Мохнатое солнце
Сонные лучи лениво скользили по Алькиному бедру. Макс наблюдал за ними и улыбался. Её голова лежала у него на плече, а пальчики выводили таинственные узоры на груди. Было хорошо и немного щекотно.
– Кстати, помнишь, Ленку? – шевельнулась Алька.
Макс озадаченно моргнул. Не это хотелось бы услышать после утреннего секса. В расслабленном и неожидающем подвоха сознании пронеслись тысяча и одна Ленка, но ни одна из них никак не могла прийтись «кстати».
– Какую Ленку? – с опаской уточнил Макс.
– Сестру мою! – раздраженно фыркнула Алька.
Сестра была троюродной и жила у черта на рогах. Видел её Макс всего-то раза четыре, но это не точно.
– Помню, – соврал Макс, пытаясь мысленно из вереницы лиц будущей родни выделить ту самую Ленку.
– Она переезжает и хочет нам кое-какие вещи отдать.
– Да ну! – фыркнул Макс и высказал разумную, как ему показалось, мысль. – Это далеко, давай все, что тебе нужно просто купим здесь, м?
***
«Кое-какие» вещи заняли весь багажник и большую часть салона. На крыше девятки собирал трупы насекомых «почти новый комод». Проезд к черту на рога и обратно сожрал полбака бензина, хорошее настроение и единственный выходной. Как только Макс припарковался у своего подъезда, Алька сразу выскользнула из машины и, стараясь не встречаться с ним взглядом, принялась носить мелкие коробки.
– Я все, – пискнула Алька.
– Я тоже, – буркнул Макс, распутывая последний узел удерживающей комод веревки. Внутри что-то бумкнуло. Макс дернулся от неожиданности и чуть не уронил его. Обидно было бы прокатать комод двести километров, чтобы потом расхерачить его об асфальт у самого дома.
Макс аккуратно поставил его на тротуар, и прислушался. В верхнем ящике отчетливо заскреблось. Макс переглянулся с озадаченной Алькой и, сковырнув скотч, потянул ручку на себя. Взлохмаченная тень с безумными глазами метнулась в дальний угол и страшно зашипела.
– Я это обратно не повезу, – Макс захлопнул ящик. – Пусть Ленка сама за ней едет!
Тварь шипела и скреблась всю ночь, угомонившись только под утро. Макс уже жалел, что поддался уговором и не оставил комод в подъезде. Алька трусливо сбежала на работу на час раньше. Как фрилансер Макс мог бы поваляться подольше, но сон сбежал вслед за Алькой. Макс дождался, когда за ней хлопнет дверь и восстал с кровати. Не выспавшийся и злой он потащился на кухню варить кофе. У мойки под тапкой что-то хрустнуло. Правая нога «поехала», оставив левую на мете. От шпагата его спасла хорошая реакция и крепкие шторы. Собрав ноги в кучу, Макс озадаченно осмотрелся. На полу в жирном пятне белели осколки блюдца, судя по цветочкам, из Ленкиного сервиза. По подошве тонким слоем размазалась некая субстанция по запаху, напоминавшая колбасу варенку. Чтобы не растянуться еще раз, Макс оперся на подоконник, растерянно соображая, зачем Альке раскидывать по полу колбасу. За шторой что-то шевельнулось, Макс обернулся и успел заметить, как рыжая лапа с огромными когтями мелькнула в просвете, тут же на предплечье вспухли красные полосы.
– Ах, ты ж, тварина! – взвыл Макс.
Тварина рванулась мимо рук, снесла сахарницу со стола, напоролась на пластиковый табурет, перевернув его, и выскочила из кухни. Как ни старался Макс найти её, так и не смог. А потом он сел за комп и стало не до того.
Утреннее происшествие определило весь день: на планерке шеф объявил о необходимости личного общения с клиентом, по закону подлости ближайшим сотрудником к месту встречи оказался Макс. Встречу назначили на четыре: час на дорогу плюс час на сборы, значит, проект нужно успеть сдать до двух. Макс управился к двенадцати, но чувствовал он себя при этом полностью выжатым.
