…Клиентка, записанная на 11 часов, опаздывала. «Может быть, вообще не придет, – надеялась Тамара, – хоть почитаю что-нибудь». Конечно, ей надо было бы знакомиться со специальной литературой, отыскивать книги и статьи по психологии, но она принципиально этого не делала, объясняя тем, что при устройстве на работу от нее требовался только «опыт общения с людьми». И у нее, как ей казалось, он был. А всякую «научную психологию» она считала вредной с тех пор, как прочитала книгу Владимира Леви «Нестандартный ребенок». На тот момент ее сыну было пять лет. Ольга, прорыдав не один день, проклинала судьбу за то, что эта книга не попалась ей в руки до рождения ребенка. Как оказалось, детей нельзя ругать до и после сна, до и после еды, и даже нельзя делать замечаний во время игры. Но главное, надо было каждый день проводить с ребенком так, чтобы он каждый день воспринимал как праздник. А какой там «праздник» мог быть у ее сына, если он ненавидел детский сад, а она его туда водила каждый день, сердилась, когда он вечером капризничал и не хотел ложиться спать без маминой сказки, редко выходила с ним на прогулки, поручая их бабушке с дедушкой! Да много чего делала и не делала, лишая ребенка радости общения с матерью. И тогда, оглянувшись на пять лет назад, отчетливо осознав, что делала все не правильно, решила, что, уж коль ничего нельзя изменить, то хотя бы впредь не отравлять себе жизнь знанием, что жила и воспитывала сына не так, как нужно. Словом, к психологии и к психологам отношение у нее было, мягко говоря, настороженное.

…В 11.20 дверь распахнулась и женщина, довольно полная, одетая явно не по сезону, буквально вбежала в кабинет.

– Здрасти! Я Татьяна Кузина, на 11 записана. Простите, с работы, не успевала никак.

Женщина села в кресло, вытерла бумажным платочком вспотевший лоб, отдышалась, попросила стакан воды.

– Не волнуйтесь, время у нас есть, – сказала Тамара. – Что Вас к нам привело?

– Я уже и не знаю, куда идти. Где только ни была! И в храме, и у гадалок, и у шаманов, и у эниологов, и у гипнотизеров. Я ведь мимо вашей клиники два раза в день пробегаю: утром на работу, вечером – домой. И очень мне название понравилось – «Путь к счастью». Вот, думаю, зарплату получу и приду сюда, может быть тут помогут, подскажут путь-то этот. А вчера смотрю – название сменили, на непонятное какое-то. Ну, да ладно, раз уж решила…

Услышав слово «гипнотизер», Тамара поежилась. Вспомнила про одного такого «гипнотизера». В то время она работала в редакции довольно популярного журнала. Коллектив был преимущественно женский – журналисты, редакторы, корректоры, выпускающие. Курьером тоже была женщина – сорокалетняя Евдокия, Дуся, мать-одиночка. Правда, официально она была замужем, штамп в паспорте имелся, но законный супруг, которого она называла не иначе как «мой непутевый», в ее доме появлялся редко, деньги приносил в лучшем случае два раза в год и с их общим сыном почти не общался. Сын получился тоже непутевый: школу прогуливал, с десяти лет курил, не стесняясь матери, а в двенадцать – и вовсе сбежал из дома. Дуся всю Москву тогда на уши поставила. А в районном отделении милиции дежурный вздрагивал, когда она – потная, растрепанная и громкоголосая – влетала туда дважды в день. Вся редакция ее успокаивала, хотя в глубине души мало кто верил в счастливый финал.

Парня не было 10 дней. И именно за эти 10 дней Дуся и обошла всех известных московских гадалок, шаманов, психологов и гипнотизеров. Где был мальчишка все это время, так и осталось для нее тайной. Когда сын вернулся, Дуся прибежала на работу еще до 9 утра, накрыла стол, не по-утреннему изобильный – картошка с мясом, пирог с капустой и тмином, собственной засолки огурцы с помидорами, бутылка самогона, тоже сама делала. «Радостью надо делиться!" – со счастливой улыбкой на лице произнесла Дуся, когда в комнате собрался весь редакторский состав – женщины от 18 до 60 лет из отдела культуры. Выпили, чокнувшись, по первой, захрустели огурчиками.

