Огонь со мной

– Я не грабил, я одолжил силу Отца, коим его считал. Не детям ли отцы желают лучшего? Не в детях ли они видят свое будущее, свое продолжение? Я считал себя его лучшим продолжением, он должен был верить в меня, раз уж я его сын. Если ему позволено создавать жизнь, то почему его детям нельзя?

– Тут я вынужден тебя прервать. – Хаф швырнул мой кий в стену, отчего тот разлетелся на куски. Вот гаденыш! Потом не обижайся, когда я пошлю твоего миньона за новым! – Ты не создал ничего лучшего, ты создал себя! Дуфф, ты создал квинтэссенцию своего эго!

– О! Отца ради, я тебя умоляю!

Тут уже я готов был вырвать себе язык за эти слова, но, кажется, Хафа это только обрадовало бы.

– Я создал лучших, я вложил в них свою душу, чего не делал даже твой Отец, по силе с магами сравнимы лишь акриты – отдаю должное моему покойному брату.

– Варис не умер, прекрати!

– Варис – единственный мой брат, о ком я скорблю. Он исчез… Но только он так же, как и я, создал бессмертных, которые могут быть гордостью богов!

Мой брат немного недодал акритам, он не стал делиться с ними своей душой и сутью своей силы, в противном случае акриты могли бы даже превзойти магов. И это заставляет уважать моего брата, он наравне со мной создал одних из самых мощных бессмертных. Акриты – бесстрашные, выносливые и практически безупречны. Одного не пойму: почему брат не создал для них женщин? Это их сдерживает, зато доставляет проблемы всем остальным. В этом я готов признать юмор брата и уважаю его за это еще больше.

– Ты не считаешь меня братом, но это ничего не меняет. Мы – братья, и ты должен знать, что если мы не ощутили смерти Вариса, значит, он жив! Я чувствую тебя, ты чувствуешь меня – нравится тебе это или нет!

В этом он, конечно, прав. Исчезновение бога акритов стало загадкой, смерть Вариса мы бы ощутили, но он как бы исчез с радаров, вот и все. Просто исчез, я ему даже завидовал какое-то время. Во всяком случае, он был свободен, а созданная им реальность для акритов процветала, хотя и не без проблем. Женщин у акритов не было, рождались только мальчики, и то не без приключений. Акриты могли взять женщину, но после родов она непременно погибала. Жизнь – за жизнь! Рождался всегда мальчик-акрит. Из-за этого население акритов было немногочисленным, может, это и к лучшему.

– Его акриты – лучшее, что было создано богами, не считая моих магов, конечно!

– Его акриты – не что иное, как быки, направленные против тореадора! Мощные, бесстрашные, но безнадежно глупые!

– Их глупость лишь в том, что они почитают силу? Это ты хочешь сказать? Акриты невероятно сильны и, что больше всего вас беспокоит, самодостаточны! Они не пресмыкаются перед богами, они строят свою жизнь, как того пожелают, их боятся, поэтому их все избегают и презирают!

– Бла-бла-бла… Ты еще спартанцев вспомни и начни оды петь! Единственная разница между акритами и спартанцами в том, что акриты бессмертны!

Хафу не нравятся акриты, и я это знаю, но он как-то всегда их пытается принизить, словно ревнует.

– Единственное, что вас должно радовать, – что акриты не стремятся захватить мир! Иначе все так называемые боги уже давно создали бы расу, способную их уничтожить!

Я все время пытаюсь уйти от разговора о магах, но каждый раз сам возвращаю диалог к ним. Это плохо, учитывая, что мой квест на вечер – это отвлечь Хафа, и не братоубийственной схваткой.

– Ты про чародеев? Да, они были созданы богами совместно, чтобы уничтожить магов. И что? А чего ты ожидал? Не будь твои маги столь жестоки и безответственны, не пришлось бы их уничтожать!

Хаф швырнул в сторону бокал с виски, он настроен сегодня воинственно – то кий, то теперь виски. Мысленно я посмеялся над ним.