Макс приготовил парадные черные джинсы и светлую рубашку, начистил туфли и решил немного вздремнуть. Проснулся он по ощущениям уже минут через десять от того, что кто-то поставил на него табурет с тонкими железными ножками и стал качаться на нем. Разлепив глаза Макс, увидел перед носом мохнатый рыжий зад.
«Вот ты и попалась!» – пронеслась в голове коварная мысль. Но словно что-то почуяв, тварина спрыгнула с кровати и исчезла в коридоре. Ругнувшись в пространство, Макс пошел собираться. Душ взбодрил его лишь чуть-чуть, а вот клочки рыжей шерсти на джинсах и обсосанные туфли взбодри куда сильнее. Из квартиры Макс выскочил с твердым намерением избавиться от Ленкиного подарка сегодня же.
С Алькой он встретился во дворе, она сидела на лавочке с пакетом из ветмагазина и безучастно ковыряла хлебный кирпичик.
– Ленка за ней не приедет? – поинтересовался он, усаживаясь рядом.
– За ним, – вздохнула Алька и, уткнувшись лбом в плечо Макса, прошептала. – Давай оставим, а?
– Он линяет.
– Я все почищу!
– Перевернул все на кухне.
– Я уберу!
– Нассал мне в туфли!
– Э, купим новые?
– А еще он скоро начнет все метить!
– Кастрируем!
Алька так легко предложила это, что Макса передернуло. Внизу живота что-то поджалось, не иначе сочувствие к коту:
– Нет, кастрировать не дам, мужик он или нет?
Алька смешно хрюкнула ему в подмышку, стало вдруг тепло и правильно, что ли. Макс заметил на джинсах пропущенный им клочок солнечной шерсти и улыбнулся.
Магический реализм
Проводник
– У нас убийство.
Я вздохнул. А когда у нас было что-то другое, в убойном-то? Шеф не стал мариновать меня театральными паузами просто кивнул на папку передо мной.
На первом же листе была распечатка фотографии. Хреновое качество, значит, жмур не местный. Ждёт меня дорога дальняя…
Барнаульский пирон встретил меня неласково: вялая вокзальная суета, скучающие таксисты и ни следа моих встречающих. Я бы мог добраться и сам, но меня предупредили ещё в Москве: ехать хрен знает, куда и хрен знает зачем. Жмур есть, а дела вроде как нет.
В алтайских горах в последнее время начался археологический бум. Чёрные копатели из братских Китая, Монголии и Казахстана старались вовсю, а у советской, то есть, теперь у Российской науки денег на экспедиции не было. Нынешний великий вождь предложил совместный проект с американским институтом. Доллары ещё не успели затеряться в кабинетах Академии Наук, а первая экспедиция уже рванула в горный Алтай.
Да вот незадача, один из сопровождающих экспортных учёных скончался во цвете лет. Наши поспешили предложить помощь в расследовании, но иностранцы вежливо отказались.
Вот и получается американское тело, одна штука, есть, а уголовного дела нет.
Начальник у меня не дурак, умеет держать нос по ветру. Понимает, старый чекист, что информация лишней не бывает. Командировку мне состряпали за сутки. Теперь я официально еду обеспечивать охрану нашим светилам на месте раскопок, а не официально – узнать: кого пришили, за что пришили и кого благодарить за это богоугодное дело.
Я покрутил последнюю сигарету между пальцев, сунул в рот и подкурил. Если никто не подойдёт, пока курю, попробую добраться сам.
– Денис Владимирович?
Вопрос был задан та-а-аким голосом, что будь я не Денисом Владимировичем, всё равно бы среагировал.
