Заиндевевший

После завтрака ее проводили в небольшую комнату, где кроме пары мягких диванов и зеркальной стены ничего больше не было. Лея поняла, что именно тут ее и подвергнут осмотру. Какое-то время она оставалась в полном одиночестве, пока не распахнулись двери и не ввалилась толпа женщин во главе с Каей. Замыкала процессию сгорбленная старуха, ведомая двумя рабынями. Ее усадили на один из диванов. Лея догадалась, что это бабушка Кнуда – Келда. Молва оказалась правдивой – судя по выражению лица старухи, нрав у нее был самый суровый. Второй диван с неизменным горделивым видом заняла мать Кнуда. Рабыни выстроились вдоль стены ровной шеренгой.

Лея стояла посреди комнаты и беспомощно озиралась. Больше всего ей хотелось немедленно сбежать, но она даже двинуться не могла, словно приросла к полу.

– Помогите ей раздеться, – отдала команду Кая, и две рабыни отделились от стены. На лицах остальных застыло праздное любопытство, словно им предстояло смотреть бесплатный цирк.

Женщины приблизились к Лее и принялись расшнуровывать корсет, снимать с нее платье. Одежда грудой складывалась на полу. Туда же последовала сорочка с панталонами. Даже семейный амулет не миновала эта участь. Последний факт разозлил Лею даже больше, чем то, что она осталась перед множеством пар глаз совершенно голая. Амулета ее раньше не касались чужие руки.

– Повернись спиной, – велела Кая, придирчиво рассмотрев каждый сантиметр ее тела спереди.

К тому моменту щеки Леи уже пылали вовсю, хотелось опустить лицо в ледяную воду.

Позорный осмотр длился бесконечно долго. Ее просили поворачиваться, наклоняться, приседать… Лея чувствовала, что еще чуть-чуть, и она лишиться сознания.

– Хватит уже пялиться на беднягу!

Этот голос принадлежал на матери Кнуда. Лея обернулась и наткнулась на сочувственный взгляд старческих глаз. В душе поднялась волна благодарности. Тут же к ней подскочили рабыни и принялись одевать. Она готова была расцеловать бабушку Кнуда, за то что та, наконец, избавила ее от позора. Когда Лея наклонилась, чтобы поднять с пола панталоны, Кая остановила ее:

– Не торопись. Тебя еще осмотрит семейный доктор. Мы должны быть уверены, что ты чиста.

Час от часу не легче. Но и это унижение она испила до дна. Когда женщины, все до единой покинули комнату, туда вкатился, в прямом смысле слова, низкорослый толстяк со слащавой улыбочкой на губах. Он попросил Лею лечь на диван и согнуть ноги в коленях. Затем сам задрал ее платье, с силой раскинул ноги и проник пальцем в нее, заставляя задохнуться от ужаса и отвращения. Бесконечно долго его палец находился в ней, ощупывая, поглаживая. Вторая его рука лежала у Леи на животе, и она чувствовала, какая та влажная и липкая. В глаза доктору она не смотрела, боясь увидеть там грех.

Когда и эта пытка закончилась, и доктор покинул комнату, Лею мучительно вырвало прямо на пол. К тому моменту она уже почти ничего не соображала, лишь в ушах безостановочно гудело. Откуда-то появилась Вива, подхватила ее под руки и проводила в отведенные покои. Там Лею уже дожидалась разобранная кровать, и наконец-то, спасительный сон подхватил ее измученное тело.

Сколько проспала, Лея не знала, но когда Вива коснулась ее плеча со словами: «Госпожа, пора вставать, вас ждет поход к портнихе», глаза отказывались открываться, а сознание проясняться. Потребовалось еще добрых полчаса, чтобы Лея окончательно пробудилась.

