– Пытать не буду, конечно, но интересно. Вот скажи, ты умная, красивая, я тоже на смертный грех не похожа, своих бывших не на помойке нашла, оба и при чинах и при деньгах. Олежка, Лешек…. Что с нами со всеми не так? У меня и на работе много одиноких с детьми.

– Ну, ты даёшь! Я про другие страны не знаю, но то, что Россия в лидерах по количеству разводов – это факт, статистика – вещь упрямая. У нас на миллион браков их приходится шестьсот тысяч, представь? Почти две трети, цифра огромная, как математик говорю.

Мы замолчали и я задумалась об этой мировой проблеме. У меня своя некрасивая история, у подруги целых две, но ведь есть же пары, которые сохраняют семью ради детей и живут, не умерли. Как бывает у многих: в одночасье любимый муж становится опостылевшим и противным. Внезапно у женщины открываются глаза, что её Принц не то что не титулованная особа, а вообще даже и не Мужчина. Так, недоразумение. Сильная же половина, после долгих лет, снимает розовые очки и замечает – спутница жизни далеко не Джоли, а просто тетёха в замурзанном халате. Пелена спадает с глаз у обоих, но уже есть дети, машины и квартиры… да и годы прошли, и силы воли нет что-то изменить, так и тянут вдвоём эту ненавистную лямку. Так что, супруги не живут, они бессовестно друг другу мстят.

– Мы хотя бы честно, Свет, – я вслух высказала свои выводы.

– Что – честно? Ты о чём?

– О разводах, расстались, перешагнули и идём дальше, никого не трогаем.

– Не скажи… это ты у нас такая сильная, а я, вот, оба раза переживала и всё равно надеюсь.

– Я не сильная, я умная. А у тебя другая проблема: ты постоянно один и тот же типаж выбираешь. Твой вероятный кандидат должен выглядеть как Ален Делон и быть богатым, как дядюшка Крез.

– Хотелось бы, конечно. К сожалению, такой батончик «твикс» днём с огнём не найдёшь.

– Так ты же всё равно ищешь. Кроме того, несчастный кандидат должен таскать тебя на руках даже в соседний магазин.

– Не угадала, я пока сама ещё передвигаюсь на своих двоих.

– Ну, тогда обязан восторгаться тобой с утра до поздней ночи.

– Почему бы и нет? Люди всегда тянутся к прекрасному, – сказала Света, отвернула автомобильный козырёк с зеркалом и поправила причёску.

– Конечно, только все Адонисы тоже на это рассчитывают. Ещё как ждут, что их будут холить и лелеять за один сногсшибательный экстерьер. Особенно Витюшка.

– Это точно!

– По моему, тебе надо наоборот, лысенького и коренастенького, как Лешек. Вот тогда ты будешь чувствовать себя царицей Тамарой. Разве не так? Твои эксы как однояйцовые близнецы.

– Бачили очи, що купували. Тепер ижте, хоч повилазьте, – произнесла со значением Света.

Я рассмеялась и сказала:

– Правильно, никто не виноват. Как-то услышала такую историю, русский и американец разговаривали на эту тему.

– Начинается как анекдот. Есть хочешь? – спросила Светик, поворачиваясь назад. Она потянулась за сумкой-холодильником и термосом. – Может, чаю?

– Не, спасибо. Ну, так слушай, это реальный случай. Знаешь, что сказал янки?

– Что?

– Он выдал версию – в России так много разводов, потому, что браки заключаются по любви. Чувства проходят через некоторое время, а дальше начинается работа по совместному существованию. Я с ним полностью согласна, с этим американцем. Только после любовной горячки напрягаться-то не больно хочется, проще окунуться в новую страсть, как в омут с головой.

Света доела бутерброд, допила вторую кружку чая, отряхнула руки, аккуратно сложила салфетку и спросила:

– А ты почему не окунулась?

– Не хочу, ничего интересного там для меня нет. Небольшие романчики без обязательств и без проблем намного приятнее, полезно для физиологии.

– Так помимо тела ещё и душа есть, с ней-то что делать? Это она нуждается в амурной нервотрёпке. Вот скажи, что ты сделаешь, если вдруг влюбишься?

Я хмыкнула:

– Не смеши, давно не в том возрасте.

