– Ты что, её знаешь? – он обернулся и встретился взглядом с девчонкой. Ребёнок помахала ему ладошкой и побежала на звук, раздавшийся в стороне.
– Нет. Но она не хотела причинить нам вреда, стоит прислушаться. Мало ли, какие твари ходят в этом лесу. Элементали големного подвида не станут нападать без причины, но они верны своим создателям.
– Элементали го… Чего?
– Не бери в голову, тебе всё равно это не пригодится.
Леон кивнул и просто следовал за другом. Сил на то, чтобы припираться у него уже не осталось.
Они долго шли по указаниям «ушастой» девочки, пока, в конце концов, не набрели к развалинам около озера. Просто кучка булыжников примерно одинакового размера, заросших мхом и засыпанных листвой. Но что-то в них было такое знакомое, отчего в теле появлялось чувство предвкушения перехода между мирами – внутри всё замирало, инстинктивно хотелось зажмуриться и задержать дыхание. Леон был уверен – перед ними развалины некогда настоящего портала.
– Видимо, этот мир был опечатан, как и Земля. Тогда выбор у нас небольшой, – придётся потратить остаток, – сказал Ярико и вытащил из сумки сферу. С её помощью он собирал воду из озера неподалёку в свои ладони.
– А ты уверен, что это безопасно?..
Леон выглянул из-за плеча Ярико и посмотрел на то, как он водил руками по воздуху. Вода тем временем едва светилась, поблëскивая в лучах яркого солнца.
– Да. Нам уже приходилось делать такое.
– Что-то я всë равно сомневаюсь…
Волны в озере разгладились, поверхность стала гладкой, словно стекло. Ярико осторожно прикоснулся к водной глади, но та даже не встрепенулась. Лишь вокруг его пальцев образовался лёгкий светящийся ореол.
– Готово, – сказал он, – следуй за нама. Не отставай!
Встав в полный рост, Гельгар поддался гравитации и рухнул вперёд лицом прямо в воду. Леон зажмурился, чтобы брызги от воды не попали ему в глаза.
Но брызг так и не было.
Аустер открыл глаза. Гладь воды оставалась идеально ровной, на глубине тускнел тот же свет, что был вокруг пальцев Ярико. Внутри он почувствовал дрожь от волнения смешанного с паникой после бурной ночи несостоявшейся казни.
– И почему я всë время слепо тебе доверяю…
Леон не стал долго ждать, прижал руки по швам, зажмурился изо всех сил и тоже поддался гравитации, падая прямо в воду.
Только теперь это не вода, а портал, и ощущения были соответствующие.
2
Вдохнуть Леон смог только на другой стороне. Глубокий вдох, затем такой же глубокий выдох. И почувствовал, как его крепко схватили за руку.
– Испугался? – раздался игривый голос друга. Только звучал он несколько иначе: будто стал на полтона выше, и каждое слово отдавалось едва уловимым звоном.
– Я начинаю привыкать, – уже спокойнее ответил Леон. Его голос звучал с такими же странностями: чуть выше и едва заметно звенел.
Пространство, в которое они попали, было светлым, приятным и чистым. А ещë тихим. Настолько, что они слышали треск вдали, вперемешку со звоном ветряных стеклянных колокольчиков. Только как они могли звенеть, если здесь не было ветра?
Это место не похоже на межмирье. Пространство между мирами мрачное, тëмное, с множеством порталов и дверей в другие миры, а это – слишком чистое, упорядоченное. Всë здесь будто состояло из стекла. Или лучше сказать…
Из зеркал.
Огромное множество упорядоченных зеркал: какие-то из них светились и показывали картины других измерений, а какие-то «потухли», став серыми, бесцветными. Ярико шëл впереди, цокая копытами по дорожке, выложенной осколками зеркал, точно мозаикой. Мозаичная зеркальная тропа.
– Мы в Лабиринте отражений, – сказал он, зная, что его спутник собирается поинтересоваться.
– Это тоже часть межмирья?
– Это измерение… отличается от межмирья. Они существуют параллельно друг другу. Только вот Лабиринт отражений – это чëткий путь, с поворотами и тропами, который создался сразу, как только появились отражающие поверхности. Это место соединяет все отражения между собой.
