Привокзальный мальчик

Глава 3: Сплошной кавардак или 33 несчастья из—за мальчишки

«Уважаемый секретарь Восьмого отдела Патестатума, вчера я видел, как вахми раздавил ваш посох. Не расстраивайтесь, вы найдёте посох лучше. Я оставил в редакции АБО три жемчужины для Вас, заберите их и сходите в бар. Удачи, канцелярия Пятого отдела».

(Газета «Хроники АБО», раздел объявлений, 5 июля 5008 года.)

Лежа на больничной койке, Лида следила глазами за Илоной Васильевной Зарецкой, опытным доктором с родинкой на щеке и суровой морщинкой на переносице. С тех пор, как семью Минаковых приняли в экспериментальную программу, Зарецкая стала их бессменным лечащим врачом. И сейчас Илона Васильевна методично сообщала Лиде про очередное изменение в лечении и про новое лекарство. Но таблеток и уколов на одну маленькую Лиду приходилось слишком много, поэтому девочка давно перестала следить за новыми назначениями и просто делала, что говорили Дима и доктор.

– Ну как ты? – спросила Илона Васильевна, поправляя иглу. – Сегодня я увеличила дозировку. Будь готова к головокружению и сонливости, хорошо?

– Хорошо, – Лида уже чувствовала томление и смуту в мыслях. Она глянула на табурет, где покоилась ее сумка и джинсовая куртка. Табурет медленно поплыл влево. Напала зевота, и Лида снова припомнила свой сон: волшебную галерею и картину. Никак правда не могла вспомнить, что же ее так напугало ночью? Детали ускользали из памяти, как мокрое мыло. Удалось вспомнить только даму из старомодного журнала и билет в ее руках.

– Как там было? Станция «Залиния», «Заречная», «Зайцева?» – крутились в голове предположение. Так и не вспомнив, Лида уснула. И казалось, она задремала всего на секунду, только моргнула! Но, лениво открыв глаза, Лида обнаружила, что медсестра уже успела снять и унести капельницу. Подушка пахла чем-то очень горьким, но не как лекарство, а как трава… как полынь!

Лида оперлась на локоть и потрогала теплую подушку. Она решила, будто на наволочку пролили лекарство, но нет. Оказалась, одеяло пахло точно так же.

Послышался шорох. В палате был кто-то еще. Лида резко обернулась и увидела на соседней кровати незнакомого подростка. Он сидел, скрестив ноги, и смотрел в окно. Кажется, его очень интересовал зеленый, засиженный чайками двор.

Лида никогда не видела этого мальчика раньше, а Илона Васильевна не говорила про новых пациентов. Кроме того, мальчишка был бос! Лида опустила глаза вниз и нигде не увидела его тапки. Вещей, судя по всему, у него при себе тоже не было.

– Прости за вопрос, тебя привезли экстренно, или ты с самообращением? – раньше Лида боялась заговаривать с людьми первая, а тут зачем-то заговорила.

– Самообращение? – незнакомец перевел на нее глаза. – Очень забавное слово в контексте сложившейся ситуации.

– У тебя тоже экспериментальное лечение?

Он, как показалось Лиде, глянул на нее с высокомерием, будто она сказала что-то не то. В разговорах с мальчишками Лида часто попадалась в простую ловушку: она каждый раз твердила себе, думать, прежде чем говорить, но при встрече с парнями все умные мысли разом испарялись, и приходилось бубнить оставшиеся в голове слова.

– Извини, если вопрос слишком личный. Это… ммм… – Лида силилась рассмотреть собеседника, но никак не могла уловить его черты.

«Неужели от лекарств у меня испортилось зрение!» – подумала она, часто моргая.

– Сейчас четвертый час, – сказал мальчик, резко встав с кровати. – В пять часов начнется открытая лекция по генетике. Ты хотела сходить туда, я знаю. Читает профессор из твоего хабаровского колледжа.

– Чего? – удивилась Лида, все еще всматриваясь в его ускользающие черты. – Откуда ты знаешь? Илона Васильевна тебе рассказала, что я поступила?

Когда юноша подошел и уперся руками в спинку ее кровати, Лида, наконец, смогла разглядеть его лицо: лоб у мальчика был высокий, стрелки черных бровей удивительно длинные. Нос прямой, а губы решительно сжаты.