– Подумаешь, устроили войну в каком-то там племени! Подумаешь, не прятались от людей! Они прекрасны, чего тут скрывать? Хотя, возможно, стоило все-таки попридержать коней и не размахивать мясом перед хищником. Стоило все же внушить им, что смертным не стоит знать о существовании богов. А то эти людишки устроили столько войн из-за религий, что наш папенька просто каждый раз подпрыгивал на своем небесном троне от новой религиозной войны в его честь.

Посмотрев на Хафа, я понял, что мои последние слова заставили его действительно потерять терпение.

– Чародеи были созданы как спасение. Да, можешь успокоить свое эго – они не сильнее магов, даже совместными усилиями нам не удалось пересилить магов, для этого необходимо было с чародеями поделиться силой богов, на что мы отказались пойти. И теперь чародеи способны уничтожить твоих созданий, что они и сделали в конечном счете! Не будь ты столь поглощен себялюбием, не пришлось бы создавать чародеев! Жили бы твои маги сейчас, как и все остальные! Единственный, кого тебе стоит винить, – это себя самого! Ты и только ты повинен в их смерти! Я не хотел тебе этого говорить, но ты сам напросился!

Больше всего меня задело то, что в какой-то степени Хаф был прав, я чувствовал свою вину, но не в том, что создал монстров, как считали боги, нет! Я слишком самонадеянно полагал, что маги способны себя защитить, вовремя не вмешался, и жизнь магов была предрешена. Да, я был ограничен Отцом, не мог покинуть это измерение, но я всегда задавал себе вопрос: все ли я сделал, что мог? Может, поэтому я испытываю такую ярость? Может, я создал их недостаточно сильными? Но у меня не было даже мысли, что боги объединят усилия и создадут чародеев. Тех, кто легко переживает травмы, крайне умен и силен, чьи навыки в зельях и заклинаниях безграничны и, что не менее важно, кто может жить на Земле среди людей, как маги и вампиры.

Этого я не предвидел. Это мое упущение. Ни один бессмертный не может долго жить на Земле, кроме магов и вампиров. Вернее, ранее не мог. Поэтому боги создали чародеев, чтобы те без проблем жили там, где могут прятаться маги.

Но я не мог знать, что все мои так называемые братья объединят усилия и решат уничтожить целую расу. Так что да, это моя вина в том числе. Этого я не предусмотрел. Я полагал, что весь гнев будет направлен на меня, а не на магов. Ведь все братья вторили Отцу и говорили о равенстве, балансе миров и процветании. Я не мог и предположить, что в их понимании мира и благоденствия может найтись место убийству целой расы, в том числе детей и женщин. Люди пребывают в святом невежестве и думают, что боги справедливы, но я не могу простить себе, что и я ранее думал так же.

День суда… Фейсал информировал меня о времени и месте, но я не явился, хотя мог. Я проигнорировал его, я просто не верил в то, что Фейсал может решить судьбу магов одной холодной фразой «Они должны быть стерты с лица земли». Я знаю, что все братья присутствовали там, кроме Вереса, того, кого я до сих пор готов назвать своим братом. Он не пришел, как и я, посчитав решение Фейсала неправильным. На его призыв Верес лишь обронил фразу: «Избавьте меня от этого». За это я всегда буду у него в долгу. Хоть эти слова и не спасли моих магов, но я знаю, что только он – мой истинный брат.

Хаф? Хаф всегда был слаб перед волей Отца и остальных богов, всегда был ведомым правилами и некими принципами. Проявил свою любовь ко мне, когда попросил Отца позволить за мной приглядывать, что по сути означало взять на себя ответственность за меня. За то, что я украл силу Отца с целью усилить мощь магов, Отец был готов уничтожить меня – свое собственное создание. Тогда Хаф вступился за меня, поклялся, что не выпустит из этой проклятой обители, которую зовет домом. И лишь это позволяет ему до сих пор дышать! Не забывай об этом! Не знаю, ему или мне направлены последние слова, но мне всегда было интересно: что им двигало в тот момент?

