Глава 32
Абсолютное поражение, обездвиженность не только в теле, но и в мыслях. Слезы ослепили меня, а вытереть их у меня не было возможности, да и к чему это? Я отказывалась смотреть на мертвого Кремера. Но обратила внимание на то, как онгхусы молча подняли его тело и закинули на плечи одного из них. Меня же они либо не замечали, либо игнорировали, словно я пустое место, заливающее слезами каменный пол пещеры.
– Он мертв.
Мне казалось, что я не произносила этих слов вслух, но ошиблась.
– Мы его не убили, чародей скоро придет в себя.
Их словам удалось меня немного успокоить, в душе зародилась надежда, они не стали бы врать. Ведь так? Тем более что Фейсал хотел видеть мертвой меня, а не Кремера.
Почему я сама сразу об этом не подумала. Боль от потери Кремера заглушил голос разума. Точно, он без сознания, он просто потерял сознание. Ему же свернули шею, а это не смертельное ранение для бессмертного.
Соберись, Алика! Хватит ныть, надо срочно что-нибудь придумать. Вот только сцепленные серебром руки не позволяют разгуляться фантазии. Ладно, может получиться переманить онгхусов на свою сторону? Шансов мало, но попробовать стоит.
Я не следила за тем, что в данный момент делали онгхусы, но чувствовала, что они перемещаются по пещере. При этом они почти не произнесли ни звука с момента, как справились с Кремером и обезоружили меня.
Я пыталась перейти от мыслей к активным действиям, однако все, что я могла, – это просто смотреть на спину Кремера. Если я уловлю момент, когда его легкие наполнятся первыми глотками воздуха и спина приподнимется, может, тогда смогу найти выход из сложившейся ситуации. Наемник для меня сейчас был основным звеном в цепочке событий, которые могут спасти нас. Даже если мне удастся, тащить на себе Кремера далеко мне не продвинуться. Так что мне необходимо, чтобы он как можно скорее пришел в себя. Необходимо чем-то отвлечь онгхусов и потянуть время, надеясь на быстрое исцеление чародея.
– Что вы собираетесь делать?
Я неотрывно смотрела на Кремера. Я ждала его первого вздоха, ждала и молилась, словно от этого зависят мое собственное дыхание и жизнь. Ну же, Кремер, очнись!
Онгхусы не спешили начинать со мной разговор, они были заняты своими делами. Вероятно, о скорости исцеления чародеев им тоже хорошо известно.
Вскоре я смогла различить, как пещера наполнилась очень яркими вспышками. Это походило на фестиваль фейерверков, только бесшумный и сосредоточенный в одной точке. Затем перед моими глазами четко предстал новоявленный портал.
Черт! У меня не осталось времени. Совсем.
Я оказалась одна в окружении бесчувственных онгхусов рядом с бездыханным телом Кремера. Дальше что? Портал и Фейсал, который вовсе не жаждал встречи со мной.
Прости меня, Кремер, прости меня, Ремис. Я, правда, оказалась абсолютно бесполезным существом, из-за которого одни проблемы. Мне жаль, мне так жаль!
Взглянув на онгхуса, который подхватил меня под локоть и повел по направлению к порталу, я подумала: а вдруг души моих родителей и впрямь где-то рядом, вот прямо в этом онгхусе? В этом почти двухметровом существе с белыми глазами в опрятной и скромной одежде! Должна признать, существо обладало красивым мускулистым телом, но настолько холодным и отчужденным, что вся эта мужская красота лишь отталкивала. Может, Фейсал меня убьет, и я окажусь рядом с мамой и папой? Ждут ли они меня? Или так же, как и Ремис, считают меня слабой и никчемной? Будут ли они рады мне или будут злиться на меня?
– Они меня слышат?
– Кто?
Я даже вздрогнула, не рассчитывая, что мне ответят. Онгхус остановился и посмотрел мне в глаза. Жутко. Очень жутко. Вместо глаз – сплошной белый лист, олицетворяющий и твое начало, и твой конец. Поздно я вспомнила о предупреждении чародея не смотреть им в глаза, но оторваться от белого взгляда не могла.