«Настоящий немец! – ахнула Лида невольно, хотя немцев в жизни не встречала. С чего вдруг она решила, будто он иностранец, Лида не могла объяснить. – А ресницы какие!»

Ресницы у мальчика были не просто густые и длинные, но еще и красные! В остальном он был страх как хорош собой.

– Что, идем? – спросил он, сощурив черные глаза и зачесав пятерней назад черные волосы.

– Но я не могу так просто уйти из больницы!

– Можешь! – отрезал он. – Если не станем рассиживаться, то мы многое успеем.

Лида стала зачем-то объяснять незнакомцу, что нужно обязательно предупредить доктора и Диму, стала спрашивать, с чего он взял, будто она с ним пойдет, хотя на самом деле она хотела попасть на лекцию и не только туда. Постепенно начала оправдываться, а ее язык жил сам по себе.

– Обувайся! – перебил болтовню мальчик. – Через двадцать минут отключат свет, мы должны прошмыгнуть к чёрному ходу. Пока не будет света, магнитный замок можно открыть и без ключа.

– Но… но зачем через черный ход?

– Выйдешь через центральный – пропустишь автобус. А на него обязательно нужно успеть! Все зависит от мелочей.

Лида засмотрелась на красные ресницы юноши и поняла – они не накрашены. Ни грамма туши! Она потянулась к мальчику ближе, чтобы рассмотреть его лицо, но тот вдруг отскочил.

– Почему твои ресницы красные? – спросила удивленная Лида. – Что с тобой такое?

– Не тронь меня! – заявил он. – Я щекотлив.

– Щекотлив?

– Ой, она уже здесь! Ляг на кровать, чтобы она не заподозрила… – шепнул «немец» и выбежал в коридор, как был – босиком.

Следом за ним вошла Илона Васильевна, листая карты пациентов:

– Ну, что? Как себя чувствуешь?

– Хорошо.

– Тогда я тебя отпускаю. В пятницу… ой нет. Меня не будет до понедельника. В общем увидимся через неделю. Соблюдай режим, – напомнила доктор.

– Я поняла.

– Хорошо… – Илона Васильевна была доктором строгим и никогда ничего не забывала. – Лекарства заберет Дима, он должен расписаться.

– А как Кира? – вдогонку уходящему врачу бросила Лида.

– Состояние стабильно тяжелое. Без изменений. Я не могу давать прогнозов, дорогая. Как только придут результаты, я сразу позвоню, – ласково сказала Илона Васильевна и направилась дальше по коридору.

– Подождите, – вдруг спохватилась Лида и, быстро обув тапки, догнала врача. – Ко мне в палату положили новенького?

– Новенького!? – подняла тонкие нарисованные брови Илона Васильевна.

– Ну, мальчика моих лет.

– Аня, посмотри, в четвертую палату кто-то поступил? – обратилась Илона Васильевна на пост.

Медсестра провела пальцем по странице большого журнала на столе.

– Никто не поступал, – резюмировала Анна.

– Может это Семен Сергеич вписал не ту палату в историю, – махнула рукой Илона Васильевна.

– Нет, – снова покачала головой медсестра. – Семен Сергеич сегодня, да и вчера, на дневной стационар не оформлял. Экстренных не было. Лида, какой еще мальчик? Тем более в женской палате.

Илона Васильевна и Аня уставились на Лиду.

– Ну, как вам его описать? Вы же его должны были встретить в коридоре? Он выскочил прямо перед вами, босиком.

– Как его имя, фамилия? – Аня стала снова водить пальцем по строчкам в дежурном журнале.

– Я не спросила, как его зовут.

– Ну что ж ты так?! – вздохнула Илона Васильевна, расписалась в журнале назначений и, улыбнувшись на прощанье, ушла в ординаторскую.

– Неужели, правда, вы никого не видели? Ведь отсюда сразу весь коридор просматривается? – усомнилась Лида.

– Никого не было. Вообще тишь да гладь по пятницам, особенно после обеда. Слушай, – нахмурилась Аня, – может это посторонний?

Лида растерянно пожала плечами.

– Я позвоню охраннику, не переживай, спрошу, приходили навещать или нет. Знаем таких, потом телефоны пропадают из палат. Я разберусь.

Лида вернулась в палату, переобулась в кеды, смешно окутанные синими бахилами, и вышла в коридор.

