«Элизабет Вершвигн. В девичестве Фрай. Её дневники, по счастливой случайности, оказались у моей девушки. Жена профессора на момент войны примкнула к рядам Сопротивления. Но, как я понял из рассказа Альтис, Элизабет не могла покинуть своего мужа из-за большой любви к нему, и она была беременна. Отто предан Третьей Республике настолько, что предал свою жену. И поставил на ней свой первый эксперимент, введя сыворотку ей в спинной мозг. И, скорее всего, именно здесь кроется корень озвученной тобой гипотезы. Это объясняет врожденный иммунитет,» – заключил свою тираду вполне логичным выводом.
«Так. Почему раньше молчал? Это же всё объясняет… Понимаешь?! Он разработал оружие. Чертова республика. А сколько бы этот человек мог дать всему человечеству. Ты представь мир не таким, какой он сейчас. Мир без этого адского контроля. Мир счастливых, свободных людей,» – начал фантазировать с обычной для него страстью Алан.
«Позволь мне оборвать тебе крылья и вернуть на землю. Что ты скажешь на то, что без контроля люди начнут творить беспредел, и закончится всё это быстро и печально. Анархия и хаос воцарятся, и брат пойдет на брата. Только представь, какая резня начнется и закончится, когда на земле останется один живой человек. Как тебе такая картина?» – разочаровал я еще одного человека.
Выходит, что не существует идеального государства. Ошибался товарищ Платон, создавая свой всемирно известный труд.
«Мы ушли от темы. Суть такая: Вершвигн изобрел опасное средство для «уничтожения» людей,» – акцентировал внимание Алан на слове «уничтожение».
«Ты раскрыл эффект? В чем же он заключается?» – начал атаковать учёного вопросами.
«Осталось немного: мне остаётся неясным один элемент аппарата – лазер. Зачем он нужен – понятия не имею. А в целом ситуация предельно ясна: суть остаётся та же самая. Разрушение сыворотки под действием волн «микроволновки»,» – повторился Алан.
«Надо что-то делать, остались считанные дни до госпроверки. Их определенно заинтересует твоё прибежище. Айзенханд, скорее всего, догадывается, что девушка здесь и пытается достать ордер на обыск,» – упомянул я про нашего политкуратора.
«Несомненно, ты прав. Надо собраться с мыслями и решить загадку профессора. Отправляйся спать, Артём. А я пока ещё должен проверить пару своих догадок,» – зевнув, заключил Алан.
«Извини, что покидаю тебя. Тоже долго не задерживайся. Ляг спать хотя бы до рассвета,» – с сочувствием и предательской усталостью произнес я, валясь с ног.
Завтра мне нужно будет встретить профессора на кафедре, чтобы узнать, как быстро идет расследование. Уверен, он тоже подозревает нас с Аланом в содеянном. Однажды мы попались на краже реагентов из лаборатории. Правда тогда Отто проявил невиданное для него милосердие и отпустил нас, забрав вещества обратно. Видимо с тех самых пор я с Форшем на особом счету. Как бы это не вышло нам боком.
Я очень сильно устал… Не могу больше думать. Веки слипаются, а в голове словно туманом накрыло. Я провалился в сон.
Утром всё было не так, как обычно. Проснулся в объятиях девушки. Она пробудилась вслед за мной, и наши взгляды сошлись на добрых полчаса, я думаю. Словно обухом по голове меня ударили вчерашние мысли. Я судорожно начал собираться и одеваться.
«Ты куда? Сегодня же нет занятий, ты мне говорил,» – огорченно спросила девушка.
«Мне нужно повидаться с одним профессором, чтобы поговорить по поводу экзамена, который я благополучно пропустил,» – нашел я себе оправдание.
«Буду ждать. Тебе что-нибудь приготовить?» – заботливо поинтересовалась Альтис.
«Не отказался бы отведать твоего фирменного. Надеюсь, сюрприз меня обрадует,» – с улыбкой понадеялся я на шикарный обед.
«Я приложу все свои усилия, чтобы оправдать твои надежды,» – улыбнулась она в ответ.
Я накинул свое весеннее пальто и со всех ног принялся бежать по лужам до альма-матер. Не было времени любоваться красотой весеннего пейзажа, ведь в голове была одна мысль: хоть бы найти профессора и убедиться в его незнании происходящего.
Минуя один за другим коридоры нашего института, я подумал обо всем со стороны Отто. Он же отец. Сейчас Вершвигн наверно переживает за свою дочь, а не за объект. Если это все-таки так, то еще не всё потеряно.
А вот и кабинет… Не постучав в дверь, я влетел туда, словно ошпаренный.
Профессор застыл с возмущенно-удивленным выражением лица.
«Артемий, вас разве не учили стучаться? Что стряслось? Вы какой-то бледный,» – спокойно заметил Отто.
«Извините, пожалуйста, меня, профессор. До меня дошло ужасное известие. И я к вам лечу прямиком из нашей лаборатории,» – с ужасом воскликнул я.
«Что ж, пора мне поделиться с вами своими мыслями на этот счет: я помню вашу сладкую парочку, крадущую у меня из-под носа ценнейшие реактивы. Однако, каким же надо быть глупцом, чтобы пойти на риск дважды, не правда ли? Хотя… Зная Форша и его отношение к нашей великой державе, я не могу оставить этот факт без должного внимания. Что скажете, коллега?» – пытается загнать в угол профессор.
«Знаете, я давно с ним не виделся. Может мне навестить его на днях? Как вы считаете?» – выкручиваюсь из расставленных повсюду ловушек.
«Не стоит. Скоро мой старый друг и товарищ поможет мне с ордером на обыск, и тогда все узнают, кто такой Алан Форш. Гнусный аспирант-нигилист, анархист и, в целом, ненадежный гражданин,» – предупредил Вершвигн.
«Может он не виноват. В таких случаях в силу вступает презумпция невиновности: не пойман – не вор, как говорится,» – выгораживаю его как могу.
«Сопротивление бессмысленно. Рано или поздно тайное становится явным…» – многозначительно заключил профессор.
Мне стоило дважды подумать, чем спрашивать его в лоб. Как я мог так подставить Алана. Теперь процесс ускорится. Нужно скорей узнать все секреты, что тщательно спрятал главный злодей этого противостояния. Он заключает в себе квинтэссенцию абсолютного контроля.
Сопротивление, конечно, тоже не сахар. Их методы более гуманны, цель – освобождение народа от невежества – благородна, но по сути, если они захватят власть, то будет примерно такая же картина, как и с Третьей Республикой.