Леон уставился себе под ноги, замечая, как на кусочки зеркальной мозаики капает кровь из перевязанной раны на хвосте Ярико. Значит, даже у отражений есть своë измерение. Интересно, а у снов подобное присутствует? Или они не выходят за пределы разума человека?
Леон так и не успел задать свой вопрос, они остановились. Ярико замер, вместе с ним и человек, вглядываясь вперëд, на перекрëсток зеркального коридора.
И увидел тонкий, едва различимый силуэт – поймать взглядом его возможно лишь из-за бликов, исходящих из соседнего зеркала. Нечто желеобразное, имеющее пару деформированных конечностей, медленно проползло в правый проход, издавая тошнотворный тихий хрип с мычанием. В тишине, сквозь звон ветряного колокольчика, они звучали слишком неестественно, громко и противно. Лео поблагодарил судьбу за то, что желеобразное нечто с выпяченными кусками тел было почти прозрачным, и он не увидел того, чем было это существо.
Закрыв рот рукой, Лео последовал за Ярико, хватаясь за плечо друга. Он боялся произнести хоть что-то, опасаясь, что его голос мог быть слишком громким, и тварь их услышит.
– Можешь выдохнуть, – хохотнул Ярико. Он вновь вëл их вслепую, полагаясь только на слух. – У него давно отвалились уши.
Лео по команде выдохнул, но сделал это тихо.
– Что это?
– Когда-то это были живые существа. Но они попали в Лабиринт и пробыли здесь слишком долго. Отражения меняют сущность, а затем и тело любого существа, попавшего сюда. Они становятся бесформенными тварями, охраняющими Лабиринт отражений от непрошенных гостей.
Ярико хмыкнул.
– Мы любим называть их «жижей».
Леон оглянулся. Часть Жижи скрылась за поворотом, а звуки затмили трели колокольчиков.
– Живыми?..
– Ага. Не бойся, нам такое не грозит. Это живое месиво здесь находится уже минимум дня три. Не смог найти выход, бедняга.
Однако жалости в его голосе не было ни капли.
Друзья прошли несколько поворотов молча. Леон не хотел нарушать тишину Лабиринта, а Ярико был сосредоточен на своих обязанностях проводника. Вместо этого Аустер принялся смотреть по сторонам и разглядывать плывущие картинки: птицы летели над деревьями, колыхался рогоз со стрекозой на одном из коричневых плодов; дети играли под палящим солнцем, прыгали по шахматным клеточкам на большой площадке, размахивая лапами и крылышками; девушки шушукались между собой, подталкивая друг друга расчëсками; женщина вытирала горючие слëзы, расплетая тугую причëску.
Леон остановился возле последнего «окна». Женщина показалась ему знакомой, а рассмотрев поближе, он не смог сдержать вскрик:
– Мама!
Взволнованный Ярико вернулся на два шага.
– Что ты кричишь? Тебя даже стражники из другого мира услышат!
– Но это моя мама! – Леон указал прямо на женщину в «окне». Сердце его затрепетало.
Ванесса тяжело вздохнула, вытирая с щëк потëкшую тушь. Синяки под еë глазами стали ещë глубже, женщина давно потеряла сон. Она повернулась лицом к зеркалу, посмотрела будто бы прямо на Леона и что-то беззвучно произнесла. Ярико не услышал, но Леон знал. Коронная фраза его матери: «всë наладится». Она так часто еë произносила, что иногда Лео слышал еë у себя в голове.
«Всë наладится».
Ванесса улыбнулась отражению, и у Леона больно защемило в груди. Он потянулся руками к окошку, желая высунуть хотя бы голову, сказать, что он в полном порядке. Но Ярико его опередил.
– Ты что, дурень! – он оттянул парня подальше от окна в его дом. – Тебе всю часть тела оторвëт, если пролезешь в зеркало не своего размера!
В груди до слëз болело, Леон сопротивлялся и пытался добраться до живого портрета матери. Но в душе понимал, что Ярико прав. Он не знает законов этого измерения, и любая ошибка будет стоить ему жизни.
И тогда такое выражение лица запомнится ему до самой скорой кончины.
Успокоившись, Леон отпихнул от себя Ярико и сел на корточки, обхватив колени руками. Он слегка дрожал, сжимая губы и пальцы, так сильно, что костяшки побелели.