Когда они с Вивой полностью одетые стояли во дворе и ждали Каю с ее личной служанкой, к калитке подъехала карета, из которой вышла молодая женщина. Не старше двадцати лет она внешне напоминала сразу и Кнуда и мать его в одном лице. Это была родная сестра Кнуда – Инга. Лея и ее тоже встречала на балах. Та обращала на себя внимание излишней царственностью. Теперь Лея знала, от кого она это унаследовала. А вот чертами лица она была очень похожа с братом. Только, в отличие от последнего у нее на лице не было печати тупости.

– Инга, ты вовремя, – раздался голос за спиной Леи. Она и не заметила, как Кая вышла из дома, увлеченная разглядыванием Инги. – Поедешь с нами к Вельмилле? Нужно заказать Лее брачный гардероб.

– Нет, это довольно скучное занятие, – скривилась Инга, даже не глядя на Лею и не поздоровавшись с ней. – Справитесь и без меня. Главное, делай заказы на свой вкус, матушка.

Вот, значит, как? Совершенно не зная ее, сестра Кнуда заклеймила Лею дурным вкусом. Ну что ж, придется ей придерживаться теории и показать этим выскочкам, что значит быть наделенной таковым. Все три часа, что они провели с матерью Кнуда у портнихи, Лея изводила ту, выбирая самые яркие ткани и нарочито кричащие фасоны. Под конец Кая уже активно обмахивалась платком и заметно заикалась, а Вива едва сдерживала смех. Но Лея чувствовала себя удовлетворенной – хоть немного она отомстила этим двум заносчивым особам.

Домой они вернулись, когда уже начало смеркаться. Кроме того, заметно похолодало, и Лея замерзла в продуваемой карете. Она ужасно устала за этот день, который ей показался самым утомительным и длинным в жизни. Она вежливо отказалась от ужина и поднялась к себе в покои. Эту ночь она спала, как убитая, без сновидений.

Глава 3

Два последних дня перед главным балом этого сезона превратились для Леи в сплошную беготню. Через каждые несколько часов ее таскали на примерки к портнихе. От запаха и вида всевозможных цветов бархата, шелка и атласа кружилась голова. А может, она кружилась от того, что саму Лею вертели из стороны в сторону, подгоняя платья по фигуре, выбирая цвета оборок и воланов, кружева для оторочки. Она и раньше-то не особо любила наряжаться, а теперь и вовсе возненавидела это дело. Но в семье, членом которой ей вскоре предстояло стать, внешнему виду уделялось пристальное внимание.

Кая сводила Лею в семейную сокровищницу. Там ей подобрали украшения на предстоящий бал и диадему для последующего бракосочетания. Ни разу в жизни она не видела сразу столько драгоценностей. Тут же ими были наполнены сундуки. Зачем им столько, Лея ума не прилагала, как и не подозревала, насколько богата эта семья. И открытие это скорее опечалило ее, нежели обрадовало. Трудно соответствовать такому великолепию, если выросла в скромности.

Единственное, что радовало Лею, так это то, что она практически не встречалась в эти дни с Кнудом. Разве что за семейными трапезами, которые проходили в неизменном молчании. Правда, один раз она столкнулась с ним в библиотеке, куда пришла за книжкой, чтобы почитать на сон грядущий, как привыкла делать дома.

Кнуд появился следом за ней. Лея даже испугалась, когда он вошел в библиотеку и притворил за собой дверь. Ей не понравилось пошлое выражение его лица.

– Любишь читать? – вкрадчиво спросил он, приближаясь к Лее. – Не думаю, что красивой девушке это нужно.

– Что именно? – отступила она в сторону.

– Излишек знаний, – сделал он еще шаг в ее сторону, и Лея поняла, что приперта к стеллажу с книгами. Дальше отступать было некуда. – Зачем забивать такую хорошенькую головку?

Сам он, по всей видимости, жил именно по такому принципу, не забивая свою хорошенькую головку посторонними знаниями.

Лея не сочла нужным отвечать на довольно глупые заявления. Она старалась выглядеть бесстрастной, хоть больше всего хотелось оттолкнуть Кнуда и убежать от него подальше.