А еще мне всегда было интересно, как же он проголосовал на том проклятом суде Фейсала. Он был за то, чтобы убить магов, или же против? Он никогда не говорил мне о своем решении.

– Ты мне ни разу так и не сказал, как голосовал – «за» или «против».

– Это неважно!

Хаф неоднократно слышал от меня этот вопрос, но всегда уходил от ответа. Этот раз не стал исключением. Зато он явно успокоился. Словно тот суд Фейсала висел тяжелым грузом и над ним. Я все эти века чувствовал, что Хаф остро переживает случившееся, просто не могу решить – это из-за меня или он правда жалеет моих магов.

– Ты хотя бы не проявлял радости по поводу их убийства.

Он и впрямь казался удрученным, но это не отменяет моей ненависти к брату – он был на суде и так или иначе повинен.

– Но даже не в этом суть. Ты и твои слуги не участвовали в исполнении приговора.

– Дуфф… – Брат явно был ошарашен моими словами. – Я никогда не желал смерти магам, ты должен знать об этом! Но это не значит, что я мог закрыть глаза на их преступления! Ты создал монстров, они явили людям силу богов, они наплевали на все наши порядки и правила, они убивали! Кто-то должен был это прекратить!

– Я просто рад, что это был не ты!

Хотя по большому счету мне совершенно все равно, кто именно в итоге привел приговор в исполнение: специально созданные для этого чародеи или иные бессмертные. Факт остается фактом. Все, кто был на суде, горько поплатятся за это. И Хаф, мой милый Хаф, ты – не исключение!

Глава 16

Дориус скинул меня с плеча, словно мешок картошки, за что, кстати, я ему благодарен. Он никогда не нянчился со мной в мои периоды «похмелья», он все прекрасно понимал. Его небрежное или, скорее, показушное равнодушие ко мне в таких случаях, как мороженое в жару, – не сильно помогает, но дарит мимолетное спасение от зноя. А Дориус в такие моменты, словно лавка с «Баскин-Роббинс» в парке отдыха в жару: друг предложит замаскировать мою слабость мага лучшим крем-брюле, а шоколадной присыпкой служит извечный его вопрос: долго ты еще валяться собрался?

Кому-то может показаться странным подобное отношение к близкому человеку в минуту слабости, ведь мы с Дориусом уже давно живем под одной крышей, и у нас с ним отличные отношения. Да кого я обманываю? Я считаю его своим братом, думаю, он относится ко мне так же. Но все же для мага сохранить иллюзию силы, «сохранить лицо» – это все. Лучше проиграть битву, но уползти с поля боя с улыбкой победителя, а если ползти уже не можешь, то всегда есть надежда, что остался еще маг-соратник, который незаметно для сторонних глаз вытащит твое тело с этого самого поля. Ведь даже когда все магические силы тебя покинули и ты валяешься на поле боя бессмысленным набором мяса и костей, ты не имеешь права показать слабость, ты обязан пожертвовать собой, отдать остатки силы другому магу, который еще продолжает бороться. И делаешь ты это с высоко поднятой головой, не иначе, ну или с поникшей головой, если уже находишься в бессознательном состоянии. Пока ты жив, ты помогаешь другим магам, делишься своей силой, но незаметно для врага.

Поэтому я благодарен Дориусу, он знает, что, прояви он хоть каплю нежности ко мне во время или после боя, и мы с ним больше не друзья! Другие бессмертные говорят, что маги бесчувственные и бездушные даже по отношению друг к другу, но это говорят не маги, а те, кто не в состоянии понять сущность мага. Хотя нет, акриты так не считают, для них также важен сам бой, а не жизнь отдельно взятого акрита. Наверное, по этой самой причине маги и акриты извечные и нерушимые союзники.

