ГЛАВА 11
Дом Виктора находился на возвышении. Планировкой было предусмотрено большое панорамное окно в гостиной, вид из которого был в хорошем смысле ошеломляющим, словно весь город простирался перед тобой, завораживая ночными огнями. Приготовив себе молоко с медом, я тихо прокралась в гостиную, встала поближе к стеклу, наслаждаясь ночным покоем и тишиной. Погруженная в свои мысли, я совершенно не заметила приближения Виктора.
– Не спится? – тихий, но сильный голос прозвучал довольно мягко, но я вздрогнула, а сердце сделало кульбит, сбиваясь с привычного ритма.
– Бессонница. Простите, не хотела вам помешать.
– Вы мне не мешаете. Оставайтесь, я не гоню.
После этих слов я не знала, как себя повести. Остаться, чувствуя нарастающую неловкость или снова трусливо сбежать? Он замолчал. Просто стоял рядом и смотрел в окно.
– Вы сегодня должны были закончить с комнатами на втором этаже?
– Закончила, можете проверить.
– Это ни к чему. В той, что в конце коридора, есть комод, в нем вещи. Упакуйте завтра их и отвезите в какой-нибудь социальный приют.
– Хорошо. А фото?
– Какое фото?
– Ваше, вы там с женой.
Виктор нахмурился.
– В кабинете мне на стол положите, – он стоял неподвижно, как изваяние, вглядываясь в темноту города.
Почему-то я подсознательно ожидала, что после упоминания фотографии он взбесится. Включит свой этот взгляд диктатора, отчитает меня за то, что сую свой нос, куда не следует, но он продолжал молчать. Окинув его взглядом, я увидела стакан виски в его руке. Виктор был в одних домашних штанах. Если бы не темнота, то можно было бы увидеть, как мои щеки стали красными. Что за мужчина! Он просто стоит рядом, а меня уже бросает в крайности. То ноги от страха подкашиваются, то готова слюнями пол закапать при виде сильных рук и обнаженной груди. Все же надо обзавестись успокоительными, все это от нервов.
Он отпил виски, и я скорее почувствовала, чем увидела его ухмылку.
– Стоя рядом с вами, Марина, я чувствую, как мысли зароились в вашей милой головке. Вы пытаетесь сложить дважды два, но у вас ничего не выходит. А знаете, почему? Вам не хватает слагаемых, – в его голосе сквозила насмешка, а я не сразу поняла, что он имеет в виду. При этом он был абсолютно расслаблен. Но в следующую секунду расслабленность ушла, а тон изменился на более резкий:
– Вы любопытная особа! Зная, что именно вы наблюдали в моем доме, скорее всего сейчас предположили самое ужасное, но спешу вас разочаровать. Моя бывшая жена жива, здорова и счастлива в новом браке, и на данный момент ожидает появления на свет малыша, – Виктор сделал паузу, снова отпив из стакана. – Надеюсь, вы и ваше любопытство удовлетворены?
Я уже хотела извиниться и, сославшись на желание спать, убежать к себе в комнату, но он снова заговорил, заставляя меня остаться.
–Могу и я полюбопытствовать? Где ваш муж сейчас? Неужели вы не предпринимали попыток его отыскать? Ведь именно по его вине мы сейчас с вами разговариваем.
– Он жив, – произнесла, опуская свой взгляд на давно остывшее в чашке молоко. – Его видели знакомые сравнительно недавно.
– С вами он на связь не выходил?
– Нет. И я думаю, не выйдет. Он жив, и это все, что я хочу о нем знать на данный момент.
– Вы уверены? Если захотите узнать больше, зайдите с утра ко мне в кабинет, я покажу вам занятное видео с вашим Андреем, – на этих словах Виктор залпом допил свой виски и вышел из гостиной.
Выпила, блин, молока! Теперь точно не засну до утра.
Проснулась я рано, приняла душ и спустилась вниз на кухню. Не торопясь готовила завтрак, прокручивая в голове вчерашний разговор с Виктором.
– Доброе утро! – раздалось со спины. – Непривычно застать вас на кухне в это время. Обычно вы убегаете и прячетесь до того, как я прихожу завтракать, – он непривычно насмешливо на меня смотрел, давая понять, что он понял и раскусил все мои уловки.
