Научить любить

– Извини, я слишком быстро оборвал связь. Это нужно делать постепенно.

– Ничего. Ну и как? Что говорят мои мысли? – поинтересовалась я.

– Все хорошо, как я и думал, – уклончиво ответил он.

– Не хочешь поделиться?

– Как-нибудь в другой раз. Не сейчас. Мне пора. Мама твоя уже скоро придет. Кстати, в ближайшем будущем тебя ожидает сюрприз.

– Ты и это можешь? Заглядывать в будущее? – удивилась я.

– Только в твое. Я научился его теоретически программировать. Пока. Увидимся вскоре, – и он скрылся за дверью.

Глава 7

Весна постепенно отвоевывала право наступить, вытесняя зиму. Робко таял снег под весенним ласковым солнышком. Рано утром в приоткрытое окно врывался неистовый птичий щебет. Уже намного раньше светало, и я не по темноте шагала на работу. Таяли сосульки на карнизах домов, создавая угрозу для неаккуратных пешеходов. Солнце грело, а не просто светило. И было так приятно нежиться в его лучах. Хотелось все время подставлять ему лицо, чтобы кожа получила долгожданную порцию витамина Д, которого была лишена на такой длительный и суровый период.

Если раньше я с работы скорее бежала домой, то в эти дни ходила не спеша, наслаждаясь запахом весны, разлитым во все еще холодном воздухе.

Но иногда налетали метели – зима из последних сил сражалась за право еще повластвовать. И тогда казалось, что ничего не изменилось, не будет конца холодам, и весна никогда не наступит. А потом опять выходило из-за туч солнышко, и я понимала, что это уже настоящая весна, перед которой зима бессильна.

Как-то Машка прибежала на работу возбужденная и прямиком залетела в кабинет Светланы Викторовны, не дав той даже раздеться с улицы. Она пробыла там минут десять и вышла, победно улыбаясь.

– Я иду в отпуск. Наша золотая Светланочка Викторовна разрешила мне взять две недели. В пятницу мы с Олежкой уезжаем в Новосибирск – знакомиться с его родителями, – не стесняясь своей радости, заявила она сразу для всех. – Я так счастлива, так счастлива! Пусть плачут те, кому мы не достались, плевать на тех, кто нас не захотел, – и стала напевать какой-то незамысловатый мотивчик.

– Очень жаль, Машенька, что ты уезжаешь. Я всех приглашаю в пятницу к себе на День рождения. У меня в этом году юбилей – тридцать лет. Я хотела отметить его как всегда дома, но муж категорически против «домашних посиделок», как он выразился, и заказал белый зал в ресторане «Фламинго». Белый зал там самый маленький, но очень уютный, мне он нравится больше всех. И мы будем там без посторонних. Придут еще пара сотрудников мужа, моя лучшая подруга с супругом и еще семейная пара. Они – наши соседи. Мы с ними в приятельских отношениях, – очень достойно, без тени превосходства произнесла Людмила Борисовна.

Как она могла все вот так просто преподносить. Я сомневаюсь, что кто-то, кроме нее, из всего нашего маленького коллектива бывал в этом ресторане. Он считался самым шикарным в городе. А достаток у всех нас примерно одинаковый – живем от зарплаты до зарплаты. Но в ее устах, во всем ее облике не было ни тени превосходства. Она на самом деле хотела нас видеть у себя на Дне рождения и именно в этом шикарном ресторане.

– Ох, ну почему все так совпало? Почему именно в эту пятницу я уезжаю? Я так давно мечтала попасть во «Фламинго», – огорченно проговорила Машка.

– Ничего, Машунь, тебя твой хахаль сводит, – пробасил дядя Гриша. – Он у тебя как, при деньгах? – шутливо спросил он.

– Да какой там… Он же студент, – сокрушенно произнесла Машка, – учится на последнем курсе НГУ. Сейчас у него как раз диплом. Летом будет защищать. Ну, ничего, я все равно счастлива, – тут же опять заулыбалась она. – Ни что не способно испортить мне настроение. Какие наши годы? Попаду еще в шикарный ресторан. А вам, Людмила Борисовна, я из Новосибирска привезу какой-нибудь подарок. Тем самым заглажу свою вину.

– Спасибо, Машенька. Если тебе не трудно, привези мне, пожалуйста, тарелку на стену или кружку с видом Новосибирска. Я уже давно коллекционирую такие. Привожу их отовсюду, где бываю. – Вот так достойно наша Людмила Борисовна освободила Машу от головной боли. Ведь выбирать подарок трудно, особенно, когда ты стеснен в средствах.