И те и другие уважают силу и победу любой ценой. Не то чтобы у магов было много побед за последние столетия, но наши ценности отличного боя неизменны. Иногда я задаюсь вопросом: а почему маги не укрылись в землях акритов? Думаю, они без проблем предоставили бы убежище для всех магов, особенно в период, когда стало понятно, что все бессмертные настроены уничтожить каждого мага, кто еще хоть немного способен дышать. Помню, как один акрит (я даже не помню его имени) предложил нам троим убежище в своем доме. Он обещал защиту и покровительство. Но разве маги могут принять подобное предложение? Разве найдется хоть один маг, который с готовностью примет чужую защиту и будет прятаться в чужих землях? Вот и мы не согласились – наверное, и впрямь маги неправильные. Даже под страхом полного уничтожения мы продолжаем рассчитывать только на себя. С другой стороны, прими мы подобное приглашение от акритов, остались бы они нашими союзниками? Не утратили бы мы свое «Я»? Не отвернулись бы от нас эти воины, увидев нашу слабость, если мы сами бы показали им, что нуждаемся в защите? Наверное, эти опасения стали ключевыми для нашего отказа от спасательной шлюпки, которую нам предложили сбросить с тонущего корабля. И я не слышал, чтобы хоть какой-то маг прятался у наших союзников, во всяком случае длительное время. Залечить раны, взять передышку – возможно, но точно не на постоянной основе.

Но как бы я ни размышлял о принципах магов, тем не менее последствия боя продолжают сказываться. Я уже, конечно, пришел в себя, но все еще чувствую остатки действия сил чародеев. Сил крайне чуждых мне. Втягивая силу любого другого бессмертного, я буду силен какое-то время, даже подпитываясь ею, но чародеи – это враги. При этом враги не просто по природе своего создания, а по сути мироздания магии.

Единственная сила, которую я втягиваю и чувствую как враждебную для меня, которая не делает меня сильнее, наоборот, угнетает мои собственные возможности. После каждого боя с чародеем следует очень долгое похмелье. Забавно. Моя сила мага способна вытянуть сущность из любого живого существа, при встрече с чародеем же я превращаюсь хоть и в грозное оружие, но ненадолго и завишу от силы магов, которые на поле боя еще способны меня подпитывать, чтобы я не рухнул на землю замертво от силы ближайшего ко мне чародея. Так что каждая встреча с чародеем для меня очень и очень печально заканчивается. Обычно я не убиваю чародеев своей силой, вернее, стараюсь не убить, только вывожу их из строя, так легче перенести груз втянутой силы. Но в иные моменты у меня просто не остается другого выбора, как на этой треклятой барже. Мы спасали Источника, уязвимого, пока еще очень слабого смертного Источника, а потому пострадать лишние пару дней того стоит. И моя сила – мое смертельное оружие, которое может лишить жизни бессмертного, и в то же время моя слабость в серьезной и продолжительной битве с чародеями. Это всегда тонкая грань между моим желанием напасть и уничтожить как можно больше врагов и моей жизнью, где я, пошатываясь на нетвердых ногах после парочки чародеев, вынужден искать защиты у других магов, чтобы дожить до конца боя.

Дориус без труда может сносить головы и взрывать тельца мерзких чародеев и иже с ними, что он и делает регулярно. Элли же умеет блокировать большую часть заклинаний и зелий чародеев, она наш щит в буквальном смысле. В пылу боя мы с Дориусом часто не успеваем отследить все источники опасности, направленные на нас, но Элли видит все, она четко и хладнокровно распределяет защиту на нас с Дориусом во время боя, всегда перемещает свою защиту туда, где это необходимо в каждый миг битвы. Я могу часто ее подкалывать, выводить из себя, но эта девушка заслуживает полного моего уважения и преданности. Я вообще часто задираю Дориуса и Элли просто из своей природной вредности. Эта парочка в своей любви друг к другу выводит меня из себя. Они, как Чип и Дейл, всегда спешат на помощь… в основном друг другу, но и меня не забывают спасать. А я не желаю ощущать себя тем, кого они вечно спасают. Нет, я опять лгу самому себе. Меня не беспокоит их защита, меня бесит, что я ощущаю себя в этой компании как источник одних только проблем. Я знаю, что я сильный маг, в котором они нуждаются, но я хочу, чтобы ко мне относились как к Маркусу, например. Просто к парню по имени Маркус!