«Может и вправду поехать на лекцию?» – думала она, вызывая лифт, но кнопка все никак не загоралась.

«Это не понравится Диме. Но если я приду раньше него, то он и не узнает. Да. Съезжу. С другой стороны, если пропущу автобус придется возвращаться по темноте», – рассуждала девочка.

– А ты выйдешь из аудитории пораньше и успеешь на трамвай, – сказал кто-то за ее спиной. Лида обернулась, инстинктивно сжимая сумку.

Там стоял ее знакомый «незнакомец».

– Чего?

– Ничего, – босоногий мальчик нажал на кнопку, которая сразу загорелась. – Я устал тебя ждать, надо торопиться. Скоро свет отключится.

Мальчик вошел в лифт, а Лида замерла на месте в растерянности, подумывая, не пройтись ли ей по лестнице.

– Ты что хочешь застрять в лифте? – скорчил он кислую мину. – Скорее заходи, нужно успеть спуститься.

«Как глупо! Не буду идти пешком только, потому, что он вошел в лифт раньше меня. Я, в конце концов, имею столько же прав ехать, как и он», – подумала она и решительно вошла в кабину.

– С чего ты взял, что свет отключат? – решила уточнить Лида, нажав на кнопку первого этажа.

– Потому что авария.

– Откуда тебе знать? И кто ты, кстати, такой? Аня сказала, ты не лежишь в моем отделении?

– С каких пор это отделение твое? – усмехнулся мальчишка.

– Больницу не отключат, если хочешь знать! Она на муниципальном обеспечении, на аккумуляторах. Больницы некогда не отключают! – нашлась, что ответить, Лида.

– Ну сколько можно спорить?! – воскликнул он, и, отвернувшись к зеркальной стене лифта, стал трогать серебристую поверхность рукой, точно видел свое отражение впервые.

Лифт опускался удивительно медленно.

«Какой странный!» – в очередной раз подумала Лида. И тут двери лифта раскрылись, стоило им выйти, как кнопки резко потухли. В коридоре свет замигал и тоже потух. Дремавший на посту охранник сразу очнулся и зажег фонарик, смешно проворчав:

– На тебе, етить твою налево! Эй, припевочка, смотри не ушибись, я проверю, что за ерунда… – сказал охранник и ушел, в темный коридор.

Лида замерла, соображая, как мальчишка мог узнать об аварии. А тот молнией проскочил мимо поста и свернул к черному ходу.

– Эй, стой! Туда нельзя, вернись! – закричала Лида, замешкавшись всего на секундочку, и рванула вслед за ним.

Она спешила за еле уловимой в темноте фигурой, предчувствуя беду. Ведь мальчик был явно не в себе. Что он может учудить? Вдруг он вор, как сказала Аня, или, что еще хуже, наркоман? Может он устроил аварию, проник в больницу и только и ждал возможности что-нибудь натворить?

– Да поторопись же! – топнул он нагой, ожидая ее у черного хода. – Ты такая медлительная!

Лида толкнула дверь и, жмурясь от яркого солнца, вместе с чужим мальчишкой вывалилась на улицу. У тротуара стояла машина скорой помощи, а у электрического щитка оживленно переговаривались дворник и охранник. К ним уже спешили электрики.

– Пошли скорее, автобус уже завернул, еще квартал, и он на нашей остановке. Ты должна на него успеть, понимаешь?

– Да что ты ко мне привязался? – не выдержала Лида. – Я вообще не хочу с тобой идти, отстань!

– Непременно, только шагай, – он схватил ее за сумку и потащил к стеклянному павильону напротив больничного сквера. Лиде пришлось пуститься рысью, чтобы поспеть за ним.

– Вот так, – он перестал тянуть сумку, только когда Лида ступила на платформу остановки, – теперь будем ждать.

Мальчик отошел от Лиды под козырек и, казалась, совсем перестал шевелиться. Лида тоже отошла от него подальше. Люди на остановке любопытно косились на вновь прибывших. Потом, когда приехал переполненный до отказа автобус, мальчишка буквально втолкнул Лиду в салон, а сам остался снаружи.

«И слава богу!» – подумала Лида.

Она украдкой глянула на часы в телефоне – 18.30. Люди оттеснили ее в середину салона и зажали. Но едва тронулись, как на задней площадке тревожно вздохнули женщины. Завизжали тормоза. Стоявшие пассажиры стали падать друг на друга. Лиду отбросило на девушку с большими пакетами, стеклянные бутылки в пакетах побились.