– Ок, – ответила Машка. – Слушай, воробышек, я хотела попросить тебя проследить за моей Ленкой. Она, конечно, считает себя ужасно взрослой, а у самой еще ветер в голове. Ты навещай ее, пожалуйста, каждый день, ладно? И проверяй, чем она питается и делает ли уроки. Это всего лишь пять дней. Тебе не трудно будет?

– Да, о чем речь. Буду заезжать к ней после работы. Не переживай, можешь положиться на меня, – успокоила я ее.

– Спасибо. Ты моя палочка-выручалочка и я тебя обожаю. – Слова она подкрепила дружескими медвежьими объятиями, едва не раздавив меня.

– Кстати, Лидочка, ты можешь прийти со своим молодым человеком, – сказала Людмила Борисовна.

– Да у меня его и нет пока, – смутилась я, подумав о Тарасе.

– Она у нас еще слишком юная, – пропела Машка, а сама хитро мне подмигнула.

– Разве? У меня в ее возрасте уже Павлик родился, – наставительно произнесла Светлана Викторовна.

– Ну, в наше время все было по-другому. Тенденция ранних браков, понимаете ли. А сейчас молодежь старается как можно дольше оставаться независимыми. Как будто, выйдя замуж, они становятся связанными по рукам и ногам, – ворчливо вклинился дядя Гриша.

– Ничего подобного. Я вот считаю, что уже засиделась в девках. Хочу замуж, замуж хочу. Да никто пока не берет. Но чувствую, что скоро кое-кто разродится, – прохихикала Машка.

– Но ведь ты его совсем мало знаешь. Разве можно так торопиться? – спросила Светлана Викторовна.

– Ну, вам не угодишь. То, значит, поздние браки, то не надо спешить. Вы, уж, как-нибудь определитесь, – проворчала Машка.

– Мы хоть и рано выходили замуж, но избранников своих все-таки предпочитали узнать получше. А ты еще и месяца не знаешь своего Олега, – не унималась Светлана Викторовна.

– Да, ладно. Он больно-то и не спешит предлагать мне руку и сердце, – ответила ей Машка с сожалением в голосе. – Значит, есть время узнать, разглядеть под микроскопом. Думаю, что случится это не раньше, чем через год. Ему, ведь, надо закончить институт, найти хорошую работу и только потом думать о семье.

– Да. Но слишком долго думать тоже не стоит, может и перегореть. Надоешь ты ему со своим взрывным характером, – подколол Машку дядя Гриша.

– А вот если надоем, то так тому и быть. Такие нам тоже не нужны. Любовь прощает все недостатки. А если ему они станут мешать, то и не любовь это вовсе. А я хочу, чтобы все было по-настоящему, как в кино или сказке.

На этом наша беседа закончилась, и все отправились по своим рабочим местам. Решено было, что в отсутствии Маши ее обязанности будем делить мы с Людмилой Борисовной. Одному на своем и ее участке не справиться. Я буду заниматься почтовыми отправлениями, а Людмила Борисовна переводами и пенсиями.

Я, конечно, обрадовалась приглашению в ресторан. Но появилась дополнительная головная боль. Вернее, даже две: что надеть и что подарить. Об одежде я задумалась прежде всего. В моем гардеробе точно нет ничего подходящего для ресторана. Денег на то, чтобы купить какое-нибудь платье, у меня тоже не было. И одолжить наряд мне тоже не у кого. Ситуация тупиковая, как ни крути. С мамой у нас почти один размер, но у нее тоже нет ничего нового и парадного. Себе она еще реже покупает обновки, чем я. В запасе всего два дня, чтобы что-нибудь придумать.

Я размышляла весь рабочий день и всю дорогу до дома. Но так ничего и не придумала. В крайнем случае, могу сослаться на неотложные дела и не пойти. Но мне так хотелось… И еще я подумала, что если не пойду, то все сразу догадаются о причине.

Мамы дома не было. Вообще, странно, в последнее время она частенько куда-то исчезала. Раньше выходные почти все проводила дома, занимаясь чем-нибудь по хозяйству. А сейчас… Интересно, у нее все в порядке? Нужно будет спросить. Но я быстро забыла об этом, потому что, зайдя в комнату, обнаружила там Дронда.

– О, привет!