Я обернулся в предвкушении и чуть не выронил сигарету. За спиной стояли двое: мужчина, со щедрой примесью азиатской крови и женщина. С первого взгляда я понял, что пропал. Высокая, метр семьдесят с небольшим, стройная и напряжённая, как копьё. В её лице сошлись два мира утонченный Восток и резкий Запад: широкие скулы, тонкий прямой нос и ярко синие «северные» глаза.
Капюшон куртки скрывал её волосы, но я почему-то был уверен, что они чёрные, как ночь, длинные и гладкие.
Чёрт, я, кажется, уже видел её, в передаче «Очевидное и Невероятное». Какой-то чудик недавно рисовал портрет, похитившей его инопланетянки.
– Э, да? – меня, по ощущениям, только что тоже того, похитили…
– Извините, что заставили вас ждать, – заговорил азиат. – Я участковый села Кош-Агач. Зовут Сенчек, можно просто Сеня.
Сеня, так Сеня, кивнул я. Больше всего меня интересовала она.
– Это Ратмира, – я удостоился царственного кивка, – наш проводник.
Из местных, значит.
– А просто Мира, можно? – игриво поинтересовался я.
– Нет.
Я не обиделся. Я, как дебил, счастливо улыбался.
Сеня поспешил сгладить неловкость:
– Мы на машине. Ехать часов пять. Можем выдвинуться прямо сейчас, а можем заскочить перекусить. Так куда?
Здоровый аппетит всегда пагубно влиял на мою работоспособность. Но два с половиной дня в плацкарте, наполненном доверху запахом несвежих носков и варёных яиц, напрочь отбили у меня желание есть. Ближайшие сутки точно.
– Мне бы пару бутылок водки и в морг.
Сеня споткнулся, а Ратмира удостоила меня ещё одним взглядом, на этот раз было в нём что-то такое… ммм.
***
– Не положено, – настаивал не очень трезвый медбрат.
– Конечно, конечно, – согласился с ним я, протягивая вторую бутылку «Немирова».
Сеня скривился, но промолчал. Спонсором взятки был он. В магазине я хотел расплатиться сам, но восточное гостеприимство не позволило Сене остаться безучастным. Его рожа сейчас, была достойным вознаграждением мне за тонну пренебрежения, с которой он вручил мне эти две бутылки водки.
Медбрат сдался и уже через пять минут предъявил нам тело.
– И вещи, будь любезен.
Пока он пыхтел в подсобке, я с интересом рассматривал экспортного жмура.
– Отчего его так? – скривился Сеня.
Я пожал плечами, хотя ответ был мне известен. Судя по всему, сердце не выдержало, ничего криминального. Хоть и странно, мужик ещё достаточно молодой, чуть за сорок…
– От страха, прости его Господи, – пробурчало над самым ухом.
– Да ты охренел, так подкрадываться?
Я демонстративно схватился за сердце. Медбрат хохотнул.
– Ничё с тобой не будет. Ты ж местный, а он…
– А он?
– А он шпиён! Вот его шаманы и того.
– Чего ты мелишь-то? – мелкий Сеня попытался воинственно боднуть грудью внушительный живот медбрата. – Много ты о шаманах знаешь!
– Немного, – беззлобно согласился великан, – Но у него в кулаке было золотое перо, а во рту лежала фигурка грифона. О!
Я проигнорировал многозначительно оттопыренный палец и зарылся в коробку с вещами:
– И где это всё?
– Нету…
Как выяснилось, сам великан этого не видел. Но водила, который вместе с импортными, тело привёз всё рассказал: и про перо в кулаке, и как, перекошенную от страха рожу, пытались пригладить, и как зубы клещами пытались разжать, чтобы вытащить шаманский подарок.
***
УАЗик трясло и подбрасывало. Нормальная дорога закончилась ещё в Горно-Алтайске, грунтовка до села под июньскими дождями размокла, а по плато дорогу вообще забыли проложить. Мы с Сеней азартно подскакивали на ухабах, незаметно сколупывая ту грязь, что сама от скачки не отвалилась. Пару часов назад нам пришлось выталкивать машину из колеи, пока Ратмира была за рулём, вот и уделались.