– Души. Души моих родителей в тебе?
Казалось, онгхус смягчился.
– Нет, душ твоих родителей во мне нет.
– А ты сказал бы мне, если бы они были в тебе?
– Да.
Черты его лица не изменились, но он не стал дальше продвигать меня к порталу.
– А души могут слышать меня?
Разговор из разряда «как вам погодка?». Алика, срочно придумай что-нибудь еще, чтобы протянуть время!
– Если я позволю.
Мне показалось или его глаза действительно изменили цвет на долю секунды?
– Позволишь?
Ему плевать на души моих родителей, для него мои родители ничем не отличаются от простых бомжей, замерших насмерть на улице зимой. Я разговариваю с маньяком – вот, что я думаю о нашем диалоге с онгхусом. Но, с другой стороны, онгхусы – не убийцы, хотя они и содержат в себе души, в том числе убийц. Как они могут так жить? Они хранят в себе смесь душ разных созданий, словно набор специй, смешанных в одной банке. Как онгхусы с этим справляются?
– Позволяю я это редко. Только если душа не может найти успокоение. Я позволяю ей слышать и слушать жизнь. Так душа находит свой путь.
Он отвечал на мои вопросы так спокойно, что в другой ситуации наш диалог можно было бы принять за холодную светскую беседу.
– Это тяжело?
Может, есть шанс уговорить его отпустить нас?
– Я не понял твоего вопроса, Источник.
Вряд ли. Он произнес слово «Источник» с неким омерзением. Даже не маг или банально «женщина», а Источник! Прямо как титул главного неудачника всей вселенной.
Онгхус подтолкнул меня по направлению к порталу. Мои шансы на спасение таяли так же быстро, как мы приближались к порталу.
– Меня зовут Алика.
Похоже, онгхус смог различить в моей реакции раздражение, и это заставило его притормозить. Он явно смутился, а я была рада, что на его лице появилась хоть какая-то эмоция, и что более радостно – это было не презрение.
– Что? Думал, я бесчувственный убийца – Источник, не имеющий имени?
– Я так не думал.
Он опять склонил голову набок. Что за странная манера?
– Но имя не имеет значения, если за ним ничто не стоит.
– Что ты имеешь в виду?
Он сбивает меня столку, но, пока мы не движемся, а продолжаем разговаривать, я не буду придираться к его словам.
– Можно родиться принцем, и имя наследника облетит весь мир в день его рождения, но до тех пор, пока принц не займет место монарха и не изменит мир к лучшему, никому нет дела до его имени, его забудут вскоре после рождения.
– Он может стать тираном, и тогда его имя точно будут помнить все.
Мне не нравился ход мысли белоглазого.
– Верно, но ты пока не прославилась ни тем, ни другим, так что мне плевать на твое имя. А сейчас ты пройдешь в портал, а если будешь и дальше мешать, то я могу и тебя обездвижить, как твоего спутника.
Ну что же, очевидно, что переманить онгхуса на свою сторону не получилось! Меня даже не надо было подталкивать, теперь я сама направилась к порталу, тем более, когда заметила, что Кремера в пещере уже нет. Я бестолковый спасатель! Даже не заметила за разговором с онгхусом, что Кремера уже нет рядом, его протащили в портал.
– Тем самым ты меня убьешь, я еще смертная. Сомневаюсь, что тебя похвалят за то, что ты притащишь вместо двоих живых один труп.
– Требовалось привести к Фейсалу чародея, а насчет Источника была лишь рекомендация: по возможности и Источник должен быть живым.
Произнося это, он почти нос к носу склонился ко мне. Каждое слово он произнес четко и чуть ли не с придыханием, вплотную придвинувшись ко мне. Явно для того, чтобы я уяснила: одно неверное движение, и я – труп!
– Наверное, я должна быть благодарна?
Не было у меня даже намека на благодарность, я все равно скоро умру. Никто не горел желанием увидеть меня живой, давно подозревала, что суд предназначался не для меня.
Я отодвинулась от него и подошла к порталу, посмотрела на хранителя душ. Чего он ждет? Что я сделаю шаг или буду сопротивляться?