– Можно пройти? – холодно спросила она.

– Бррр… промораживаешь насквозь, – усмехнулся он. – А подарить первый поцелуй жениху ты не хочешь?

Он склонился к ее лицу, но она проворно уперлась в его грудь руками, надавливая что есть силы.

– Ни к чему торопиться, – Лея старалась говорить как можно спокойнее, хоть и содрогалась внутренне от отвращения. Как она собирается делить с ним ложе, если даже от мысли о поцелуе ее выворачивает наизнанку? Но об этом она предпочла сейчас не думать. Всему свое время.

– А ты недотрога, – хохотнул Кнуд, обдавая ее запахом спиртного. Но смеялись только его губы, в глазах же появилось упрямое выражение. – И не таких обламывали, куколка. Совсем скоро ты станешь моей, а, значит, во всем будешь мне подчиняться. И будь уверена, что в нашей общей постели меньше всего тебе придется спать.

С этими словами он отодвинулся от нее. Лея выскочила из библиотеки, так и не выбрав книгу на ночь. Слова Кнуда напугали ее. Она, конечно, задумывалась временами о том, что придется делить с ним постель, но никогда эта мысль не казалась ей настолько отчетливой, как в тот момент. Тогда, раздеваясь при помощи Вивы и забираясь в постель, она не могла избавиться от мысли о предстоящей брачной ночи. Первый раз ей по-настоящему стало страшно. Ведь это на всю жизнь! Значит, ей как-то нужно привыкать к Кнуду, чтобы еще больше не отравлять себе существование. Она должна разглядеть в нем что-то хорошее, за что если не полюбит его, то хотя бы научится терпеть.

Перед балом Лея не на шутку разволновалась. Ведь сегодня ей предстояло стать центром внимания, потому что на балу губернатор объявит о предстоящем бракосочетании. Хорошо хоть там будут ее родители – поддержка близких людей ей сейчас была особенно необходима. И хоть с мамой они никогда не были по-настоящему близки, Лее ее в эти дни очень не хватало. Хорошо хоть Вива была рядом.

После обеда от портнихи доставили бальное платье.

– Никогда не видела ничего красивее! – восторгалась Вива, разглаживая ярко-голубой шелк с лифом, усыпанным жемчугом. – Вы будете в нем самая красивая.

– Лучше бы этого бала не было, – всхлипнула Лея.

Она волновалась все сильнее. Не привыкла оказываться в центре внимания, да еще и в таком волшебном наряде. Она даже самой себе не признавалась, насколько ей тоже понравилось платье. Стоило только представить его на себе, как становилось еще страшнее.

– Будет вам! – строго посмотрела на нее Вива. – Относитесь ко всему проще. Почему бы не считать предстоящий бал веселым развлечением.

– Хорошо тебе говорить…

– Чего ж хорошего? Я-то остаюсь скучать дома.

Лея внимательно присмотрелась к служанке, которую воспринимала скорее как подругу. В странном та была настроении – какая-то раздражительная и грустная.

– Что-то случилось? – аккуратно спросила Лея.

– Ничего такого, что вам могло бы быть интересно, – отмахнулась та, забирая платье с кровати и относя его в гардеробную.

– Вива, я же вижу, что ты сама не своя, – придержала Лея ее за руку, когда та уже собиралась выйти из комнаты, подготовив хозяйку к послеобеденному сну. Перед балом полагалось как следует выспаться, чтобы ночью не клевать носом.

Вива не стала рассказывать госпоже, что с утра, когда отправилась с кухаркой на рынок за продуктами, познакомилась с мужчиной, который покорил ее сердце. Кухарка выбирала рыбу, а Вива была занята тем, что разглядывала деревянную расписную посуду. Ей всегда нравились такие вещи, и если бы она хоть мечтать смела о собственном доме, то хотела бы иметь на кухне именно такую посуду. Она вертела в руках ложку, когда услышала рядом голос:

– Правда, красиво?

