Глава 18
Меня постоянно так и подмывает спросить у Кремера, скольких магов он убил, скольких Источников он лично уничтожил. Но каждый раз меня что-то останавливает. Что будет со мной, когда я услышу ответ? Хочу ли я в действительности знать ответы на эти вопросы? Не сейчас и определенно не в ближайшем будущем.
Чтобы не углубляться в свои сомнения и терзания, я решила себя отвлечь изучением окружающей обстановки, что раньше хотела сделать, но слабость после ранения, спор с Кремером и последующие события лишили меня такой возможности. А заодно мне захотелось отдалиться от поля боя, которое напоминает мне о том, что я все-таки забрала чьи-то жизни сегодня, а чародей собирает сейчас трофеи и, возможно, стремится использовать их в своих целях.
Я совершила свое первое убийство, нет, не могу сказать, что у меня были сожаления, ведь в конечном счете я спасла нас, но ощущения все равно странные, неприятные и даже в какой-то степени пугающие. Долгое время мне внушали, что маги – безумные убийцы, и меня совсем не привлекала перспектива вступать в их ряды. Может ли моя сила Источника изменить меня настолько, что я перестану ценить чьи-то жизни? Вдруг я со временем превращусь в ту самую страшилку для мира бессмертных?
Хватит думать об этом, приказала я себе. Кто знает, что нас ждет в будущем, да хотя бы завтра? Я резко отвернулась от места убийства, отошла на приличное расстояние и вскоре наткнулась на нечто, похожее на куст крыжовника. При ближайшем рассмотрении я поняла, что это, конечно, не крыжовник. Листья в форме маленьких лодочек фиолетового цвета, и в каждом из них вода. Но, как и у крыжовника, на стеблях тоненькие иголки-шипы и продолговатые оранжевые ягодки. Пахло очень вкусно, пробовать ягоды я не решилась, но вдохнуть аромат, думаю, можно. От кустарника пахло сладкой сочной дыней. У меня даже побежали слюнки. Хотя после совместного ужина с Кремером что-либо есть в этих местах у меня пропало всяческое желание. Пахнуть может божественно, а на вкус… лучше не вспоминать. Когда я наклонилась к кусту, то смогла разглядеть, что у самого основания каждого листика находятся маленькие и только, вероятно, зародившиеся гроздья ягод, которые не сразу можно заметить при мимолетном взгляде на куст. По крупным же ягодам мелкими каплями, словно слезы, стекал сок. Видимо, это и есть то, что я изначально приняла за воду, и именно эта жидкость так вкусно пахнет. Мне захотелось сорвать ягоду, но тут из-за спины резко появилась рука и ухватила меня за запястье, останавливая меня. От неожиданности я вздрогнула.
– Не стоит тут ни к чему прикасаться, особенно к тому, что выглядит так красиво и при этом очень вкусно пахнет.
Не то чтобы я испугалась неожиданного появления чародея, но еще раз поразилась его умению так быстро и бесшумно передвигаться. Я-то думала, он занят «сбором урожая» и ему сейчас нет дела до меня. Не успела я что-то сказать, как у ягоды моментально выросло маленькое щупальце, которое чуть ли не выстрелом направилось к моему пальцу. Резко отдернув руку за мгновенье до того, как нечто уже не столь красивое успело меня цапнуть, я отшатнулась от куста, споткнулась и шлепнулась на землю.
Тьфу, надеюсь, тут не все такое опасное вокруг, как этот куст.
– Ты знаешь, что это за… растение? Даже не знаю, растение это или что-то еще, – спросила я у Кремера.
– Не знаю, Эвладия осталась за пределами изучения миров бессмертных. Не похоже, чтобы кто-то прибыл сюда добровольно с целью изучения растительного мира. – Помогая мне встать, Кремер взял меня за руку и скрестил наши пальцы. – Чародеи интуитивно могут распознавать ингредиенты, что позволяет улавливать опасность, но я бы все равно не сильно рассчитывал на это. Кроме того, я бессмертный, а для тебя тут многое может оказаться фатальным. Данное место не располагает к пикникам и прогулкам.