Я уже не удивлялась его присутствию – настолько это стало привычным. При нем я могла заниматься различными делами – готовить, убираться, стирать… Он предпочитал наблюдать за мной, занятой домашними хлопотами. Говорил, что мозговая деятельность выводит эмоции на другой уровень. Они начинают как бы существовать отдельно от меня.

Я мало чего понимала из того, что он говорит, но была даже рада его присутствию – в его компании мне не было так скучно. Иногда он мне даже помогал. Например, однажды сломался электрический чайник. Что-то там щелкнуло и сразу запахло изоляцией. Я поспешно выдернула шнур из розетки. Вокруг шнура на чайнике образовалось темное пятно. Значит, перегорел, поняла я, и собралась его выкинуть. Уже представляла, как какое-то время будем пользоваться старым чайником, кипятить его на плите, тратя на это гораздо больше времени, пока не появится возможность купить новый. Дронд же молча разобрал его, поменял шнур и вставил внутрь что-то маленькое – какую-то деталюшку.

– Теперь он будет закипать в два раза быстрее и прослужит еще долго, – объяснил он.

– Ты всегда с собой носишь запасные шнуры для чайников? – удивилась я.

– Ты опять забыла важную деталь, что я могу видеть твое ближайшее будущее. И то, что у тебя сломается чайник, я просто знал заранее, – ответил он.

– Ой, точно забыла! А ты можешь посвятить меня в ближайшее будущее? Чтобы я была готова ко всякого рода неожиданностям, – заинтересовалась я.

– Думаю, не стоит этого делать. Это собьет тебя с нормального ритма, сделает твою жизнь постной и неинтересной. Но будь спокойна, об опасности я тебя предупрежу, – добавил Дронд, – ни что не должно тебе угрожать.

– Для чистоты эксперимента я нужна тебе целая и невредимая? – пошутила я.

– Это правильная мысль, – слегка подумав, спокойно ответил он.

В другой раз у меня забилась раковина на кухне. Вода вообще перестала уходить. Дронд всыпал в сливное отверстие какой-то серебряный порошок, и через секунду воды как не бывало.

– Ты прямо как мой личный волшебник, – засмеялась я. – Скоро не смогу без тебя обходится.

– То, что я делаю для тебя – сущие пустяки по сравнению с тем, что ты делаешь для меня.

– Да я, вроде, ничего и не делаю. – Я продолжала мыть посуду, беседуя с ним.

– Кроме того, что позволяешь анализировать твою жизнь, наблюдать за каждым твоим действием. – Он оставался серьезен. А мне так хотелось, чтобы он пошутил или рассмеялся. Как можно обходиться без смеха?

– Так от меня же ничего и не требуется. Мне это абсолютно не сложно. Единственно, я не понимаю, чем интересна для тебя моя жизнь, – с сожалением произнесла я, думая о своем.

– Ты этого и не способна понять. Виноваты ограниченные способности твоего мозга. Но для меня ты уникальна. Я выбрал тебя из миллиона людей. Ты себя недооцениваешь. Твои душевные качества просто великолепны. Ты, как роза на поляне сорняков.

Ух, ты! Это похоже на поэзию. Значит, не все еще потеряно…

– Вот это я и пытаюсь понять и сгруппировать, вывести закономерность.

Улыбка погасла на моем лице. Он так красиво начал, столько поэзии было в его словах, что на миг я подумала о зарождении в нем эмоций. Но закончил он так же холодно, как все делал и говорил до этого.

– Не хочу тебя огорчать, но вижу, что это случилось. Не могу вести себя по-другому и думаю, что ты это понимаешь. Я всего лишь подражал вам, когда пытался описать тебя. Постараюсь больше так не делать, чтобы не вводить тебя в заблуждение, – как всегда спокойно сказал он.

– Да, в какой-то момент я подумала, что ты меняешься, становишься мягче, что ли, – произнесла я и посмотрела на его такое красивое и такое неподвижное лицо.

– Это невозможно. У моего народа за плечами тысячелетия эволюции, я тебе уже говорил. Такое восприятие жизни заложено у меня в генах.

– А жаль. Ты мог бы быть неплохим парнем. А так ты похож на машину, которая думает, дышит, спит, ест и… Кстати, насчет ест и спит я ничего не знаю. У тебя есть в этом потребность? – заинтересовалась я.