Рядом стоял высокий мужчина с вьющимися каштановыми волосами и ласково смотрел на нее глазами цвета меда. Вива не могла отвести от него взгляда, чувствуя, как на сердце становится тепло и томительно одновременно.

– Как тебя зовут, красавица? – снова спросил мужчина, так и не дождавшись от нее ответа.

– Вива, – с трудом выговорила она, чувствуя, как губы и язык отказываются повиноваться.

– А меня Фрост. Вот и познакомились, – рассмеялся он, отчего показался ей еще красивее, так что земля едва не ушла из-под ног. – Это тебе, – протянул он ей деревянную фигурку котенка, взяв ее с прилавка. – Подарок от меня.

– Спасибо! – прошептала она, сжимая статуэтку в руке и согревая ее собственным теплом.

И все. Почти сразу к ней подошла кухарка, и незнакомец удалился, чтобы не скомпрометировать ее. И сейчас у нее на память о нем остался только этот котенок, которого она всегда будет носить возле сердца. Фрост… Такое красивое имя! Да и обладатель его не хуже. Только, скорее всего, она его больше никогда не увидит. Да и толку от новой встречи? По их обычаям рабыня может создать семью, но только с одним из тех рабов, что принадлежат одному с ней аристократическому роду. И ничего больше ей в этой жизни не светит. А Фроста она смогла бы полюбить по-настоящему, да и он, кажется, не остался к ней равнодушен. Хотя, в последнем Вива могла и ошибаться. Как бы там ни было, когда хозяйка допытывалась о причине ее плохого настроения, Вива чувствовала себя по-настоящему несчастной.

– Все нормально, – только и ответила она. – Вам нужно поспать…

Лея смотрела, как за грустной Вивой закрылась дверь, а потом пожала плечами и решила, раз той хочется дуться, так это ее проблемы. У Леи и своих хватает. Только, уснуть она так и не смогла, как ни старалась. В голову лезли разные мысли, и чаще всего она возвращалась к воспоминаниям о грустном лице Вивы. Нужно все-таки выяснить, что у той стряслось. Все же она ей больше сестра, нежели служанка.

Как выяснилось, волновалась Лея зря. На балу все прошло спокойно, даже как-то буднично. Губернатор равнодушно объявил об их с Кнудом предстоящем бракосочетании и еще одной пары. Поздравляли их тоже как-то вяло. Не считая завистливых взглядов молодых особ, что ловила на себе периодически Лея, ничего необычного не происходило. Пару раз она прошлась в танце с Кнудом, отдавая дань традиции, все остальное время беседовала с Трюд или просто наслаждалась музыкой и наблюдала за танцующими. Даже получила удовольствие и немного сожалела, что бальный сезон в этом году закрывается, и впереди их ждет долгая и холодная зима. А ее ждала еще и свадьба через каких-то три дня.

Вечером, накануне бракосочетания, Дорта зашла в покои Леи и сказала, что вся семья собралась в молельне. Она проводила ее в подвальный этаж, где по традиции располагалась комната духов. Дальше Лея пошла одна, потому что рабам на священную территорию вход был воспрещен.

В молельне ее дожидались Кнуд, его мать, сестра и бабушка. Лея впервые попала в эту комнату и была поражена роскошью, что царила и тут. Алтарь духов был отделан позолотой с вкрапленными в нее драгоценными камнями. Пол выложен мрамором, а позолоченный свод поддерживали колонны, расписанные причудливой вязью. И повсюду горели свечи в золотых канделябрах.

– Подойди ближе, девушка, – вывел Лею из оцепенения голос Келды.

Ей, как старейшей в роду, предстояло проводить обряд посвящения. Она ближе всех находилась к алтарю – сидела в массивном кресле, больше напоминающим трон. Келда смотрела на нее неизменно сурово, но в глубине старческих глаз Лея разглядела сочувствие, за что была благодарна. Она без страха приблизилась к алтарю и опустилась на колени, решив достойно выдержать процедуру до конца. По другую сторону от трона уже стоял коленопреклоненный и неестественно серьезный Кнуд.