Ярико присел рядом и погладил его по волосам и спине.
– Мама… – шептал Лео.
– Что?
– Мама никогда при мне не плакала. Не могу вспомнить, когда последний раз видел еë такой. Всë из-за меня…
– Ты не виноват, – почëсывая друга по волосам, сказал Ярико.
Леон поднял голову и посмотрел на него с укором, обидой и отчаянием. Казалось, он вот-вот мог расплакаться.
– Да. Не я виноват.
Фонтан так и не рухнул. Леон спокойно встал, отряхивая одежду от несуществующей пыли, шмыгнул пару раз носом и пошëл вперëд самостоятельно. Ярико повернул голову в его сторону. Внутри все органы сжались от неизвестной боли. Хотелось что-то сказать, но он передумал, нагоняя и перегоняя Леона. Им осталось пройти совсем немного.
Ещë несколько поворотов прошли в молчании. Никто не решался начать разговор. Леон больше не смотрел по сторонам и не вглядывался в окна отражений.
Они остановились в длинном и прямом коридоре, который вëл в кругообразную комнату. Оттуда раздавались мерзкие хлюпающие стоны, отчаянное бульканье, иногда злое улюлюканье не громче комариного писка. Юноши постояли с минуту, но решились не менять маршрут, ведь оставалось пройти всего один коридор.
Посреди круглой комнаты расположилась целая шайка жижей, похожих на ту, которую они видели чуть ранее. Только эти не были такими прозрачными и не отражали свет. В некоторых из них всë ещë видны куски одежды, слипшийся мех, оторванные уши, куски костей. Их как будто пережевал великан, распробовал хорошо и выплюнул обратно, посчитав недостойной едой. Леон сдержал рвотный порыв, сглотнув остатки ужина, подошедшие к горлу.
Жижи медленно подползали друг к другу, мычали, «переговаривались», даже пытались ударить друг друга обрубками конечностей. Та, что булькала, теперь пыталась шипеть и больше всех проявляла агрессию к другим. Рычащая жижа подползла к другой, которая ныла и пищала, и ударила еë обрубком своего срощенного тела.
Вместо удара та издала гадкий «хлюп» и провалилась в чужое тело. Ноющая жижа завизжала сильнее, пыталась откатиться, но они уже не могли разделиться: две жижи медленно, с омерзительными причмокиваниями, треском костей хлюпаньем слились вместе, в одну большую жижу. Две другие жижи поспешили сбежать, но новоявленный мутант не собирался так просто их отпускать: всë ещë пытаясь визжать одной своей стороной, а второй злобно рыча, она покатилась к ещë не до конца разжижевшим субстанциям. Ей не нравилось, что те имели куда больше общего с живыми существами, чем она.
– Уходим, пока они заняты, – кивнул Ярико. Рискуя вывернуть наизнанку весь желудок, Леон не стал сопротивляться.
Они пробежали какое-то расстояние, и лишь когда ноющие стоны и яростный рык стихли, остановились.
– Что это, мать его, было?! – Леон всë ещë боролся с приступом тошноты.
– Если мы не уберëмся отсюда, ты увидишь нечто похуже.
Больше бежать не было нужды. Ярико схватил друга за руку, и они оба вошли в высокое зеркало в полный рост, в котором отражался знакомый порт.
Глава 9: «Тихая гавань»
1
В лесу постоянно гулял ветер, а опавшие листья мочили кроссовки. Здесь же, после прогулки по мёртвому Лабиринту отражений, очень оживлённо. Леон открыл глаза и осмотрелся. Деревянный пол, завешанные окна, на стенах висят картины, убранство подсказывало, что они выпали в чём-то коридоре. Под ногами разносились разговоры и музыка.
Ярико попытался встать самостоятельно. Он опёрся о ближайший подоконник и выпрямился, пытаясь отдышаться. Всё это время его глаза были закрыты, он открыл их только сейчас, когда нацепил на нос свои большие, круглые очки в рыжей оправе.
– Где мы?
Ярико не сразу ответил. Он выпрямился, что, откровенно говоря, вышло очень плохо, и только потом скаазал:
– Помнишь слова о том, что мы очень хорошо дружим с Мадам? Так вот, она говорила, что если появятся проблемы, то мы…
– Погоди, так мы в том самом борделе?