Черт, может, это потому, что из-за их связи у меня возникает ощущение, что я третий лишний, а после потери всей моей семьи мне необходимо чувствовать себя нужным, и не просто как сильный маг? Когда я найду сестру, уверен, я успокоюсь насчет Дориуса и Элли и перестану ревновать. Я эгоист? Да, я этого никогда и не скрывал, но теперь, когда у нас появился Ремис, я задумался: а не потому ли я так хочу с ним сдружиться, не потому ли страстно желаю, чтобы в нашем доме появился тот, кто был бы мне очень близок, был бы только мой? Не знаю даже, чему я обрадовался больше: тому, что я нашел Источника (ладно, не только я его нашел), или тому, что он так же одинок, тем более сейчас, когда потерял сестру.

Боги, о чем я думаю?! Ремиса я даже не знаю, я даже не могу ему полностью доверять из-за его связи с чародеями. Тогда почему мне так хочется, чтобы мы стали близкими друзьями?

Потому что я до сих пор не нахожу понимания у Дориуса и Элли. Да, они знают мои слабости, что мне необходимо помочь после боя и что я одержим поиском сестры. Но я всегда ощущал, что, несмотря на все столетия близости между нами, они не способны даже на минутку осознать, что я ощущаю, например, после боя с чародеем. Для Дориуса и Элли не существует негативных последствий после боя, они просто восстанавливают свою магию, физически не страдают. Только если бой длится очень долго – силы магов, как известно, не бесконечны. Но в любом случае Дориус и Элли могут быть уставшими после боя, восстанавливать силы, но уж точно не страдать от похмелья, как я продолжаю это называть. Между нами есть немая договоренность, закрепленная кровью. Мы вместе несмотря ни на что! Мы одно целое, мы сильны, пока мы едины. Проблема одного из нас становится проблемой всех. Только вот поиском моей сестры занимаюсь я один, во всяком случае так мне кажется.

А тем временем я, продолжая чувствовать слабость во всем теле, решил-таки взять себя в руки и принять сидячее положение. После броска Дориуса я постарался сфокусировать свой взгляд. Перед глазами плыла дымка, образы были нечеткими, и голова каждый раз кружится, когда я пытаюсь сфокусировать взгляд на чем-то конкретном. Судя по всему, Дориусу и Элли пришлось тяжело на барже, раз это заняло столько времени, поскольку ясный день явно превратился в сумерки. Это даже мой уставший взгляд мог заприметить: солнце больше не резало глаза, а скрылось где-то за высокими соснами.

Повозившись какое-то время на земле, я все же предпринял вполне удачную попытку принять вертикальное положение. Спасибо природе, которая взрастила это крепкое дерево, благодаря которому я могу более-менее стоять на ногах. Подперев дерево плечом и ухватившись рукой за ветку, я стал осматривать окружающую обстановку.

Черт, люди! Хоть и расплывчато, но все же я смог их заприметить. Они скопились на противоположном берегу в ожидании баржи. Не хочу знать, как Дориус и Элли разрулили ситуацию и смогли скрыть нас от людских глаз. Все, что я хочу знать, так это как нам быстрее добраться до дома. Вернее, нашего второго дома на случай плана срочной эвакуации. Идея жить не очень далеко от чародеев принадлежала Элли. Она заверила, что ее магии хватит скрыть наш особняк от любых любопытных глаз, при этом чародеи не догадаются, что маги посмели жить буквально на заднем дворе одного из их главных пристанищ. Как показали события последних пары дней, чародеи очень даже догадались, хотя нам удалось прожить в особняке более шестидесяти трех лет. Возможно, если бы не Алика и Ремис, то нас так и не обнаружили бы и мы не лишились бы нашего дома… опять, очередной раз из-за чародеев.