– Я не жду твоих благодарностей, это лишнее.
Ох, он думал, что мое замешательство перед шагом на плаху вызвано ожиданием ответа на мой вопрос? Нет, мне просто хотелось взглянуть в его глаза, чтобы понять, а не в этом ли онгхусе окажется моя душа? Не хотелось бы, он мне не поможет найти путь для моей души. А мне не помешает инструкция, чтобы понять как успокоить свою душу, если я попаду к онгхусу.
Я сделала шаг, меня не надо было подталкивать. Да, было страшно, даже ладони вспотели, а по коже бегали мурашки, но шаг я сделала сама и не только потому, что у меня не было выбора, а потому, что где-то там находится Кремер в бессознательном состоянии и мне не хотелось бы оставлять его одного в такой безвыходной ситуации.
Пройдя сквозь неровные яркие края портала, я оказалась в мягком обволакивающем тумане, где никого не видела и не ощущала. Может, мне повезло и онгхус решил меня спасти? Но рука, которая жестко меня подхватила, сразу дала понять, что нет, сегодня везения не будет, во всяком случае не от этого онгхуса.
Это мое второе путешествие сквозь портал, прошлый раз это было очень тяжелое испытание, приземление было беспощадно болезненным и лишь заботливое тело Кремера облегчило мое падение на землю. Сомневаюсь, что онгхус проявит такое же внимание ко мне, хотя этот портал сильно отличается от предыдущего. Нас не «засосало» в него, мы просто вошли в туман, как будто переступили порог комнаты. Затем туман закрутился вокруг меня и незаметно рассеялся, я оказалась в уже до боли знакомой обстановке. Воды нет, как и последствий цунами. Посмотрев на небо, я не обнаружила облаков. Видимо, подсказок не будет, как и спасения. На этот раз небо меня не восхищало, райский лес не трогал своей красотой, скорее, мне стало казаться, что место весьма отвратительное.
– Где Кремер?
Все еще будучи сдерживаемой за руку онгхусом, я все-таки постаралась оглянуться по сторонам в поисках своего мужчины.
Мне никто не потрудился ответить, но прямо перед нами возникли персонажи, от встречи с которыми я воздержалась бы, – слуги Фейсала во всей своей красе и каждый с мечом в руке.
Замечательно, просто блеск! Надеюсь, они не кинуться мстить мне за гибель своих товарищей?
– Он жив? – Спросил кто-то из них.
– Как и было обещано.
По скрипучему голосу было понятно, что ответил кто-то из онгхусов.
О моем самочувствии никто не справлялся, оно и понятно: кого заботит Источник?
– Источник не сможет вам навредить, она обезврежена серебром.
От онгхуса, который удерживал меня, это прозвучало, как «обеззаражена». За это он был «награжден» моим гневным взглядом. Не то чтобы его это сильно заботило, но перед скорой встречей с Фейсалом я старалась максимально собраться, а гнев в данном случае – мое лучшее подспорье.
В момент, когда онгхус передавал меня сторожевым псам Фейсала, я успела увидеть тело Кремера, которое неподвижно висело на плече одного из приставов. Он дышит! Его грудь поднималась и опускалась словно ему было тяжело дышать, но все же он уже мог дышать.
Чтобы лучше удерживать тело наемника, слуга Фейсала зачехлил свой меч. Было невыносимо смотреть, как беспомощно болтаются руки самого сильного чародея вдоль спины бессмертного слуги. Чтобы вновь не разрыдаться, я решила рассмотреть того, кто теперь удерживал меня и вел в сторону леса. Одеты они были все одинаково, как и в прошлый раз. Перед глазами возникла картина, как солдаты в такой же униформе горели от моего огня, а Кремер прятал их прах в своем поясе. Знают ли об этом их коллеги?
Они не проявляли ко мне агрессии, а этот, что держал меня, не толкал меня, как онгхус, скорее, просто поддерживал за руку, чтобы я не упала. Второй рукой он все же держал меч. Не будь я скована серебром, с легкостью могла бы с ними справиться, как и тогда, но драться с ними у меня не возникло желания. Они и в прошлый раз сгорели отчасти потому, что я защищалась, я вовсе не желала им смерти, это была лишь самооборона.