Сразу открылись задние двери, кто-то выскочил из автобуса и не своим голосом заорал:

– Задавили! Задавили пацана!

Лида вскочила и хотела протиснуться назад, чтобы посмотреть, но автобус опять тронулся, а в боковое окно она увидела, как взмыла в небо и закружилась высоко-высоко стая чаек.

«На остановке не было других мальчиков, кроме этого босого, – она точно обожглась об эту мысль. – Неужели он бросился под машину?»

Автобус оживленно гудел. Едва дождавшись следующей остановки, Лида сунула кондуктору пятьсот рублей, выскочила из автобуса и, не помня себя, сломя голову побежала назад к больнице.

Красный свет остановил ее на перекрестке. Лида пережидала мучительно долгие тридцать секунд, пока горел красный, преступая с ноги на ноги. Наконец зелёный! Обруливая прохожих, она побежала дальше.

Когда она решила срезать через дворы, в ушах уже звенело и вдруг потемнело. Сначала Лида решила, что ей стало дурно от всей этой беготни, но нет. Это огромная черная туча наполовину заволокла небо.

«Задавили!» – стоял в ушах визг, и Лида бежала, не чуя ног. Завернув за угол, где была остановка, она думала увидеть толпу зевак, журналистов, полицию…

Вместо этого ее ждала унылая картина: съехавший с дороги грузовик уперся носом в фонарный столб, и водитель, присевший на дорожный забор.

– Простите, – обратилась она к водителю, в висках застучало и заболело в груди, – что произошло? Мы ехали мимо на автобусе, и я слышала, как кричали, будто кого-то задавили…

Водитель скорчил гримасу и пнул столб, наклонившейся на манер Пизанской башни:

– Фонарь задавили! Чайки, проклятые твари, вылетели стаей на дорогу и прямо в мое стекло. Етить ее налево! Теперь плати за тот столб! Еще часа два гаишников ждать…

Дальше потерпевший водитель принялся ругать и бранить чаек и весь белый свет. Потом он тоскливо закурил и поправил потный воротник на синей в горох рубашке. Было душно. В небе раскатисто загрохотало.

Лида выдохнула с облегчением, и села рядом с водителем, чтобы передохнуть. У нее точно камень с души упал.

– Так ты что же, бежала сюда? – спросил водитель.

– Угу.

– Вот, люди… Чуть что – паника! Навыдумывают всякое, – водитель выбросил окурок и забрался в помятую кабину грузовика.

Немного поглазев на тучу и на проезжающие мимо машины, Лида глянула на часы. Электронные цифры показали 18:59 и, сменившись на 19:00, зазвенели. Привычным жестом она откупорила пузырек и выпила таблетки. Потом медленно пошла в сторону дома. Настроение было хуже некуда, потому что, выскочив из автобуса, Лида забыла взять сдачу, и на проезд денег больше не было. При таком раскладе она придет домой затемно, получит от Димы, и никакой лекции. Вдобавок черная туча уже раскатисто грохотала прямо у Лиды над головой. В этот момент раздался удивленный возглас из соседнего сквера:

– Эй, Лида, стой!

За оградой по газону парка шел босоногий мальчишка. Видно он там прогуливался, глазея на тучу и чаек, и, узнав Лиду, пошел в ее сторону.

– Ну и что ты тут делаешь? – спросил он, поравнявшись с Лидой, теперь их разделял высокий решетчатый забор.

– Всё из-за тебя, – в отчаянье накинулась на него Лида. – Я думала, тебя сбила машина!

– …и выскочила из автобуса?! – он покачал головой.

– Да!

– Зачем ты вернулась? Я не понимаю, – он перемахнул через забор так, будто ему это было совсем не сложно.

– Я же сказала, думала, что тебя задавили, и перепугалась.

– Перепугалась из-за меня? – ехидно улыбнулся мальчишка.

Эта его ухмылка Лиде не понравилось. Он, вероятно, считает ее дурочкой, к тому же он иначе выглядит. Теперь на нем были старомодные высокие сапоги со шпорами, широкие штаны и белая рубаха. Интересно, когда и где он успел приодеться? И где раздобыл такие сапоги? Лида вспомнила, что идти домой не меньше двух часов, махнула рукой и свернула во дворы, чтобы сократить путь. Мальчик не отставал.