– Вы вчера говорили о видео. Я могу его увидеть?
– Вот, оно что! А я уже подумал, что вы, наконец, перестали меня бояться, – и снова непривычная улыбка на его губах, заставляющая меня растеряться. – Можете, конечно, только сначала накормите меня вкусным завтраком, – Виктор, откинувшись на спинку стула, уже открыто насмехался над моей нервозностью.
– Да, конечно. Простите, Виктор Геннадиевич, – я начала спешно сервировать стол.
Пока Виктор завтракал, вышла в гостиную. На телефон пришло уведомление, что номер Полины стал доступен. Всю прошедшую неделю подруга не отвечала, и я не понимала, в чем дело. Ее не было ни в соцсетях, ни в мессенджерах, телефон отключен. Набрала ее номер, но снова наткнулась на «абонент недоступен». Надо бы съездить к ней домой, узнать, в чем дело. У Полины была привычка пропадать ото всех дня на три-четыре. Обычно это происходило, когда она расставалась со своим очередным парнем. Но в последние месяцы я не слышала от нее о новом романе.
Пока я пыталась дозвониться до подруги, в гостиную вошел Виктор.
– Пройдемте со мной, – не дожидаясь ответа, он направился в сторону кабинета. Мне же оставалось только послушно семенить за ним.
Я вошла в его кабинет впервые после той сцены с наказанием. При виде стола со спрятанными цепями и наручниками, по моей коже пробежало просто стадо мурашек, а низ живота стянуло в узел. Блин. Не смотреть, просто не смотреть на это орудие пыток, маскированное под мебель. Но это стало невыполнимой задачей. Виктор уже сел в кресло и открыл свой ноутбук. Что-то включив на нем, встал с кресла, жестом указывая занять его место.
– Присаживайтесь, Марина!
Тело, словно чувствуя приближение катастрофы, начало неметь. Виктор нажал на кнопку, запустив видео, и отошел к окну, закурил.
Видео шло уже около четырех минут, а я все не могла поверить в то, что видела на экране. Я больше не дрожала и не волновалась из–за присутствия рядом Виктора. Мурашки затихли, да и ноги снова обрели чувствительность. Зато все внутри словно залили новокаином. Горечь затопляла все внутри, убивая эмоции и образуя пустоту. Это был тот ее вид, что оставляет противный след надолго, отравляя своим ядом все отношения с окружающими и с всем миром.
На видео был Андрей, но не один, он целовал девушку. Кадры сменяли друг друга. Вот они сидят в кафе, мило целуясь, съемка через окно их квартиры. Наверное, снимали с соседней крыши или квадрокоптером. Вот они в постели занимаются сексом. Потом включилось видео из аэропорта. Андрей, обнимая девушку, спешит на посадку, точнее, они спешат. Было ли мне больно? Было. Не стану обманывать саму себя. Его предательство ранило, как предательство человека, которого ты лично не раз спасала, вытаскивала из баров, клубов и оплачивала его долги. Но больнее было другое, его девушка. Женщиной рядом с ним была Полина, моя подруга, лучшая подруга на протяжении двенадцати лет. Это ранило больше и больнее, чем его предательство. Неожиданно захотелось рассмеяться, несдержанно, истерично над всем этим дерьмом и над самой собой. Потому что я слепая идиотка. Теперь пазлы сложились, являя миру неприглядную, уродливую картинку.
– С вами все в порядке? – не сразу расслышала Виктора, поэтому ему пришлось несколько раз повторить вопрос.
– Да, я в порядке. Просто … просто … я могу идти? – встала из-за стола и направилась к двери, не дожидаясь ответа. Виктор вернулся к окну и опершись о подоконник, закурил очередную сигарету.
– Они выехали из страны. Сумма, украденная у Разумовского, была выведена вашим мужем в несколько стран запада. Еще есть фото, банковские копии бумаг, если необходимо подтверждение…
– Мне достаточно…– ком, вставший в горле, не давал нормально говорить, – подтверждений, не стоит, – повернув дверную ручку, вышла из кабинета.