– Ну, Дуся, поздравляем! Слава Богу, обошлось, – заговорили, перебивая друг друга. – Рассказывай, что и как, где был-то парень? Все в порядке с ним?

Дуся, раскрасневшись после выпитого, да натощак, говорила быстро, путаясь в последовательности событий:

– Ну, девчонки, что – пришел сам, думаю, милиция и не нашла бы! Ничего не говорит, вроде и не голодный. А я-то где только ни была за эти дни! Никто ничего не знает, не может и не хочет! Только деньги давай! Все свои накопления отнесла, на мопед сынуле собирала – уж так просил! – видно, не скоро теперь куплю. А он, не дай Бог снова сбежит, скажет, мать – обманщица. Он ведь, знаете, какой у меня обидчивый? Так все годы и обижается, что папки нет, говорит, я виновата. А что – я? Я ж его не выгоняла, сам ушел. И ладно бы, к бабе какой, а то – так, в никуда. И не знаю, работает ли, на что живет? Когда ко мне приходит, поест, попьет – самогон мой нравится ему! – и пошел обратно. Куда – не знаю. Сам чистый, аккуратный. Ну, я, конечно, постираю что принесет, а в другой раз – забирает. Искупается, побреется – я бритву-то его храню, и пену покупаю – оденется в чистое, да и пойдет. Жалко мне его. Уж и к гадалке ходила, спрашивала – может, вернется? А она – нет, ему свобода нужна. А я разве не даю свободы? – тараторила Дуся. – Ну что, девоньки, давайте еще по одной! Хоть с утра и не очень идет, но сегодня случай такой.

Евдокия разлила остатки самогона по пластиковым стаканчикам и продолжила:

– Но вот один дядька попался хороший, он сразу меня успокоил, сказал, что все будет хорошо. Много чего говорил, я уж теперь и не помню точно. Но то, что заставил меня поверить, что сын вернется, за это ему спасибо. А то, не знаю, как бы и пережила. Сам-то врач – кандидат медицинских наук, в кабинете полно разных дипломов, лицензий, сертификатов висит, все в рамочках, солидно так. Ой, девочки, советую вам, если у кого какие проблемы, к нему сходить – не пожалеете. Все может! Он и психолог, и гипнотизер, и массажист, и костоправ! Я, правда, массаж не делала, не надо мне, и с костями, тьфу-тьфу, все в порядке, но гипноз подействовал, это точно! Так что, если надумаете, адрес дам.

Пьяненькая и счастливая Дуся закончила рассказ уже слегка заплетающимся языком. Огурцы и капустный пирог были съедены и по достоинству оценены. Женщины убрали со стола и принялись за работу.

Старший редактор, Алина Витальевна, дама предпенсионного возраста, подошла к Дусе и что-то тихо сказала. «Так вот, пиши, конечно! Валентин Борисович его зовут», – с радостью и гордостью в голосе отреагировала Дуся.

Через день Алина Витальевна пришла на работу позже обычного. Вошла в комнату, села за свой стол и огляделась. Все сотрудницы смотрели на нее с нескрываемым интересом – новое платье, новая прическа, ярче, чем обычно накрашены ресницы и губы.

– Алина Витальевна, – первой заговорила молодая журналистка-стажер. – Вы сегодня такая… красивая! У Вас какое-то событие? День рождения?

Алина Витальевна молчала несколько секунд и каким-то чужим, абсолютно незнакомым голосом, тихо сказала:

– Я вчера была у врача. У Дусиного психолога, то есть, психотерапевта и гипнотизера. Вы же знаете, я сплю плохо, нервничаю постоянно, с мужем как-то все разладилось. Вот я и решила пойти. – Она встала, подошла к двери, выглянула в коридор и снова плотно закрыла дверь. – Девочки! Я, кажется, влюбилась! – она закрыла глаза и улыбнулась.

Дамы молча переглянулись.