Келда принесла дары духу в виде священной травы и эликсира. Когда из центра алтаря заструился дымок, старуха положила одну руку на голову Леи, другую на голову Кнуда и произнесла слова заклинания:

– Священный дух семьи, великая Линн, яви свой образ перед нами, соедини этих двоих для священного союза.

Лея привыкла, что их дух, великая Уна, одна из самых красивых женщин, виденных ею. Когда над алтарем обозначился образ женщины, и Лея поняла, что та по-настоящему безобразна, даже гротескна, то в первый момент испугалась, но быстро взяла себя в руки, когда та заговорила нараспев мелодичным голосом:

– Вижу две разные сущности. Настолько разные, что кажутся противоположными. Но и свет живет рядом с тьмой, так почему бы этим двоим не объединиться и не стать единым целым, подарив семье наследника. Испейте из священной чаши ровно по глотку света, и да пребудет с вами мир и благосостояние.

Перед Леей оказался кубок с чем-то дымящимся внутри. Она растерянно взглянула на Келду, и та кивнула на кубок. Лея поняла, что должна пригубить его. Она склонилась и коснулась края его одними губами. Сделала глоток чего-то парообразного и горячего, что разлилось внутри, в первый момент вызывая жжение, а потом растекаясь приятным теплом. Кубок тут же исчез из поля ее зрения и оказался перед Кнудом. Тот с точностью повторил процедуру.

– Теперь вы готовы к священному союзу, разорвать который сможет только смерть. Как только ваши руки соединяться над связующим алтарем, вы станете единым целым. А дальше все зависит от вас, насколько крепким окажется ваш дух.

Образ Линн начал бледнеть, когда в молельне снова раздался голос Келды.

– Позволь, великая Линн, поговорить с тобой наедине. Задержись еще ненадолго.

Как в тумане Лея поднималась с колен и покидала молельню вслед за остальными членами семьи. Лишь Келда осталась сидеть в кресле. Лея оглянулась и поймала на себе ее взгляд. В тот момент она отчетливо поняла, что разговор бабушки Кнуда и Линн пойдет о ней.

Наступил день свадьбы. Как бы Лея не хотела оттянуть это событие, но время брало свое, неотвратимо приближая ее к неизбежному. За завтраком она так волновалась, что кусок не лез в горло. Даже Кнуд выглядел неестественно притихшим, словно пришибленным. Возможно, именно сейчас он осознал, что скоро насовсем распрощается с прежней жизнью.

Инга, напротив, откровенно веселилась. Ей предстоящая церемония и последующее празднество казались развлечением, чем по сути и являлись. Только веселье ее не выглядело добрым. Во всех ее взглядах, что ловила на себе Лея, она читала издевку и насмешку. Но на Игну в данный момент ей было глубоко наплевать. То, что будущая золовка невзлюбила ее с первого взгляда, ни для кого не являлось секретом. Но и Лея ей отвечала взаимностью. Все их общение сводилось к паре ничего незначащих фраз, когда промолчать было невозможно. Только Инга свои речи обильно сдабривала сарказмом, а Лея мстила ей равнодушием.

Мать Кнуда, как обычно, трапезничала в полном молчании, сосредоточенно глядя в тарелку и не обращая ни на кого внимания. Лея не переставала дивиться, насколько эта женщина умела выглядеть унылой.

После завтрака Дорта передала Леи просьбу Келды подняться к ней в комнату. Как успела узнать Лея, бабушка Кнуда никогда не спускалась к столу, предпочитая питаться, не выходя их своих покоев. Очень редко она выбиралась на прогулку в сопровождении рабынь, но чаще всего дышала воздухом опять же в своей комнате у открытого окна.