Я уже придумываю себе оправдательную речь для встречи с Фейсалом? Что такого еще я могла успеть совершить за свою короткую жизнь? Ничего: я не совершала преступлений, не причиняла никому боли или страдания. Учтет ли это Фейсал?
– Мы признательны за вашу помощь. Передайте Хафисвальду, что Фейсал очень благодарен ему, как и мы все.
– Это была честь для нас оказать содействие Великому Фейсалу.
Бла, бла, бла… где-то уже далеко от меня, за моей спиной мурлыканье слуг Фейсала переплеталось со скрипучими ответами онгхусов. Если они что-то еще и сказали друг другу, я уже не прислушивалась.
Тем временем мы достаточно углубились в лес, что начало меня серьезно беспокоить. Кремер прорубал для меня путь, а эти солдаты явно не намерены позаботиться моей безопасностью. Как я пройду сквозь заросли ядовитых растений? Парочка мерзких цветочков уже умудрилась цапнуть меня за штаны. Что дальше? Я даже руками не могу защититься. Надо бы попросить об одолжении расчистить мне дорогу. Но я не успела изложить свои идеи о красной и торжественной дорожке, проложенной для меня на пути на плаху, как мы все резко остановились, словно по команде.
Один из слуг вышел вперед и взмахнул мечом прямо перед собой. Что он делает? Сам догадался о моих мучениях в этом лесу? Решил мне помочь? Решил потренироваться или побороться с невидимым противником?
Не успел мой сарказм созреть до осмеивания вслух тренировки бойца, как часть леса превратилась в застывшее полотно: листья не шевелились, краски поблекли. Это напоминало фотообои или же блеклое отражение леса в замутненном зеркале. С каждым вдохом бойца, да и моего тоже, полотно мутнело, и очертания леса превращались в размытую палитру.
В данный момент я сама походила на онгхуса: глаза, может, и не белые, но широко раскрыты, а голова склонилась вбок. Выглядывая из-за спины бойца, я пыталась лучше рассмотреть, как отдельно взятый бессмертный смог сотворить мечом застывший «элемент декора» – кусок фотообоев, который идеально вписался бы в интерьер дешевой съемной квартиры.
По лицам рядом стоящих бойцов можно было догадаться, что данное действо их не смущает, не удивляет и не беспокоит, словно они проделывают такой трюк каждый день.
Когда полотно стало чернеть, можно было бы ожидать, что декоративная штукатурка обвалится и сгниет, но нет, происходящее приняло странный оборот. Боец-«дизайнер» поднял свободную от меча руку и сорвал уже заметно истлевшее полотно, а прямо за ним возник невообразимо яркий свет. Я машинально дернула руку, чтобы прикрыть глаза от этих ослепляющих лучей, вот только руки были связаны, поэтому мне оставалось лишь крепко зажмуриться. Но это не сильно помогло, глазам стало даже немного больно то ли от столь яркого и неожиданного света, то ли от того, что я так сильно сжимала веки.
– Что это? – Прошипела я сквозь зубы.
Ответа не последовало, но глазам стало немного легче, когда меня стали подталкивать вперед, а солдат, который шел впереди, немного отгородил меня от мучительных лучей. Тем не менее идти с открытыми глазами было невозможно. Ну и плевать, пойду вслепую, зато не ослепну.
Не заметила, чтобы мы через что-то перешагивали или зашли в какое-то укрытие, но свет исчез так же внезапно, как и появился. Я неуверенно приоткрыла один глаз, а убедившись в безопасности для своего зрения, открыла и второй. Но лучше бы я этого не делала!
О, силы бессмертных! Боги! Это божественно, великолепно, грандиозно… Это Фейсал, – напомнила я себе.
Я увидела возвышенность, на которой стоял огромный замок. Его размеры невозможно объять взглядом: сводчатая крыша теряется где-то в глубинах безоблачного почему-то пурпурного неба, а основание утопает в экзотической растительности, которая буквально обнимает здание, оставляя нетронутой только массивную лестницу, ведущую к входу. Сам замок построен из неизвестного мне камня. Весь белоснежно белый, от него исходит не очень яркий свет. На стенах играют блики от пурпурного неба, что создает гармонию белого и ожившей цветовой феерии радуги.