Теперь было ясно, откуда все знакомые запахи и музыка. «Алая роза», конечно же. Куда бы ещё Ярико пошёл в такой паршивой ситуации.
– Мне кажется, это была плохая идея, – замешкался Леон. – В прошлый раз мы ушли отсюда с боем и устроили погром. Не думаю, что твоя Мадам после такого одобрительно примет нас.
– Эй, вы что тут делаете?!
Юноши обернулись на голос за их спинами. Его хозяином был высокий, широкоплечий мужчина в костюме, очень подходящий под описание «платяной шкаф». На голове у него рассыпалась копна рыжих кудряшек, сквозь которые из его лба торчали два изогнутых бараньих рога. Тон голоса не был дружелюбным, что уж говорить о его перекошенной от злости физиономии.
Леон поднялся с пола и застыл согнутым в пояснице, когда мужик нахмурил густые брови и вдруг тараном пошёл вперёд. Бежать было некуда, Ярико еле стоял на копытах, а Леон в панике пытался думать. Но уставший мозг не мог выдать хотя бы одну нормальную идею.
И он решился на ту, что пришла в голову первой.
– Лео, стой! – закричал Ярико, но слишком поздно.
Леон схватил с подоконника продолговатую вазу, хорошенько ею замахнулся и попытался ударить громилу, но вместо этого ваза разбилась о его закатанное в броню предплечье. Осколки разлетелись в стороны, человек в страхе скользнул мимо, когда мужик попытался его схватить. Леон снова попытался ударить, но уже кулаком, прямо в голову. Попал! От сильного хука костяшки руки вылетели со своих мест, а руку пронзила адская волна боли. Рыжему же хоть бы хны! Леон закусил губу и отскочил в сторону, сдержав в себе порыв закричать от боли.
Мужчина вновь попытался схватить вертлявого человека, Леон отпрыгнул, но всё-таки попался. Рыжий поднял его за шкирку над полом и поднёс к своему лицу. Теперь сам замахнулся лапищей в железной перчатке. Леон весь сжался, готовясь вот-вот получить сильнейший в своей жизни удар, даже зажмурился…
– Людвигас, немедленно поставь этого юношу на пол! – раздался ещё один голос, на этот раз женский.
Жёсткий, но при этом очень женственный и громкий, как и сама его хозяйка: женщина, росту которой придавали большие шпильки, облачённая в тёмно-бардовое облегающее платье с широким разрезом до самого бедра и глубоким декольте, из которого выпирал пышный бюст. Довершала этот странный образ широкополая шляпа с разноцветными перьями. Женщина кивком головы стряхнула с лица волосы и произнесла:
– Поставь мальчика на место, – повторила. Её глаза словно сверкнули пламенем, и громила выполнил приказ незамедлительно. Он выглядел как сторожевой пёс, поджавший хвост при появлении своей хозяйки. – Можешь быть свободен, – вновь сказала она, и Рыжий удалился на первый этаж.
Затем взгляд женщины остановился на Леоне. В отличии от других, она не пыталась высмотреть в нём мясо на продажу, наоборот – взор её смягчился. Глазами она пыталась успокоить до смерти перепуганного юношу. Самому Леону легче от этого не стало. Женщина сделала несколько шагов вперёд, осмотрев Аустера с ног до головы.
– Ты и есть тот самый человек? – спокойно, с улыбкой спросила женщина. – До меня доходит много слухов о тебе даже из Столицы. Говорят, что ты убил нескольких стражей и устроил суматоху во дворце, чтобы спасти висельника.
– Никого я не убивал! – резко выпалил Леон, возмущённый такими лживыми и нелепыми словами. Удивительно, как быстро слухи разлетались по мирам. – При всём уважении, Мисс-не знаю-как-вас-зовут, я хоть и человек, но никого не убивал. Поэтому придержите свои слухи…
– Остынь, мальчик. Я прекрасно знаю, что это всё ложь, – она улыбнулась чуть шире и добрее, огладив его левое плечо. – Расслабься, Лео, я вам не враг.
– Откуда вы знаете моё имя? – Леон ошарашенно сбросил чужую руку в перчатке и отшатнулся.