– Ну, а вдруг? Любовь нечаянно нагрянет, когда её совсем не ждешь…, – игриво напела Света.

– Не нагрянет. К чему ты клонишь?

– Ни к чему! Вот что ты упираешься? Ты его в глаза не видела, я бы такой экземпляр не упустила!

Дело ясно, Олежку своего навязывать будет. Могла бы просто сказать об этом, а не разводить антимонии.

– Отстань от меня, сваха, – сказала я. – О себе позаботься. Мне, лично, Лешек больше всех нравится, за любимую женщину готов и в огонь, и в воду, и даже под венец. Вот отобью его у тебя, будешь потом локти кусать. Таких, как он, с собаками не найдёшь. Вспомни Новый год, как мы с тобой чуть не замёрзли.

Четыре года назад первого января мы на автобусе поехали в Гданьск. Семейная пара, одноклассники Светы, прибыли самолетом из Бельгии. Холода держались в ту зиму сильные. Очередь на границе выстроилась огромная, простояли долго и в Гданьск добрались когда совсем стемнело. Пешком пошли от автовокзала в старый город, на самую известную улицу Длуга. Друзья ждали нас в одном небольшом ресторанчике. Мы немного посидели все вместе и договорились встретиться на следующий день, погулять по рождественскому Гданьску. Я забронировала небольшую квартирку неподалёку, расстояние невеликое, но ветер и крепчающий мороз делали своё дело. Улицу Святого духа нашли быстро, но нужный дом никак не могли отыскать, обе замёрзли и походили на сосульки. Как и многие калининградцы, избалованные тёплой зимой, шапок мы не носили. Пришлось натянуть капюшоны, но сильный ветер сдувал их и, казалось, что даже мозг превратился в замороженную глыбу. Как назло, мой телефон разрядился, распечатку я не взяла и только записала адрес на небольшом клочке бумаги. Мы заходили в небольшие кафе и показывали её полякам. Они помогали нам, как могли: выскакивали на улицу и указывали рукой в каком направлении нужно идти. Несмотря на это, мы крутились вокруг Главно място, как по орбите, и за полтора часа околели до посинения.

– Это на тебя совсем не похоже! Мало того, что бронь не взяла, так ещё и телефона лишилась. Не могу больше, зуб на зуб не попадает. Где-то ты, Наташка, такая умная, а где-то прелесть какая дурочка, – Светик бранилась сквозь клацанье зубов.

Я проклинала себя на чём свет стоит! Ноги заледенели так, что невозможно было пошевелить пальцами.

– Давай, ты посидишь в какой-нибудь кафешке, а я сама побегаю, поищу. Можно попросить поставить телефон на зарядку, – заикнулась я. Чувство вины было намного сильнее январского мороза.

– Ещё чего! Так я и бросила тебя одну в чужом городе, околеешь в какой-нибудь подворотне, – сказала Света и завернула в первый попавшийся ресторанчик. – Идём, Лешеку позвоним.

Я с облегчением шмыгнула следом. Пальцы ног, отходившие в тепле от холода, противно покалывали, оттаявшая голова начала гудеть и немного подташнивало. Лучшим лекарством от надвигающейся простуды мы выбрали по стопке водки и горячий суп.

Верный рыцарь на стальном коне примчался через тридцать минут, за это время мы успели отогреться.

– Моя милощч! Почему ты не сказала мне? Почему не звонила – Лех, мы будем приезжать? – поляк сокрушался так сильно, что мы чуть от стыда не сгорели. В его глазах плескалось великое страдание.

– Мы с друзьями хотели встретиться, что такого? – заискивающе защищалась Света.

– Лешечек, вот адрес, мы не можем найти.

Я протянула ему замусоленный листок. Он вспылил, выхватил у меня из рук бумажку и разорвал на мелкие кусочки. Ни разу мы его таким не видели!

– Идём! – гаркнул Лешек, сурово нахмурившись.

Он схватил наши чемоданы и большими шагами пошёл вон из ресторана. Так и прожили у него всю неделю. В первый же день зашли в магазин и купили себе по вязаной шапке. Лешек ездил в Гданьск как на работу – утром отвозил нас на центральную площадь, а вечером забирал. С тех пор вопрос о нашем пребывании на территории агломерации Труймясто даже не поднимался. Мы гостили у него и зимой и летом, брали с собой детей, а добродушный поляк терпеливо усмехался, глядя на наш цыганский табор.