Глядя на эту ожившую сказку, забываешь, что ты в опасности. Забываешь, ради чего ты здесь. Ничего более впечатляющего я в своей жизни не видела!
Наверное, люди испытали нечто похожее, когда обнаружили в Египте древние пирамиды или столкнулись с остатками поселений племени майя. Это что-то за гранью воображения.
К замку захотелось подойти ближе, к нему хочется прикоснуться, почувствовать силу богов! Я сама не поняла, как зашагала прямиком к замку. Словно под гипнозом.
Мой взгляд был устремлен на замок, поэтому я не сразу заметила, что земля подо мной движется. Я вскрикнула и посмотрела себе под ноги. Да, земля движется, вернее, это белая, вымощенная камнем широкая дорога, ведущая к лестнице замка. Это как траволатор в аэропорту – хоть ты и можешь идти сам, но разве не весело прокатиться вперед?
Бушующее во мне волнение от того, что я скоро предстану перед Фейсалом, сглаживало то чудо, которое я увидела. Мне, конечно же, очень хотелось отстрочить этот момент. Но когда траволатор неумолимо приближал меня к лестнице, которая буквально вела меня на небеса, я поняла, что назад пути нет. Сегодня я могу потерять Кремера, себя и все то, что мне было дорого. Но, что странно, я не сопротивлялась. Моя душа вела меня вверх, прямиком к… освобождению. Не могу найти более правильного слова для описания своих чувств. Я ощущала свободу, не было страха смерти, не было сомнений, не было сожалений, было лишь желание подняться в небеса, туда, куда вела эта лестница, на которую я уже успела ступить. К Богу!
Лестница, которая до этого казалась древним напоминанием силы и власти, теперь оживилась, и как только я встала на первую ступеньку, двинулась вверх. В этот момент мне захотелось ухватиться за перила, ну или за руку, что привела меня сюда, но оказалось, что рядом никого нет. Я осталась одна: нет Кремера, нет слуг Фейсала, только я и мои мысли, только я в окружении тихой красоты божественной силы. Не осталось даже воспоминаний, мой разум – прозрачный сосуд. Чтобы не упасть в пропасть небытия, мои глаза искали то, за что можно удержаться в этой реальности. Вскоре мой взгляд заскользил по поверхности гладких стен, которые все приближались и приближались, обнажая свои тайны.
Скорость движения лестницы позволяла рассмотреть окружение и поддаться ложному впечатлению безопасности. По бокам расположились башенки, на которых восседали каменные создания, чем-то напоминающие горгульи. Хотя скорее это детеныши драконов: головы летучих мышей, тела анаконды, а за спинами – широко расправленные крылья драконов. И чем ближе я оказывалась к ним, тем ярче становились их глаза, которые неотрывно смотрели на меня. Если я попытаюсь сбежать, то они непременно настигнут меня. Неужели есть кто-то, кто, дойдя до Фейсала настолько близко, решится сбежать? Я не стала испытывать судьбу.
И вот теперь уже мой взгляд был прикован к двери. Эта массивная дверь цвета расплавленного серебра, на которой отражаются все краски окружающей среды, манила и призывала, словно конечная точка твоей жизни. Как только я смогла различить дверную ручку, то уже не могла отвести взгляда от нее. Непроизвольно моя рука сама потянулась к ней. Когда лестница остановилась, я без раздумий бы открыла дверь, вот только руки были скреплены за спиной. Да мне и не пришлось браться за ручку этой чудесной двери, она сама распахнулись передо мной, приглашая в самый страшный день моей жизни.
Глава 33
Сказать, что я растерялась, значит, ничего не сказать! Я оказалась в заброшенной библиотеке, в той, где я прожила последние дни своей жизни с родителями. Я даже подумала, что уже умерла и сейчас смогу встретиться с мамой и папой. Вот знакомые полки, диван… а часы показывают то время, когда на нас напали чародеи. В панике я закружилась на месте в поисках мамы, ведь отец прямо сейчас должен прокричать: «Бегите!».