Вот и сейчас, когда Лея зашла в ее покои, Келда сидела в кресле перед открытым окном, укрытая теплым пледом. Легкий морозец, что присущ середине осени, выстудил комнату и заставил задрожать Лею.

– Садись и закутайся потеплее, – велела Келда, кивая на соседнее кресло, тут же у окна.

Лея не заставила себя упрашивать – проворно укуталась точно в такой же толстый плед, что накрывал колени Келды, и опустилась в соседнее кресло. Она терпеливо ждала, когда старуха заговорит первая. А та не торопилась, скользя ленивым взглядом по покрытым инеем деревьям.

– Уныл сад в это время года, – вздохнула Келда. – Но и завораживает одновременно. Есть в нем что-то, что заставляет хотеть смотреть на него, не находишь? – перевела она взгляд на Лею.

Лея и сама не знала, как относится к осени, особенно такой, что уже прогнала тепло, но еще не разрешает властвовать морозам. Такая осень казалась ей непоколебимой, держащей в узде стихии. А еще она считала ее честной, потому что та открыто выставляла свою неприглядность на показ, оголяя деревья, делая их уязвимыми, заставляя людей задуматься о наступающих холодах.

– Наверное, покой. Именно он заставляет нас задуматься о вечном, – кивнула Лея.

– А ты умнее, чем кажешься с первого взгляда, – усмехнулась Келда. – Но позвала я тебя сюда не для того, чтобы нахваливать. Хочу рассказать тебе о нашей семье. Ты должна знать, с кем связалась, а кроме меня никто тебе правду не скажет.

Келда замолчала, собираясь с мыслями, а Лея терпеливо ждала продолжения, чувствуя, как в душе зарождается любопытство.

– Мой муж, дед Кнуда и Инги, не любил меня. Он был беден и умен, меня взял в жены по расчету и настоянию своего отца. Я была богатая невеста, хоть и не красавица с лица.

Она говорила так спокойно о своей молодости, что у Леи невольно родилась мысль, а всегда ли она такой была? Или за долгие годы приучила себя к мысли, что прожила не самую плохую жизнь?

– И жили мы довольно мирно. Он научился терпеть меня, а я его уважала за ум и доброе отношение ко мне. Наверное, я даже полюбила его, насколько можно любить человека, который тебе никогда не принадлежал. В первый же год нашей жизни я понесла, и по воле богов родился у нас сын – отец Кнуда. Больше я детей иметь не могла, как сразу же после разрешения от бремени поведала мне повитуха. И желанна мужу, как женщина, я тоже перестала быть. А потом в его жизни произошла трагедия, в которой повинен мой отец. Так случилось, что полюбил муж всем сердцем рабыню. Я замечала их связь и не осуждала его за это. Но мой отец думал иначе. Он выкрал эту рабыню, бросил ее в темницу и заморил там до смерти. Муж долго искал ее, а когда узнал правду, ее уже не было в живых. Я и отца своего не осуждаю, – быстро взглянула она на бледную Лею, представившую всю глубину чужой трагедии, – он считал, что поступает правильно. А мужа я жалела, видя, как угасает он на глазах. Свою любовь он пережил на год, а потом и его забрала земля.

Келда снова замолчала, словно погрузилась в те далекие события. Ее руки, что перебирали плед, подрагивали, а глаза, не мигая, смотрели в одну точку.

– Мой сын рос без отца, – продолжила Келда. – Он унаследовал от мужа легкий нрав, но боги обделили его умом. Я любила его, как могла, но понимала, что великим ему не стать. Когда он достиг детородного возраста, я ему выбрала невесту. Да-да, не удивляйся, на Кае его женила я. И не жалею. Она, конечно, никогда его не любила, зато очень любит богатство. Собственно, его-то она и получила в мужья и с тех пор успешно преумножает. Есть у нее еще одно достоинство – семью она всегда ставит превыше всего. А что еще может желать мать для не очень умного, но горячо любимого сына? Как бы там ни было, но с момента появления Каи в нашем доме, я смогла удалиться от дел и посвятить жизнь себе, что успешно делаю и по сей день.