Я как раз варила щи из свежей капусты, и по квартире распространялся аппетитный запах. У меня даже желудок временами сводило, до того проголодалась. Благо, если есть мясной бульон, эти щи очень быстро готовятся. Овощи закидываются сырыми и почти все одновременно. В конце я только добавляю много свежей зелени. Я их называю – щи по-деревенски. Даже не знаю почему. Потому, что мне так нравится.

– Я уже говорил, что с физиологической точки зрения мы устроены так же, как и вы. Это значит, что у нас есть те же потребности, что и у вас. Для поддержания полноценного образа жизни питание и сон нам тоже необходимы. Только у нас это делается по определенной системе. Спим мы ровно столько, сколько необходимо спать в сутки. А не так, как вы. Вы временами просто издеваетесь над собой, систематически недосыпая, либо спите слишком много, притупляя активность организма. У вас часто выбраны неудобные места для сна, что снижает его эффективность. При совокупности всего необходимого нам хватает четырех часов сна. В нашем представлении сон – это полный покой, ничем не нарушаемый, не прерываемый. Что касается пищи, то тут у нас тоже существует определенная система. Мы не едим продукт целиком, а только то, что есть в нем полезного. Мы умеем выделять полезное из любого продукта, даже камня, затем, группируем это в совместимые композиции и употребляем в пищу. Тебя удивил бы вид нашей еды. Но это вкусно. Единственный недостаток, как я думаю, наша пища почти не имеет запаха. А органы обоняния и осязания у нас развиты так же, как и у вас. И запах пищи, приготовляемой тобой, мне приятен.

– Может быть, ты хочешь составить мне компанию и попробовать нашу еду? – предложила я.

– Я не могу этого сделать. Таким образом я нарушу один из наших законов, содержащий постулаты о возможном нанесении вреда здоровью.

– Как же, наверное, скучно так жить. А мы еще иногда сознательно едим вредную пищу, типа фаст фуда, потому что это безумно вкусно, – решила съязвить я.

– Я не пытаюсь тебя воспитывать, просто показываю разницу между нами, между твоим образом жизни и моим.

Тогда спокойствие в голосе Дронда меня взбесило до такой степени, что готова была устроить скандал. Еле сдержалась.

Вот так мы с ним и общались. Казалось, мы поменялись ролями. Теперь все чаще я ему задавала вопросы, а он на них старался как можно подробнее отвечать. Он отвечал на все вопросы, кроме одного – откуда он.

Дронд сидел на диване и спокойно дожидался меня. На мое приветствие он слегка кивнул головой, как, впрочем, делал всегда. Не пытался заговорить первым, просто сидел и ждал, пока я раздевалась в прихожей. А мне тоже не хотелось разговаривать, потому что настроение было близко к нулевой отметке, то есть совершенно дерьмовое.

– Такой я тебя еще не видел. Ты злишься на безвыходность ситуации, на невозможность ее изменить, – подал он первым голос.

– Да, я злюсь, и у меня есть на то причина, – грубовато ответила я.

– Я знаю.

Я удивленно на него посмотрела.

– Ах да, я опять забыла о твоих сверхспособностях. Ты же все знаешь, – устало проговорила я.

– А ты сейчас пытаешься выместить на мне свое раздражение, – спокойно заявил он.

Так стало стыдно, что я почувствовала, как краснею. Так недостойно я, по-моему, еще ни разу себя не вела.

– Прости, пожалуйста. Я просто свинья. Ты мой друг и постоянно помогаешь мне, а я сейчас веду себя по-скотски. Прости, – пробормотала я, виновато глядя на него.

– Не стоит извинений. Ты же знаешь, обижаться я не умею. Просто, тебе это не идет, – констатировал он.

Я опять покраснела, как будто меня застали за занятием чем-то неприличным. Он подошел ко мне, прикоснулся своими красивыми руками к моим плечам, заглянул в глаза, и все сразу прошло. Улетучилась куда-то злость, настроение стало отличным, вернулась бодрость духа, которой мне так не хватало.

– Спасибо тебе большое. Так намного лучше, – сказала я уже нормальным голосом.

А он не спешил убирать руки, слегка поглаживая мои плечи.

– Ты приятная на ощупь – такая хрупкая и, в то же время, мягкая.