– МАМА!
Вместо ответа мамы все вокруг завертелось, краски стали расплываться и вскоре смешались в один цвет – красный. Кровь! Вокруг меня кровь! Воздух! Мне нужен воздух! Я не могу дышать. Мама, где ты? Ремис?
Я словно за стеклом от основной сцены событий: я рядом, но меня не слышат. Обуреваемая страхом я начала биться в эту стеклянную стену.
– Беееегитееее!!!! Пааапааа! Маааамааа! Бегите!!! Нет, папа, не надо! Останься! Останься со мной!
Я кричала, кричала и кричала, не понимая, что происходит. Меня никто не слышит, я одна, нет даже Ремиса, который должен сидеть неподвижно и плакать. Пытаюсь сделать шаг и падаю, падаю лицом в воняющий плесенью пол.
– Мама, папа! НЕТ! Останьтесь со мной, пожалуйста! Не уходите! НЕ УМИРАЙТЕ!
Не могу сдвинуться с места, вдыхая пыль с грязного пола, пытаюсь собрать остатки сил. Я должна их спасти, я обязана это сделать. Ну же! Встань и сделай это! Это шанс все изменить: вернуть жизнь родителям, остаться семьей, избежать страха и вечного разочарования в самой себе. Их надо предупредить! Захлебнись слезами, утрись страхом и просто сделай это! Исправь случившееся! Но мое тело меня подводит, руки меня не слушаются.
Огонь, мне нужен мой огонь! Если я смогу, то родители будут жить. Я смогу их спасти.
– А, вот и она.
Чародеи? Это были чародеи? Они рядом, я знаю, они опасны. Они нас уничтожат. Но я смогу, смогу защититься. Я спасу свою семью.
Кремер, он мне поможет, он меня любит…
Крик отца, стон мамы, слезы Ремиса, стекающие по моим ногам.
– Нет! Я спасу вас! Кремер! Ты мне нужен, пожалуйста!
– Довольно!
Этот голос, словно бальзам, смысл все тревоги и весь ужас пережитого. Одно слово и тихий голос – нет больше библиотеки, нет больше ночного кошмара.
Я моргнула и оказалась на арене или огромном поле, над которым возвышался трон.
Тряхнув головой, я попыталась избавиться от видений. Видения? Галлюцинации? Что это вообще такое было?
– Ты видела свой самый большой грех, который ты совершила в своей жизни, или думала, что совершила.
Вопросы могут подождать. Я стою напротив пьедестала, на котором три каменных стула в цвет стен замка, и из них заняты только два. Интуитивно я поняла, что в центре восседает сам Фейсал. А слова, которые мне пояснили смысл моих галлюцинаций, принадлежали женщине, сидевшей по правую руку от мужчины.
Фейсал. Бог правосудия и вершитель судеб. Я уставилась на него, как шопоголик на рекламу скидок в магазине с дорогими шмотками, но при этом без рубля в кармане.
Не могу сказать, что я представляла его иначе. Он определенно одним своим видом заставлял осознать, что перед тобой БОГ! Он не смотрел на меня, он никак не реагировал на меня, я была для него никем, но мне очень хотелось бы, чтобы он обратил на меня внимание. Чтобы он – Бог заметил меня – Алику, не просто Источника, а бессмертного, который уважает силу богов, который, хоть и боится Фейсала, но приклоняется перед ним.
Пока я пыталась вернуть себе спокойствие, а легким и сердцу – нормальную работу после ретроспективы в свое прошлое, я увидела, что рядом со мной на земле лежит Кремер.
– Кремер!
Я вскрикнула и сама испугалась своего голоса. Кинула взгляд на Фейсала и женщину, с которой он ворковал и, казалось, совсем потерял интерес к нам с Кремером.
Он даже не повернулся на мой возглас. Что и хорошо. Я впервые после того, как Кремер упал в той пещере, смогла наконец-то приблизиться к нему. Он лежал у моих ног на спине. Его шея уже была в норме, даже казалось, что он просто спит. Еще час или два, и он очнется.