ГЛАВА 12
Утром, обдумывая слова Виктора об имеющейся у него информации, я ожидала чего угодно, но не того, что увидела. Я не кричала, не била посуду, не швыряла вещи, я не срывалась в истерике и слезах. Я просто лежала на кровати и смотрела на потолок. В мыслях картинками крутились воспоминания последних месяцев, как заевшая пластинка. Исчезновение Андрея, Разумовский, долг, поиски мужа и денег, продажа магазина, в который я вложила столько сил, Вадим, Виктор. От шока из-за увиденного на видео и осознания случившегося я медленно переходила к тихому отчаянью, а спустя еще пару часов уже полностью увязла в саможалости. Ужасное чувство, если честно. Ощущение собственной ничтожности и бессилия накрыло с головой. Слезы сбегали с уголков глаз, слезы, которые планомерно переходили в истерику. Я выплакивала всю боль, обиду. Кляла свою доверчивость и глупость. Плач переходил в вой, вой в хрип, который постепенно сменился всхлипыванием. И уткнувшись во влажную от слез подушку, я не заметила, как заснула. Мое сознание просто решило, что с него хватит, и погрузило меня в столь нужный для меня сон.
Виктор
Вернулся сегодня поздно. Небольшие рабочие авралы в последнее время стали привычными. Новый проект требовал много внимания и сил, приходилось выкладываться по полной. Подъезжая к дому, заметил, что не в одном из окон не горел свет, даже в гостиной. Сбросив обувь в прихожей, прошел на кухню, включил свет. Все осталось нетронутым с завтрака, так же стояли тарелки, в раковине лежала посуда. Ужина нет. Видимо, видео произвело больший эффект, чем я ожидал. Наверное, не стоило все-таки его ей показывать. Машина, что я выделил Марине для поездок, стояла в гараже, значит, девушка либо уехала на такси, либо находится где-то в доме. Решил начать поиски с ее комнаты. Дверь была не заперта. Марина лежала на покрывале, по-детски поджав под себя ноги. Увидев ее, даже успокоился, не придется искать по городу. Пока я стоял в дверях, она пошевелилась, будто пытаясь все сильнее вжаться в постель, словно от холода. Пройдя в комнату, снял с кресла плед и укрыл ее. Заметил, что белая наволочка подушки была в разводах от туши, а лицо припухло от слез. Даже во сне она сжимала покрывало своим хрупким кулачком и периодически всхлипывала. Отчего-то захотелось провести ладонью по ее волосам, зарываясь пальцами в этот русый шелк, прижать к себе, убедить, что боль пройдет… Но это ложь, пусть и сладкая. Боль – это сама жизнь и заканчивается она только на смертном одре.
Муженек, конечно, у нее еще тот г*нд*н, и так убиваться из-за него, не стоит.
Меня всегда поражала самоотверженность в любви женщин, граничащая с самоуничтожением, построенная полностью на жертвенности в угоду мужчине. Сколько бы ни пытался разгадать эту загадку природы, так и не нашел ни одного правильного ответа.
Вышел из комнаты, потирая от усталости переносицу. Надо выпить, а то все эти перипетии, плюс моя бессонница меня добьют. Наливая в бокал виски, заметил на столе фото со своей свадьбы, которое прошлой ночью зачем-то приволок в кабинет. Давно хотел избавиться от него, от вещей Оли и забыть все, как плохой сон, но не смог. Слабак. Сел в кресло, пригубив из бокала, и взял фотографию в руки.
Ольга…. Такая счастливая на фото, светлая. Я был счастлив, как дурак в тот день, в день нашей свадьбы. Искренне считал, что я везунчик, что я нашел свою единственную на всю жизнь. Строил планы, представлял, как родятся наши дети, как мы будем нянчить внуков. Дурак. Наивный кретин. Осушил бокал одним глотком, виски неприятно обожгло горло. Это сейчас я уже понимаю, что каждый человек, это набор определенных привычек, рефлексов, пороков и черт характера и, чтобы прожить долгую и счастливую жизнь вместе, эти параметры должны хоть немного совпадать. Психотип человека должен быть совместимым с твоим. Наша с Ольгой проблема была в том, что мы совсем не совпадали. И по молодости, ослепленные чувствами, этого откровенно не замечали или не хотели замечать.