Мне оставалось лишь молча согласиться с ним.
– Думаю, все тут служит тому, чтобы попавший сюда скорее предстал перед судом Фейсала, – продолжил наемник.
– Как думаешь, Фейсал уже в курсе, что тут случилось?
– Думаю, да. А еще я думаю, что вскоре он направит новых «приставов». Так что нельзя больше терять времени, нам пора уходить.
– Приставов? – Я не удержалась и засмеялась. – Ты так их называешь?
Кремер без тени улыбки ответил вопросом на вопрос:
– У тебя есть иное наименование для них?
– Нет, но все равно забавно.
Не встретив в ответ даже намека на улыбку на лице Кремера, я продолжила:
– Даже не представляю, в каком направлении двигаться. Что тебе подсказывает твое чародейское чутье?
– Я же не собака-ищейка, чародейское чутье, как ты выразилась, так не работает. Но я хотел бы добраться вон до той скалы. – Кремер свободной рукой указал куда-то левее, и, проследив за жестом, я заприметила возвышенность. Мне показалось, что она совсем близко. – Заберемся на нее и осмотримся, так мы поймем, куда идти дальше. Других вариантов пока не вижу.
Кремер развернулся и стал ускорять шаг. И вскоре я уже почти бежала за ним. Если бы он не держал меня крепко за руку, то я наверняка сильно отстала бы от него.
От полянки, на которой мы находились и от которой теперь стремительно удалялись, вела узкая тропинка, состоящая из песка и мелких камней. Я, конечно, не обладаю никаким чародейским чутьем, но интуиция мне подсказывала, что все тропинки ведут прямиком в суд. Так не должны ли мы их обходить?
– Меня смущает этот протоптанный путь, мне кажется, что все дороги тут ведут… в ад.
– Согласен, но я хочу по минимуму пройти через заросли, как уже сказал, для тебя это может быть небезопасно, так что еще немного пройдемся по протоптанной дороге, а затем свернем.
Он явно заботится обо мне. Как же это мило! Я глупо улыбнулась такому приятному чувству – заботы и защиты от Кремера. Я украдкой поглядывала на него, но он, кажется, этого не замечал. Его лицо было напряженным, и он смотрел лишь вперед, периодически мельком по сторонам. Как говорится, тот, кто не смотрит себе под ноги, обычно получает в лоб. Так случилось и со мной. Я сильно споткнулась и чуть не воткнулась носом в землю, беспомощно пискнув. Но и тут Кремер меня спас, вовремя подхватив и удержав от падения.
– Ты в порядке? Я слишком быстро иду? – Убедившись, что я вновь твердо стою на ногах, он осмотрел меня с ног до головы. – Да, чародеи передвигаются быстрее, прости, постараюсь подстроиться под твой шаг.
Я умолчала о том, что дело не в скорости передвижения чародеев, а в том, что я всю дорогу пялилась на него вместо того, чтобы следить за дорогой. Но разве можно меня за это ругать? Он так красив, что сложно отвести взгляд. Даже несмотря на то, что, возможно, у него в голове план по уничтожению всех магов. Но это его жесткое выражение лица… А когда он немного хмурится, у него на лбу появляются маленькие морщинки. Эти его морщинки! Когда он хмурится очень сильно, то они образуют небольшую арку на лбу, получается очень мило, и его лицо становится еще более притягательным.
Тут я поняла, что продолжаю на него смотреть и разглядываю его лоб. Он опять хмурится… Ах да, он же задал мне вопрос и ждет ответа. Так что он там спросил?
– Э-э-эм, нет, все в порядке, я могу выдержать такой темп, просто споткнулась.
– Хорошо, но, если устанешь, дай мне знать, притормозим. Хотя лучше нигде надолго не задерживаться.
– Ну тогда вперед!
Он хмыкнул, кивнул, и мы вновь ускорились. Уже скоро я поняла, что моя бравада была излишней, поскольку спустя несколько минут я начала тяжелее дышать. Зато теперь я смотрела строго себе под ноги, не хотелось бы упасть в грязь лицом, причем в прямом смысле. Если Кремер шел своим размашистым шагом, то я точно уже вовсю бежала и все равно отставала.