– Вы себе не представляете, – продолжала Алина, – какой это мужчина! Я пришла на прием, как было назначено, в семь вечера. В приемной только секретарша и одна пациентка передо мной. Ну, правда, минут 30 пришлось подождать, да ладно, я никуда не спешила. Когда женщина вышла из кабинета – тихая такая, прошла мимо меня, как будто сонная – вошла я. Врач в халате белом, накрахмаленном, мыл руки. Думаю – надо же! – давно не видела врачей, которые перед приемом руки моют. Поздоровалась, села, рассказала все про себя, со всеми подробностями. Он спрашивает: «Что больше всего беспокоит?». Я ему: «Знаете, неловко как-то об этом, но больше всего меня тревожит то, что я последнее время не хочу спать с мужем. Не то чтобы я его разлюбила, нет, но мое тело на него не отзывается так, как раньше. Может быть, я стала фригидной?» А сама чуть не плачу от стыда! Он мне – «Не волнуйтесь, вставайте спиной к стене, закройте глаза и расслабьтесь». Я все так и сделала, как он сказал. Слышу, подошел ко мне, я чуть глаза приоткрыла, так, чтоб он не заметил, смотрю – он руками сверху вниз вдоль моего тела водит и приговаривает тихо: «Тепло, тепло, Вы чувствуете тепло?». – «Да», – отвечаю шепотом, голос куда-то пропал. А он ближе руки придвигает, чуть ни касается, и опять: «Тепло, тепло, по телу движется тепло, к животу, ниже, ниже». А я чувствую, по-настоящему чувствую, как будто вода горячая по телу стекает! И дошла эта вода до … ну, вы понимаете! Тут я и отключилась. И по стеночке так и сползла. Очнулась, когда он почему-то одергивал мою юбку. Потом отошел к раковине, повернулся ко мне спиной и долго стоял. Закрыл кран, вытер руки и сказал: «Все у Вас нормально. Думаю, еще один сеанс и Вы забудете о своей проблеме». Я чувствовала себя так, будто бы напилась. Еле отклеилась от стены и нетвердой походкой подошла к столу. «А когда в следующий раз приходить?» – спросила, с трудом выговаривая слова. – «Завтра», – довольно сухо, почти сурово ответил он. Я встала, уже собиралась уйти, но вдруг какая-то сила меня потянула к нему. Я подошла близко-близко, заглянула ему в глаза и обняла. Он молчал, стоял, опустив руки. «Сколько я Вам должна?» – спросила я. «Сегодня ничего» – ответил, как отрезал. И я ушла.

Алина Витальевна покраснела.

– Девочки, сегодня я иду к нему опять. Я все это время вспоминаю его голос, его руки – это что-то невероятное! Я вся трепещу, думая о нем – как школьница просто! Что он сделал со мной?! Я ведь так и мужа могу разлюбить! И все думаю, почему он меня не обнял, почему был такой… отстраненный что ли, после того, что было? Я же поняла! Я же почувствовала, что это было между нами!

Она мечтательно посмотрела на потолок, то ли вспоминая, то ли грезя о предстоящей встрече. Все замерли. Тишина стояла такая, что слышно было, как тикают настенные часы. Никто не проронил ни слова.

Первой очнулась Дуся:

– Ой, девочки, – почти запричитала, – он ведь и меня так же… гипнотизировал! Только я вам об этом не сказала.

Лицо Алины Витальевны вдруг стало серьезным и неестественно бледным. Она посмотрела по сторонам и своим обычным, строгим голосом сказала: «Все. Давайте работать. Простите, что отвлекла»…

… Татьяна сделала глоток воды, высморкалась и спросила:

– Ну, может быть, мне его загипнотизировать как-то, что ли? Чтоб дома сидел. Сил моих нет уже! Мужской руки-то давно не хватает, – добавила с отчаянием в голосе.

– Нет! Только не гипноз! – почти вскрикнула Тамара. – Давайте лучше подумаем, что можно сделать, чтобы не убегал. Вы его часто ругаете?

– Да постоянно! – отмахнулась Татьяна. – Целыми днями учу, как и что делать. За уроки надо сесть – ору, ложку не так держит – ору, постель с утра не заправил – опять ору!

– Таня, давайте так сделаем, – Тамара постаралась придать голосу мягкость и уверенность. – Найдите книгу Владимира Леви «Нестандартный ребенок», прочитайте, а потом приходите ко мне. Договорились?

– Ну, ладно, – неуверенно отозвалась Татьяна, попрощалась и, уже закрывая дверь, тихо, словно для самой себя, проговорила, – Ничего эти бабы не знают. И не могут!