– Успокойся, это хозяйка борделя, – отозвался Ярико, который всё это время не отходил от своей опоры. – Мы рассказывали тебе о ней.
Женщина развернулась лицом к Ярико и надменно хмыкнула.
– Я смотрю, ты до сих пор не сдох, змеёныш проклятый, – она скрестила руки на груди и растянула пухлые губы тёмного цвета в улыбке, осклабив свои белые зубы. – Когда ж мои руки дойдут тебя прикончить, вошь ты белая.
– Слушай, давай не начинай. Мы тебе ещё пригодимся, и долг заодно отдадим, который занимали три визита тому назад.
Ярико достойно парировать её слова не смог и принялся обороняться. Поджал белые уши, выставил перед собой ладони в примирительном жесте, от чего даже человеку становилось смешно. Видно, Мадам – единственная, кому он не мог слишком сильно грубить.
– Серьёзно, Мадам, не могли бы вы нам просто помочь, а? По старой дружбе. У меня… у нас. У нас была тяжёлая ночь и не хочется сейчас считать все старые долги. Ладно?
– Убить бы тебя и забрать в качестве оплаты награду за твою голову.
– Ну, вы же до сих пор не убили его. Значит, ваши отношения не такие уж и плохие, – вмешался Леон.
Мадам лишь коротко посмеялась, обернувшись к человеку.
– Этому козлу надо десять серебряных пуль всадить в грудь, чтобы он подох, и то ещё подумает, стоит ли давать стражникам спокойно выдохнуть, – с сарказмом ответила Мадам и помогла Ярико твёрдо встать на ноги.
– Но ладно, шутки кончились. У вас обоих раны, нужно ими заняться. Лео, будь солнышком, открой третью дверь от стены, чтобы мы смогли войти.
Леон поёжился от ласкового обращения к себе, но дверь послушно открыл.
За дверью размещался роскошно уставленный кабинет. У стены стоял большой письменный стол из тёмного дерева, заваленный бумагами и конвертами. Чуть ближе к двери, вокруг журнального столика, стояли небольшой диванчик и два кресла из кожи с короткой, но густой шерстью. Как раз на диванчик Мадам и усадила подбитого парня, попутно посмеиваясь над его ситуацией, пока искала аптечку.
– Каждый раз одно и то же, – ворчала она, – мне приходится латать твои дыры. Не можешь не влипать в неприятности, так хоть следи за своим состоянием, имбецил.
– Ну мы же знаем, что здесь всегда подлатают, – ласково пропел Ярико и получил смачный подзатыльник.
– Ты где такого понабрался? Опять Мэринэй учит тебя всякому дерьму? Ещё раз я услышу…
Леон позволил себе абстрагироваться от личных разговоров Мадам с её «поставщиком» и осмотрел кабинет. По углам расставлены ветвистые растения в расписных медью горшках, окна открыты нараспашку, впуская приятный свежий морской бриз. Над головой – шикарная люстра, на удивление, со свечами; на стенах несколько картин и вырезки каких-то газет. Прочесть их, к сожалению, не удалось, он всё ещё не понимал письменности Межмирья. Леон оступился и сошёл с ворсистого белого ковра, боясь его запачкать.
Не смотря на обилие дорогих предметов, отблеска драгоценных металлов и изыска, кабинет всё ещё был уютным.
– Мадам, прошу, сжальтесь! – скулил Ярико, пытаясь вырвать протёртую от крови руку. Женщина очень старательно обрабатывала её спиртом и перебинтовывала глубокие порезы.
– Немедленно заткнись! Иначе я больше никогда в жизни не поручусь за твою душонку. – Говорила сутенёрша с напускным недовольством и притворными угрозами.
– Вы такая красивая, но такая бессердечная! Угрожаете ребёнку расправой!
Ярико театрально упал на спинку дивана и прикрыл свободной рукой лицо, подобно деве, упавшей без чувств.