– Он друг, очень хороший друг, – сказала Света с нажимом на слово «хороший», стараясь удержаться в привычном формате взаимоотношений с Лешеком.

– Сама в это веришь? Объясни тогда, зачем этот расчудесный друг носится с тобой, как курица с яйцом.

– Мне чувства нужны, а к нему у меня ничего нет.

– Тебе не чувства нужны, а антураж. В таком случае, что ты так забеспокоилась, когда я сказала, что у него останусь?

– От неожиданности. Пожалуйста, если хочешь, оставайся и живи с ним как у Христа за пазухой. И старьё вы оба любите, будете по вечерам в нём копаться, словно два крота. Так и состаритесь лет через десять с лупами в руках, – ехидно сыпала Света, доказывая в первую очередь самой себе, что Лешек ей безразличен.

Вот ведь, собака на сене, ни себе ни людям! Я рассмеялась.

Так, болтая и переругиваясь, мы проследовали через Польшу и миновали синий информационный знак "Deutschland". Дороги без ограничения скорости да ещё и с идеальным покрытием – мечта любого водителя. Я наотрез отказалась меняться местами, мотивируя тем, что людям с травмами головы нечего делать на автобане.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Мы летели со скоростью сто тридцать километров в час. Безукоризненно чистенькие и опрятные небольшие города переходили в такие же ухоженные пейзажи. Серым покрывалом, незаметно, опустились сумерки. Зажигался свет в домах, пробегающих вдоль трассы. В каждом из них отдельная маленькая вселенная, своё счастье или своя трагедия, крохотный мир, недоступный для других. Дневная суета остаётся позади и жизнь уходит в эти святящиеся прямоугольники окон. Стыдно признаться, но мне всегда нравилось заглядывать в чужие квартиры, прогуливаясь по вечернему городу. Не подглядывать, Боже сохрани, а именно заглядывать, оценивая видимый через стекло интерьер. Я придумывала, кто там живёт и чем эти люди занимаются.

Спина немного затекла, но до Берлина оставалось совсем немного, около часа пути. Решила, что дотерплю, а в городе пусть Светик сядет за руль, она лучше дорогу знает. Я включила дальний свет и радио. «Kisses back from you…», – популярный европейский хит зазвучал в динамике.

– В туалет хочется, – некстати заканючила подруга.

– Какой ещё туалет? Мы только что заправку проехали, раньше не могла сказать?

– Не-а, раньше не хотела.

– Тут нет ни знаков, ни разворотов, вечно тебе приспичит! Нахлесталась чаю…, – рассердилась я, на неотложные нужды отвлекаться не хотелось. – Совсем невмоготу? Может, дотянешь?

– Не дотяну.

Я выругалась и начала искать съезд. Через короткое время мы свернули направо, проехали ещё метров семьсот и остановились на обочине.

– Давай, быстро. Мальчики налево, девочки направо.

– У нас нет мальчиков, – успела вставить подруга, пулей выскочила из машины и устремилась в ближайшие кусты.

Я вытащила сигарету из Светкиной пачки и взяла зажигалку– закурить, что ли? Делать это толком не умела и пробовала последний раз в институте ещё студенткой, вышла из машины и огляделась. Справа, вдоль дороги, тянулись ряды смешанных ветрозащитных растений, слева, сразу за кюветом, начинался подлесок. Поздний летний вечер был спокойным и свежим, цикады наперебой распевали звонкие песни, издалека доносились звуки пролетающих по трассе автомобилей.

Я чиркнула зажигалкой и затянулась. В голове сразу помутилось, в коленях появилась слабость, ноги подкашивались. Я напряглась и сосредоточилась, чтобы не упасть, головокружение прошло. В этот момент, слева, метрах в десяти от нашей машины, что-то зашуршало, затем появилась голова. Она выросла как из-под земли на несколько секунд и снова исчезла. Я оцепенела! Галлюцинации?.. Светик вместо «Кента» начала курить марихуану?

– Све-е-ет!.. Света! – голос мой стал утробным от неожиданности.