Часть 4

Проводив очередную клиентку, Тамара посмотрела на часы и поняла, что обеденный перерыв уже начался. Обычно все сотрудницы клиники собирались в небольшой комнатке, приспособленной под, как они говорили, «полевую кухню». Иногда, под настроение, заказывали на всех пиццу, но чаще – каждая приносила себе еду из дома. Все одновременно садились за стол и не торопясь, под разговоры, обедали. Тамара тоже присоединилась к ним: поставила на стол баночку йогурта и холодную куриную котлету. Есть не хотелось. Воспоминания о работе в редакции почему-то настолько взволновали ее, что она никак не могла переключиться, чтобы принять участие в общей беседе. Она быстро доела свой диетический обед, налила кофе в чашку с логотипом клиники и, сославшись на срочные дела, вернулась к себе в кабинет.

… Отдел культуры, в котором Ольга работала редактором, занимал две комнаты. В одной сидели восемь женщин, а в другой, куда она перебралась по просьбе начальства, было всего пять человек. Самой главной считала себя Наталья Ивановна, пенсионерка с длинными седыми волосами и всегда с недовольным выражением лица – секретарь, в обязанности которой входило разносить всякие бумажки: справки, приказы, заявки и тому подобное. Она пристально следила за тем, кто во сколько пришел, во сколько ушел, когда и с кем, часто бурчала что-то себе под нос, но на телефонные звонки неизменно отвечала сладким, томным голосом. Кроме Ольги в комнате сидели еще четыре редактора. Татьяна – тихая молодая женщина с грузной фигурой и светлыми кудрявыми волосами. Через каждый час она звонила домой и узнавала у родителей, как дела у ее годовалой дочки. Муж Татьяны вечно куда-то уезжал, (казалось, что они вообще никогда не видятся), и когда она разговаривала с ним по телефону, отвечала коротко, односложно, но отчитывала за какие-то его провинности по полной программе – с истерическими нотками в голосе и не стесняясь в выражениях. После этих разговоров, положив трубку, она в течение нескольких минут приходила в себя и снова становилась скромной тихоней. Разбавляли женский коллектив двое мужчин. Валентин Сергеевич – бабник, пошляк и взяточник, внешне неприметный сорокалетний мужичонка, регулярно куда-то уходивший. Он был закадычным другом Натальи Ивановны и единственным, кого она всячески опекала и покрывала его отлучки. Стажер Володя – симпатичный молодой оболтус, любивший всего три вещи на свете: жену, пиво и безделье. Каждый раз, получив какое-то задание, он обхватывал голову руками и со стоном произносил: «Ну, сколько же можно работать!» Но самой колоритной фигурой была Галина Альбертовна – старая дева лет пятидесяти, небольшого роста, толстенькая, красившая седые волосы с перманентом в фиолетовый цвет и надевавшая на себя немыслимое количество украшений, причем, каждый день разных. Галина Альбертовна строго следила за нравственностью всех сотрудников женского пола, и почти каждый день, вбежав утром в комнату, с широко раскрытыми глазами, радостно сообщала, что и про кого она узнала. А уж если, не дай Бог, заметила какую-нибудь даму вместе с мужчиной не в первый раз – за столиком в буфете или в курилке, то через час об этом «романе» знала вся редакция. При этом сама Галина Альбертовна любила всех без исключения мужчин и флиртовала с ними безо всякого стеснения при всем честном народе. Именно она регулярно делала замечания Ольге по поводу то ее «слишком модной» одежды, то «не советской» прически. На первых порах Ольга терпела и отмалчивалась. Но однажды вежливо ответила: «У Вас же нет ко мне претензий по работе? Я считаю, что важно то, что «в» голове, а не то, что «на» голове». Галина Альбертовна, явно не привыкшая к такому отпору, и, тем более, со стороны тех, кто в редакции «без году неделя», сверкнула глазами и резко ответила: «Ну, как знаешь. Я тебя предупредила». С того момента, отношения двух женщин стали не то чтобы натянутыми, но подчеркнуто вежливыми.