Не могу ждать, мне он нужен уже сейчас. Я опустилась на колени и вплотную приблизилась к наемнику. Уже просто от того, что мои колени прижались к его ногам, мне стало легче дышать. Часы в библиотеке больше не отсчитывали время моего безумия.
Я до боли вытянула руки, скрученные серебром, и мне удалось взять в свою ладонь руку Кремера. Она была холодной как лед.
– Очнись, пожалуйста.
Мой голос звучал жалко и отчаянно, но Кремер нужен мне. Его глаза, его дыхание, его редкая улыбка, его осуждение и даже недовольство. Он мне нужен целиком и полностью. Как воздух, который еще плохо поступал в мои легкие, как дневной свет, так необходимый для жизни. Кремер, я люблю тебя! Очнись, пожалуйста!
– Он задерживается, – промурлыкала темноволосая женщина, нежно обняв Бога за шею.
Не было слышно ответа, но она захихикала, а ее изумрудный взгляд переместился на меня. Когда она увидела, что я держу Кремера за руку, несмотря на мои скрепленные руки, нахмурилась.
– О, справедливый…
Она указала рукой в нашу с Кремером сторону.
Это заставило Фейсала все-таки обратить на нас внимание. Насколько сильно эта женщина может влиять на него? Смогу ли я призвать к ее чувствам?
Но Фейсал просто кинул мимолетный взгляд на нас и просто кивнул женщине. Сразу после этого Кремер громко вздохнул, а я наклонилась к нему, отпустив его руку.
– Кремер!
Его глаза открылись и с волнением смотрели в мои, от чего мне захотелось танцевать и рыдать одновременно. Когда он увидел меня, его взгляд перестал метаться, а просто сосредоточился на мне. Это согрело мое сердце, он, как и я, волнуется. Он волнуется обо мне, его первая мысль была обо мне.
– Алика?
Голос был сиплым и неуверенным, но таким родным и долгожданным.
– Я тут, все хорошо… ну… – я мотнула головой в сторону романтично воркующей парочки, – …мы хотя бы живы… пока.
Кремер сел и протянул мне руку, но понял, что мои за спиной. Он нахмурился и стал осматриваться по сторонам.
– Я… мне снился сон…
– Кошмар с твоим самым страшным грехом?
Несмотря на все, Кремер был снова спокоен и говорит о своем сне, словно о неком странном приключении.
– Это место, – я мотнула головой, чтобы он осознал, где именно находится, – место заставляет нас вспоминать о худшем. Ты видел сон? Я видела реальность. Думаю, это часть испытания.
– Испытание, которое не каждый достоин пережить!
Мы оба повернули головы к источнику вторжения в наш разговор с Кремером.
Это был мужчина, который занял пустующее место на пьедестале. Не знаю, кем он был, но я ощутила силу, исходящую от него, и эта сила заставила меня преклонить колени.
Кремер попытался вскочить на ноги, но мужчина, который только что присоединился к нам, сделал легкий жест рукой и наемник обратно грохнулся на колени.
– Вас удостоили чести предстать перед судом великого Фейсала. Ваше место там и на коленях!
Вновь прибывший указал пальцем ровно на то место, где мы находились с Кремером, только сдвинуться мы не могли. Я и до этого уже сидела на коленях, но перед Кремером, а теперь и Кремер рядом сидел… лицом к трону.
Я нахмурилась и встала. Если перед Фейсалом я еще и буду сидеть на коленях исключительно из уважения, то перед этим парнем – ни за что!
Поднимаясь с земли, я смогла заметить, как поднимались брови того, кто заговорил о почтении. Фейсал же продолжал молчать, как и его женщина. Его? Ну а кто она, раз так воркует с ним?
– Источник!
Мужчина закинул ногу себе на колено и развалился на своем миниатюрном троне, главный трон оставался у Фейсала, который продолжал смотреть на нас молчаливо и отстраненно, от чего даже закрались сомнения: а он ли Фейсал?
Я поклонилась в ответ на «Источник», я стою перед Богами, я все равно что труп, я… и тут я вспомнила, что… я дочь Дуфф-Кайдена!
