Человек не верил Тени, но, парадоксально, у него иногда возникало ощущение, будто он знает тех людей, о которых она вещает, ходил по вычурным залам и, сидя у костра, наблюдал за падающими звёздами. Это ощущение на миг захватывало его, кожа покрывалась сотнями мурашек, а взгляд перетекал из сосредоточенно-напряжённого в глубокий и умиротворённый. В такие моменты казалось, будто Человек смотрит не на стену, а словно сквозь неё. Но это продолжалось недолго. Человек стыдился своей секундной слабости, боялся её последствий (ему, однако, было трудно их вообразить), а то, что ещё мгновение назад обнимало чем-то заманчивым, теперь начинало покалывать зловещим.
Обычно, когда Человеку наконец удавалось оправиться от испуга, Тени уже не было. А он каждый раз предпочитал делать вид, что всё это ему приснилось. Хотя он каждый раз понимал, что это не так. Ему больше нравилось думать, что за бесцветными стенами его невольного пристанища нет ничего, кроме всепоглощающего чёрного вакуума. Эта мысль хоть и звучала как приговор, но, тем не менее, импонировала Человеку больше, чем признание факта существования чего-либо живого за пределами пустой коробки, которую он считал своим домом. Несомненно, иногда его пронизывала молния сомнения. Он, будто играя, на секунду предполагал, что за бетонной перепонкой кипит жизнь. И тогда получалось, что Человек – просто инертный узник, не имеющий права (да и особого желания) присоединиться к празднику жизни, а Тень – не подозрительный необъяснимый феномен, а Истина? Может, стоило бы однажды попробовать разрушить стены? Но где я тогда буду жить?..
Бред, – думал Человек и пытался справиться с внезапно накатившей головной болью. Всегда приятней считать, что ты в центре вселенной. Пускай даже для этого его придётся перенести в каморку без окон и дверей.
Так проходили дни Человека. Лишь изредка кристальное постоянство пустоты нарушалось появлением Тени или (ещё реже) – собственными догадками Человека. Но он ловко справлялся с потрясениями и выпроваживал нежданных посетителей прочь из своей головы. Если бы он мог что-то поменять, он не смог бы понять, что именно нуждается в изменениях. Его жизнь была настолько безрадостной, что в нём укоренилась мысль, будто так и должно быть, а радости не существует вовсе. Так его жизнь и разливалась медленно в пространстве, хотя со стороны она больше напоминала стоячую воду в давно позабытом самой природой водоёме.