Это Ремис у нас любитель спорта и единоборств, я же всегда избегала любых физических нагрузок, так что к бегу не сильно приучена. Прибавьте к этому скорость чародеев, и думаю, что минут через десять к моему стыду я действительно попрошу Кремера притормозить. Может, не стоило прогуливать уроки самообороны и физической подготовки? Никогда ведь не знаешь, куда или от кого тебе однажды придется бежать.
Иногда я все-таки успевала осматриваться по сторонам. Меня не покидало чувство, что за нами кто-то все время наблюдает и что облака не случайно меняли цвет, а за этим прячется чье-то внимательное око. А мы с Кремером, как в жуткой игре на выживание, являемся главными ее участниками. Устраивают же боги соревнования среди бессмертных. Правда, в последний раз это было еще до решения уничтожить магов. Но вдруг сейчас игрища восстановились?
Нет, это совсем безумная мысль, бессмертных оповестили бы о возобновлении игрищ. Хотя кто их знает, этих богов. Но маги действительно однажды приняли участие в подобных состязаниях. Тогда маги впервые громко заявили о себе, одержав победу; второе место заняли акриты. Но многое до сих пор остается загадкой: как именно проходили те игры, в чем заключалась суть состязаний, есть ли свидетели той игры (ну кроме богов, конечно)? И главное – почему после тех соревнований подобных игр не было? Что такого там произошло, что турниры больше не проводились?
Тем временем мне уже стало не хватать кислорода, я запыхалась и уже было хотела попросить Кремера сбавить темп, как он сам неожиданно остановился.
– Думаю, можно свернуть тут. – Кремер указал в сторону леса.
Это все-таки какой-то фантасмагорический лес. Слов не хватит, чтобы описать его необыкновенную красоту и ужас одновременно. Боги определенно лучшие декораторы. Только они способны создать что-то столь прекрасное, порой даже очень опасное, но все равно идеальное. Даже территы не сравнятся с богами по мастерству флористики. Я ни разу не была в землях территов, но видела картинки и читала описания. Интересно, Фейсал лично поддерживает эту красоту или же он все-таки прибегает к помощи территов или кого-то из равных им? Наверное, первый вариант.
– Как скажешь. Я плохо ориентируюсь в неизвестном мне пространстве. В этом вопросе полностью полагаюсь на тебя, – ответила я Кремеру и в то же самое время спросила себя: а действительно ли я готова ему довериться? Пепел, который осел в закромах пояса Кремера, не давал мне покоя. Странно, но, несмотря на все мои «почему» и «как», я не ощущаю себя в опасности с тем, кто веками был врагом магов. А насколько сам Кремер доверяет мне? Или, что вероятнее всего, он верит в свои силы и возможности справиться со мной? По всей видимости, я не одна об этом размышляла, потому как Кремер тоже время от времени украдкой поглядывал на меня, и в его взгляде читалось недоверие или сомнение. Занят ли мозг наемника таким же шквалом различных домыслов и противоречий, как мой собственный? Вот только если мой разум и вел диалог сам с собой о возможности полностью доверять Кремеру, то мое сердце, кажется, уже давно доверилось этому мужчине. Глупое женское сердце!
Неожиданно Кремер широко улыбнулся и немного наклонил голову вбок. Ох! Если до этого, пробежав, мне все еще было тяжело дышать, то теперь я просто замерла и не дышала. Такая сногсшибательная улыбка, искренняя и совершенно неотразимая! А главное – с чего бы?!
– Спасибо за доверие… фитилёк, приятно слышать.
Кремер назвал меня «фитилёк»? Надо же! Поразительная нежность со стороны этого угрюмого наемника. Или его тоже поразила возможность гипотетического доверия между нами, вернее, внутреннего спора о возможном доверии? Не знаю, насколько размышления о доверии завладели его мыслями, но я сейчас свою логику и сомнения поставила на паузу. Нежный Кремер… эта его улыбка в ответ на мои слова о доверии с моей стороны! Она делает такими далекими и несущественными все эти войны между магами и чародеями!
