– Я конечно мужчина самостоятельный, – заявил он, остановившись напротив Клавдии Васильевы, – и квартиру в порядке могу содержать, и поесть себе сварганить. А то, что предложил вам совместное проживание, это не от того, что за мной уход нужен. Просто… Ну, чтобы вместе… Завтракать, ужинать, в магазины ходить, в сад ездить.
– Ну, в сад предположим мы и так почти что всегда вместе ездим, – резонно заметила Клавдия Васильевна, – и что вы мужчина самостоятельный я тоже давно поняла. Но разве так уж необходимо мне к вам переезжать?
– Нет, блин, я к вам перееду, – в сердцах сказал Михалыч. – К вашим детям и внукам. У вас и так там народу, как сельдей в бочке, а тут, здрасьте, еще дядя Ваня нарисовался.
Михалыч занервничал. Вот только считал, что все улажено и расставлены все точки над «и», как на тебе, Клава вдруг заартачилась. Не поймешь, что у этих женщин на уме. А ведь вроде согласная была.
А Клавдия Васильевна задумалась. А ведь Ваня прав – народу в их трешке предостаточно. У внучки семья большая – трое детей. И, кажется, еще о прибавлении поговаривают. Клавдия Васильевна давно чувствовала себя дома несколько не в своей тарелке. Нет, внучка Аленка хорошая девочка, и муж ее, Максим, неплохой, зря ей на зятя обижаться. Но у них – своя семья, а Клавдия Васильевна, хоть и помогала им активно, но понимала, она уже не является дома полноправной хозяйкой. Да и молодой семье увеличение жилплощади не помешало бы. И вдруг ей вспомнилось, как Аленка с Максимом в разговорах своих несколько раз упоминании слово «ипотека». Раньше Клавдия Васильевна как-то и не задумывалась об этом. Но сейчас посмотрела на эту ситуацию другими глазами. Некоторые подозрения зашевелились у нее в голове. Молодые ипотеку хотят взять?! Да не дай Бог! В кабалу-то себя загонять…
Обдумав все это, Клавдия Васильевна с удивлением заметила, что с удовольствием переехала бы в эту маленькую, но уютную квартирку. И молодым облегчение, и… И ведь своя личная жизнь может наладиться. А что, у женщин после шестидесяти пяти нет личной жизни? Например, в выходной разгуливать по квартире в пеньюаре и не бояться при этом шокировать молодого зятя. Клавдия Васильевна подумала, что Михалыча такой картиной, пожалуй, не испугаешь. Как и тем, если она позволит себе бокал-другой вина в выходные. Он и сам наверняка с удовольствием разделит с ней воскресную трапезу, приправленную бокалом полусладкого, а то молодые все за здоровый образ жизни твердят. Да, малышам, и правда, нечего смотреть, какую бабуля ведет гламурную жизнь. А пример нравственности можно показывать, наведываясь в гости, и приглашая малышей к себе на дачу.
Такая перспектива жизни Клавдии Васильевне уже начинала нравиться. Она представляла, как и что изменит в интерьере холостятской квартиры. Иван Михайлович, наверное, не будет особо противиться. Занавески поменять, посуду кое-какую прикупить, да мебель посовременнее. Не сразу, а так, потихоньку. И она с улыбкой перебила ворчание Михалыча.
– Иван Михайлович, прошу простить меня, за то, что соображаю нынче туговато. Вы правы, так все неожиданно на меня навалилось – то переживания за вас, то такое приятное известие, как ваше предложение. А радость, она тоже, знаете ли, стресс вызывает. И я соглашусь с вами, что переехать мне действительно надо. И, наверное, чем скорее, тем лучше. Только, во избежание разных казусов, нам надо с вами все обговорить, чтобы понять, как может наша жизнь измениться. И сделать все от нас зависящее, чтобы перемены эти были только в хорошую сторону.
– Это вы о брачном контракте что ли? – хмыкнул Михалыч.
– Вот приятно поговорить с умным человеком, – сдерживая расползающиеся в улыбке губы, закивала головой Клавдия Васильевна, – Я, конечно, не так глобально мыслила… Контракт… Брачный… Но зерно истины в ваших словах есть. Короче, обсудим, где границы личные, которые нельзя переступать, и где территория общего пользования, в которую при договоренности можно и нужно вносить изменения. Я уже даже на эту тему могу кое-что сказать. Как вы относитесь к тому, чтобы поменять занавески на кухне?