По ощущениям мы проехали куда больше пяти часов, но я мужественно молчал. Во-первых, был под впечатлением от рассказа медбрата, а во-вторых, оттого что наконец увидел мою красавицу без куртки.
Когда мы застряли, ей пришлось пересесть на водительское, там-то она и сняла балахон и осталась в одной футболке. Все мечты о черной роскоши волос разбились о суровую реальность. Ратмира была лысой, и ей это странным образом шло. К тому же её руки покрывали татуировки с каким-то этническим мотивом. Затейливый рисунок обхватывал предплечье и уходил дальше под футболку, и только возле уха можно было рассмотреть что-то похожее на крылатую лошадь. Стремительно наступающая ночь помешала рассмотреть детали. Да и приглядываться к моей красавице без её разрешения, судя по хорошо развитой мускулатуре, было чревато.
– Так, что там с шаманами?
– А-а, шаманы тут ни причём. Я сам потомственный шаман.
– Это можно записать, как признание?
Мой сарказм был проигнорирован с поистине азиатским спокойствием.
– В наших костюмах есть перья сов. Обычных, пятнистых. Как ты себе представляешь золотую сову?
– Ладно, а что с грифоном?
В этот раз ответила Ратмира. Её волшебный голос, тягучий, с лёгким незнакомым акцентом гипнотизировал меня, так бы и слушал всю жизнь.
– Грифон – это страж между мирами. Наши предки использовали эти фигурки в ритуале погребения.
Символично, если учесть, где и при каких обстоятельствах её нашли.
– Ценные? – я пытался понять, в чём интерес амеров.
Она верно истолковала мой вопрос, изящно пожав плечами, пояснила:
– Они деревянные, примерно вот такого размера, – я заворожено следил за тонкими пальцами, застывшими на расстоянии пары сантиметров друг от друга. – Сверху слой золотой фольги.
– С экономической точки зрения, их ценность невысока. С точки зрения истории, не настолько чтобы убивать. В каждом скифском кургане их предостаточно, – влез Сеня, явно намекая на чёрный рынок древностей.
Я вспомнил, как один делец из Сербии продал на международном аукционе чёрного кота за несколько миллионов. Усатый якобы принадлежал самой Ванге. Ведьмы и колдуны всего мира передрались за котейку. Чуть позже этот же парень продал ещё пару котов, чуть дешевле, не таких чёрных, но столь же волшебных.
– А ритуальная ценность?
На этот раз Ратмира думала чуть дольше.
– Грифон провожает только достойных.
– Значит, инсценировка.
Вряд ли шаман был настолько добр к американцу, чтобы желать ему счастливого пути в иной мир.
– Но зачем? – слишком натурально, на мой взгляд, удивился Сеня.
– Например, – я неопределённо махнул рукой и предположил первое, что пришло в голову, – чтобы отпугнуть?
Ратмира наградила меня долгим оценивающим взглядом:
– Возможно.
– Да и шпиёнскую версию не стоит отвергать. Тот тип не очень походил на учёного.
– Он воин, – уверенно кивнула она. – Приехали.
***
– Жанна Игоревна, а если серьёзно?
Аппетитная грудь качнулась в печальном вздохе. Я напомнил себе, что передо мной профессор. Член, мать её, Академии Наук. Красивая, около пятидесяти. Мне всегда нравились женщины умеющие наслаждаться своим возрастом. А эта ещё и умная, хоть и пытается изображать тут грудастую аспирантку.
– Серьёзно? Вы что-нибудь слышали о Беловодье?
– Нет.
– Шамбала? Рерих?
– Я мент. Очень хороший мент.
Она не стала дальше демонстрировать свой интеллект, за что я был ей искренне благодарен.