– Но я попрошу тебя смотреть очень внимательно по сторонам. Я сам не знаю, что нас ждет в этих зарослях.
Мне показалось или на его лице появился страх? Кремер умеет бояться? Или он опасается подвести меня после того, как я сообщила, что доверяю ему? Занервничал, что не оправдает мое доверие? Хотя, скорее всего, я так далеко зашла в своих размышлениях, что принимаю желаемое за действительное. Мой разум еще подает голос, он еще не совсем проиграл битву с сердцем.
Но в то же время я просто молча киваю ему в ответ, ожидая от него чего-то большего. При этом у самой, вероятно, совершенно нелепейшее выражение лица. И весь мой вид сейчас является олицетворением полнейшей капитуляции перед Кремером.
Неожиданно он притянул меня к себе и нежно приобнял. Я прижалась лицом к его груди и обхватила его сильное тело руками. Да! Пусть у меня и есть сомнения, пусть мои планы по похищению пепла никуда не делись и сейчас я весьма неуверенно и без особого энтузиазма размышляю, а не попытаться ли стащить пепел, пока мы обнимаемся, но отчего-то дальше этой мысли дело не пошло. Объятия Кремера действуют на меня успокаивающе, они как последний глоток воздуха для тонущего. Поэтому мои руки так и не потянулись к карманам его пояса. Понимает ли Кремер, как его слова и такие незначительные действия обезоруживают меня и отменяют коварные планы насчет пепла? Плевать на противоречия, меня не волнует вражда между нами, мне просто… очень хорошо в данную минуту. Мне остается только молиться, что он не играет на моих чувствах после того, как долгое время изучал меня и знает все мои слабые стороны. Зажмурившись, я стала прислушиваться к его дыханию. Мне вдруг подумалось, что если я замру и услышу его сердце, то все пойму. Увы, ничего подобного не произошло.
– Все будет хорошо, я сделаю все, что смогу, чтобы ты не пострадала, обещаю тебе!
Кремер сильнее прижал меня к себе и начал поглаживать по спине. В этих действиях не было ничего эротичного, простой успокаивающий жест. Для него, может, это и простые слова и жесты, а я на секунду подумала, что он все-таки хорошо успел меня изучить и понять, в чем именно я нуждаюсь.
И хоть я вновь могла дышать, в груди словно ком образовался, от которого я готова была пустить слезу счастья от приятного чувства, которое женщина испытывает, оказавшись в долгожданных объятиях любимого мужчины. И неважно, что эти объятия не совсем такие, о которых я так давно грезила, главное в этот момент – ощущение, словно ты одна во вселенной можешь обнять этого мужчину и у тебя есть все основания для этого.
Я готова остаться в этом измерении навечно, лишь бы Кремер и дальше оставался рядом. Я давно испытываю голод по простым и столь нужным для любого живого существа чувствам – защищенности и безопасности. Слезы все-таки начали заполнять мои глаза, и я всхлипнула.
– Шшшш, не плачь, я правда не допущу, чтобы ты поранилась. Я вытащу тебя отсюда, Алика. – Вероятно, Кремер принял мои слезы за страх и считает, что я испугалась продираться сквозь дебри таинственного леса. Пусть и дальше так думает, я не готова пока полностью раскрыться перед ним. – Просто иди за мной, хорошо?
– Да, конечно, – прошептала я в ответ и вытерла слезы, после чего вернула руку за спину Кремера, чтобы еще раз крепко его обнять. Как же не хочется его отпускать! Но пора идти дальше.
И в это самое мгновенье я решила, что и не обязана его отпускать, не хочу, я желаю этого мужчину в своей жизни… навсегда, во веки вечные! Пусть столкновения магов и чародеев катятся ко всем чертям! А я лично хочу мира между нашими народами! Я не хочу больше думать о том, что нас разделяет. Я хочу смотреть вперед, а впереди видеть Кремера живым, счастливым и рядом со мной!