– Что с баржей? – прохрипел я, не адресовывая свой вопрос никому конкретно. На барже тоже были люди, и они явно под действием сил чародеев. Плутают по земле с затуманенным разумом недалеко от нашего бункера, как его называет Элли, а это нам совсем не нужно. Но есть и плюсы. Судя по окружающему нас пейзажу, Дориус вместо первоначально намеченной остановки привез баржу прямо к той части берега, где располагается наш дом, а учитывая, что машину мы потеряли, это очень здорово, хотя, может быть, это и глупость. Ведь неизвестно, что люди вспомнят, когда придут в себя от заклинаний чародеев.

– Мы перепробовали многое, но течение не позволило нам лишь силой телекинеза управлять баржей. В итоге Элли постаралась исцелить двигатель тягача, и… ей это удалось, и вот мы здесь!

– Эмм… что? – Я ведь правильно расслышал его? Исцелить двигатель? Последнее, что я помню, так это то, что из места, где должен располагаться двигатель тягача, валил густой черный дым, а это нехороший знак, если ты собираешься куда-то плыть.

– Да, не знал, что такое возможно. Взрывом я повредил двигатель, ну я так думал, когда увидел дым. После очередной провальной попытки сдвинуть баржу с места Элли заглянула в машинное отделение и совершила чудо!

Хоть Дориус и пытался придать лицу нейтральное выражение и говорил это лишь с усмешкой, в голосе явно читались нотки гордости за Элли.

– Наверное, присутствие Источника придало Элли новые возможности, так что спасибо ему.

Вот почему я не могу сказать комплимент и порадоваться за Элли и Дориуса? Почему мне просто не согласиться с тем, что Элли явно стала сильнее сегодня и что слова Дориуса о чуде верны? Ремис – наш Источник, его присутствие придало силам Элли новый импульс. Но разве сама Элли не сильна? Разве не Элли в итоге вытащила нас на берег? Но Дориус, как обычно, спокойно пожал плечами, словно его совсем не задевают мои замечания. Ради Дуфф-Кайдена, Дориус, да врежь же ты мне наконец по морде! Я это давно заслужил, ой, как давно, особенно от тебя. И это лучше, чем твое спокойное пожатие плечами в ответ на мои слова! Согласен, твои методы спокойного ответа меня задевают сильнее!

Кстати, о нашем Источнике. Мне не пришлось долго настраивать мое отвратительное зрение в поисках Ремиса. Он стоял метрах в шести от нас с Дориусом и, кажется, нас не слышал, он продолжал всматриваться в воду, ну или мне так виделось.

– Ремис, прекрати искать сестру в воде, она не русалка, ее там нет! – Надо уже парню встряхнуться. – Я же сказал тебе, мы найдем ее, она наверняка выжила.

О том, что она находится в руках Кремера, я не стал говорить вслух.

– Я не ее ищу, меня беспокоят люди, на берегу их не менее пяти человек, плюс люди на барже. Они могли что-то видеть!

Ремис повернулся и уставился на меня осуждающим взглядом. Серьезно? Я, что ли, виноват, что чародеи на нас напали? Вернемся к вопросу доверия и тлетворного влияния чародеев на Источника.

– Звучит так, словно ты обвиняешь в этом нас! Позволь напомнить тебе, что это твои любимые чародеи напали на нас. Мы лишь защищались, а теперь вынуждены заметать следы!

Силы еще не в полной мере ко мне вернулись, но вот ответить этому юнцу мне очень захотелось, при этом лучше кулаком в лицо!

– Мы спасали твою задницу, а ты еще претензии нам предъявляешь? Ах, прости, что в момент, когда мы боролись за свои жизни, мы, возможно, не все предусмотрели. Хотя, заверяю тебя, Элли сделала все возможное, чтобы эти зверушки и дальше думали, что наблюдали всего лишь полет стрижей над рекой.

– Зверушки? Это ты людей так называешь? Они для вас зверушки? – Ремис произнес это так, что, кажется, пришел в больший ужас от этого, чем от мысли, что дом чародеев теперь не его родной дом.

Надо сказать, тут Ремис прав, я никогда не питал теплых чувств к этим недосуществам. Но он явно думал иначе.

– Маги всегда так поступали! Плевать на все, на людей или бессмертных! Вот поэтому…

– Поэтому что?

