем далеко далеко, сидеть рядом за столом и наконец лежать рядом, тесно прижавшись друг к другу.

Здесь впервые в жизни они узнали, что такое настоящая радость. Этому способствовала вся природа.

И вот уже море, Мансарда, тишина июльских вечером остались далеко там – на юге.

Они снова в Москве. Воспоминания, пережитые трудности дороги еще больше сближают их, делают почти родными. Наступило спокойствие. Сознание расслабляется, доверяя достигнутому.

Парень жестоко расплачивается за свое спокойствие, за свое счастье. Слишком много его у него было за такой короткий промежуток времени.

Глаза девчонки, которые когда-то говорили ему – мы твои, целуй, ласкай нас, береги, смотрели на него с полным равнодушием, в лучшем случае они жалели его.

А в глазах парня слезы. В душе – пустота, холодная зияющая пустота. Как будто кто-то пришел и выкопал огромной лопатой все, что там было. Сейчас он знал, что все полетело к чертовой матери и ничего сделать нельзя. Сказка кончилась. Началось пробуждение с похмелья.

Перед ним стояла отлично владеющая собой, умеющая и знающая, что нужно сказать парню в эту минуту, девчонка. Всем существом своим она была уже с кем-то еще, с другим. А он, парень, стоявший перед ней, мешал ей, глупо пытаясь что-то объяснить. У него не было слов, он был растерян, разбит. Он только думал, что по-настоящему искренне он не сможет уже целовать вот это, еще не понятно почему милое лицо, вот эти, когда-то радовавшиеся только ему глаза, вот этот чуть вздернутый нос, вот эти, столько раз встречавшие его губы, которые в разговоре по-детски неуклюже и мило складывались в дудочку, вот эту, правда уже с морщинками шею и плечики, и нежную, всегда влекущую грудь, и, наконец, для него навсегда исчезнувшую улыбку. Он чувствовал, что отныне у него вообще не будет ничего искреннего.

Ему было противно за себя, что он сейчас молча стоит перед ней и не может найти силы, чтобы поскорее уйти, забыться.

Домой, скорей домой! У него уже нет сил тащиться еще куда-нибудь. Мерзость! Стакан водки. Еще. И все поплыло. Он лежит. Комната освещена сумраком включенного приемника. “Маяк” говорит, играет. Потом снова говорит, и снова играет, играет. Голова тяжелеет. Парень хочет заснуть, уйти хотя бы от мыслей. Но сердце колотиться и разгоняет сон.

Мысли, мысли одни лишь мысли. Скоро их станет так много, что они, кажется, разорвут череп.

А перед глазами девчонка веселая, радостная. Она в своем халате теплая, нежная, уютная, совсем домашняя. Девчонка вытирает посуду и улыбается, но не ему, парню, а тому, который остался там, за дверью, закрывшуюся перед ним, парнем, навсегда. Они смеются, они счастливы. Им интересно вдвоем. Может быть сейчас она рассказывает, какой был глупый вид у парня, которого они выгнали, как ловко все получилось. И оба опять смеются.

Кто ответит ему, что это значит? Он надоел? Игра? Подлость? Или проза? Проза жизни! А может жажда жизни? Так живи, только уж не оглядывайся назад! А я уж сумею не презирать, а гордиться тобой!

Колит сердце! Сердце, милое сердце, что с тобой. Почему тебе так больно! И что за халаты? Это врачи. Потерпи, они сейчас спасут тебя. “Доктор, спасите мое сердце. Оно мучается”.

Сердце? У тебя болит сердце? Он быстрым движением рассекает парню грудь. Совсем не больно! Вот оно твое сердце. Его нужно отрезать, тогда оно никогда не будет мучать тебя. Слышишь?

Нет, нет, нет! Кричит парень. Бога ради не надо!

Он бережно принял руками свое сердце. Горячее, мягкое, оно сжималось и дергалось у него в ладонях. Неужели вот этот маленький комочек может трудиться столько лет, позволяя человеку быть человеком. Ведь достаточно слегка сжать его и оно навсегда затихнет – человек успокоиться в вечном покое. Парень не заметил, как сквозь его пальцы начала капать кровь. Перевернув комочек, он увидел на нежном тельце своего сердца кровоточащую рану. Ее рваные края двигались в такт сердца, как будто тихо шептали: за что, зачем так глубоко. А чуть подальше парень увидел шрам, от уже давно затянувшейся, может быть, такой же, как и рядом раны.

Так вот почему болит сердце. Так вот почему невыносимо жить на свете, когда у тебя отнимают радость. Сердце на несколько секунд замерло, потом снова судорожно сжалось. Из раны вырвался красный фонтанчик и сердце тяжело и с хрипом проговорило – очень больно, но все за растет и покроется шрамом.