– Чего ты орёшь на всю Германию? Иду уже!

Подруга вылезла на дорогу и отряхивала джинсы.

– Глянь туда, – с придыханием сказала я, махнула в направлении неизвестной головы и отвернулась.

– И что? Ничего там нет. Поехали.

Фу ты!.. Наверное, померещилось от выкуренной сигареты. Света села в машину, я открыла дверцу со своей стороны и непроизвольно глянула в сторону странного видения. И тут голова снова на мгновение появилась и через несколько секунд пропала.

– Клянусь тебе, там есть кто-то!

Света опять вышла из фольксика. Я прислушалась и еле слышно сказала:

– Ну?.. А сейчас?.. Плачет кто-то, что ли?

– И, правда!.. На детский плач похоже!

Мы переглянулись, а затем, в два счёта оказались на другой стороне дороги. Ничего себе!.. Вот так поворот событий!.. От замешательства обе остановились как вкопанные на краю канавы и онемели от такой картины – маленький белобрысый мальчишка сидел внизу и всхлипывал, уткнувшись головой в коленки.

– Ах ты, Господи!.. Откуда он здесь взялся? – Света первая обрела дар речи, всплеснув руками.

Я же пребывала в состоянии столбняка, в голове бессознательно рождались подозрения: Может, это засада? Они заманивают на живца, чтобы отнять сервиз, а нас прихлопнуть на месте и концы в воду? То есть в лес?.. А кто они? Бандиты? Откуда узнали? Лешек растрепал своим собратьям-коллекционерам по всей Европе?

– Совсем сдурела со своей посудой! – сказала подруга, опять третьим глазом увидев мои мысли, и потрепала меня за руку: – Приди в себя!

– Мальчик! Теперь у нас есть мальчик! – внезапно взорвалась я, не отводя взгляда от её лица. – Ты ясновидящая?.. Джуна? Поперек горла твои пророчества!

– Ты идиотка? Тащи Славкин фонарь!

Я бросилась к машине, споткнулась и чуть не расшиблась, но зато пришла в чувство. Когда вернулась, Светик сидела на корточках и что-то говорила мальчишке по-русски, ласковое и успокаивающее, затем повернула голову ко мне и негромко спросила:

– Что делать будем?

Она обескуражено смотрела и ждала ответа, как будто я ежедневно только тем и занимаюсь, что спасаю детей.

– Вытащим сначала, – ответила я, включила фонарь и положила его на самый край канавы. Отдышалась, нагнулась и протянула ребёнку руки.

– Иди сюда, не бойся.

Он поначалу не решался и сидел на дне, сжавшись в комочек и хлюпая носом. Мальчик прищурился от яркого света, склонил голову набок и затравленным зверьком смотрел на нас. Светик мягко бормотала «Все хорошо, идём, всё хорошо»! Видимо, пацан решил, что хуже уже некуда и с опаской протянул нам сначала одну, а затем и другую руку. Вдвоем мы подняли ребёнка на дорогу. На вид ему оказалось лет десять, не больше. Синие шорты и полосатая футболка перепачканы землёй и травой, лицо чумазое от размазанных слёз, руки и ноги грязные. Острые мальчишеские коленки в ссадинах и царапинах, вероятнее всего, он пытался выбраться, но соскальзывал раз за разом. Ребёнок смотрел на нас исподлобья недоверчиво, но, в то же время, с такой пронзительной надеждой.

Я присела на корточки, осторожно взяла его за руку и спросила:

– Ду ю спик инглиш? Мэйби раша?

– Мы в Германии, какой инглиш, какая раша? – сказала подруга и опустилась рядом.

– А что, мало здесь выходцев из России? Посмотри на него – белобрысый, конопушки и нос курносый. По-немецки мы обе не ферштейн. Джёмэни?

Мальчик продолжал молчать и заморгал. Светик догадалась:

– Вот дурищи! По-моему, у него шок. Да и голодный, наверное.

Она обняла ребёнка за плечи и повела к машине, что-то нашёптывая. Я шла следом и рассуждала, включив всё логическое мышление, на которое только была способна. Ну не имел императорский сервиз такой сумасшедшей ценности, чтобы устраивать на нас облаву. Никто не посадит пацана в канаву, да ещё ночью, из-за каких-то восьми тысяч евро, слишком мелко. Лешек не тот человек, который свяжется с бандитами ради тарелок. Светку он любит и никогда в жизни не подставит свою милощч под удар. Если бы хотел, просто бы попросил продать ему чёртов сервиз.