В один прекрасный день – а для Ольги он стал действительно прекрасным, открылась дверь, и в комнату вошел мужчина. «Всем привет!», – сказал он весело и улыбнулся. – Я ваш новый литературный редактор. Меня зовут…»

Ольга не могла поверить своим глазам: это был известный писатель, книгами которого она зачитывалась уже не один год. Но она даже представить себе не могла, какой он в жизни! – высокий, статный, со смуглой кожей, с иссиня-черными вьющимися волосами – не передаваемая словами строгая, но роскошная, восточная мужская красота! А голос! – бархатного, ласкающего слух, тембра! Сердце Ольги бешено колотилось, стучало в висках, она едва дышала! В голове крутились названия его произведений, какие-то фразы из них. Восторг и ужас охватили ее, когда она поняла, что ей предстоит работать вместе с ним, и мало того – сидеть в одной комнате! Аркадий Евгеньевич – так звали писателя – занял пустующий стол у двери, положил на него папку и осмотрелся. Конечно же, все знали его – он часто появлялся на экранах телевизора, наверняка читали, и вот теперь с нескрываемым любопытством, рассматривали. Отлично сидящий костюм, белоснежная рубашка, модные туфли, кожаный портфель – все выдавало в этом мужчине успешного человека.

– Ну, давайте познакомимся. Вы расскажете мне, кто чем занимается, у кого какие обязанности, проекты, и приступим к работе.

Процедура знакомства закончилась довольно быстро – каждый из присутствующих называл свои имя и фамилию, должность, кратко говорил о текущей работе. Ольга с огромным трудом справлялась с волнением, когда подошла ее очередь рассказывать о себе. Аркадий Евгеньевич видимо заметил это и сказал:

– Ваша тема мне интересна. Не возражаете, если я подключусь?

«Господи, да я и мечтать не могла о таком!» – вихрем пронеслось в мыслях. Но она спокойно ответила:

– Конечно. Буду рада.

Их первый совместный труд был отмечен начальством. Новые проекты сыпались один за другим, и каждый раз Аркадий Евгеньевич в помощники выбирал Ольгу. Руководство не возражало – да и кто бы стал возражать известному писателю! Все почитали за счастье дышать с ним одним воздухом! Были, конечно, и завистники, и ярые критики его творчества – мол, пишет на потребу читателю. Словом, недоброжелателей хватало. Ольга предпочитала ничего не слышать в адрес своего нового наставника. Мысленно она называла его «Учитель», и именно с большой буквы. Аркадий Евгеньевич был на двадцать лет старше Ольги, и действительно стал ее учителем. Сколько нового и интересного он рассказывал, сколько разных историй, случаев из жизни – а она была у него ох, какой насыщенной и яркой! Он прекрасно знал историю, литературу, музыку – и классику, и джаз, и эстраду, отлично разбирался в кино – сам не раз был автором сценария фильмов. Много говорил о политике, о религии. Он ненавязчиво пытался донести до Ольги то, что знал и любил сам.

Спустя несколько месяцев выяснилось, что они живут в одном районе, и Аркадий (он попросил Ольгу так его называть) предложил подвезти ее до дома. Она с радостью согласилась – ведь еще минут сорок у нее будет, чтобы пообщаться с человеком, которому она безоговорочно верила, которым восхищалась и у которого хотела учиться. С того вечера поездки домой стали для Ольги самым приятным временем.

В сентябре у Аркадия был день рождения. Ольга встала на час раньше обычного, заехала на рынок и купила пятнадцать роскошных бордовых роз. Придя на работу первой, поставила цветы в вазу на стол писателя. Чтобы избежать вопросов коллег, скрылась в курилке и вернулась в комнату, когда все, кроме Аркадия Евгеньевича, были в сборе.

– Это ты ему розы принесла? – ехидно спросила Наталья Ивановна.

– Нет, – соврала Ольга. – Я пришла, и сразу – курить с девчонками.

– Рассказывай! – подхватила Галина Альбертовна. – Каждый день на машине с ним разъезжаешь, и – не ты? Кто же тогда?