Мне хватило сил отойти от дерева, которое служило мне надежной опорой, хотя его кора уже порядком натерла мне спину, и к тому же голова вновь сильно закружилась от резкого движения. Но, слава Дуфф-Кайдену, я смог устоять на ногах и ответить недомагу, гордо подняв голову, несмотря на то что мои глаза фокусировались на оппоненте с трудом. Если Ремис считает, что он отличается от нас только тем, что прожил с чародеями какое-то время и теперь он знает, как должны поступать маги, то он сильно, очень сильно заблуждается.

– Тебе напомнить, кто убил твоих родителей? Или ты считаешь, что чародеи поступили правильно?

Ремис сжал кулаки и направился прямиком ко мне. Странно, но после такого выпада я даже еще больше его зауважал. Однако если он думает, что в состоянии что-то мне сделать, то пусть попробует. Он, может, и Источник, но еще совсем ребенок, а со мной силы бессмертного! Бессмертного, который прожил гораздо дольше, чем Ремис.

– Не смей говорить о моих…

– О твоих родителях? А знаешь что?! Смею и буду говорить! Они были твоими родителями, но они были Источниками – силой для всех магов! Силой для меня, Дориуса, Элли и других немногих выживших. Это для тебя они родители, а для нас они Источники. Источники, которых убили ублюдки-чародеи! И если для тебя они любимые мама и папа, то их потеря для меня – ничуть не меньшая трагедия! И я, да, именно Я не позволю ТЕБЕ марать память об Источниках или других магах, которые погибли. Я не позволю ТЕБЕ отзываться плохо о магах и о твоих родителях! Уверен, они пришли бы в ужас, узнай, что ты и Алика жили среди чародеев, которые использовали вас, чтобы добраться до других магов! Что вы – дети Источников – верили чародеям, что вы последовали за чародеями, что вы…

– Маркус! – Дориус не позволил закончить фразу, которой я хотел обвинить глупых детей в измене магам. И я опять благодарен Дориусу за это. Потому что, сделав пару глотков воздуха, я понял, что маленьким магам просто внушали ложь на протяжении всей их жизни. Дети – они и есть дети независимо от того, где они родились, главное, где они воспитывались.

Ремис немного пошатнулся, сделал шаг назад, словно я его ударил. Признаю, не стоило так бить по больному. Родители, даже если они для кого-то короли и сила, для детей – просто мама и папа. А сама мысль, что ты разочарование и предательство своей семьи, – не лучшая мысль. Но пусть не думает, что вправе читать мне тут вот свою чародейскую мораль.

– Ты их даже не знал! – Ремис шепотом и надтреснутым голосом ответил, а затем, взяв себя в руки, сделал шаг навстречу мне. – Тебя там не было! Тебя не было там!

Ремис сделал еще шаг ко мне, потом другой, и стало понятно, что парень решил подраться. Эту мысль подтвердил и направленный в мою сторону кулак. Но встречу кулака со мной прервал Дориус, который встал между нами и перехватил удар Ремиса.

– Хватит! – Дориус хладнокровно и совершенно спокойным голосом не дал случиться отменной драке.

Не то чтобы удар кулаком мог послужить началу драки, ответить физически я бы не смог, несмотря на мою долгую бессмертную историю. Скорее, мы бы уже перешли к телекинезу. Дориус никогда не позволял драться магам между собой. Только с целью тренировки.

– Успокойся, Ремис. Когда драка началась, людей на берегу не было, а те, что были на барже, вряд ли что-то запомнили. Сам прекрасно знаешь, чародеи не стали бы впутывать сюда людей. Уверен, заклинание мощное, и люди ничего не вспомнят. После драки Элли закрыла баржу щитом, люди на берегу ничего не видят. Сейчас баржа для них – не более чем тень на реке.