Аустер подошёл к раскрытому окну и вдохнул немного морского воздуха. Со второго этажа борделя видно намного больше: часть рынка, крыши небольших одноэтажных домиков, особенно – синюю гладь моря. Леон бывал на море и путешествовал по морю, но океан Межмирья – это нечто невообразимое, не поддающееся описанию. Оно было таким же голубым, но отдавало особенно яркими оттенками бирюзы и синевы; пена такая же белая, но она сверкала разноцветными бликами на солнце, пока волны бились в покрытые ракушками борта отплывающих кораблей, подобно переливам алмазных граней на свету. Что-то в этом было очень завораживающим.
Из мыслей Леона выдернул вскрик товарища за спиной. Обернувшись, он увидел рычащего Ярико, и тому уже было не до смеха, пока его рану на хвосте тщательно обрабатывали. Крейла же, в своём не самом лучшем облике морской свинки, мирно спала среди кучи ваты, словно в маленьком пушистом облачке.
– Хватит извиваться, как морская гадюка на горячем камне.
– Но ведь больно, Мадам, больно!
– Я не могу достать пулю. Сиди спокойно и не дёргайся.
– Да как же не дёргаться, когда ты ковыряешь пинцетом в нашем теле! – зашипел Ярико, подобно змее.
Мадам выдохнула и сурово глянула на Ярико. Затем обратилась к его другу:
– Солнышко, будь добр, подержи этого костлявого за задницу, иначе я не выдержу и свяжу его.
– Вы прямо как мать и сын, – Леон посмеялся в ладошку.
От этих слов Ярико заметно поник. Его уши опустились, а голова вжалась в плечи. Толстые стёкла очков блеснули в лучах солнца, не давая взглянуть в глаза.
«Я что-то не то сказал?»
Возникла неловкая пауза, которую Мадам очень вовремя прервала:
– Итак, маленькие хулиганы, я требую от вас объяснений. Нет, я уже знаю абсолютно всё, что вы вытворили. Слухи расходятся по мирам быстрее, чем вы можете себе представить. Но хочу услышать версию из первых уст, – она серьёзно посмотрела сначала на одного, затем на второго, и вернулась к попыткам вытащить инородное тело из раны. Леон послушно придерживал Ярико за бёдра, с силой прижимал их к дивану.
Потом она встала, взяла бинт и подошла ко Леону, принявшись перебинтовывать его подбитую немногим ранее руку.
Аустер открыл рот и собирался рассказать всё, что произошло, но его бесцеремонно опередили:
– Это наша вина. Нужно было раньше рассказать Лео… много чего важного. Мы поссорились, он сбежал, его поймали констебли… в общем, очень глупая история вышла, – Ярико растеряно потёр чешуйки на запястье и не осмелился поднять взгляд на женщину. Похож на провинившееся дитя. – Это произошло на эмоциях. Его не в чем винить.
Теперь взор светло-карих глаз Мадам метнулся к человеку. Стало понятно, почему Ярико выглядел таким зажатым под натиском – её взгляд просто раздевал, прожигал и уничтожал пепел твоего тела за несколько секунд, настолько он был пронзительным и пронизывающим. Леон почувствовал себя мальчишкой, который случайно разбил окно соседки после неудачного гола.
– Незнание закона не освобождает от ответственности, – ухмыляясь, сказала она. Леон натянулся в ожидании, что Мадам протянется к телефону, наберёт номер полиции и сдаст их как опасных преступников. Но вместо этого она лишь отчуждённо вздохнула и махнула рукой: – ладно, не важно. Живы, значит на то воля Элементалей. И если ты всё ещё здесь, а в Столице начался переполох, значит, уже и Совет знает о человеке в Межмирье?
Человек неуверенно кивнул.
– Хм, стоит отправить вас на задание. Ненадолго убрать и тебя, и этого глупого смертника с глаз стражников, – подвела итоги Мадам, пока собирала всё содержимое аптечки обратно в коробочку. Она как раз закончила с перевязкой раны на хвосте Ярико. – К вечеру найду вам подходящее. А до сего времени можете расположиться в комнате для гостей.
Мадам выделила юношам целую комнату для гостей – небольшую, но вполне уютную, с ванной и красивым видом из окна. Комнаты для гостей находились в отдельном крыле, всего их было четыре. Создавалось ощущение, будто они не беглые преступники, а приехавшие на курорт туристы.
– Присматривай за рогатым недоумком, – шепнула Мадам на ушко Леону, вложив ключ ему в руку.