Приход именинника оборвал гневную речь старой девы – она заулыбалась и бросилась к нему с поздравлениями и поцелуями. Аркадий терпеливо выслушал поздравления каждого, женщин поцеловал в щечки, мужчинам пожал руки. Сел за стол, увидел розы. «Ух, какие шикарные! Спасибо всем!», – при этом выразительно посмотрел на Ольгу и едва заметно подмигнул. Две кумушки, Наталья Ивановна и Галина Альбертовна, то ли все-таки заметили его взгляд, то ли никак не могли успокоиться, в один голос выпалили: «Это Ольга принесла!». Аркадий улыбнулся, еще раз посмотрел на Ольгу и произнес, обращаясь к ней, длинную фразу на неизвестном ей языке. Ольга знала, что Аркадий родом из Баку, и сразу же предположила, что это мог быть азербайджанский язык. А поскольку у ее мужа было несколько друзей-азербайджанцев, она иногда слышала их речь и сейчас даже вспомнила одно слово, которое они часто повторяли – «яхши», но значения его она не знала. Аркадий внимательно смотрел на Ольгу. И тут она улыбнулась ему и, кивнув, громко и отчетливо произнесла: «Яхши!». Надо было видеть реакцию всех! Аркадий хохотал, да так громко и заразительно, что и Ольга начала смеяться. Лица остальных вытянулись, а Валентин Сергеевич даже рот открыл от удивления! Словом, «народ безмолвствовал»! А Ольга и Аркадий Евгеньевич смеялись и не могли остановиться. Наконец, Аркадий сказал: «Пойдем покурим».

В курилке Ольга спросила:

– А что Вы сказали?

– Я сказал: «Не обращай внимания на завистливых и злобных теток».

– А что я сказала? – смутившись, спросила Ольга.

– А ты сказала: «Хорошо»!

И они снова засмеялись.

….– Тамара, ты одна? – в кабинет зашла заведующая. – Помнишь, ты мне рассказывала, что работала в редакции с писателем – Аркадий Аргонский, кажется? Я тут в Интернете книгу о нем нашла – написала какая-то деваха. Очень интересно, кстати, пишет, подробно так, как будто всю жизнь с ним прожила. Тоже Ольгой зовут, правда, фамилия другая. Не ты ли случайно?

– Нет, не я, к сожалению, – вздохнула Тамара. – Я бы не смогла. Разве о нем можно просто… словами?

Заведующая ушла, а Тамара еще долго сидела, смотрела в окно на падающие разноцветные листья и думала с горечью о том, что была очень далеко от своего Учителя в последние дни его жизни.

Часть 5

Чем дольше Тамара работала в клинике, тем больше она погружалась в проблемы, реальные и надуманные, своих "подопечных" – именно так она стала воспринимать своих клиенток. И все сложнее становилось ей абстрагироваться, отстраниться от услышанных историй. Женщины всех возрастов – молодые и пожилые, красивые и дурнушки, богатые содержанки и продавщицы – все они приходили к ней за помощью. Приходили, уже не надеясь, что смогут помочь себе сами.

Шансов «подцепить» депрессию у Тамары было не больше и не меньше, чем у персонала инфекционного отделения больницы заразиться ветрянкой или краснухой. И хотя она всячески пыталась себя отвлечь и убедить, что чужие жизненные трагедии никак не влияют на ее сознание, на ее мироощущение, все же чувствовала себя с каждым днем все более подавленной. Ассоциации в виде лиц, голосов, имен, ситуаций воскрешали в памяти ее собственные истории, порой, такие, о которых она уже и не вспоминала, или не хотела вспоминать…

… После обеденного перерыва в кабинет вощла девушка лет двадцати пяти, скромно одетая, ни грамма косметики на лице. Поздоровалась, села и, глубоко вздохнув, начала:

– Я с детства люблю машины. У меня, наверное, с рождения была мечта – научиться водить. Но теперь я понимаю, что водить-то я, может быть, и научусь, но у меня никогда не будет собственного автомобиля – я просто не смогу на него заработать! Да, простите, Ксения меня зовут, – и продолжала – И я всю жизнь воспринимаю мужчину как мужчину, только если у него есть машина. Значит, он ловкий, смелый и состоятельный. Значит, он сможет содержать семью. И обеспечит, и на природу вывезет детей, и по делам быстро сгоняет. В общем, все эти мысли и мечты сыграли со мной злую шутку: уже несколько раз я знакомилась с мужчинами, имеющими авто, но ни один из них не изъявил желания стать моим спутником жизни. Время идет, мне уже скоро тридцать, а я все еще в поиске…