– Существует легенда, – чуть понизила голос профессор. – Якобы дружина одного из князей нашла дорогу в загадочную страну. И так в ней было ладно и справедливо всё устроено, что они решили там остаться. Только один воин вернулся.
– Угу, о присяге вспомнил, – проворчал я.
– Вернулся он с великим даром, – продолжил Ратмира, и Жанна Игоревна восприняла её вмешательство, как нечто само собой разумеющееся. Странно. – Это великий Грифон, который должен был хранить Русь от хаоса.
У меня по истории был трояк. Но то, что я помнил трудно описать более ёмким словом, чем «хаос»: восстания, смутные времена и перевороты.
– Так себе дар. Не очень-то справился…
Острый кулачок обрушился на стол. Ей-богу, вдали послышался удар грома. Я чуток струхнул.
– Прости, Ратмира. Но с учётом всего того, что пришлось Руси-Матушке пережить…
– Ты прав. Но сколько бы страну не ломали, победить, так и не смогли. Согласен?
Я кивнул, в её словах была доля правды.
– И где теперь этот дар?
Жанна Игоревна переглянулась с моей красавицей. Ратмира чуть заметно кивнула. Профессор совещается с простым проводником, ну-ну.
– По легенде великий грифон ушёл в землю, чтобы беречь её.
– Ага, а теперь амеры собираются его выкопать?
Жанна кивнула.
– Так, – наручники брякнули об стол. – Если вы всерьёз во всё это верите, тогда я знаю кто убийца.
– Ох, Денис, – Жанна сняла очки и протёрла усталые глаза, начисто игнорируя постороннюю деталь у себя на столе. Железная женщина! – Против нашей страны ведётся война. Долгая и страшная. Неважно как её называют: СССР, Русь или Российская Империя…
– Федерация, – блеснул я.
– Если Грифона откапают и вывезут. Русь разорвут на куски. Понимаешь? По договору всё, что найдут наши… коллеги, будет выставляться в их музеях. Всё что найдём мы – в наших. Моя цель не дать им забрать Грифона.
– И выкопать первой? – не унимался я.
Узкая ладонь опустилась на моё плечо, я вздрогнул.
– Страж – дитя другого мира, он не может долго находиться среди живых. Катастроф не избежать в любом случае, главное, дать возможность стране возродиться.
Я отстранённо наблюдал, как моя рука взяла наручники и спрятала их в карман. Потом я услышал собственный голос:
– Вы уже знаете, где Грифон?
– Да, – Сеня впервые за весь разговор взял слово. – Наша с тобой задача – отвлечь импортных друзей.
***
Ночь раскрасилась фейерверками. Пришлые забеспокоились. Забегали. Чёрные копатели, трудившиеся неподалёку, струхнули. Кто-то сдуру пальнул. Мы с Сеней ответили. И сразу же залегли. Американские учёные ответили дружным залпом. Не знаю, какие из них учёные, но ушли мы тогда чудом. Если бы не гроза, остались там.
Гоняли нас удивительно организовано. В лагерь мы попали только утром: мокрые, грязные и голодные. Ратмиры нигде не было. Наверное, на раскопках. Но сердце дрогнуло, после безумной ночи хотелось увидеть её и обнять. Хотя на последнее я не очень то надеялся. Но ничего, времени у нас ещё вагон.
Встречала нас Жанна Игоревна с бутербродами.
– Ну, фто? – кусок бутера с трудом пропихнулся внутрь.
– Получилось! В кургане, под захоронением обычного воина мы наткнулись на лёд… Мы нашли Грифона!
– Покажите!
Мне не терпелось увидеть то, ради чего я рисковал карьерой и жизнью.
Я смотрел на иссохшее тело. Жанна что-то увлечённо щебетала о ковчеге из лиственницы, куске льда и ценности для страны. Сеня молча сжимал мой локоть. А я медленно умирал, глядя на татуировки покрывающие руки мумии и маленького крылатого зверя, притаившегося за её ухом.