– Знаешь, я помогу тебе найти сумку, – сказал он не слишком воодушевленно. Лида уставилась на него как на приведение. Пока она подбирала слова, мальчику прямо на нос упала крупная капля, затем на лоб еще одна и еще. Забарабанил дождь, быстро превратившийся в ливень.

Вместе они спрятались под зеленый козырек подъезда. Рядом шумела сбежавшаяся дворовая ребятня, прыгая под дождем раскинув руки. Лило как из ведра.

– Сумку утащили хулиганы, – резюмировала Лида. – Постой-ка, я не говорила, что меня ограбили! ТЫ откуда знаешь? Илона Васильевна тебе сказала? – разозлилась Лида. Значит, Илона Васильевна все-таки лечит этого мальчишку, зачем тогда соврала, будто нет? Лида ничего не скрывала про себя от доктора, в том числе и происшествие с чайкой и хулиганами. Осведомленность этого наглого мальчишки Лиду озадачила.

– Я запуталась и устала, не ходи за мной! – заявила она, поежилась и понуро зашагала к перекрестку. Совсем скоро небо чуть прояснилось и капли стали лениво разбиваться о мокрый асфальт.

– Зачем ты вышла из автобуса, я не понимаю? – спросил мальчишка в десятый раз. Вместе они брели по опустевшей улице. Он никак не отставал. Уже темнело, поэтому Лида не стала отделываться от странного провожатого. Тем не менее, на глупые вопросы она не отвечала.

Мимо, брызгаясь и ревя, проносились машины, слепя фарами, а Лида все шла и шла – грустная и сбитая с толку. Кеды ее промокли и противно хлюпали при каждом шаге. Внезапно она опомнилась:

– Уже поздно. Тебе не надо домой?

Мальчик не ответил. Дальше шли молча.

Окончательно стемнело, от влаги поднялся серый туман. Он как дым клубился между домами и кустами. В конце переулка из двора вынырнули три темные мутные фигуры. Едва завидев их, Лида юркнула за дерево.

– Боишься, что тебя ограбят? – рассмеялся мальчика. – Трусиха. Ты уже потеряла сумку, что с тебя брать? Я же с тобой!

– Почему не горят фонари? – ушла Лида от ответа, ей не хотелось признаваться, что она испугалась, тем не менее, мальчик угадал.

– Я уже говорил – на городской станции авария, света нет. Вот фонари и не горят.

Лида поёжилась. Она слышала, что в темных переулках, часто происходит нехорошее. Жильцы соседних домов знают об этом, иначе, зачем так плотно задергивают занавески? И ей стало действительно страшно.

Троица приближалась к укрытию Лиды, и девочка услышала тихий разговор.

– Надо же было так подставиться? – говорил один из проходивших мимо мужчин.

– Слушай, чайки-то здесь? Здесь! Значит, мы правильно приехали.

Проходимцы шли прямо на мальчика, который стоял, выпрямившись в полный рост, и посмеивался над Лидой. Но, когда проходимцы начали спорить на непонятном языке, юноша храбриться перестал и побледнел.

– И тебе страшно? – шепнула Лида, когда троица иностранцев отошла достаточно, чтобы не слышать ее.

– Мне? – едва шевеля губами, процедил мальчишка. Троица свернула за угол и тогда, облегченно вздохнув, он крадучись, не то чтобы зашагал, а точно заскользил за иностранцами.

– Ни ответа, ни привета, – покрутила у виска Лида, провожая мальчика глазами, и бегом преодолела до своего дома последние двести метров.

Глава 4: Как попасть в выдуманную историю или сумка нашлась

«Уважаемые читатели, часовой мастер на острове Рогервик ЗАКРЫЛСЯ. Просьба не стучать в окно – его там больше НЕТ!»

(Газета «Хроники АБО», раздел объявлений, 7 июля 5008 года.)

Когда Лида вернулась домой, ей пришлось выслушать длинную и гневную тираду от Димы. И все это время рыдал Андрей, всхлипывая и повторяя, что он думал, будто Лида уже не вернется.