– Ты готова двигаться дальше? – Своевременный и очень точный вопрос.
Еще как готова! Никогда раньше я не была так готова к чему-то, как двигаться дальше!
Глава 19
Мы расцепили наши объятия и встретились лицом к лицу с неизвестным и, возможно, очень опасным лесом. Не сговариваясь и не подавая никаких знаков друг другу, почти синхронно сделали уверенный шаг вперед, но так же синхронно остановились.
– Как я сказал, держись за мной. Я поведу, а ты ступай строго по моим следам, расстояние держи не больше шага.
– Отлично, будешь моим поводырем в адском лесу. – Моя попытка пошутить с головой выдавала мою нервозность.
Кремер глубоко вздохнул и двинулся вперед, никак не отреагировав на мой сарказм, он просто выставил перед собой руку. Решил расчищать нам путь телекинезом? И словно в подтверждение моих слов ветки начали раздвигаться в стороны, впереди образовалось нечто похожее на арку, сотканную из ветвей, листьев и цветов. Опять перед глазами возникла арка из тех странных облаков. Значит ли это, что мы на верном пути? Или я вижу знаки там, где их нет?
– Вперед! – тихо скомандовал Кремер. Он явно не заметил сходства.
Я следовала за Кремером и попутно поражалась, насколько четко и легко он владеет телекинезом. Он с ювелирной точностью раздвигал ветки впереди, и стоило нам сделать пару шагов, как идеального размера арка, сквозь которую мы только что прошли, мгновенно исчезала за моей спиной, а растительность возвращалась в свой изначальный вид.
Шли мы медленно, бежать или даже ускориться было бы, наверное, невозможно сейчас. Несколько раз мне хотелось дотронуться до чего-то красивого, что тут и там представало перед взором, но я останавливала себя. Кремер же, напротив, довольно смело хватал некоторые ветки, чтобы точнее направлять телекинез. Чутье чародеев, даже в неизвестном измерении, позволяет распознать, к чему можно прикасаться, а к чему не стоит. Мне же оставалось лишь следовать за ним, прятаться за его широкой спиной и любоваться видами.
Кто бы мог подумать, что у Фейсала такой прекрасный мир! Как хотелось бы его получше рассмотреть! Но приказы Кремера «Пригнись», «Замри» и т.п. не позволяли мне душой и телом погрузиться в изучение этой прекрасной растительности.
– Я стараюсь не навредить лесу. Мы и так убили людей Фейсала. Думаю, если мы еще и местную природу изуродуем, это только усугубит наше положение. Все-таки для нас это просто ветки и кусты, которые приятно пахнут, а для него это – его дом, в котором мы лишь гости.
Мысленно я согласилась с Кремером, хотя назвать нас гостями сложно. Мы сюда не напрашивались. Скорее, мы пленники. Но как я ни ломала голову над вопросами, как и зачем мы тут оказались, так и не смогла ничего понять. За что Фейсал намерен осудить нас? Боюсь ли я встретиться лицом к лицу с ним? Определенно нет, но интуиция мне подсказывает, что эта встреча вскоре состоится. Я сказала Кремеру, что доверяю ему, и это правда. Но верю ли я, что у нас получится сбежать? Нет, иначе кто-нибудь сообщил бы уже бессмертным, как можно оказаться у Фейсала и не столкнуться с последствиями его суда. Хотя я не буду озвучивать свои опасения, не стану говорить Кремеру, что не верю в положительный исход нашего бегства. Я глубоко вдохнула и медленно выдохнула. Не желаю, чтобы он думал, что я сомневаюсь в его решениях. Несмотря на все мои сомнения и переживания, я действительно всем сердцем хочу ему просто поверить.
– Что-то ты совсем притихла, но я буквально слышу, как ты пыхтишь, вероятно, о чем-то усиленно размышляешь. – Кремер решил пошутить или хочет меня взбодрить?
– Не хочу тебя отвлекать.