– Я рад, что вы меня правильно поняли, – Михалыч широко улыбнулся, ногой зацепил табуретку и, подтянув к столу, уселся на нее. – На счет занавесок – ваше право хозяйки принимать решения. Что у нас следующее на повестке дня? То есть уже ночи…
Серый туманный рассвет вползал в окно. День обещал быть солнечным и довольно теплым для осени, но в данный момент туман скрывал деревья в парке и дома, стоящие в отдалении. А вот в отношениях Клавдии Васильевны и Ивана Михайловича тумана было все меньше и меньше. Они продолжали неспешный разговор, словно не замечая, что наступило утро. На кухню заглянул заспанный Михаил.
– А вам чего это не спится? Поднялись ни свет, ни заря… Одно, что на работу не надо…
– А мы и не ложились, – негромко сказал Михалыч.
– О как! – удивленно покачал головой Михаил, – И чего так?
– Да вот… беседуем. Много, что надо нам обсудить. Но, наверное, можно и прерваться. На завтрак. Клавдия Васильевна, не приготовите ли нам что-нибудь попить-поесть?
– С удовольствием, Иван Васильевич. Вы что будете – чай, кофе? А вы, Михаил? Могу еще предложить яичницу с помидорами.
Через полчаса они втроем чинно сидели за столом в комнате. За завтраком неторопливая беседа Клавдии Васильевны и Михалыча продолжалась. Михаил пил кофе молча и что-то смотрел в телефоне, стараясь не мешать отцу и Клавдии Васильевне. Но вот он не удержался и с улыбкой спросил:
– А чего это у вас общение такое… Интеллигентное, словно в девятнадцатом веке? Все на вы, да по имени-отчеству? Вроде давно друг друга знаете. И к тому же, – тут он замялся, но все же продолжил начатую фразу. – К тому же в семью решили объединиться.
Михалыч и Клавдия Васильевна переглянулись и засмеялись.
– Да как-то привычка, – протянул Михалыч, – я тут было пытался отчество в обращении отбросить, но все равно эта привычка верх берет.
– Да, вы правы, – улыбнулась Клавдия Васильевна, – У меня вот тоже… не сразу получается. А ведь помните, откуда это пошло, а, Иван Михайлович?
Клавдия Васильевна закусила губу и сощурила глаза, в которых запрыгали смешинки.
Михалыч крякнул и почесал затылок.
– Это о том случае, лет сорок назад?
– Да-да, именно о том самом. Вы знаете, Миша, мой Петенька был очень ревнивый человек. Хоть кандидат наук, пусть и молодой, но он был против… эээ… панибратства. И считал еще, что если посторонний мужчина называет его жену, то есть меня, просто по имени, то… Ну вроде как имеет на нее виды, – Клавдия Васильевна развела руками, – помнится, произошел у нас небольшой инцидент в саду. Мужчины – мой муж и ваш отец… несколько поспорили. Но потом, слава Богу, нашли в себе силы не раздувать конфликт и оставаться добрыми соседями. Но с тех пор наше общение было всегда на высшем уровне. Обращались друг к другу только на вы и по имени-отчеству. Вот такая вот интересная история.
– Ну, с вами не соскучишься, – заявил Михаил. – Ладно, вы тут воркуйте… молодожены, – при этих словах он добродушно хихикнул, – А я поскакал в аэропорт. Надо мне возвращаться к своей работе и к нормальной жизни.
И уже в дверях крикнул:
– Клавдия Васильевна, вы тут присмотрите за ним, чтобы снова не пропал, или не учудил чего похуже.
– Не беспокойтесь, Михаил, обязательно присмотрю за Иваном Михайловичем. Теперь это моя прямая обязанность.
Солнце разорвало плотную завесу тумана и засияло на голубом небосводе.
– Вот нынче бабье лето, так бабье лето! – радостно потер руки поднявшийся из-за стола Михалыч. – Прямо подарок от Вселенной. Ну, что, Клавдия Васильевна… Клавушка, – поправился он, – в сад рванем? Если молодцы из сервиса машину починили.
– Можно и в сад, Ванечка… – ответила задумчиво Клавдия Васильевна. – А бабье лето – ты прав – нынче с сюрпризами. С хорошими такими сюрпризами.