Юноша кивнул, и сутенёрша покинула гостевую комнату, оставив их наедине.
– На самом деле, я бы сходил в душ. Кто знает, когда появится такая возможность в следующий раз, – сказал человек, оставляя дверь не запертой, но ключ положил в карман ветровки. Спящую Крей на своих руках он переложил на свободную кровать. Она больше всех заслужила хорошего отдыха и здорового сна.
– Полотенца и сухая одежда в шкафу, мыло в ванной в рыжих брикетах, – привычно бросил Ярико, не отрывая взгляда от блокнота.
– А ты частый гость в этом заведении, – Леон взял из шкафа полотенце.
Гельгар лишь повёл глазами и устало вздохнул:
– Звучало уже, и не раз – Мадам нам очень помогает. Мы обязаны ей жизнью и будем помогать её бизнесу столько, сколько это потребуется, – он отложил блокнот и принялся заплетать свои длинные белые волосы в лохматую и неаккуратную косу. – Это одно из немногих существ, что верит нам. Не задаёт лишних вопросов, если считает, что это никому не угрожает. Наша благодарность ей не знает границ.
Ярико всеми силами избегал зрительного контакта, даже тогда, когда Леон сам пытался заглянуть ему в глаза, увидеть, что же именно он прячет. Почему постоянно отворачивается. Плохое зрение было далеко не главной причиной. Если бы Ярико хотел, он бы мог повернуть голову на звук. Ему стыдно? Или же он разозлён на что-то? Леон сел на кровать рядом и взял друга за плечо, привлекая внимание к себе.
– Я тебе верю, окей? Может, я не знаю тебя настоящего, но… верю. Теперь ты не один и можешь на меня полагаться.
В голубых глазах засверкали маленькие искорки. Ярико растеряно шевелил губами, хотел что-то сказать, но воздух просто не выходил из его лёгких. Когда слова отказались срываться с обкусанных губ, он просто обнял Леона быстро, порывисто. Ладони дрожали, длинные пальцы сжимали одежду на спине, а сам он часто дышал из-за наплыва эмоций. Человек осторожно обнял его в ответ и подтянул к себе поближе, как худую куклу. И обнимал, пока тот не успокоился окончательно.
2
Небольшая комнатка с плиточными стенами и полом наполнялась паром и отдушкой хвои, пока Леон сидел на краю ванны и снимал штаны. И думал.
Первым в голову пришло осознание, что он вляпался в крупный политический конфликт между семьями стихийных магов – помог сбежать преступнику, за что его, если страже удастся их поймать, подвесят рядом с Гельгаром.
Следующей ленивой мыслью пришло то, что стражники как-то не стараются убить несчастного Ярико: если бы они хотели, то давно могли бы отрубить ему голову, поставить больше стражи, да хоть электрический стул, с него точно не убежишь. Вместо обыкновенной казни они устраивали цирк, причём пятый раз подряд, если он точно помнил. Леон никогда не интересовался политикой, но здесь не нужно быть сведующим, чтобы разглядеть среди притворства и гнилого фальша политические интриги. Очень грязные, содержащие в себе насилие над детьми, интриги между главами кланов. Не удивительно, что Ярико ушёл из своего клана, даже будучи сыном главы и одним из прямых наследников.
Но для чего это всё? Зачем главы устраивают это представление, ещё и привлекая стольких для суда присяжных?
Возвращаясь к началу, чтобы понять весь смысл, нужно быть либо сведующим в политике, либо разобраться во всей ситуации. Леон не хотел ни того, ни другого. Он слишком устал за последние несколько дней.
Выключил воду и влез в горячую ванную с пеной, пахнущую хвоей. Вспомнил Николаса и про себя отметил, каким же уродом он оказался. Не стоило ему помогать, ох как не стоило. Леон нахмурился. Да, он прикрывал тылы всё время совместного путешествия, но сбежал в самый критический момент, когда был так нужен. Из-за него Крейла сломала лапу. Из-за него они чуть не погибли.
В глубине души Леон понимал, что виноват не меньше. Не нужно больше доверять первым встречным свою жизнь.