– Не чёртов, а Александр Третий, – вслух одёрнула себя.

Нет, здесь что-то другое. Может, ребёнок заблудился и его родители сейчас мечутся в истерике? Господи, бедные мама и папа!

Светик успела достать из багажника воду и поливала мальчику на руки. Он оставался безучастным, просто стоял, маленький и потерянный, и уже не хныкал. Вдвоём мы отряхнули его одёжку, отмыли ладошки и коленки. Зелёнкой из автомобильной аптечки замазали ссадины, при этом подруга дула как шквальный ветер. На все манипуляции ребёнок никак не отзывался. Мы усадили его в машину на заднее сиденье, жалостливая Светка насовала ему яблок и Агнешкиных плюшек. Прислонившись к капоту, она достала пачку «Кента», щёлкнула зажигалкой и глубоко затянулась. Я вытащила у неё одну сигарету.

– Ты начала курить? Вот так номер! – подруга издала удивлённый возглас, поворачиваясь ко мне.

– Тут не только закуришь, а еще и запьёшь, – пробурчала я, снова начиная злиться. – Скажи мне, почему с нами всё время что-то случается?

– Откуда я знаю?

– Почему мы не можем, как все нормальные люди, просто добраться из пункта А в пункт Б?.. Почему?.. Нет же, какая-то пакость ждёт нас на каждом углу, как специально!

– Может, мы проклятые?

– Кто нас проклял? Твоя прабабка фрейлина с сервизом?.. Как магнитом несчастья притягиваем!.. Контрабанда уже есть, теперь ещё и киднеппинг в придачу! Что дальше – трупы? – кипятилась я, сотрясая воздух как руками, так и голосом. – Перестрелки, ограбления банка?.. Что, Свет?.. Почему всегда мы?

– Не кричи! От того, что мы будем орать, ничего не изменится, он уже в машине, – напомнила подруга, не желая спорить. Она обняла себя руками и поёжилась от вечерней прохлады. – Слушай, может, он потерялся? Пошёл по ягоды или по грибы, заблудился, испугался и спрятался здесь. Значит, где-то неподалеку должна быть деревня, надо поискать.

– И что? Будем входить в каждый двор и спрашивать – «Фрау, случайно, не ваш мальчик»?.. Причём, по-русски!.. Будь спокойна, быстро вызовут полицию, объясняйся потом. Исключено, это тебе не Россия.

– Ну да, я точно знаю– в Германии детей одних нельзя оставлять, по-моему, до тринадцати лет. Что-то же с ним надо делать?

Первый выхлоп раздражения прошёл, мы поразмыслили и заключили, что без посторонней помощи не обойтись, ребёнка нужно сдать в полицию. Саша с Ирой вряд ли смогут помочь, у них дети, а вот Светкин братец вполне возможно, деваться было некуда. Обрадованная подруга взялась за телефон, я же давилась недовольством.

– Олежек, привет! Тут такое дело… нет, нет, всё в порядке, не волнуйся. Вот только… мы ребенка нашли.... При чём тут капуста?!.. Господи, какие могут быть шутки?.. Да самого обыкновенного мальчишку, лет десяти!

Я прислушивалась к разговору и закурила следующую сигарету. Хоть и не нравилось мне её сводничество, но понять человека можно, когда его огорошивают такими новостями. Светик продолжала:

– Где, где – в Караганде!.. Нет, в придорожной канаве!.. Откуда я могу знать? Стоим на дороге, недалеко от автобана… Со стороны Щецина.

Она повернулась ко мне:

– Где мы?

– Понятия не имею.

– По-русски тебе повторяю в десятый раз– не зна-ем! Ой,… не могу больше!.. Примерно около часа ещё… Хорошо!.. Да, поняла, поняла!.. Да, едем прямо сейчас!

Света отключила связь со словами:

– Дотошный с самого детства.

Она затолкала телефон в карман и тоже взялась за вторую сигарету, затянулась и доложила указания своего кузена:

– Сказал, надо в полицию ехать.