Его руки немного переместились вверх, и теперь он поглаживал большими пальцами мою шею – от уха до ключичной впадинки. Я стояла, не шевелясь, сердце колотилось, как ненормальное. Впервые его руки меня не успокаивали, а возбуждали, заставляя сотрясаться всем телом. Кожа покрылась мурашками, и низ живота стал неестественно тяжелым. Ничего подобного я в жизни не испытывала. Но, вопреки всему, это было приятно. А он оставался абсолютно спокойным, ни один мускул не дрогнул на его лице. Казалось, он проводит очередной эксперимент и наблюдает за моей реакцией. Я нашла в себе силы и неуклюже вывернулась, лишь бы побыстрее освободиться из плена его ласковых рук. Когда больше ничто не сковывало моих движений, я отошла на приличное расстояние.

– Зачем ты это сделал? – спросила я, когда полностью успокоилась.

– Мне захотелось увидеть на твоем лице признаки страсти. И это получилось. Ты была неподражаема в этот момент.

– Ты не должен больше играть моими чувствами. В отличие от тебя, я обладаю всеми инстинктами, которые присущи обычному человеку. Я не робот. И моя реакция меня напугала, – сердито заявила я.

– Это было очень занимательно. Но если тебя это огорчает, больше не буду. Вообще-то я хотел сказать, что проблема, которая тебя нервирует, решена. Я принес платье, в котором ты можешь пойти на торжество, – с этими словами он достал небольшой сверток и вручил его мне.

Я развернула его и ахнула от изумления. Там было маленькое платье из той самой замечательной ткани, из которой сшита вся его одежда. Серебристого цвета, оно практически ничего не весило. Никогда не видела ничего подобного. Это поистине королевский подарок.

– Я не могу его надеть. Оно слишком необычно. Что я скажу маме и своим знакомым. Они обязательно спросят, из чего оно сшито. И, потом, у нас бы оно стоило бешеных денег, – с огорчением произнесла я.

– Человеческий мозг так изобретателен. Придумай что-нибудь. Подключи свою фантазию.

– Но мне ничего путного не лезет в голову.

– Пусть это будет чей-нибудь подарок, – подкинул он идею.

– Станет кто-то дарить такую прелесть, – пробормотала я сама себе. – Может сказать, что оно Лизкино, это моя одноклассница. Она сильно поправилась в последнее время. Можно сказать, что она мне его подарила, когда поняла, что никогда уже в него не влезет.

Я бы ни за что ему не призналась, как мне хотелось оставить это платье себе, как оно мне нравилось. Никогда в жизни у меня еще не было такой красивой вещи.

– А если спросят, из какой ткани оно сшито, отвечу, что это редкий японский шелк, что у нас нет изделий из него, и что ей папа привез его прямо из Японии, тем более что он там, кажется, был, – радостно проговорила я. Мне казалось, я придумала подходящую историю.

– А теперь примерь его, – предложил он.

Я зашла в свою комнату и быстро переоделась. Платье коснулось кожи и свободно заструилось по ней, не обтягивая и нигде не свисая. Я посмотрела на себя в зеркало и поразилась преображению. Цвет платья подходил к моим темно-русым волосам и серым глазам. Из зеркала на меня смотрела незнакомка.

Я вышла к Дронду и замерла в пяти шагах от него. Он деловито окинул меня взглядом и заявил:

– Я знал, что оно тебе будет впору. – И все. Ни «какая ты красивая!», ни «тебе очень идет», ничего подобного. Сухарь!

– Ах, да, я и забыла, что ты у нас ясновидящий, – съязвила я.

– Слушай, Лида, а ты не будешь против, если я пойду с тобой в ресторан? – заговорил он на другую тему.

– Как это? Ты не можешь. Как я тебя представлю? Что я им скажу? – сразу разволновалась и сбивчиво затараторила я.

– Ты забыла, что я могу быть невидимым для всех и для тебя в том числе, – напомнил он.

– Тогда зачем тебе нужно мое разрешение? Мог бы просто прийти и все, – рассердилась я.

– Я хочу, чтобы ты знала о моем присутствии. Хочу наблюдать тебя в состоянии, когда ты знаешь, что за тобой наблюдают.

– Делай, что хочешь. Я все равно не могу запретить тебе, – сказала я с легким раздражением в голосе.

– Это ты правильно подметила, – спокойно парировал он. – Ну, мне пора. Увидимся уже после праздника. Пока.

И он ушел, не сказав больше ни слова.

Вскоре пришла мама. Она была необычно весела и какая-то помолодевшая. Решив, что у нее все в порядке, я отправилась спать. Платье заблаговременно убрала в шкаф, аккуратно развесив на плечики.