Закончив купание, Аустер переоделся в чистую одежду и вышел из ванны. Ярико сидел своей кровати и переписывал что-то из блокнота в свою рукописную книгу. Он не поднлял головы, только дёрнул ухом на звук шагов и улыбнулся, – даже как-то повеселел. Пальцем указал на тумбочку у другой кровати. На ней стояла тарелка с бутербродами и бутылка сока мятного цвета. На кончике языка появился фантомный вкус того самого сока, что они пробовали в прошлый свой визит.
– Итак, ты ведь всё мне рассказал, верно? – Леон плюхнулся на кровать и взял тарелку с бутербродами, намереваясь съесть их все за один раз.
– На самом деле нет, – ответил Ярико, не отрываясь от письма. Сказать это ему было крайне тяжело. – Мы не можем рассказать тебе <i>всё</i>. Но можем попробовать ответить на более интересующие тебя вопросы.
«Оу, даже так?» – саркастично подумал человек, но разводить новую дискуссию о доверии не стал.
– Ты ведь не держишь меня как живую консерву?
Ярико оторвался от бумаги и, закатив глаза, сказал:
– Если бы нам хотелось человеченки, твоя кандидатура была бы худшей. Ты жилистый и тощий, никакого удовольствия от вкуса, – он хохотнул и опустил взгляд обратно в книгу. – Но если серьёзно, это абсурд. Ты уже спрашивал, и ответим ещё раз: людоедство в Межмирье практически не практикуется. А каннибализм используется только в ну о-очень древних ритуалах, которые нельзя никак переработать.
Леон посмеялся.
– Вижу, ты доволен ответом, пляшем дальше. Что-то ещё?
– Почему существа боятся и ненавидят людей? Почему порталы на Землю запечатали? Наша раса сделала что-то действительно ужасное, что вызвало такую сильную волну ненависти?
Над этим вопросом он думал чуть дольше, опёрся локтями на колени и сцепил пальцы в замок. После небольшой паузы Ярико опустил руки на колени ладонями вверх, в которых появился маленький шар мягко-голубого света.
– Это достаточно старая и не очень приятная история для жителей Межмирья, в особенности жителей Столицы.
Отставив полупустую тарелку на тумбочку, Леон придвинулся ближе к краю кровати.
– Расскажи.
– Мы не помним всех подробностей. В то время всеми делами по расе людей заправляла семья Калиоста, тогда альянса «Диадема королевы», что организовал Фредерик для противостояния Эльзоре, ещё не существовало, и каждая семья решала свои проблемы сама. Но это лишь маленькая предыстория.
– Для Межмирья время – понятие относительное, не такое точное, как у вас, людей. Именно поэтому существа могут путешествовать во времени. Но, как ты понял, в разных мирах время течёт по-разному, и разница эта не в несколько часов, как на Земле. Иногда она может достигать месяца, года и даже десятилетие. Для Столицы произошло около двухсот лет назад, но для вашего мира прошло чуть больше шести веков, – из магического шара, как из проектора, появились людские силуэты. Все они были в длинных одеждах. – Тогда была настоящая эпоха процветания магии на Земле: люди активно ею пользовались, магические товары разлетались с прилавков до обеда, а маги и чародеи торговали с купцами из других миров. Золотое время было для отношений Земли с Столицей и Межмирьем.
Силуэты двигались под слова Гельгара, – люди сами колдовали, а потом встречали гостей с рогами и хвостами, обмениваясь своими покупками за прилавками. В одной из сцен они даже мерились магическими способностями.
– Но потом пришло другое время. Магическое влияние росло, с каждым годом чародеи набирали себе всё больше могущественных учеников, в то время как зажиточные королевские маги, незахотевшие отдавать своё место под крылом короля, старели и не могли превзойти новое поколение. В то время как они росли в своих навыках, – на этот раз сцена тоже поменялась, появился трон со скучающим человеком в короне и два волшебника. Старик, что наколдовал светящуюся сферу, и совсем юный мальчишка, что жонглировал такими сферами, словно яблоками. – Короли боялись, что чародеи могут свергнуть их с нагретых тронов. Что магия станет не просто развлечением и вспомогательным средством, а частью их жизни, обязательным бытом. Консервативные болваны увидели в прекрасном опасность и издали указ о запрете колдовства. И любой, кто посмеет колдовать, будет подвергнут пытке и далее предан смерти через сожжение.