Это правда, как и то, что я никогда не была особенно разговорчивой. Мне всегда было трудно сойтись с людьми или с чародеями, да с кем угодно во вселенной. А с Кремером по непонятной до сих пор причине мне довольно легко разговаривать, более того, я даже кричала на него, и это не казалось мне чем-то странным – скорее, естественным. Именно с ним я могла себе позволить говорить обо всем, ну почти обо всем, что меня беспокоит. Я легко могу себе представить, как мы сидим у камина и ведем расслабленный диалог, как очень близкие люди. Боги, опять камин! Что за маниакальное желание завести собственный камин? Помимо собственного дома я всегда хотела собственный камин. Я, наверное, и дом-то свой хочу только из-за камина.
– Ты не отвлекаешь, скорее, меня больше беспокоит твое молчание.
– Беспокоишься за свою спину? Думаешь, что я молча планирую запустить в нее огонь?
Кремеру с его огромным жизненным опытом, наверное, сложно кому-то доверять. Он ответил не сразу, но довольно резко:
– Нет, это меня мало волнует, я знаю, что ты не столь глупа и не станешь так рисковать своим здоровьем.
Меньше всего я хотела бы вновь начать с ним ругаться:
– Прости, я нервничаю, и, откровенно говоря, я не самый разговорчивый человек.
– Это мне известно. Я знаю, что у тебя мало друзей. И, кстати, в этом мы с тобой похожи, меня тоже не назовешь общительным человеком.
– Насчет «мало друзей» – тут ты явно преувеличил. У меня совсем нет друзей! У тебя их тоже нет?
Все-таки мне не очень комфортно от мысли, что Кремер прекрасно осведомлен на мой счет и даже знает, что я одинока, хоть и не совсем по своей воле. Да, Ремис всегда был где-то поблизости, но между нами словно пропасть. А с чародеями из замка мне всегда было тяжело общаться. Однажды у меня был друг по переписке. Отчаявшись найти парня, я даже зарегистрировалась на сайте знакомств. Так мне удалось сходить на несколько свиданий. С одним у меня случился весьма унылый секс, который так ни к чему и не привел, а с другим дальше посредственного кофе в забегаловке не зашло. Не то чтобы нам было разрешено встречаться со смертными, но никто за этим строго не следил, хотя всегда надо быть очень осторожным, чтобы не раскрыть тайну существования бессмертных. Но у меня даже с обычными людьми не складывалось общение. Людям нельзя знать о существовании бессмертных, а если завести длительные отношения, то сложно будет объяснить, почему я не старею и не болею. Но это оправдание, которое я себе навязала в попытке объяснить, почему же я так одинока. Ведь Ремису и его друзьям-чародеям ничто не мешало ходить по вечеринкам и заводить краткосрочные интрижки со смертными женщинами. С Ремисом я никогда не решалась делиться своими страхами и переживаниями. Сомневаюсь, что он знает, насколько мне все это время было одиноко, насколько после смерти родителей я не могла найти себе места в жизни. Расскажи ему это, он, быть может, и не стал бы все время насмехаться надо мной и моей неуклюжестью, но мне не хватало духу поделиться своими душевными терзаниями даже с родным братом. Чего я боялась? Что помимо насмешек я получу в свой адрес еще и его отвращение, жалость или неприязнь. Казалось, пока он не высказал вслух своего негативного отношения ко мне, я могу убеждать себя в том, что брат меня любит.
Ремис же никогда не планировал каких бы то ни было серьезных отношений с кем-либо. Казалось, он даже родственных отношений со мной хотел бы избежать. При этом он с легкостью общался со всеми, его окружали люди: смертные и бессмертные. У него были даже близкие друзья-чародеи. А я тем временем тайно ему завидовала. Ведь ему всегда кто-то звонит, его всегда ищут, если он задерживается даже ненадолго. А меня, исчезни я даже на сутки, никто бы не хватился и не забеспокоился. Никто просто не заметил бы моего отсутствия. А мне так хотелось быть значимой для кого-то, и плевать, для кого именно. Мечтала о том, чтобы брат, его друзья и другие чародеи стали обо мне думать и вспоминать, начали бы обо мне заботиться. Да что там заботиться? Я хотела, чтобы они хотя бы просто знали о моем существовании!