Выпрямившись, я мотнула головой, закидывая волосы за плечо, и произнесла настолько спокойно, насколько смогла:
– Меня зовут Алика.
Кажется, впервые взгляды всех троих были направлены на меня, а не на Кремера. Они не считали нужным общаться с Источником? Я для них тлен и ничтожество? Ну так ничтожество тоже умеет говорить, и его уже ничто не смущает. Я для вас мусор. Вы ничего не можете поделать со мной, кроме как выкинуть … Куда? В мусор? ХА! Я уже там, так что удивите меня!
– Ты будешь молчать, пока не будет позволено иное!
Мужчина изо всех сил старался показать себя значимым, он пытался затмить собой того, кто сидел молчаливо, но кто являл собой власть. За все время Фейсал не проронил ни звука, но присутствующие так или иначе искали в его жестах и в его глазах реакции или ответа, именно от него, ловили каждое его движение, его реакции ожидали все здесь присутствующие, и мы с Кремером не исключение.
Неожиданно мои руки освободились от серебра, и я смогла расправить плечи. Не знаю, кого за это благодарить, и надо ли вообще за это благодарить.
– Его зовут Арокх, меня – Ирана, и сегодня вы предстали перед судом великого Фейсала.
Изумрудные глаза засияли от произнесенных ею слов, она не упивалась властью, она была… взволнована.
Она крепко сжала в своей ладони руку Фейсала. Но когда заметила, что я вижу это, мгновенно прикрыла складкой платья этот захват. Боялась проявить на публике чувства или защищала слабость Фейсала?
– Нет, Ирана! Сегодня на суде только чародей…
Арокх сместился и опустил ногу на землю. Нервничает, взволнован или в предвкушении?
И какого черта тут происходит? Я была уверена, что судит Фейсал, а тут прям суд присяжных, не иначе!
– Это не тебе решать, Арокх. Перед Фейсалом предстали двое бессмертных, и только Фейсал решит их судьбу.
– Воистину!
Он поклонился женщине, но в глазах не читалось согласия, только принуждение. Черт, у нас проблемы! Этот Арокх желает «хлеба и зрелищ»! Насколько сильное влияние он имеет на Фейсала? Женщина определенно стоит на защите интересов Фейсала, Арокх же преследует свои собственные интересы, пусть и не открыто.
– Ты позволишь, брат?
Брат? БРАТ?! Фейсал молча и еле заметно кивнул. Этот Арокх брат Фейсала? Значит, как и подозревала – он тоже Бог!
Воодушевившись молчаливым кивком брата, Арокх приступил к презентации своей власти, которая явно находится в ограничительных тисках брата, и что очень не нравится Арокху. Когда жаждущий власти долго ограничен, он рано или поздно устроит революцию. Остается надеяться, что хоть кто-то останется жив после этого.
– Кремер, сын Улафа и Хельги, ты обвиняешься в противопоставлении себя воли Богам и в нарушении их решений. – Аркох встал и, наклонившись в сторону Кремера, ухмыльнулся, – что наказывается смертью!
Последние слова Арокх пропел, смакуя каждый звук.
Я не понимала, в чем суть обвинения. Что именно сделал Кремер? Метнув на него взгляд, я искала ответа на свой немой вопрос. Кремер все еще стоял на коленях, и по его сжатым губам не было понятно, осознает ли он сути обвинения. А еще было видно, что он сдерживался, чтобы не заговорить. Но обвинение и злость из уст Бога заставили и Кремера от молчания перейти к действиям и подняться с колен.
– Великий Фейсал, я никогда не нарушал Ваших решений!
Кремер не смотрел на Арокха, он смотрел только на Фейсала, который, казалось, спит с открытыми глазами или впал в транс.
Нет, он, конечно, не спал, но сидел неподвижно, его можно было принять за статую, если только не заметить, как он нежно одним пальцем поглаживает руку зеленоглазой красотки. Но всем своим видом он демонстрировал, что происходящее его мало заботит и он отдал все бразды правления своему брату. Во всяком случае так мне показалось.