Гвен кивает, словно услышал что-то неимоверно ценное.
– И когда ты всё съешь, то можно ещё сидеть и пить кофе. Необязательно сразу уходить. Ты можешь сидеть так долго, как пожелаешь, пусть даже вокруг все спешат. Можно заказать что-то ещё, или начать считать чаек вокруг, или облака на небе, или рисовать ручкой на бумажных салфетках. Так можно целый день провести. Даже заговорить с официантом можно. Когда он подойдёт забрать пустую тарелку, ненавязчиво сказать: «Сегодня удивительно приятная погода». И он тебе непременно ответит что-то в этом же духе. Или поговорить с человеком за соседним столиком.
– Тоже землянином? —уточняет Гвен.
№33 кивает.
«Гвен Пайлот, пройдите на испытание в отсек номер девятнадцать»,—из рации на груди у Гвена раздаётся равнодушный механический голос.
– Ох, – Гвен явно разочарован, но только лишь намгновение. Через секунду на его лице вновь появляется счастливая улыбка.
– Было так интересно слушать. Но мне пора, – говорит он, поднимаясь с места. – До встречи.
Он уходит. №33 смотрит ему вслед: ему показалось, или в последнюю фразу Гвен вложил чувство «надежды»? Пусть все утверждают, что искусственные этой категории не способны их ощущать. Они должны постоянно находиться в состоянии «стабильного спокойствия и добродушия». Но все же №33 лелеет мечту, что когда-нибудь он сможет сказать Гвен, что они не так уж и отличаются друг от друга. И речь здесь идет не только о внешнем сходстве.
На пути в свой бокс №33 заглянул в отсек, где велся запуск спайсшипов. Вот Гвен отважно садится в свой спайсшип, вот включает и проверяет систему управления. Скоро его выведут в открытый космос, и он отправится в неизвестность искать нечто неведомое никому. И, может, он уже никогда не вернётся.
№33 продолжает стоять на площадке, даже, когда заканчивается отсчёт времени и происходит старт полёта. Он, словно загипнотизированный, смотрит, как роботы готовят к запуску новый спайсшип. Потом идёт объявление об успешном вылете Гвен, и №33 перестает быть таким напряженным. Сердце его вновь начинает спокойно биться удар за ударом. Раньше он почти и не вспоминал, что оно у него есть.
Они встречаются вновь. №33 пьёт консервированное какао из сохраняющей температуру ёмкости. На вкус оно так себе, но лучше, чем все эти синтетические смеси, поэтому здесь оно пользуется бешеной популярностью.
– Поговорим? – предлагает Гвен. Вверху над их головами сегодня отчетливо видны звезды. №33 только недавно закончил вносить данные с последнего полета спайсшипов на карте. Там есть данные и с полёта Гвен.
– Поговорим, – кивает №33, отставляя в сторону почти допитый напиток.
– Знаешь, в этот полет я впервые наткнулся на магнитную бурю. Я не сразу понял, как подстроиться под поток, и на какое-то мгновение растерялся. Мой спайсшип подхватило и несло в неизвестном направлении. Система корабля перестала мне подчиняться, и тогда я впервые задумался о том, что могу не вернуться на базу. Знаешь, я ведь совсем не задумывался об этом раньше, но в тот момент я был один в спайсшипе и один в открытом космосе, и оборудование не работало, и я не мог ни с кем связаться.
– И ты испугался, – подытожил №33.
– Испугался, – Гвен произнёс это слово и задумался, а потом, улыбнувшись, добавил: —Я испытал страх! Так вот что это было.
Они помолчали некоторое время. №33 думал о том, что процент невозвращения спайсшипов все ещё очень высок. Он пытался припомнить, был ли хоть один, который вернулся из всех полетов, за всю его практику? Нет. Все они в конечном итоге исчезали. А на место исчезнувших прибывали новые искусственные для обучения. Такая же судьба ждала и Гвен. №33 вдруг четко осознал это, и на мгновение у него как будто перехватило дыхание. Он ни слова не мог сказать.