– И сами догадались, великого ума не надо.

– Говорил, нельзя без детского кресла везти. Как-то бы скрыть его, что ли.… Не дай Бог на полицию нарвёмся, оштрафуют и нас же обвинят.

– А где его будем прятать, не уточнил?.. В багажнике, рядом с сервизом? Твой братец соображает, что говорит? – с издёвкой сказала я, уж больно мне хотелось, чтобы этот потенциальный жених оказался безмозглым кретином.

– Ещё как, получше нас с тобой. Велел двигаться дальше. Сказал, пересечёте Берлинер Ринг и припаркуйтесь на первой заправке. Оттуда позвоним, он сейчас выезжает.

– Ну, и?.. Тайник не указал, куда мальца затолкать?

– Что ты опять вредничаешь? Я сяду на заднее сиденье, мальчишку на колени уложу, а ты его прикроешь чем-нибудь.

– Чем? Пляжным зонтом? У нас же нет ничего – ни одеял, ни простыней, только купальники и шорты!.. Лето на дворе!.. Зараза!

Этот кошмар когда-нибудь закончится? Мы в чужой стране, ночью, с неизвестным ребёнком на руках, которого к тому же должны заныкать так, чтобы нас не остановила полиция. Братец озаботился и предупредил, чтобы мы ещё больше нервничали. Я уже почти ненавидела этого Светкиного кузена.

– Юбка! У меня есть длинная широкая юбка! Помнишь, которую мы купили в прошлом году? – Света подскочила на капоте. – На распродаже!

Отпетая тряпичница, вполне возможно, весь свой гардероб прихватила, ещё и не забыла уточнить, где она её приобрела. Света устремилась к багажнику и начала там шерудить, пытаясь вытащить жёлтый чемодан. Я принялась помогать ей, вытаскивая наше добро посреди дороги, в первую очередь обезопасила сервиз.

– Вот она! – воскликнула Светик. Юбка победно взметнулась белым флагом в сгустившейся темноте.

Мальчик спал глубоко и спокойно, чуть приоткрыв рот и запрокинув голову. Отблеск от зеркала падал на его лицо, освещая беззащитные веснушки. Яблоки упали и раскатились по салону. В руке он крепко держал плюшку, которую так и не откусил.

– Намаялся, бедолага. Так жалко, маленький ведь совсем ещё, – сказала Света, шмыгнув носом. – Представь, а если бы это наши дети?.. Помнишь, как Санька со Славиком от поезда отстали?

– Не приведи Господи! Даже представлять не хочу!.. Усаживайся осторожно.

Она умостилась на заднее сиденье, бережно уложила мальчишку к себе на колени, приговаривая русское «Чччьи, чччьи». Я накрыла его юбкой и подоткнула её со всех сторон, всё-таки прохладно.

– Молись, Светик!

Мы перекрестились, развернулись и поехали в сторону Берлина. Хоть бы пронесло! Хоть бы пронесло!

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Нам повезло. То ли боги смилостивились, то ли прабабкино проклятье на время отключилось. Примерно через час, с трудом преодолев паутину дорожной развязки, мы пересекли Берлинер Ринг и остановились на заправке.

– Спит? – вполголоса спросила я, потягиваясь и распрямляя затекшую спину.

– Как зайчик. Ноги занемели, а пошевельнуться боюсь, вдруг проснётся. Иди, покрутись, чтобы подозрения не вызывать. Ещё явится кто-нибудь посмотреть чего это мы встали и стоим. Я пока Олежке позвоню.

Зайдя в здание, я для проформы немного потопталась в магазинчике, поковырялась на стойках с печеньем, нашла кофейный автомат и пошла в туалет. Намыливала руки и смотрела на себя в зеркало: Да уж! Хороша невеста! Дурацкие кудри повылазили со всех сторон и висели унылыми спиральками, собранный наверху пучок больше напоминал детский помпон. Этакая балабошка на вязаных шапочках с выдернутыми повсюду нитками. Решила, что даже к лучшему, братец сразу оторопеет и отстанет.

Я купила два кофе и вернулась к машине.

– Минут через пятнадцать будет, – оповестила Светик. Она аккуратно отпила из бумажного стакана, чтобы не разлить горячий напиток на спящего ребенка. – Хорошо!

