Здесь, в 60-ти километрах от столицы, в бездумно-беззаботно-спокойной обстановке, еще раз убедилась, что есть «жены», а есть «жены своих мужей» – начальников, знаменитостей (разного масштаба). Так вот, первые одеваются чисто, скромно, может быть, даже в ногу со временем, обсуждают детские проблемы с другими, себе подобными, ходят с целлофановыми пакетиками, в которые аккуратно складывают носовой платочек, кошелек, яблоко, игрушки, панамку для ребенка, книгу для себя, вытирают ребенка после купания в озере, могут шлепнуть чадо за непослушание, повысить голос, отмахнуться, если дитя слишком надоедает. Вторые же – жены своих мужей – делают, в принципе, то же самое, только немного тише, не так явно, и в столовой появляются при бусах и макияже, и являют собой полное спокойствие, довольство и уверенность в своей, не скажу – неотразимости, – защищенности, и светятся отраженным светом статуса своих супругов, словно являются даже на отдыхе – голоногом и бескаблучном – их официальными представителями…
…Сижу на балконе, в окружении высоченных елей, дубов, берез. А на противоположном конце территории нашего отдыхательного заведения проходит какой-то праздник – с песнями (кто-то из детей фальшиво поет под баян «Ой, цветет калина»), танцами (фонограмма «Ламбады») – тоже дети разучили (не понимаю, зачем насаждать в нашей фригидной стране этот бешеный южный темперамент! – все равно, что «Саом’у » заставить танцевать хороводную «Березку»! Представляешь?! – черные, лоснящиеся, кудрявые латины, с чувственными губами, с вечно хотящими глазами, руками и другими местами, одеваются в совершенно чуждые им костюмы – длинные, жаркие, неуклюжие – и на морском берегу, на фоне пальм, танцуют, – нет, – медленно перебирают ногами, создавая впечатление скользящего движения – исполняют «Березку»! Абсурд!!!)…
В принципе, абсурд – почти все! Пытаться соединить (притянуть, слепить) отсутствие возможностей и наличие желаний, возбуждать себя (заставлять, стимулировать, убеждать, уговаривать) воспоминаниями, представлениями, сценами из фильмов, или предполагаемым результатом, вести ободряющие душеспасительные беседы, когда собственная душа еле дышит, рассказывать об одной и той же вещи трем разным людям в трех различных версиях, собственноручно сжигать собственные письма, адресованные кому-то, а полученные мной, или – писать письма и не отправлять их, идти в магазин без денег и просить показать шубу, на которую просто НИКОГДА невозможно заработать, ежедневно изобретать несколько вариантов ответов на любой заданный вопрос, спать – не отдыхая, желать – не получая, изображать спокойствие – страдая, мечтать – не надеясь, любить – не имея, и без конца сомневаться: а вдруг – не права? Кажется, если бы существовал барометр настроения, веры, цели, воли, чувств и уровня внутренней устойчивости – у меня бы он зашкаливал в обе стороны!..
В одном любимом мной фильме такая финальная сцена: женщина и мужчина, любившие друг друга, но не признающиеся каждый сам себе и другому в этом чувстве, встретились на вечеринке. Закружились в танце – и забыли обо всех окружающих: только они, вдвоем, только музыка, только их любовь, о которой, наконец, они готовы сказать друг другу. Им так хорошо, что никто не нужен, ничего не страшно – даже умереть… Он подходит к окну, открывает его и с блаженной улыбкой на лице прыгает вниз; через несколько секунд – с такой же улыбкой – бросается из окна женщина. Звучит та же музыка, под которую они только что танцевали. Камера движется за женщиной, показывает, как она падает… в объятия мужчины: он лежит в центре сетки, натянутой пожарными внизу, около дома. Они улыбаются, смотрят друг на друга, целуются и – THE END… Ну, как? Сетку-то кто-нибудь приготовит? Я с удовольствием прыгну!..
Часть 4
…Когда он меня бросил, я очень боялась, что озлоблюсь и захочу кому-то когда-нибудь отомстить тем же. Но – все наоборот. Как брошенная собака бывает бесконечно благодарна подобравшим ее, так же и я – каждую ласку, всякое ласковое слово, каждый шаг навстречу воспринимаю с удесятеренным в своем сердце чувством признательности. Мне хочется служить верно и преданно своему спасителю, хозяину-благодетелю, и постоянно доказывать свою преданность: не за лакомый кусочек, а за добрый взгляд и почесон за ушком. И лишь иногда, в темную дождливую ночь, хочется слегка повыть (для себя), подумав о том, как страшно быть выброшенной еще раз… А я, оказывается, повторяю историю своей собаки, с разницей лишь в сроках интереса, степени привязанности и уровне взаимолюбви. Странно, что меня еще до сих пор не продали!..