– Пока тебя не было, я места себе не находил, – ворчал Дима, стоя на пороге комнаты, когда Лида и Андрей уже лежали в своих постелях, – не поступай так больше! Андрея ты жутко расстроила. Надеюсь, ты усвоила все, что я тебе сегодня говорил. И пока не купим новый телефон, ты должна быть дома к моему возвращению. Все ясно?

– Ну еще бы, – отозвалась Лида.

Дима щелкнул свет и прикрыл за собой дверь, не пожелав детям спокойной ночи, так он был рассержен. Андрей быстро заснул, как обычно с ним бывало, а Лида все думала, лежа в постели, почему вечер выдался таким бестолковым. С Димой она была полностью согласна и подумала сонно:

«Сдается мне, лучше больше не слушать этого сумасшедшего парня! Все потому, что нужно было идти домой и всегда делать так, как Дима говорит».

С такими мыслями Лида заснула. Сначала ей снились льдинки на реке. Льдинки повернулись, покружились и навсегда пропали в омуте течения, утягивая её за собой. Лида и не сообразила, как освободилась от водного плена и как очутилась посреди свалки вещей под лестницей.

Она долго привыкала к тусклому оранжевому свету, а когда привыкла, разглядела, куда попала. Это было совсем крохотное кафе: бар и четыре круглых столика с коваными ножками. На второй этаж вела деревянная лестница, под которой скопилась такая груда дребедени, что заведение можно было легко принять за лавку старьевщика или кладбище забытых вещей.

Среди прочего, здесь пылились грозди хрустальных браслетов, фигурки чаек в золоте, букеты бумажных и восковых цветов, подушки с красными петухами и медные подсвечники. Но были здесь и вещи колдовского толка, так Лида решила, бросив на них беглый взгляд.

Она выбралась из-под лестницы, стараясь ничего случайно не раздавить, протиснулась мимо столов с поднятыми стульями и дернула входную дверь. Та не открывалась. Девочка проверила вход в подсобку и окна – все наглухо заперто. Тогда, сняв со стола стулья, она устроилась за столиком у заколоченного окна. Вокруг витал навязчивый и вкусный аромат кофе.

«И в баре никого. Интересно, есть тут кто? – подумала Лида, с тоской глядя на пустой бар. – Сейчас хорошо бы выпить чашечку чего-нибудь бодрящего».

Но, кажется, кафе было закрыто, вокруг царила тишина, и летала пыль. Тускло мерцали керосиновые лампы. Немного освоившись, Лида решила позвонить в золотой колокольчик на баре.

Дзынь. Дзи-и-инь…

– Что будешь пить? – тут же спросил бесплотный голос.

– А что у вас есть? – глядя под потолок, отозвалась Лида.

И тут, к ее изумлению, в дверном проеме, которого мгновение назад не было и в помине – Лида готова была в этом поклясться – появился человек. Это был тот самый мальчишка с длинными стрелками бровей и красными ресницами. На голову он нацепил бархатный берет с длинным пером и, встав за стойку, подал листок с меню. Глядя на Лиду, он деловито завязал шнурком белоснежные рукава-воланы.

– Ты преследуешь меня? – спросила Лида недоверчиво.

Мальчик поправил высокий старомодный, галстук, придававший его фигуре хищный вид и, с достоинством английского лорда, произнес:

– Так что будешь заказывать?

– Все, что есть в меню, мне нельзя, – грустно откликнулась Лида.

– Заказывай, здесь все не взаправду, – утешил ее мальчишка.

Лида задумалась:

– Тогда мне кофе-глясе… большую кружку…

– И?

– С сахаром!

– Смелее!

– И еще большое тирамису.

Бармен хитро прищурился, лукавое выражение лица ужасно ему шло.

– И на тирамису помадку с горкой, и дольку апельсина.

– Будет исполнено!

Лида только-только вернулась за выбранный ранее столик, а мальчик всего через минуту поставил перед ней готовый заказ.

Втянув кофе из серебряной трубочки, она зажмурилась – таким ароматным был напиток. Лида даже засопела от удовольствия.

– Вкусно? – рассмеялся мальчик.

– Да, очень вкусно! – Лида спрятала глаза. – Ты смеешься надо мной?

– Нисколько.

– Я просто никогда не пробовала кофе и не ела ничего настолько сладкого. Мне ведь из-за болезни многое нельзя.

Шумно втянув порцию кофе, Лида оглядела помещение еще раз.

– Ты здесь давно работаешь?