– Я очень близок с Кевилсом…
Я опять погрузилась в свои мысли и потеряла нить разговора с Кремером. Он замолчал, словно обдумывая, насколько может быть откровенным со мной. Это даже немного задело меня. Хотя чему удивляться? Кто я для него? Сколько у него было таких, как я? И я тоже не на сто процентов ему доверяю.
– Я всегда намеренно избегал заводить близкие отношения хоть с кем-то, – чуть помедлив, продолжил он.
Он избегал этого, а я всем сердцем стремилась к близким отношениям. Добавим в копилку противоположностей, будто того, что он чародей, а я маг, недостаточно. Но это любопытно. Означает ли это, что у него действительно не было и нет серьезных отношений с какой-нибудь красоткой? Важнее даже другое: он и от меня будет держаться подальше, если нам все-таки удастся выбраться из этого приключения живыми?
Если для меня общаться с кем-то всегда было весьма желанно, но сложно, то Кремер, наоборот, специально избегал подобных отношений. Поговорим о несовместимом?
– А Кевилс стал исключением?
– С Кевилсом мы через многое прошли вместе, мы очень давно знакомы, так что да, он, скорее, исключение. Но приятное исключение.
Говоря о Кевилсе, Кремер заметно расслабился. Может, для него и не свойственно с кем-то делиться эмоциями, но о Кевилсе он говорит охотно. Можно сделать вывод, что он очень ценит дружбу с главой чародейского ордена.
Тем временем мы все дальше и дальше продвигались вглубь леса, идти из-за все более сгущающихся над нами зарослей было сложнее, впрочем, как и мне удержаться от дальнейших расспросов Кремера.
Больше всего мою голову занимали вопросы, почему он до сих пор не обзавелся парой, да хотя бы даже слухами об интрижках, о скандалах с какой-нибудь особенной женщиной. Это редкость для кого-то из столь древних. Неужели за всю жизнь он ни в кого не влюблялся? И тут меня больно ударила догадка: а что если он кого-то потерял? Что если какой-нибудь маг убил его женщину? Ох, как же меня донимают вопросы, которые никак не решаюсь задать.
– Опять замолчала? Тебя смущает моя дружба с Кевилсом?
– Что? – Я, видимо, действительно сильно погрузилась в свои мысли, что это вызвало ненужные подозрения. Да, Кевилс, точно. – Эмм… нет. Почему меня должна смущать ваша с ним дружба?
– Тогда что тебя беспокоит?
С чего он взял, что меня что-то беспокоит? Чутье чародеев? Хотя он прав, конечно.
– Никто и никогда не говорил о твоих свиданиях с девушками.
– Потому что их и не было. И не о чем тут говорить.
– Ты никогда не встречался с женщинами?
Он ведь лжет? Это же не может быть правдой. Он же…
– Я не девственник, если ты об этом. – Кремер притормозил и оглянулся, словно ожидая продолжения разговора.
– Я не… я и не думала, что ты девственник. Просто…
– Просто что? Задай уже вопрос напрямую, что тебя интересует?
Рискну ли? Но почему бы и нет. Сам ведь предложил.
– Ты уже… довольно… – Не хотелось говорить «старый», но как сказать иначе? – …давно живешь, сложно поверить, что ты одинок. У тебя действительно нет девушки? Почему?
Кремер оглянулся вокруг и, сделав пару вдохов и выдохов, продолжил путь. Боится, что наш с ним разговор кто-то может подслушать?
– Потому что при моем ремесле любой мой близкий человек окажется под угрозой. Я уже довольно древний наемник, как ты тонко подметила, многих успел убить, и кто-то всегда желает мне отомстить. А как лучше отомстить бессмертному, кто может страдать бесконечно долго, испытывая чувство вины, если только не через смерть самых близких?
Он хочет сказать, что его женщина могла бы пострадать. Но сложно в данных обстоятельствах обвинять его в излишней осторожности.
– Ясно, девушек нет, и Кевилс стал другом, поскольку сам силен и у него врагов не меньше, чем у тебя?