– Свет, скажи мне, ты веришь, что всё это с нами происходит? – спросила я, сев на водительское место. Сделала большой глоток и обожглась, тонкая плёнка кожицы на нёбе моментально свернулась в рулончик, во рту противно защипало.

– Тоже об этом подумала. Будто кошмарный сон длится и длится, а проснуться не получается.

– Ну, да….

– Еще вспомнила, как мы с Витькой Виталика в торговом центре потеряли. Чуть с ума не сошла!

Мы замолчали, пили кофе и каждый думал о своём. Воспоминания о маленькой Сашке, когда она не выпускала ладошку из моих рук, нахлынули тёплой волной, сердце тихонечко защекотало.

С правой стороны подъехала блестящая черная «Ауди» и из неё вышел мужчина.

– Это Олежка! – с радостью провозгласила Светка, открыла дверь и замахала рукой.

Сказать, что я испытала потрясение – ничего не сказать!

Это – Олежка?.. Братец-кузен?.. Крепко сложенный, высоченный за метр девяносто, даже при моём немалом росте метр семьдесят два, он показался мне просто огромным! Какой-то Добрыня Никитич, похожий на греческого атлета! Он приближался к нашему фольксику, а я как застыла. Только мозг по привычке фиксировал детали: тёмный костюм, светло-голубая рубашка и галстук дорогие, определённо дорогие, так и прёт трендами и брендами. В свете фонаря его коротко стриженные и рано поседевшие волосы переливались серебром, на них-то мой взгляд, в конечном итоге, и застрял. «Шею не сверни!» – мысленно отругала себя, но даже не шелохнулась.

– Привет, сестричка, – глубокий баритон прозвучал за моей спиной.

Олег заглянул в машину и сразу же ушёл, через минуту вернулся с маленькой диванной подушкой и клетчатым пледом. Чуть заметный запах дорого мужского парфюма рассеялся по салону. «Как денди лондонский одет. И наконец, увидел свет», – строки из Евгения Онегина вынырнули откуда-то из школьной программы. При чём здесь Пушкин? Я тряхнула лохматой головой, отгоняя неожиданное отупение, и уставилась в зеркало в салоне.

– Заскочил домой, взял на всякий случай.

Ну, надо же, какой наш Олежек предусмотрительный! Прямо, Мать Тереза, а не детина! В противовес первому впечатлению, подсознательно начала выискивать у него недостатки. Даже не так, притягивать их за уши.

Он с осторожностью подложил ребёнку подушку, Светик выскользнула из машины, а моя голова сменила положение, повернувшись в сторону братца. Я пялилась.

– Чуть без ног не осталась, маленький, а такой тяжёлый. Привет, мой золотой! – подруга произнесла это в прыжке, повиснув у Добрыни на шее. – Какое счастье, что ты приехал! Мы с Наткой перетряслись от страха.

Про счастье это точно, теперь можно было переложить всю ответственность на крепкие мужские плечи и расслабиться, только вот не получалось у меня это, как будто приросла к сиденью. Тихомолком начала ругаться с собой:

«– Что ты сидишь как идиотка? Ещё решит, что убогая, кривая – косая и к тому же немтырь.

– А что я должна сделать? На шею к нему прыгнуть, как Светка?

– Зайцем скакать необязательно, но покажись во всей красе! Ты что, в лесу росла и пенькам Богу молилась?

– Выставить себя напоказ? Уставшая, замурзанная и спина отваливается. Рядом с его люксовым костюмом буду как сгорбленная замухрышка.

– А поздороваться с человеком ты можешь? Всё равно ведь рано или поздно придётся выходить.

– Лучше поздно, а ещё лучше – никогда!

– Иди и не выдумывай»!

Я насильно вытолкала себя из машины и, облокотившись на капот, ждала, когда родственные объятия закончатся и мы займёмся мальчиком. Конечно, косилась в его сторону.

Олег подошёл ко мне и протянул руку.

– Вы Наташа? Наслышан.

– Надеюсь, не дурное, – сразу сорвалось с языка и тут же мысль – Вот же, не могу удержаться, чтобы что-то не брякнуть!

Большая ладонь оказалась гладкой, упругой и давала ощущение надежности. Чуть заметная улыбка появилась на его лице.