… Я примеряю судьбы, как платья. Это – чересчур темное, это – слишком короткое, это – некуда одеть, то – не с чем носить, другое – пестровато, третье – не по возрасту. Ну, когда такой выбор – в магазине можно провести полдня, а варианты жизни примеряются все бессонные часы суток (а их значительно меньше), и на «переодевание» уходят секунды – так что волосы дыбом встают от количества примерок одного и того же. А сейчас – левым боком перед зеркалом, а сейчас – сзади, теперь – с таким поясом, потом с другим, а затем – с шелковым шнурком, но уже – на шее. Красиво? Под цвет глаз? Или под вкус слез?..
… Помнишь, была такая глупая песенка: «А мне всегда чего-то не хватает: зимою – лета, осенью – весны»? И ведь не написали: «летом – зимы, весной – осени»!.. Мне тоже почему-то всегда не хватает: смелости, смекалки, времени, настойчивости, внимания, заботы, спокойствия. Я, как по совету врачей, выхожу из-за жизненного стола с чувством легкого голода. И даже не помню, что подавали на обед. А ужин еще не скоро… А, может быть, его вообще не будет? Но сухой паек что-то в горло не лезет!..
Я предлагаю тест: чашечку горького горячего шоколада. Что выбираешь: тот же напиток, но в стакане, в алюминиевой кружке? В чашке, но остывший? В чашке – горячий, горький, но жидкий и много? Или шоколад сладкий, почти засохший и чуть-чуть? А, может быть, в крошечной, размером с наперсток, тонкой фарфоровой чашечке с замысловатым рисунком, при свечах, на столике из красного дерева, рядом с камином, в мягком кресле с высокой спинкой, под музыку Вивальди, рядом с кем-то? Почему бы и нет?
… Всякие глупости лезут сегодня в голову. Иногда глупеют от счастья. Иногда от НЕ счастья. А кто-то НЕ глупеет. У кого-то счастье без кого-то, но почему-то хочется и КОГО-ТО, и СЧАСТЬЯ и НЕ ПОГЛУПЕТЬ!
Мне однажды сказала подруга, что я слишком «правильная», и поэтому со мной скучно. Но мне кажется, что искренне можно порадоваться тогда, когда, зная правила, ты их сознательно нарушаешь. Разве нет? Как ребенок, который в отсутствие родителей с определенным риском нарушает запреты. И уже расплата не страшна!.. Помнишь фильм «Время желаний»? Если да, и если он тебе так же близок и понятен, как и мне, тогда не буду продолжать. Это тоже – про меня…
… Все – ложь! Про собаку, про шнурок и шоколад, про время и желания! Тебе наверняка приходилось наблюдать издали за человеком, который отгоняет от себя назойливую муху. Человека, размахивающего руками видно, а муху – нет. Довольно смешно выглядит со стороны. Мне кажется, так же могу выглядеть и я (со стороны), когда очевидны только движения, только внешний уход. Я отмахиваюсь от чего-то, что мне предлагается жизнью. И это смешно, действительно, потому что все думают, что это обычная муха, и никто, кроме меня, не знает, что это – больно жалящая оса. А на жало у меня аллергия!..
Иногда мне кажется, что мне дали (а, скорее всего, продали, может быть, даже втридорога!) билет на спектакль в театр, но без места. И вот я мечусь по темному залу, полному людей, которые с гордостью, радостью, с чувством спокойствия и уверенности, на законном основании, сидят на своих местах, беседуя о мирских делах, оживлены в предвкушении впечатлений от премьеры, довольны прошедшим днем и беседой с соседом. Начинается спектакль. Я решаю встать в таком месте, чтобы никому не мешать, чтобы самой видеть и слышать происходящее на сцене. Но в проходе стоять не разрешается, в конце зала плохо видно, рядом с колонной плохо слышно, на балконе без бинокля и подавно ничего не разглядишь. И вот уже антракт. Все бегут в буфет. Встаю в очередь. Одна. Озираюсь по сторонам, стараясь увидеть хоть одно знакомое, или, хотя бы, приветливое лицо, но все – сами по себе, без меня, смеются, пьют, жуют, кокетничают, ухаживают. Вот и моя очередь подошла – пирожные кончились, а сок – только томатный. Действие второе. Кое-где освободились места, правда, боковые, без спинки и на сквозняке. Но спектакль ведь очень интересный, даже поучительный! А я совсем не поняла, кто чей муж, кто кого обманул и кто куда и зачем уехал. Ладно, додумаю сама! Конец… Выхожу. На улице дождь, похолодало. Все разбегаются в разные стороны: кто в метро, кто в машины. И я разбегаюсь в разные стороны: в сторону дождя, в сторону набитого до отказа автобуса, в сторону кухни, в сторону горизонта реальности…