– Кевилс и без меня находится под постоянным ударом. Он такой же наемник, как и я, но он определенно сможет за себя постоять. Мне не приходится ломать голову о его безопасности.
– Из-за опасения потерять любимого человека ты обрек себя на одиночество? Не слишком ли это…
– Нет, не слишком, – грубо прервал он меня на полуслове. – Не будь ты такой юной, мне бы не пришлось объяснять очевидное. – Кремер замолчал, а потом продолжил: – Мы с Кевилсом потеряли близкого друга. Я долго пытался пережить это, в какой-то степени мне это почти удалось. А Кевилсу – нет, он до сих пор не смирился с его утратой. Наш друг был очень дорог нам, даже в голову не приходило, что он может погибнуть. Но это вдруг произошло, и произошло так же внезапно, как смерть во время сна у людей.
– Ты говоришь, что тебе почти удалось смириться. Значит ли это, что ты не смирился с его смертью и теперь избегаешь любого близкого общения?
– Не вдавайся в излишние философские измышления, рано тебе об этом еще говорить. Но ты права, говоря «почти», я все же надеюсь, что он жив, и хочу верить предположениям Кевилса. Но я не хотел бы сейчас продолжать данный разговор.
Получается, Кремер не видел, как умирал его друг. Иначе как бы он еще не смирился? Ладно, если он не желает говорить об этом, то и меня тема смерти интересует меньше всего.
– И у тебя никогда не было искушения с кем-то встречаться на длительной основе? – не унималась я, ведь в это сложно поверить.
– Я встречаюсь с девушками, но не более одного раза с одной и той же.
Это он сейчас так дипломатично обосновал, что он использует и выкидывает женщин, меняя их как перчатки? Эта мысль меня почему-то совсем не обрадовала, вот совсем!
– Женщины тебя обожают.
Не знаю, зачем я это ляпнула, но, вспоминая всех тех, кто при виде Кремера пускает слюни и вешается ему на шею, мне стало их жаль… почти жаль. Он с ними просто развлекается и отсекает, как нечто более не нужное? А потом он хоть здоровается с ними или делает вид, что они не знакомы? И это лишь по причине, что кто-то сможет причинить вред этим несчастным из-за желания отомстить наемнику? И еще вопрос: почему меня это злит?
– Это ты сейчас к чему сказала? – недоуменно спросил Кремер.
А что непонятного-то? Меня он тоже собирался «поматросить и бросить»? Только я подумала, что у нас с Кремером есть будущее, и вот тебе – приехали. Нет, я, конечно, надеялась, что у него никого нет, я страшно признаться, но даже надеялась, что его девушку прикончил маг. Но уж точно никак не ожидала встретить эдакого казанову, который был неким бессмертным и холодным любовником всех времен и народов.
– К тому, что ты их используешь, но никому не позволяешь остаться дольше чем на одну ночь.
Может, не стоит так откровенно показывать, насколько сильно меня это задело?
– Я не… – Он опять остановился и почти полностью повернулся ко мне, после чего продолжил: – Я никого не использую. Если я с кем-то и знакомлюсь, то сразу прямо и откровенно говорю, что не стоит ждать продолжения, как бы хорошо мы ни провели время.
– Как благородно! – не устояла я, чтобы не съязвить.
Предполагается, что это должно меня успокоить? Кремер встряхнул головой, удивленный моим ответом, и вопросительно поднял брови, ожидая пояснений.
– Что-то я не припомню подобных предупреждений. Или мне об этом должны были сообщить наручники? Дать понять, что у нас экстремальная ситуация и потому нет времени для полноценной инструкции от Кремера?
– Поверить не могу, что ты так расценила мои слова и действия.
Он что, обиделся? Не знаю, но, судя по выражению его лица, не ожидал от меня такого отклика на свои откровения.
– А есть иные варианты?
– Есть! – почти рявкнул Кремер. Почти, потому как он тут же вернулся к своему привычному спокойному и отчужденному образу. – Я никогда не причинял женщинам боль, иначе до тебя уже дошли бы слухи.