Грифон. Страж миров. Моя принцесса.
Но в историю она войдёт под другим именем.
1993 г. Горный Алтай. Плато Укок.
Флешка
– Она бы мне дала? – Корж задумчиво жевал соломинку, старательно разглядывая облака.
Предмет разговора растянулся немного правее, подставив тёплому майскому солнышку длинные бледные ноги под закатанными штанинами спецовки.
– Тебе не знаю. Но чтобы сюда попасть, она точно кому-то дала… – Седой ткнул пальцем вверх.
– Разговорчики, – парни вяло мне кивнули и сменили тему.
Девочка потянулась и перевернулась на живот. Стало только хуже.
В половую версию я не верил. Скорее в родственные связи. Как ещё продвинуть по службе барышню с туманной профессией "специалист по информации"? Только пропихнуть её в какую-нибудь спецоперацию. Жаль, что операция эта была моей.
Неделю назад, когда Казак сообщил мне о гражданской в группе я сильно расстроился. Зачем мне лишний человек, если всего-то и нужно встретить курьера в горах и изъять у него информацию об одной молодой, но очень амбициозной группировке. В первый раз, что ли?
Казак что-то говорил о специфичности носителя, на котором вся эта информация была записана. Но говорил он как-то не очень уверенно и расплывчато, видимо, сам толком ничего не знал. А вот приказ на девочку спустили с самого верха.
– Руки к ней не тянуть, шутки с ней не шутить, – тут Казак скривился, видать понял, что обычное задание на глазах превращается невыполнимое.
Вся операция требовала пересмотра, если сначала нам хватало пять дней на всё, то теперь следовало учитывать балласт. Не знаю, есть ли у неё хоть какая-то подготовка, кроме спортзала. Фитнес слабый помощник в марш-броске по горам. Да и не представляю, как можно пятерых мужиков удержать не шутить о бабе, если она, баба эта, будет всё время маячить рядом. Парни мои с хорошим чувством юмора, а тут объект шуток и цензура в одном лице.
Я ошибался. Чувство юмора парней было неглавной моей проблемой. Знакомство с гражданской произошло перед вылетом. Отсвечивая новенькой спецовкой, в самолёт вошла Марина Анатольевна. Слишком длинно для барышни, которой нет и двадцати пяти. К бюсту аппетитного размера в комплекте шли пара модельных ног и чёрные ведьмовские глаза. Не иначе в роду цыгане потоптались. Мда.⠀
За три дня её форма уже не казалась такой уж новой. Горы не щадили никого. Да и я постарался. Первые два дня заставил топать в повышенном темпе. Девочка валилась с ног на привалах, но молчала. На второй день уже парни смотрели на меня с укором. Да и смысла не было бежать, мы и так шли с опережением. Назавтра мы вернулись к нормальному темпу. Все немного расслабились, девочка решила позагорать, а парни… Лучше бы они шутили, ей-богу!
На заданную точку мы вышли в четыре вечера. Курьер должен был появиться или этой ночью ближе к рассвету, или следующей. Сюрпризы начались, когда я распределял дежурства:
– И меня запишите.
У меня видимо что-то случилось с лицом, парни синхронно закашляли. А Седой изобразил пантомимой что-то вроде "жили-жили, бац, усрались!".
– Вам нужно какое-то определённое время или конкретный напарник?
Девочка резко зарумянилась, намёк поняла и, судя повсему, запомнила.
– Во все смены, пожалуйста. Вот.
Она достала из внутреннего кармана конверт. Мелькнула ведомственная печать. Кашель у парней волшебным образом прошёл. Седой беззвучно сплюнул.
Так что там у нас: "…оказывать уважение". Ага. Прям вот только что оказал. Да.
"Максимальное содействие" и отдельной строкой контроль за прибытием курьера "…в целях минимизации повреждений носителю".
Шах и мат.