– У вас кудри настоящие? – неожиданно спросил Добрыня.

– Нет, я их каждый день специально накручиваю, на палец, – уход в глухую оборону. Меня несло, защитная реакция срабатывала как на ринге: Он с первой минуты заигрывать со мной собирается? Вопрос о моих волосах как раз к месту, главная сенсация сегодняшнего вечера!

Его улыбка разъехалась шире и он внимательно посмотрел на меня.

Отворачиваться не в моих правилах. Решительно уставившись снизу вверх и стараясь не моргать, неосознанно отмечала – глаза тёмно-карие глубокие, чуть заметные лучики морщинок возле глаз, одна большая поперечная на лбу, а на нём, на этом лбу– отпечаток вселенского спокойствия.

– Кх-м, кх-м! – откашлялась Светка, не пряча ни нахальства, ни лукавой улыбки. – В полицию звонить будем?

Вот зараза! Она всё почувствовала или у меня опять на лице написано!

– Будем, конечно, только вы сначала расскажите толком, что произошло. Кофе хотите? – спросил Добрыня, обращаясь ко мне. Он совершенно невозмутимо продолжал рассматривать мою помятую персону.

– Нет, спасибо, – выдохнула я и энергично направилась к стоявшему невдалеке летнему столику.

Чувствовала себя препогано. Решила, пусть сестричка рассказывает, мне лучше помолчать, пока не ляпнула ещё какую-нибудь глупость. Он мне нравится. Точка.

Мы расселись за столом. Всё же, Добрыня заказал кофе, настоящий, не из автомата, чёрный, крепкий и чуть сладковатый, как я люблю.

– С подробностями или без? – спросила Светик.

– Давайте с подробностями.

– Мы его обнаружили в канаве, – с ходу начала она и на этом резко закончила.

– Как?

Братец с интересом рассматривал обеих. Вполне вероятно, судя по нашему потрёпанному виду, предполагал, что эти две кукушки только и делают, что подбрасывают свои яйца в чужие гнезда. Ан нет, мы их подбираем и везём под юбкой! Я искала любые доказательства его бестолковости.

Подруга повернулась ко мне с недоумённым выражением лица, вскинув аккуратные бровки, и спросила:

– А правда, как мы его нашли? С чего вдруг ты внимание обратила?

– Марихуана, – буркнула я, глотнула кофе, обожглась ещё раз и мысленно упрекнула себя – Черт!.. Попить не можешь нормально?

– Какая марихуана? У нас ещё и наркотики? – ахнула Света и выдала негромкий нервный смешок. – Не понимаю!

Добрыня тоже среагировал бровями, как и его сестричка, только у него одна осталась на месте, а другая поднялась удивлённой скобочкой, но он оставался спокойным, только достал из кармана пачку сигарет и закурил. При этом братец снова смотрел на меня, не отрывая взгляда. Как мне показалось, взгляд этот одновременно и вопрошал и изучал, и застал врасплох. Ощущение было двояким: с одной стороны мне неожиданно нравилось, с другой – чувствовала себя букашкой, которую рассматривают под микроскопом.

– Ну, ты же знаешь, я не курю, а тут думаю– дай, попробую. Ну, и попробовала. Взяла у тебя сигарету, голова и закружилась. Зря я… Ничего хорошего в этом нет, только во рту противно. А мальчик высунулся и исчез…. Мне показалось, галлюцинации, а он ещё раз вылез. Думала, совсем с ума сошла, потом решила – нет, не окончательно, – зачастила я.

Разволновалась так сильно, что изливалась просто Ниагарским водопадом! Мне дали слово и вместо того, чтобы излагать чётко и ясно, выдала с точностью до наоборот. Кому какое дело употребляю я никотин или нет? Всё же, как нашкодившая третьеклашка, выпаливала сумбурные оправдания. Тут же отругала себя: Господи помилуй, что ты несёшь? Сиди и помалкивай в тряпочку, не создавай о себе дурного впечатления. Набери в рот воды, то есть кофе, обожгись ещё пять раз, но не высовывайся.

– Подождите, давайте сначала, как вы там оказались? – опять спросил Добрыня, терпеливо направляя наши бредни в нужное русло.