– Да ладно тебе, Дориус, пусть мальчик еще поорет на меня, это ведь так забавно! Он думает, что знает магов, он думает, что может нас чему-то научить! Он…

– Заткнись, Маркус! – Черт, вот почему у меня никогда не хватает внутренних сил спорить с Дориусом? Почему он действует на меня, как альфа-волк на стаю? Два слова, и я уже действительно заткнулся! Дориус своим тихим, но жестким голосом может утихомирить даже Элли! Это голос, за которым хочется следовать, которому веришь. А может быть, потому, что знаешь: если Дориуса взбесить, то взрываться будет все вокруг, в том числе и твоя собственная голова? Так что да, заткнуться – это безопаснее.

Но тут я задумался: а что если использовать силу против Источника, против Ремиса? Если я вытяну его силы, что я почувствую? Сейчас точно не время! Когда Ремис достигнет бессмертия, можно попробовать, но сейчас смертного я могу убить, и тогда уж точно Дориус взорвет меня. Разве не этого я хотел? Чтобы Дориус хоть раз ответил мне! Идея провернуть все это весьма заманчива.

– Ремис, мы не нападаем друг на друга! Особенно когда и без того много желающих нас прикончить. Но Маркус в чем-то прав…

Я в чем-то прав? Да я всегда прав!

– Маги, может, и не идеальны, но не мы убили твоих родителей. Не мы морочили голову тебе и твоей сестре все эти годы. И совершенно точно мы спасли тебя сегодня. Так что немного уважения с твоей стороны не помешало бы!

– Я… я… не хотел проявлять неуважение. Я просто переживаю за сестру, за людей, вот и все! – Ремис опустил руки и голову. Знаю, знаю… На меня тоже так действуют слова Дориуса. – И да, я признаю, что о магах я знаю лишь то, что слышал от чародеев. Но это не моя вина, я не выступал добровольцем, я не просился в эту жизнь, и я… я не выношу разговоры о родителях, так что попрошу не упоминать их при мне. Никогда!

– Справедливо. Теперь мы можем двигаться дальше? – спросил Дориус, пристально глядя в глаза Ремиса.

Тот в ответ лишь кивнул. Ну а после этого Дориус глянул и в мою сторону, в ответ я поднял сжатый кулак с вытянутым большим пальцем. Да, чувак, ты победил!

Я немного потянулся, чтобы размять мышцы. Хоть идти от берега к нашему дому и недолго, все же надо преодолеть некоторые участки, заросшие мхом и плотно растущими соснами, кедром и прочей растительностью, которой славится тайга. Я втянул полной грудью запах хвои. Как же тут приятно находиться!

Мы уже давно построили себе тут дом, но оказываемся в нем редко, только в крайних случаях, примерно как сейчас, когда надо перевести дух вдалеке от людей и бессмертных или спасти задницу Источника. Но все-таки это место дарит покой, надежду, что завтра наступит другой день и ты сможешь перешагнуть через новые проблемы.

Когда я было уже настроился последовать к дому, тут я понял, что за всей этой мелкой перепалкой с Ремисом я упустил из виду Элли. Куда она пропала?

– А где Элли? – спросил я, глядя сквозь густую растительность по сторонам и начиная напрягаться всем телом. Заприметить ярко одетую блондинку в тайге несложно, но ее нигде не было видно. Конечно, мое зрение сейчас уступает орлиному, но все же. Если она пострадала, то… ух… держитесь все! Хотя спокойный вид Дориуса заверяет меня, что все с ней в порядке и паниковать не стоит. Иначе взрывы были бы слышны на другом континенте.

– Она пошла разобраться с машинами и убрать последние следы драки на барже. Когда люди очнутся, пусть думают, что они перепили алкоголя. – Дориус сказал это, скорее, для Ремиса, чтобы он понял: маги все-таки следят за тем, что делают. Ремис еле заметно кивнул.

– Ок, а что с нашей машиной?

Там были мои вещи. Не то чтобы я сильно из-за них переживал, но там мой дневник, куда я записывал все, что связано с поиском моей сестры. Хотя я помнил наизусть каждую букву, заметку, каждую мелочь, потерять дневник было бы очень больно для меня. Словно я очередной раз потерял сестру.