Я заступил в два. Марина Анатольевна бессовестно дрыхла, привалившись к камню спиной. Корж беззвучно хмыкнул, просигналил бровями и пошёл досыпать. Я устроился поудобнее, обозрел окрестности в ПНВ и мельком мазнул по девчонке. Она не спала.
Просто сидела.
Неподвижно.
И смотрела. На меня.
***
– Идёт, – секунда, и я клянусь, ударил бы на звук.
За час совместного дежурства я почти привык к её молчаливому присутствию. И не ожидал, что она может так тихо подкрадываться.
– Там, – она коротко указала рукой в нужном направлении.
Сначала я ничего не увидел, но возражать или отмахиваться от девчонки не стал. Её тёплое дыхание на шее резко контрастировало с майской ночью. Скорее бодрило, чем отвлекало. Может быть, поэтому мне и удалось рассмотреть движение. Человек, одна штука в метрах тридцати на склоне.
– Только по голове не бейте, – шёпотом напутствовала нас Марина. – Он должен быть в сознании.
Ну ок, будет, красавица, тебе гостинец. В сознании.
Гостинец сопротивлялся подозрительно недолго. Пришлось отправить двоих, проверить нет ли сопровождения. Наша Марина нервно мерила лагерь, но бросила это дело, едва завидев курьера.
Следующие десять минут я соображал, как в рапорте отразить то, что видел. Я реалист, всё паранормальное, по моему мнению, хорошо отрепетированная постановка одного человека для другого. Но тут…
Лицо мужика обмякло, засветились странной дымкой, а потом нечто серебристой струйкой потянулось к Марине. Куда именно мешали рассмотреть распущенные волосы. Флешка, твою мать!
Хорошо, что все мои были при деле. В том, что мне, скорее всего, не поверят, я не сомневался. Сомневался, останусь ли вообще на службе после этого.
– Шах, – из темноты вынырнул Седой. Я обернулся, заслоняя собой Марину. – Там ещё человек двадцать.
– Далеко?
– В паре километров.
Хреново. Главная задача для группы, как я понял, доставить специалиста по информации (придумали же!) в целостности и сохранности.
– Марина, уходим!
– Всё, – она встала, пошатнулась, её глаза на мгновение сверкнули серебром. – Этот нам больше не нужен.
Я и так это видел. Мужик все ещё расслабленно рассматривал ночное небо, только тёмная струйка из носа намекала на то, что ему сильно нехорошо.
– Ты видел? – шепнул Седой.
– Показалось, – уверено ответил я.
***
Следующие три часа мы неслись по горам, как одноимённые козлы. Ночью это то ещё удовольствие. Вертушки мы вызвали ещё в лагере, но забрать нас смогут только на рассвете. По дороге я заметил, что наш гражданский специалист поломался. Она то и дело спотыкалась, после того как упала и чуть не скатилась со склона, пришлось тащить её на себе по очереди. Естественно, темп наш упал.
– Седой, Корж надо пошуметь. Без фанатизма.
– Есть.
Оба скрылись в предрассветном тумане.
Догнали нас недалеко от места встречи. Очередь прошла над головой. Марина куклой скатилась с моего плеча. Мы залегли и сразу ответили. Слева нас поддержал пулемёт Седого. Я сменил магазин и сверился с часами. Столько мы не продержимся.
– Минута, – шепнула Марина и улыбнулась.
А потом я услышал рёв винта.
***
Мои парни по очереди проходили инструктаж, а заодно давали подписку. Я зашёл последним. В комнате она была одна.
– Ну вот и всё, – по губам мазнула улыбка.
– Да, – мне что-то сразу стало нечем дышать. – Мы ещё встретимся?
– Нет. Больше трёх раз я ни с кем не работаю. Это вредно.
– Трёх? Мы уже встречались?
Она печально улыбнулась, а потом её глаза засветились серебром. Я почувствовал, как что-то горячее стекает по подбородку, а потом наступила темнота…