– Нет, – отмахнулся он, – я здесь провожу время. А к тебе, если на чистоту, у меня есть дело.

– Какие у нас с тобой могут быть дела, и как ты сюда попал, кстати!? Двери заперты, – запаниковала Лида. – Ты, вообще, кто такой?

– Что ж, – он замялся. – Всё хорошее заканчивается слишком быстро. Я, признаться, немного дурачил тебя. У Клобуков так не принято.

– У кого?

– Я Клобук. Обычно мы сразу признаемся, кто мы и зачем пожаловали. Но ты с чего-то взяла, будто я настоящий мальчик, и я не счел нужным развеивать твои заблуждения, – он откинулся на спинку стула и стал помахивать беретом из стороны в сторону. – Грубо говоря, я пристроил свою скитальческую особу подле тебя и нашел, что у тебя свои понятия об удобствах.

– То есть?

– Очень тесно в галерее!

– Так тем чудищем в маске был ты? – чуть не подавилась Лида.

– Ну, да, – кивнул мальчик, отводя взгляд. – В гостях у тебя я решил не задерживаться и привел нас сюда. В мое окружение. Это привокзальное кафе. Я предпочитаю этот заброшенный бар, – он развел руками. – Всё лучше, чем селиться в людских головах и сортировать там мысли. В головах, знаешь ли, ужасный бардак.

– Если ты пояснишь, возможно, я что-то пойму, – Лида с удовольствием жевала тирамиссу, опасаясь, что может проснуться в любой момент, и, поэтому торопилась доесть десерт и заказать еще сладкого.

– Как тебя зовут? – вспомнила она давно назревший вопрос и облизала ложку.

– Можешь называть меня Чайка.

– Это прозвище? Если так, то оно больше подойдет девушке, и возможно даже не слишком серьезной. Какой-нибудь легкомысленной, – припечатала его Лида.

– Я совсем не легкомысленный, – протянул Чайка, – тем не менее, меня все знают под этим именем.

– Хорошо, – кивнула Лида. – Меня зовут Лидия.

Он умильно улыбнулся:

– Я и так знаю.

– Чего ты так улыбаешься?

– Да как объяснить? Странно беседовать с тобой, когда ты совсем ничего не знаешь о Клобуках. Даже представляешься, так просто: «Привет, я Лидия!» – он рассмеялся, кажется, ему было от души весело.

– Хочешь сказать, я неправильно знакомлюсь?

– Нет, – продолжал хохотать Чайка. – Совсем нет.

– У тебя здесь очень душно. Немного дневного света пойдет этому погребу на пользу, – решила сменить тему Лида.

– Солнце – главный враг здешних посетителей. От него выгорают платья, обои, подушки и другой пыльный, чудовищный хлам, – Чайка указал в сторону кладбища забытых вещей. – Солнцу проникнуть сюда труднее, чем обычной девочке вроде тебя.

– Хотя бы проветривайте!

– О-о-о, здесь никогда не проветривают! Если солнца местные бояться, то сквозняки ненавидят. Стоит открыть окно и конец! Что не скажешь – все ветром сдует. Так что не только этот погреб, но и воздух здесь можно назвать историческим.

– Ты сказал, что не хочешь оставаться у меня в голове, почему? – Лида с шумом втянула трубочкой кофейную пенку со дня стакана.

– Кроме всего вышеперечисленного, мне не хочется приводить к тебе в голову тех, кто может за мной приглядывать, – перестал веселиться Чайка, с видом, будто Лида спрашивает самые очевидные вещи на свете.

Она закатила глаза в ответ на потуги мальчишки строить из себя «значительное лицо».

– Совсем не обязательно наводить такой таинственный вид и говорить загадочные фразы! В реальной жизни мы с тобой никому не нужны и всем на всех наплевать, – заявила Лида и, глянув в меню, спросила. – Я могу заказать все, что захочу?

– Да.

– Тогда можно мне еще кофе, и чизкейк, и еще большой кусок сметанного торта и блинчики с виноградным вареньем?

Чайка извлек из-под барной стойки, как из волшебной котомки, все лакомства и выставил их перед Лидой. Пока она поглощала блины, Чайка взял стакан и, облокотившись на стойку, стал его неспешно полировать салфеткой:

– Напомню, что я тут по делу. Так вот, расклад у нас такой: я хочу помочь тебе завладеть лекарством от всех болезней. Ведь этого ты хочешь больше всего?