Какое-то время Келда снова молча разглядывала Лею, а та пыталась понять, что на уме у этой странной старухи.

– Я подошла к самому главному – тебе и Кнуду, – медленно, растягивая слова, вновь заговорила она. – Если Инга унаследовала острый ум деда и хитрость матери, то Кнуд не одарен ни тем, ни другим, как ты уже заметила. Но зато он весьма недурен собой, что многим девушкам кажется достаточным. Но не тебе, вижу… Кроме того, должна предупредить тебя, что если ты и дальше будешь одаривать его лишь холодностью, то он станет гулять от тебя. А впрочем, делать это он будет в любом случае.

Лея поражалась этой старухе, что так спокойно рассуждала о вещах, которые она сама считала недопустимыми. С другой стороны, она и рассчитывать не могла, что кто-нибудь в этом доме заведет с ней разговор на щекотливую тему, поэтому была благодарна Келде. А та продолжала:

– Но и не это самое главное. Когда я осталась одна с духом нашего рода, меня насторожило то, что она сказала про тебя. Вернее, предупредила… Тебе уготована непростая судьба, и что-то мне подсказывает, что не мой внук сделает ее таковой. От судьбы не уйдешь, я в это свято верю. Хочу лишь предупредить, чтобы не уготовили тебе боги, не старайся разрушить нашу жизнь.

– Я и не собираюсь… – растерялась Лея. Вот уж чего она не ожидала услышать.

– Знаю, что не собираешься, – кивнула Келда. – Ты кажешься мне хорошей девушкой. Но все равно всегда помни, что на чужом несчастье счастья не построишь.

От разговора с Келдой в душе Леи остался неприятный осадок, словно та подозревала ее в чем-то нехорошем. Зато это позволило отвлечься и не волноваться перед церемонией, пока ее обряжали в платье невесты ритуального фасона – с длинными в пол рукавами с прорезями для рук и волочащейся по полу фате. С ее точки зрения, совершенно дурацкий наряд. Но в этом деле разнообразие состояло только в качестве ткани и наличии украшений, а в остальном обручальные наряды невест того времени выглядели у всех одинаково. Считалось, что именно такой хотят видеть невесту боги.

С тяжелой, усыпанной драгоценными камнями, диадемой на голове Орм вел свою дочь к алтарю. От церемонии одевания и дурманящего запаха цветов, которые были повсюду в доме и тут, в ритуальном соборе, украшали церемониальный зал у Леи нещадно разболелась голова. Когда Кнуд взял ее за руку, а другую протянул к сфере, ожидая, что она присоединится, Лея не сразу сообразила, что ей следует делать. Лишь когда Инга прошипела «Руку!», она коснулась своей ладонью руки жениха. Тут же вокруг сферы разгорелся ярко-красный свет, в котором потонули их соединенные руки. Свет постепенно простирался к ним, пока не скрыл их полностью от глаз зрителей. Лея почувствовала, как к ее губам прикоснулись чем-то мокрым, и поняла, что Кнуд поцеловал ее. Невольно содрогнулась от неприятного ощущения.

Когда красный туман вокруг них начал рассеиваться, послышались сначала одиночные, а потом дружные аплодисменты и в воздух полетели бутоны цветов. Лея к тому времени совершенно отупела от головной боли и мечтала, чтобы все поскорее закончилось. Но прежде чем отправиться домой, новоиспеченным мужу и жене пришлось выслушать поздравления каждого, кто находился в церемониальном зале. Их целовали, обнимали, говорили какие-то слова, но Лея уже ничего не понимала. Домой она добралась ни жива, ни мертва. Хорошо, свекровь проявила чуткость, видя состояние невестки, и отправила ее вздремнуть перед вечерним празднованием.