День, когда мы перешли с ней черту, четко отпечатался в моей памяти. Точнее, черту перешел я, но еще не осознавал этого, потому и последующие события стали для меня шоковыми. Я помню тот день до мелочей. Придя домой, обнаружил, что моей жены нет, как и большинства ее вещей. Метался, как раненый зверь, понимая, что что-то случилось. Набирал ее номер снова и снова. Перебрал тысячу возможных ситуаций в своей голове. Звонил ее родителям, но они не знали, где она. Или делали вид, что не знают, это я понял гораздо позже. Я уже хотел обзванивать всех знакомых и друзей, когда заметил листок на тумбочке рядом с нашей кроватью:
«Виктор!
Вчерашняя ночь была последней каплей. Я не перестала любить тебя, но страха во мне больше, чем любви. Я хочу жить, а не бояться. Прости. Не ищи меня».
Пара строчек, расставляющая все по своим местам, опуская меня, взлетевшего так высоко, глухим ударом на грешную землю.
Я был виноват во всем сам. Развязал в себе то, что стоило держать в узде. Но понял это не сразу, со временем. И лишь с осознанием собственной вины простил Ольгу, она не могла иначе. Останься она со мной, все могло закончиться для нее фатально, я бы просто на просто ее сломал.
Но, чтобы эти здравые мысли появились в моей голове, мне пришлось пройти через срыв всех границ, запой и посещение психотерапевта. Всю жизнь считал, что идти к мозгоправу, это лишняя трата времени и денег. Но дойдя до точки, не видел для себя другого пути. Психотерапевт, проведя свои беседы, медленно подводил меня к мысли, что все мои нетипичные потребности были следствием влияния деспотичного характера матери. Якобы именно поэтому я испытываю наслаждение, наблюдая, как женщина подчиняется моей воле, таким образом, восстанавливая справедливость для своего внутреннего «я». Я не мог тогда и не могу сейчас согласиться с ним по этому поводу на все 100%. Дело в том, что я не знал своего отца, но мать говорила, что моя агрессия и вспыльчивость во мне от него. Пока рос, ни одного дня не проходило без драки во дворе, в школе, потом в институте. Постоянно разбитое лицо и сбитые костяшки. Мать пыталась контролировать, но с каждым годом это ей удавалось все меньше и меньше, а с момента, как мне исполнилось пятнадцать, она уже не ругалась и не пыталась меня отлупить. Толку, как она говорила, не было. Просто, очередной раз, видя мое лицо после драки, ставила перекись водорода с ватой на стол, разочарованно вздыхала и уходила в другую комнату. Возможно, симбиоз этих двух факторов и сыграл какую-то роль, но это тоже лишь предположение.
А еще была армия…. И знакомство с Костей, определяющее в некотором смысле для меня. Как-то дали увольнительную на сутки мне и еще десяти ребятам. Среди них был Костя. По возрасту он был старше нас, но ненамного. Не знаю, каким чудом он загремел в армию. Когда его спрашивали об этом, он только отшучивался, мол, решил долг Родине отдать. Когда мы вышли за приделы части, именно он подошел ко мне разузнать, куда я планирую направиться, ну и пригласил за компанию в один закрытый клуб. По сегодняшним меркам это был больше притон, чем клуб. Но притон с определенной направленностью, которая очень пришлась мне по душе. Там-то я и научился выплескивать свою агрессию, «снимать стресс», как учил Костик, при этом получая не только разрядку, но и удовольствие.
А через полгода после армии я встретил Олю, мой нежный цветочек. Я тогда так ее и называл. Цветы, ухаживания, поцелуи у подъезда. Увлечения клубами отошли на второй план и потеряли привлекательность. Помню, как делал ей предложение в «Гвардейском парке» на скамейке, а обратно из парка мы ехали на моей старой девятке, на которую я заработал после армии. Старое, ржавое корыто, которое скрипело даже на ровной дороге. До сих пор удивляюсь, как она ездила.
ГЛАВА 13
А потом… Потом Ольга познакомилась с другой частью меня, жесткой, агрессивной и требующей подчинения. Я видел, что она пыталась это принять во мне. Правильней сказать, я видел то, что желал видеть. Со временем мне даже начало казаться, что мы «на одной волне». Что она, так же, как и я, ловит наслаждение от происходящего между нами. Так прошло пять лет нашего брака. Я обманывался, а она терпела. Я уже успел создать небольшую фирму и заложить фундамент вот этого дома. Дела шли в гору, и в моем сознании было все прекрасно, брак казался мне идеальным. Мы мечтали о детях, строили планы на будущее. Это сейчас я понимаю, что говорил и строил планы я, а Оля лишь соглашалась. А потом она ушла. Потом была та записка. Потом был развод, на котором присутствовал лишь ее адвокат, меня она видеть не хотела. Потом, после суда дома я нашел шесть стандартов противозачаточных таблеток, спрятанных под ванной, приклеенных скотчем ко дну ванны. Оля настолько боялась забеременеть от такого под*нка, как я, что запас был не в один и не в два стандарта, а шесть пачек различных противозачаточных таблеток. И тех, что принимают в случае незащищенного акта, и тех, что женщины пьют на протяжении месяца. Видимо, чтобы наверняка не пропустить прием в случае чего. Это и стало спусковым механизмом для меня в тот момент. Я пустился во все тяжкие… Запрещенные подпольные клубы определенной направленности, сутенеры, шл*хи и выпивка стали обыденностью. Склонность к контролю и власти переросла в откровенный садизм. Помимо удовлетворения своих потребностей, за эти пять лет после развода я успел построить неплохой бизнес, дом и наладить маломальские дружеские отношения с Олей. Последнее было самым тяжелым, только разговора с ней я добивался целых четыре года. Сейчас мы общаемся. Она замужем, счастлива и ждет ребенка. Ее муж хороший мужчина, такой классический семьянин без тараканов в голове, а главное, ее любит. Чувство вины перед Олей до сих пор остается во мне. Наверное, мне уже от него и не избавиться. Оля была моим светом, и она же стала моей тьмой после нашего разрыва.
Вот так за воспоминаниями и не заметил, как заснул, сидя в кресле со стаканом виски в руке и старым фото. Разбудил меня шум. Звук разбившейся посуды полоснул, разрывая тишину дома.
Подскочив с кресла, быстрым шагом направился на кухню, в которой уже горел свет. Марина сидела на полу и пыталась дрожащими руками собрать осколки разбитой чашки. Выглядела она мягко сказать потерянной.
– Давай я уберу, – забрав у нее из рук осколки, бросил их в ведро и усадил Марину на стул. Ее била крупная дрожь. Такая, что она еле могла произнести слова.
– Случайно уронила, – почти прошептала, обхватывая себя руками. – Хотела воды… Извините.
Подошел ближе, взял ее руки в свои, собираясь успокоить. Но тут же отметил, что ее ладони по ненормальному горячие. Положил ладонь на лоб. Да у нее жар! Судя по тому, что она трясется, как осиновый лист, температура за 39.
– Давай-ка мы тебя уложим в постель, ты вся горишь. А заодно, возьмем вот это, – я достал с полки аптечку, захватил кувшин с водой. Температура и вправду была под сорок. Быстро уложив ее в постель и дав жаропонижающего, вызвал врача. Несмотря на позднее время, Ованес Исаакович приехал достаточно быстро.
– Виктор Геннадиевич, у девушки нет респираторных заболеваний, скорее всего это реакция организма на сильный стресс. Вы упомянули, что она была расстроена накануне?
– Да, Ованес Исаакович, стресс присутствовал. Может необходимы дополнительные анализы?
– Не думаю. Если это из–за стресса, завтра ваша девушка уже будет чувствовать себя хорошо. Если через сутки жар не спадет, звоните, я выпишу вам направление на обследование.
– Большое спасибо. Извините, что потревожил вас в столь позднее время.
– Ну, что вы, Виктор Геннадиевич! Я в любое время готов к вам приехать! Частота ваших обращений и суммы, перечисляемые на мой счет не сопоставимы в хорошем смысле слова. Поэтому в любое время дня и ночи звоните, я к вашим услугам!
Проводив Ованеса Исааковича до ворот, я вернулся в дом. Долго сомневался, идти в свою комнату или стоит понаблюдать за Мариной, вдруг станет хуже. Все-таки видео показал я, некоторое чувство вины за ее состояние присутствовало. Еще раз приложил руку ко лбу девушки. Жар спадал, это хорошо. Сел в кресло недалеко от ее кровати и заснул. Проснулся я от солнечных лучей, бьющих через окно прямо мне в лицо. Марина еще спала, жар прошел, температура пришла в норму. Аккуратно, чтобы не разбудить девушку, вышел из комнаты. Как понимаю, завтрак сегодня готовлю себе сам. Ну, как в той пословице, что посеешь, то и пожнешь.
Принял душ, переоделся и направился на кухню. Уже дожаривая бекон с яичницей, услышал голос Марины. Она с кем-то разговаривала. Сняв все с плиты, направился наверх и замер у самой двери. Она говорила по телефону, причем по громкой связи и не вставая с кровати.
***
Проснулась я от телефонного звонка. Взглянув на экран, очень удивилась, увидев номер Полины. Из-за слабости было тяжело держать телефон возле уха, да и не проснулась я еще толком. Поэтому, приняв вызов, включила громкую связь и положила трубку на тумбочку.
– Зачем ты мне звонишь, Полина, что вам от меня надо?
– Нам надо? – она рассмеялась. – Что, дошло, наконец?
– Зачем звонишь? – устало повторила свой вопрос, разговаривать мне с ней не хотелось.
– Стоит мне включить телефон, как от тебя приходят уведомления. Вот звоню сказать, хватит мне телефон обрывать, дура! Андрея я тебе все равно не верну!
– Можешь себе его забрать навсегда, разрешаю. Знала бы все с самого начала, лично бы вас двоих заложила Разумовскому.
– Ой, рассмешила! – и снова этот ее противный смех, с вызовом. – Ты и заложила два несовместимых слова в одном предложении. Ты тряпка и размазня! Вытирая сопли и слезы побежала бы пятки целовать Андрею и благодарить его еще за то, что вообще на тебя такую недалекую посмотрел! И вообще, эти деньги Андрею принадлежали, потому что он работал и тебя, идиотку, содержал. А ты лишь игралась со своим магазином, бизнес-леди пыталась изображать. Андрюша все терпел, бросить тебя боялся. Ты же слабачка, можешь и руки на себя наложить.
– Полин, ты свихнулась?!
– Мужику ласка нужна, тепло и любовь! А ты на это в принципе не способна. Что касается денег, это его деньги по праву. Понятно тебе! А такие, как ты, ушлые, быстро бабло загребают. Ножки раздвинешь, если придется, не облезешь. Вон как быстро с Романом рассчиталась!
– Ты хоть знаешь, в какие я долги влезла благодаря вам? И это же я платила за дом и бесконечные долги Андрея закрывала. Ты же знала все… Ты мне лучше скажи, как ты, Полин, с Андреем оказалась? Давно это у вас?
– А что, интересно, с какого времени рога носишь? Давно, больше года уже, а может и двух или трех, не знаю. Тебе точную дату назвать? Знаешь, я ведь знала, что ты спасать его побежишь, из ментовки вытаскивать. Мне даже делать ничего не пришлось. Все ты сама сделала. Все как по нотам. Марин, ты такая предсказуемая. Ты заслужила все, что сейчас имеешь, принцесса! Не звони нам больше, у нас медовый месяц!
Короткие гудки, как пощечина ударили по мне.
– С*ка! – цежу сквозь зубы и, схватив телефон, отправляю его в стену. Пластик разлетается в разные стороны, а я, обхватив голову руками, готова взвыть от обиды.
– Как самочувствие? – голос Виктора выдергивает меня из состояния подкрадывающейся истерики. Провожу ладонями по лицу и волосам, пытаясь прийти в себя.
– Уже лучше, спасибо, – цепляюсь взглядом за разбитый телефон. Становится неудобно, что позволила себе такое в чужом доме. – Простите.
– Старая модель была, я бы тоже разбил. Пора новый покупать. Спускайтесь завтракать.