– А ты можешь? Лекарства не существует, так сказала доктор.

– Что она понимает? – пропел Чайка, тени от керосиновой лампы мягко ложились на его лицо и руки. – Я могу обещать тебе лекарство. Верь мне.

Кажется, намеренья у Чайки были самые добрые, однако Лида насторожилась:

– Здорово звучит! Мягко стелешь.

– Но, в обмен я попрошу сущую безделицу. Проведешь меня через лес?

– Через лес? – Лида положила на пустую тарелку вилку. – Звучит безобидно.

– Так и есть, – подтвердил Чайка.

– Однако я тебе не верю. Лекарства не существует! А через лес лучше меня проведет любой егерь.

– Заключим пари? – Чайка затолкал салфетку в стакан и подбросил вверх. Стакан исчез. – Если завтра ты найдешь свою сумку, то отправишься за лекарством.

Он протянул руку.

– Хорошо. Посмотрим, на что ты способен, – весело ответила Лида и пожала руку, на сто процентов уверенная, что сумки Клобуку ни за что не найти.

Чайка размашисто разбил ладони.

– Все это взаправду? Или во сне? – улыбнулась Лида.

– Ну, это скорее сон, чем жизнь. Не всегда же бодрствовать! Да и не всем это дано, – подмигнул Чайка, и загадочно добавил. – Нужно большое горе или внезапное вдохновение, чтобы пробудить твой солнечный край.

***

«Пей таблетки и дуй в больницу. Зарецкая И. А. звонила, сказала, тебе надо быть к обеду» – записку с таким нехитрым посланием Дима оставил на зеркале. Попивая утреннюю чашку кипяченой воды, на чай у Лиды была аллергия, она неспешно засобиралась в больницу. Дима был на работе, Андрей в детском саду и девочка осталась предоставленная сама себе, такое с ней бывало нечасто. Прибывая в одиночестве, Лиде всегда казалось, что живет она скучновато. Позевывая, она стягивала халат, когда услышала:

– Одевайся скорее! – знакомый и бесплотный голос взбодрил ее, точно Лида вылила себе ведро воды на голову. – Да, это я, Чайка! Перестань дрожать.

– Я схожу сума…

Лида проковыляла в ванную – ноги ужасно болели, ведь ей давно не приходилось так много ходить как вчера, к тому же она умудрилась до волдыря натереть большой палец на ноге. Умывшись, она натянула джинсы и футболку.

– Возьми с собой побольше лекарства, – посоветовал Чайка.

– Зачем? Я выпила таблетку… – прошептала Лида. Она чувствовала в себе потребность отвечать на зов, хотя это было сущим безумием. Всякий раз, когда Чайка начинал вещать, по спине у Лиды пробегали мурашки.

– Мы же договорились, что ты будешь делать, как я сказал, и тогда мы вернем сумку. Выходи из дома. Быстрее!

– Было не так, – поправила она голос, сунув в карман ветровки гремящую баночку с таблетками, и застегнула замки на карманах, – я стану прислушиваться к твоим словам после того, как ты вернешь мне сумку, а не до. И вообще, я начинаю думать, что ты – побочный эффект нового лечения.

– Живей!

– Ладно! – разозлилась Лида и пошла обуваться.

– Надо сесть на маршрут №7 и прибыть к порту. Только садись не на первый, а на третий по счету автобус.

– И зачем тогда спешить?!

Но, Лида против воли уже спешила. Утро выдалось зябким. Втянув шею в плечи, горожане, как пингвины, топтались под козырьком остановки. Опустившись на корточки, и, притворившись, что затягивает шнурки, Лида процедила сквозь зубы:

– Около порта нехороший район. Да и на проезд мне хватит только в одну строну. Мне нужно успеть в больницу, помнишь?

– Говорить вслух не обязательно! – услышала она бесплотный ответ. – Я отлично вижу все твои мысли.

– Что, все-все?! – выпучила глаза Лида, краснея. Чайка только рассмеялся.

Когда она плюхнулась на сидение в конце салона общественного пазика №7, Чайка материализовался из ниоткуда и сел рядом. Лида дико покосилась на него. А мальчик, как ни в чем небывало, крутил в руках берет и мурлыкал под нос песенку: