Снегири заснеженной России

Это уготовано

Может быть, судьбой?

Небом коронована

Рядом быть с тобой.

Стала я наставницей

И поводырем.

Выгляжу красавицей

И борюсь со злом.

Став поэтом Родины,

Нежной, деловой,

Свет дарю юродивым

В жизни ветровой.

И люблю до одури

Не себя, людей.

Не стою я «подали»

Солнца и дождей.

ПОВЕДАЮ ЛЕНИВЫМ …

Как надо мною потешался черт.

Как льстиво приучал он к беспорядку,

Чтоб с корабля боль сбросила за борт.

Поведаю ленивым по порядку:

Не ем конфеты и любимый торт,

Чтоб жить хотелось и жилось отрадно,

Чтоб совместить с поэзией мне спорт

И было для здоровья не накладно.

Хожу по лесу целых десять верст.

Кричат грачи и тенькают синицы.

Чуть дальше белка распушила хвост,

Летит на елку и не хуже птицы.

Пью минералку и лечебный морс,

Ем каши, фрукты и жую орешки.

В утиль сдала свой ненавистный торс.

Я стройность обрела, ушли помешки.

ЛЕС В РАССВЕТНОЙ ПОЗОЛОТЕ

Осень соткана из света

Дней зимы, весны и лета.

Состояние небес

Обжигает краской лес.

Лес в рассветной позолоте.

Лист, кружащийся в полете,

Откровением пленит,

Вдохновение хранит.

Бабье лето душу греет,

Грустью светлою лелеет,

Осень властвует вокруг,

Шелест листьев нежит слух.

Словно ближе стало небо.

Будоражит душу небыль.

Память в прошлое летит,

То смеется, то грустит.

Память, что с тобою стало?

Ты, как лань, затрепетала.

Слава Богу, время есть

Перед странствием присесть.

Осень соткана из света

Дней зимы, весны и лета.

Состояние небес

Обжигает краской лес.

НЕБО СИНЕЕ ТУЧАМИ ВЫШИТО

На полях нынче борозды хилые

Заскучали в сумятице дней,

Обнищали, угрюмые, стылые,

В ожидании рук сыновей.

Небо синее тучами вышито,

Источает плаксивую слизь.

Слизь морозником утренним выжата.

Заалела небесная высь.

Едут дети на помощь родителям,

Дух и силы оттуда берут.

Шлют поклон деревенским хранителям.

Лишь они из села не бегут.

ЛЬЕТСЯ ИСПОВЕДИ СТИХ

В сгустках солнечного света

Заблудилось бабье лето.

Жжет тоской поэту грудь.

Выстлало стихами путь.

В танце закружилась осень.

Разрезвилась с нею просинь,

Украшает поутру,

Кудри треплет на ветру.

Встало солнце за горою.

В позолоте лес зарею.

Красота! Поэт притих.

Льется исповеди стих.

МАЯЧИТ ОСЕНЬ ОБЛАКОМ ВДАЛИ

Застыло счастье облаком вдали.

Холодный подступает к сердцу вечер.

И, улетая, плачут журавли,

Как будто знают, что поэт не вечен.

Теперь о нем собратья говорят,

Что с детства был поэзией захвачен.

Надежный друг, обожествленный взгляд.

Талант стал ярче, а душа богаче.

Суд праведный над памятью вершу.

За речкою вдали запела птица.

Я ставить точку в жизни не спешу,

Но быть наедине душа стремится.

Маячит осень облаком вдали.

Тревожно подступает к сердцу вечер.

Нас, покидая, плачут журавли,

Как будто знают, человек не вечен.

СТРЕМИТСЯ К ОСЕНИ ОКРУГА

Шагать, стараясь, в ногу с веком,

Меняться к лучшему готова.

Хочу быть честным человеком,

Но я грешу порою снова.

В душе укоренилась жалость.

Она в судьбе моей помеха.

Душа от жалости так сжалась,

Что ей, бедняжке, не до смеха.

Стремится к осени округа.

Все больше в небе бледной сини.

Мне стала осень как подруга.

Мы обе дочери России.

ЛЮБОВЬ В ЗЕНИТЕ

Ты к мужу-старику строга.

И он страдает от наитий.

И знает, что торчат рога,

Узрел их посторонний зритель.

Ему до боли дорога

Любовь сердечная в зените,

Как непролазные снега

Печаль вселилась от открытий.

Зачем тебе не твой герой.

Взвалила ношу не по силам.

Любовь его по гроб с тобой.

Судьба за все с тебя спросила.

Муж выжил из ума, удел.

Проблемы нет, других любите,

И прекращайте беспредел.

Хоть иногда, себе не лгите.

ОСЕННИЙ ГОРОД

Он пережил дождей осаду.

И осень тянется к костру.

Сочатся запахи из сада

Созревших яблок поутру.

Железногорск – принарядился,

Фрак новый на себя надел.

На первый взгляд, омолодился,

А приглядишься – поседел.

Не может повернуть он время,

И осень уплывает вдаль.

Одно его тревожит бремя-

Тепла ушедшего им жаль.

РОЖДЕНИЕ СВЯТОЕ ВОЛШЕБСТВО

Восток холодным оловом залит.

На поле дремлет под покровом стог.

И паутинка будто бы парит

На скудном солнце, подводя итог.

Рождение – святое волшебство,

Но тащится за ним страданий сонм.

Гордись, что с Божеством имеется родство.

Живи, дыши с природой в унисон.

Любовь тебя пусть светом озарит,

Здоровье бьет ключом подземных вод.

Жизнь долго, долго тайною манит,

Душа встречает трепетно восход.

ЗЛО УНИЧТОЖИТ КРАСОТА

Не знали птицы, что на уток

Открыт охотничий сезон.

И то, что в этот промежуток

Лететь на юг им не резон,

Что в воздухе с утра витает

Лишь едкий дым пороховой,

Который медленно, но тает

У птиц живых над головой.

Мы на людей охоту знаем,

На беспредел сквозь призму зрим.

Гонимых всуе вспоминаем,

В защиту слов не говорим.

Добро невежеством избито.

Заполонила пустота.

Придет расплата, будут квиты.

Зло уничтожит Красота.

НА КРЫШЕ ГОЛУБИ ВЛЮБЛЯЮТСЯ

В осенний яркий день рождения

Пусть сбудутся твои мечты.

Лелей счастливые мгновения,

Вплетай в судьбу без суеты.

Надежды пусть осуществляются,

Гнездовьем полнятся дома.

На крыше голуби влюбляются,

Стоит в округе кутерьма.

Здоровья, счастья бесконечного,

Душевной близости людей

И отношения сердечного

К любви и верности твоей.

II. ЭХО ВОЙНЫ

ПОЭМА. Мир спасти нельзя иначе

Разгромлен враг под Сталинградом.

Сметен артиллерийским градом.

Фашизм за это пораженье

Назначил Курское сраженье.

Сапер немецкий в плен попавший,

Коварный замысел предавший

О «Цитадели» вражьей мочью

Напасть на Курск решили ночью.

Горит земля, дымятся танки.

Разбиты напрочь полустанки.

Бушует над полями пламя.

Спасали Родину и Знамя.

Все небо черное от взрывов,

Тяжелых танковых прорывов.

Под Прохоровкой жарким летом

Был перелом войны. При этом

Слова молитв летели к небу.

Солдаты рады были хлебу.

Люд голодал все эти годы.

Конец войне! Прошли невзгоды.

Сложили в мазанке печурку,

Кормили лебедой дочурку.

Играла в блиндажах, окопах.

Толк в партизанских знала тропах.

Жизнь сохранил Бог малолетке.

(На минах подрывались детки)

Познала беды лихолетья

Кровавого десятилетья.

Земля истерзана народом.

За разрушенье мстит природа.

Больны все чуть ли не с рожденья.

И гитлеризму нет прощенья.

Я не историк, не политик.

Не критик я, не аналитик.

Послевоенный я ребенок.

Я знаю нищету с пеленок.

Стихи о подвигах слагаю.

О мире часто размышляю.

Печально, если страны в ссоре.

Война всегда приносит горе.

Так рассуждает мирный житель,

Колхозник, плотник и учитель,

Американец и японец,

Китаец, русский и эстонец.

Садясь за стол переговоров,

Объединяйтесь, без укоров

Решайте трудные задачи

Ведь мир спасти нельзя иначе.

БАГРОВАЯ РОСА

Перекрестила сына мать,

Мирясь с разлучницей судьбой.

Хотелось ей заслоном стать,

Закрыть его в бою собой.

Кипит багровая роса.

В дыму друг друга не сыскать.

Во мрак утопли небеса.

Оплакивает сына мать.

ПОГИБШИЕ СЫНЫ

Курлычут в небе журавли.

Мы слышим их печальный клик.

Они, как ангелы земли,

Нас берегут, и наш язык

Понятен этим журавлям,

Летящим в хрупкой тишине.

Цветы возложим сыновьям,

Страну спасавшим на войне.

СМЕРТЬ РАЗДАЕТ СВОИ ДАРЫ

Душа от горя не оттаяла.

И в беспросветной темноте

Все стонет, борется отчаянно

В неимоверной духоте.

Душа изнемогает, дыбится

От повседневной мишуры,

А смерть в углу, все, щерясь, хмурится

И раздает свои дары.

ВОСПОМИНАНИЕ

Бомбы кромсали и рвали

Землю и наши тела.

С нами в окопе за рвами

Родина рядом была.

Родина – это три клада:

Воздух, земля и вода.

Русская речь, как услада,

Мы победили тогда.

Катится гром по эфиру.

Всходит над пашней заря.

Так увенчалось над Миром

Имя победного дня.

СЫНЫ, СКЛОНЕННЫЕ В МОЛИТВЕ

Всю ночь светил в окно фонарь.

Как на столе лучина тлела.

Пел соловей – весны звонарь.

Сынам их песня душу грела.

На небе звезды и луна.

В руках отцовская награда.

Неотвратимая война-

Раненье вывело из ада.

Из лет военных, огневых

Во сне бежал он без оглядки,

Боялся будней грозовых,

Так жизнь с отцом играла в прятки.

Весенний праздник ждет одних

Лишь тех, кто выжил в смертной битве.

Сыны, не знавшие родных,

Склонились за отцов в молитве.

УМИРАЮТ НАШИ ВЕТЕРАНЫ

По Руси вышагивает горе.

Раны ветеранов глубоки.

Их здоровье только в Божьей воле.

Бывшей жизни блики далеки.

Но они не стонут из-за доли.

Непристойной дерзостной хулы.

Хоть сердца надорваны от боли.

Не боятся бреда и молвы.

ЧТО ЕЩЕ ОЖИДАТЬ?

Рядом с речкой, упрятанной борами,

Вымирает гряда деревень.

Воронье заметалось укорами,

Покидая у дома плетень.

Прозябает старик на завалинке,

Потерял он покой и уют.

Никогда не снимает он валенки:

Ноги мерзнут, и спать не дают.

Жизнь его окропляла невзгодами:

И война, и соха позади…

Носит воду он кружкой – не ведрами.

Что еще ожидать впереди?

БЬЕТСЯ ЗА СОЛДАТКУ ДОМОВОЙ

С виду неприглядное жилище:

Хата с перекошенным окном,

Вспучив бельмы, ветер лихо свищет,

Дверь повисла на крюке одном,

Воет пес под вишней боковатой,

И крыльцо завьюжено листвой,

Смерть к солдатке рвется ночью в хату,

Бьется за хозяйку домовой.

И луна в окно устало светит.

Смерть в сенях, ощерилась в углу.

Все равно она ее отметит

И захватит душу поутру.

ПО ФИЛЬМУ Т-34

Танкист Васильков Николай, на судьбу не взирая.

На танке своем подбивал много тигров всегда.

Я в кресло вжималась, боялась, душой понимая,

Коль танки прорвутся к Москве – случится беда.

Степан, украинец, уныния, страха, не зная.

С российским братишкой фашистам сбивали рога.

С Сибири, охотник, в глаз белке в лесу попадая.

Строчил за сестренку, за маму, из танка врага.

В неравном бою оживали страницы сражений.

Наш танк уничтожить не стоило фрицам труда.

Танк тридцать четыре, не знавший в плену поражений.

Во время учений концлагерь покинул тогда.

ОФИЦЕРЫ

Офицеры – элита огромной страны.

Каждый день, каждый миг – все Отчизне верны.

В первый бой за собой забирают юнцов.

Помогая в бою, получают бойцов.

В академии «Харби Пухантун» он кадры учил.

Переводчиком был, до победы дожил.

Додхудо Бахтдовлатов медаль получил.

«За Отвагу» за взятье генштаба, вручил

Зам. Пред. КГБ СССР– Владимир Крючков,

Чтобы не было в мире железных оков.

Додхудо на Афганской границе рожден.

И он орденом Красной Звезды награжден.

Три Звезды на плечах и грустинка в глазах.

О погибших своих сослуживцах, сынах.

Оттого наш полковник сегодня седой.

Но душой Додхудо до сих пор молодой.

«22 ноября 1985 года 21 советский боец Панфиловец Краснознаменного Восточного погранотряда Королевского батальона попали в засаду и приняли бой в Зардевском ущелье. Силы были неравные. «Духи» стреляли по пограничникам как по мишеням. Потом добивали мотыгами. 19 человек погибли. В живых осталось двое. Сержант Гаврилюк Владимир, которому ампутировали ногу, живет в Украине. Дериглазов Вячеслав, живет в Курчатове. У Вячеслава достали пулю из-под сердца. Но Вячеслав раненый дотащил на себе Владимира до сарая на краю кишлака и спас жизнь. Орденами Красной Звезды и Красного Знамени были награждены Гаврилюк Владимир и Дериглазов Вячеслав, а также 19 бойцов посмертно»

Круговой Владимир Михайлович

ПИСЬМО СОЛДАТА

Мы душманских духов с логова спугнули.

Автоматной трелью воздух шелохнули.

С содроганьем помнит ночь Афганистан.

Зарево пожарищ, крики мусульман.

Зло заговорили вражьи пулеметы.

Бой гремел, родная, не спасали доты.

Лица освещались вспышками огня.

Только вот солдаты крепче, чем броня.

С гулами прикладов выстрелы смешались.

И свистели пули, стоны раздавались.

От гранатных взрывов щерилась земля.

Укрывала русских юная заря.

Мы зашли в ущелье, на верху душманы.

Наш отряд застрелен, я в бреду от раны.

Был контрольный выстрел в мертвой тишине.

Выжило нас двое в бойне, не в войне.

«Сколько лет прошло, а я не могу забыть случай гибели солдат батальона капитана Королева. Два человека выжили в том бою, Девятнадцать, в том числе и командир погибли, но никто не сдался в плен. Когда нас послали забрать убитых, мы увидели изуродованные тела наших солдат на земле, на скалах. Иногда закрою глаза и вижу горы убитых солдат»– молвил задумчиво Виктор. Кабул. Взвод обеспечения. Инженерно-саперная рота».

Виктор Кузнецов

«НЕ ЗАБЫТЬ, КАК ТЕРЯЛИ ДРУЗЕЙ»

Сжигал Афганистан сердца и души

Родителям погибших сыновей.

Их до сих пор безвремение душит.

Не завели их мальчики семей.

Досталась старикам лихая доля.

И белый свет с тех пор для них не мил.

И не заспать, и не запить им горя.

И не дождаться, сидя у могил.

–Никто не сдался в плен, среди убитых

Я видел капитана Королева.

В России нет – нет солдат забытых,-

Слова я слышу Вити Кузнецова.

СУДЬБА СОЛДАТА

Тихо струится река серебристая

В царство теней уходящей зари.

Солнце садится за тучу скалистую,

Темень плывет, как туман от земли.

Взгляд затянуло слезой непокорною,

Тратятся силы в неравной борьбе,

Мысли разорваны лентою черною.

Точкою вечер поставлен в судьбе.

ИМЯ ПОДВИГА – РОССИЯ

Окопы, дзоты, блиндажи,

Траншеи, узкие, косые,-

Бессмертной славы рубежи-

И Имя подвига – РОССИЯ.

А сбоку блиндажей стоят

Впитавшие в себя березы

Всю горечь скорбную утрат

И крик сиротства, вдовьи слезы.

И я распутать не берусь

Узлом затянутые годы.

Всегда отстаивала Русь

Права на жизнь и на свободу.

Над родиной звучал набат,

Оповещая оживленно:

Еще один пришел солдат,

Дыша, всей грудью обновлено.

Весна в России коротка.

Пахал солдат и торопился.

Затем воды из родника

Пригоршней зачерпнул, напился.

Теперь удобрены поля,

И на душе, как праздник, чисто,

И перепахана земля.

Горят глаза его лучисто.

ТАМ ПРОСНУЛАСЬ БЕДА

За славянский устой украинцы стеной:

За Донбасс, за Луганск, Новороссию – бой.

Защищают страну. Каждый третий– герой.

Мины рвутся вокруг, слышны стоны и вой.

Посмотри, вон туда, где чернеется зонт.

Там проснулась беда, там строчит пулемет.

Солнце скрылось давно, покраснел горизонт.

Кто не видел войны, мира, тот не поймет.

БУДЬ ПРОКЛЯТА СМЕРТЬ И РАЗЛУКА

Война. Нет ни корочки хлеба,

Нет мирного ясного неба,

Безбрежно кровавое поле,

Прозрачно виденье о доле,

И крик, что застрял в смертном стоне,

И кровь, что смочила ладони,

По миру томящая скука,

Будь проклята смерть и разлука.

СОЖЖЕНЫ ОДЕССИТЫ ЖИВЬЕМ

Все расхищено, предано, продано.

Лихо сбит самолет над жнивьем.

Болью все населенье изглодано.

Сожжены одесситы живьем.

Украина, сестричка любимая,

Не терпи униженье и страх.

У народа есть сила незримая.

Сокрушите, развейте их прах.

АВТОКЕФАЛИЯ

Раскаленное солнце пугает огнем.

Духотою природа объята кругом.

Выгорает трава, не слышны голоса.

Не журчит, измельчала реки полоса.

Только пчелы гудят на гречишных полях.

Жаворонок завис в раскаленных лучах.

Не пасутся стада на лугах за рекой.

Досаждают шмели, нарушая покой.

Крест Собора алмазом на солнце блестит.

Украинский народ от раздора грустит.

Православные люди в тревоге большой.

Отбирают приход, не считаясь с душой.

Раскаленное солнце пугает огнем.

Духотою природа объята кругом.

Выгорает трава, не слышны голоса.

Не журчит, измельчала реки полоса.

ЦАРСТВЕННО СВЯЩЕННО ВРЕМЯ

Всех достали Штаты мир непостоянством.

На страницах прессы веселится Бес.

Санкции Европы славятся упрямством

Угнетают души серостью небес.

Царственно священно благосклонно время.

Хоть опасность нынче всем грозит извне.

Полновластно, сбросив, россияне бремя,

Мир красивый строят на своей земле.

Дождь, прошедший утром, пропитал туманом

Воздух и селенья, дальний горизонт.

Но врагам Россия кажется шаманом.

Спрятала незримо солнечный свой зонт.

БАЛЛАДА

Война на Украине пронзает горем годы.

Ничто не оправдает поступки подлеца.

Европу убеждает дать денег на расходы.

Захват и удаленье Дебальцева кольца.

За них же убивает ненужного дельца.

Погрязшего в интригах, несущимся галопом.

Настал момент расплаты, послужит тем уроком:

Кто шантажист, предатель, убийца, липовый герой,

Кто лживый провокатор, наказанье станет шоком.

Кто в очереди первый в цепочке заказной.

Когда святой улыбкой подернутся невзгоды.

Америка направит надежного гонца.

Под легкими ветрами, покачиваясь воды.

Так душу успокоят собою удальца,

Что он исполнит волю Великого Творца.

Все санкции откинув, в понятии высоком,

Поймет, нельзя быть в мире завистливым пороком.

Строптивой и игривой натурою взрывной.

Российскую Державу своим окинет оком.

Страна, все зло, осилив, познает жизнь с лихвой.

Туманною вуалью укрылся мир природы.

Проказа взбороздила Европе пол-лица.

Нацизм омолодился под лозунгом свободы.

И Штаты лезут в страны, как бесы из ларца.

Шантаж творят с Европой без края и конца.

Они плодят холопов в безумии глубоком.

Накал страстей бурлящим становится потопом,

Который направляет Британия порой.

Построим нефтепровод, и нефть пойдет потоком.

Россия в мире будет владычицей морской.

Прочтем мы в книге жизни, написанной пророком.

Связующей страною меж западом, востоком.

Ни от кого не скроет – при этом быть собой.

Богатым, милосердным, Божественным истоком.

Великою Державой и яркою Звездой.

РАСКАЯНИЕ

Это ль гражданское дело:

За грязный чужой интерес,

Не разобравшись, но смело,

Брат грудью на брата полез.

Много войною несчастных,

Убитых, убогих, калек.

Сколько зарыто прекрасных

И нужных стране человек.

–Впредь воевать зарекаюсь.

Грехи понимаю свои.

–Боже мой, Боже, я каюсь,

Прости прегрешенья мои.

ГИМН ВДОВ

Вдове и холодно, и грустно.

Душой притулилась к сосне.

Смывает слезы ей искусно

Бродяга дождик по весне.

Дождю подставила ладони,

Затем прижалась к ним щекой,

Послышалось: сосна с ней стонет

От безысходности такой.

Натужено, с посвистом тонким,

Как будто кто кричит иной

И треском, жалобным и звонким.

Ломает ветви над собой.

Вдова сглотнула ком вначале,

Покорная она в беде

Мертвела, горбилась в печали,

Замуровав беду в дожде.

Потом вздохнула, стала плакать,

И, обретя свой первый крик,

Одна шагнула в дождь и слякоть,

Перекрестив смертельный миг.

С СИРИЕЙ РОССИЯ

Нефть Игил растлила без предела.

Террористов множила она.

Сирия свободы захотела.

Жгли, взрывали, корчилась страна.

Но война высвечивает лица

Заинтересованных иных

Ухищренно-алчных коалиций,

Не щадящих грешных и святых.

Крик и стон. Пальмира поредела.

Взбунтовался двадцать первый век.

Сирия от горя поседела.

Только не мудрее человек.

Оказались с ней Россия рядом,

Турция, Иран – ожил эфир.

Заструился под счастливым взглядом

Долгожданный и желанный мир.

ОТГОЛОСКИ ВОЙНЫ

Опускается ночь,

словно дымом луга застилая.

Укрывает одежкой дома,

будоражит собак.

Постоянно шурша,

вновь работает мышь полевая,

Все таскает солому

в молочный изогнутый бак.

Гаснет к полночи свет,

покидая в деревне окошки.

Под сиянием полной луны,

меж тенями домов

Прижимаются брюхом к земле

и охотятся кошки

На детишек мышей,

что играются возле холмов.

Пыль дороги пустой

проутюжит шальная машина.

Гулко ухнет, как сыч,

перегонный состав,

И почудится всем,

где-то рядом взрывается мина.

Вновь проснулась война,

И заплачут в деревне от страха устав.

ОЦЕПЕНЕНИЕ

–О Господи,– теряя голос,

Он больше слов не произнес,

Лишь каждый день седее волос,

Следы невыплаканных слез.

–О Господи,– и ком лишь в горле

Застрял, и слышимости нет,

Зачем друзья пластинку стерли,

Где ею дан ему ответ.

–О, Господи – трещали нервы –

Как у гитары нет струны.

Ему погибнуть лучше б первым:

Жена не вынесла войны.

РАССВЕТ В ПЕЧАЛИ

Строчит немецкий пулемет.

Листвой рыдают дали.

Спасает от бомбежек дзот.

Рассвет и тот в печали.

Заполоняет листопад

Изрытые окопы.

Швыряет листья невпопад

И заметает тропы.

Летают души в небесах.

Мечтают вновь о встрече.

Листок, застрявший в волосах

Как будто засекречен.

«Сэм с «крутым» товарищем.

Прокутили лежбище.

Стало их пристанищем

Городское кладбище».

Н.Захарова

ЖИЗНЬ БОМЖЕЙ. Поэма

Утром Шурик занемог.

А под ним лишь рваный плед.

Димка Шурику, как Бог.

Мать и дети – жизни след.

–Саш, пойди, накрой на стол.

–Может быть, попозже, Дим?

Знаю, что большой престол.

Но еду сожрал всю Бим.

Жмурика придется ждать.

Потерпи до трех часов.

Дэн свою хоронит мать…

Водку спрячем на засов.

Водка, Дим, в большой цене:

Кров к зиме соорудим;

Яму выроем в земле;

На ночь девок приютим.

Чтобы зиму скоротать,

Баню сделаем в трубе.

Дырку надо б залатать,

Жарко будет, как в избе.

Наворуем жрачки с дач

И тряпья наволочем,

И с богатых пьяных кляч

Шубы снимем прямо днем…

–Где перловая крупа?

–Ешь заплесневелый хлеб…

–Сашка, выпросишь кнута…

–Вот крупа, ты что, ослеп?

Помин всех собрал в обед.

Прибыл Димка, Сашкин друг.

Только Сашки больше нет.

Сузился знакомых круг.

Сашка слышит мамин стон:

–Ты ж, сыночек, человек…

…Голос рвет церковный звон:

–У бомжей короткий век.

МОНОЛОГ МЕРТВЕЦА

–Прозябал. Воровал. Жил. И нет.

Не согрели ни мать, ни семья.

Безвозвратный оставил я след.

Все бомжи на поминках, но я.

Некрасиво лежу и в гробу.

Поминайте меня веселей.

Выпить я за себя не смогу,

Но… Серега, мне тоже налей.

ПИМЕН КАРПОВ. Поэма.

…Но будут дьяволы – удавы

И ты – дурак из дураков –

Жить до скончания веков…

«История дурака»

Пимен Карпов.

Вершил писатель Карпов счастье

Отчизне – матушке своей.

В стране – остроге от напастей

Всех защищал. Но только в ней

Удавы правили народом,

Прислуживали дураки.

Запретом попраны свободы,

В которых люди – игроки.

Поведал Пимен о героях,

Которым стала жизнь игрой.

Года летят гудящим роем…

Россия встретилась с зарей.

2.

Писал о доле он крестьянской,

В страду соседям помогал.

Пахал с зари надел бедняцкий,

Косил траву и власть ругал.

И грамотно слагал бумаги.

Прошенья людям сочинял.

Терпел невзгоды, передряги

За сирых он односельчан.

Был Пимен для крестьян душою

(Селянин каждый понимал).

Своей открытостью святою

Себя он с ними уравнял.

3.

Народ не понимал закона,

Собой им души леденил.

Людей слепило злато трона.

В немилость Карпов угодил.

Звездой во мраке загустевшем

Светил в полночной тишине –

На небосводе опустевшем,

На леденящей вышине.

Поэт свободу величает

Сегодня через толщу лет.

Душа незримо источает

И для меня духовный свет.

ПЛАМЕНЬ И ДУША. Поэма.

Почти минула сотня лет…

Как Ганин уничтожен властью.

А Пимен, признанный поэт,

Стихом-некрологом к несчастью,

Во вред себе, а впрочем, нет…

В застенках, чтоб горело пламя,

Зажег божественнейший свет

И факел поднял он как знамя.

Крестьяне в мазанке-избе,

Где нет трубы, по воле рока,

Живут, не кланяясь судьбе.

И Карпов занял трон пророка.

Описывая Светлый Град,

Где у людей во всем избыток,

У каждого счастливый взгляд

И слово русское – напиток,

Как квас в отеческом краю,

В жару, как отдых под навесом.

Живут в неведомом раю,

Но в свет идут по дебрям леса.

Им служит небо потолком,

На склонах горбится дорога,

Деревья замерли полком

И смотрят искоса и строго.

Певцом крестьянским Пимен слыл

И беспокойным гражданином.

Борцом и правдолюбцем был,

России неугодным сыном.

Поэтом вымышленный град

Был для селян почти отрада.

Трудиться в нем мирянин рад.

Жизнь без войны – судьбы награда.

Мы знаем, молодость прошла.

Несбыточные их надежды

Реальность жизни обожгла.

Они живут в мечтах, как прежде.

В романе «Пламень «труд и суть

Борьбы за правду «хлеборобов»,

Хлыстов – сектантов, жизни муть

Власть истребляла, как микробов.

Освоил Пимен книжный путь,

Спасая, словом человека,

Крестьяне, как в сосуде ртуть.

Распутин Гришка– "цензор" века.

На фоне крови и огня

Восстала правда, но на деле,

Всех неугодных, устраняя,

Жандармы битвы не хотели.

Ведь им не нужен Светлый Град,

Душой за дьявола радели.

Ему помещик тоже рад,

А на людей и не глядели.

В его словесный тяжкий "бред"

Ныряли критики России:

–В нем жизни нет и Града нет.

Есть самозванец от миссии.

Не вышел из него бунтарь.

Ведь бунт был средством, а не целью.

Напрасно он искал янтарь,

Свой Светлый Град с открытой дверью.

И не помог поэту Бог.

Людей святых нигде не встретил.

Идеи в жизнь внедрить не смог,

Но был поэт душою светел.

И Карпов в песни весь ушел,

Бродяга озарен любовью.

Творцов по духу он нашел,

И жизнь ему открылась новью.

Поэты ждали все весны,

Наперебой стихи писали

И открестившись от войны,

В казармах царских прозябали.

И пили чмырь все в кабаках.

Поэты на войну плевали.

Держать ружье в своих руках

Превыше праведной морали.

В немилость Пимен угодил.

Паденье. Взлет. И вновь паденье.

Голодный по три дня ходил,

И пьянство было, как везенье.

Был губернатор лопоух.

И эта область-заповедник.

По селам поп читает вслух

Заупокойную обедню.

Жил в Турке сказочный певец

Безлюдно, голодно – богема,

Твой путь, твой лавровый венец-

Неисчерпаемая тема.

Стоит твой мраморный двойник

На отдыхе под старым кленом.

Не отражает солнца блик,

Застряв в кустарнике зеленом.

СЛЕДУЮ ЕГО ЗАВЕТАМ. Поэма

В Москве в немецкой слободе

Родился правнук Ганнибала.

– Нет середины в нем нигде,-

По маме бабушка сказала.

–Он тих и кроток, молчалив.

То без причины часто весел.

Наш Саша так красноречив,

Что дом для мальчика стал тесен.

Весь в папу мальчик острослов.

Но только не поэт любитель.

Он – Пушкин. Клад для знатоков.

Был дед полковник внук воитель.

Законы им сохранены,

Изменены, возведены.

Исполнил он мечту о свете.

Белинский сравнивал поэта

С поящей Волгою рекой.

Родоначальником культуры.

А Одоевский – «Тот святой

Кто Солнцем стал литературы».

Национальный наш поэт.

Привел в порядок синтез стилей.

И снял языковой запрет.

Язык взял у народа сильный.

Вернул ему без плевел в свет

Прозрачный, горный, как источник,

И выразительный. Привет

Великий Пушкин – наш восточник.

Уходит теплый день весны.

Качая ночь, лелеет лето.

О нем далеком вижу сны.

И следую его заветам.

III.ВЕНКИ СОНЕТОВ

ПЕРВЫЙ ВЕНОК СОНЕТОВ

Сонет 1

Изранена тропа моей души,

И слышать ссоры мне не по плечу.

По мне все люди в мире хороши.

Предательства лишь больше не прощу.

Мне радостно, что дружба есть, жива,

И тяжело, когда мой друг не прав.

Неуважением права поправ

Вокруг него беснуется молва.

Хочу, чтоб все сбылись его мечты.

Он несказанно скромный, деловой,

Душевной не боится пустоты,

Стоит на огневой передовой.

Его душа небесной чистоты

Не зарастет пушистой муравой.

Сонет 2

Не зарастет пушистой муравой

Ни ложь, ни горе, даже не война.

Пройдет солдат дорогой фронтовой.

Окажется разбитою она.

Покажется, что звезды вычерпал рассвет,

А небеса в большой клубок смотал.

Он видит в нем великой жизни дар,

И радует далекий лунный свет.

Грустит солдат, что он не молодой,

И жизнь его под горочку бежит.

Был награжден он Красною Звездой,

Теперь все чаще на тахте лежит.

И надоел фронтовику покой.

Тоска томит, печалит и крушит.

Сонет 3

Тоска томит, печалит и крушит,

Ведь столько дел он сделал бы сейчас.

Старуха часто на него шумит,

Мол, ждет его к обеду битый час.

Ты не один, не брошенный, дружок.

Судьбу ты не пытайся обмануть.

Рука об руку мы продолжим путь.

Вставай, вливайся в жизненный поток.

Был сын, ушел, осталась чистота.

Он весь в тебя, серьезный, деловой.

–Старик, не надоела маета?

Давно с тобой вернулись с мировой.

И лечит генералу доброта

Исхлыстанную душу крапивой.

Сонет 4

Исхлыстанную душу крапивой

Все лечат: дети, внуки и зятья.

И ублажает душу домовой,

Чтоб долго плавала его ладья.

И генералу нравится уют,

Мечтает он десяток лет прожить.

И ветеран заботой дорожит.

Пусть подождет кладбищенский приют.

Еще годок, и проживет он век,

Свой календарь оставит без листов.

Он сам без ног, не ведает калек

И поделиться с ними он готов:

–Мои друзья, я Божий человек

Ращу я редкие сорта цветов.

Сонет 5

Ращу я редкие сорта цветов,

Я инвалид, оставшийся без ног.

Я к их сердцам соорудил мостов,

Что сосчитать поможет только Бог.

Не сплю, курю, так досаждает ночь.

И майский жук опять стучит в стекло.

Хочу заснуть, ведь за окном бело,

И мысль шальную вновь гоню я прочь.

Мечтаю я о наступленье дня.

И жду, конечно, в магазин привоз

Цветов. И в сердце радость у меня

Я так хочу приобрести мимоз,

А может, конкурентов устранив,

Гербер, фиалок, афеландр и роз.

Сонет 6

Гербер, фиалок, афеландр и роз.

Попросит бабка: «Дед, не хлопочи».

Иль не сажай, пускай пройдет мороз

А то потом выхаживай, лечи».

Но я скучаю очень по земле,

Горжусь, лечусь ее дыханием,

Доволен я ее молчанием.

И нет претензий к ненасытной мгле.

Да и притом я старый лицедей,

Своих на ветер не бросаю слов

И восхищаюсь бабкою своей,

Не бросила, смотрите я каков.

Я преклоняюсь, люди, перед ней.

Состарюсь, а цветник цвести готов.

Сонет 7

Состарюсь, а цветник цвести готов.

И слышу в сердце гулкий перебой,

И не стыжусь мной прожитых годов,

Как на войне выигрываю бой.

Дождусь от всех желанных мной вестей.

И рано уходить мне на покой,

Благословлю их старческой рукой

И всех родных и неродных детей.

Ношу церковный освещенный крест,

И не стыжусь я благодатных слез.

Услышанный приемлю благовест,

Учуяв нежный запах чайных роз.

Как мой цветник, не покидаю мест.

Ему не страшен ветер и мороз.

Сонет 8

Ему не страшен ветер и мороз,

Не тратит много времени на сон,

Не угрожает старику склероз,

Ведь он живет с природой в унисон.

Его не угнетают облака,

И по плечу ему порывы бурь.

Его ласкает нежная лазурь

Минута Славы воина близка.

И мысль его озвучена грозой.

Икрятся лепестки гербер седых,

Обласканы цветы землей сырой.

Настал у всех победоносный миг.

У афеландр – прекраснейший настрой.

И не допустят, чтоб росли средь них…

Сонет 9

И не допустят, чтоб росли средь них…

Все сорняки все тут же в борозде,

Чтоб беспредел настиг бы их самих.

Чужда им жизнь в отравленной среде.

Небесный всех объединяет свод,

И этот мирный, безмятежный край,

Но только красоту приемлет рай,

А зависть, зло – всегда наоборот.

Мы знаем, что борьба была немой

И красоту не уничтожит гнет.

Великий свет не замуруешь тьмой.

Любовь, добро, достигнувши высот,

Зло победят. Забудут все покой:

Репейник, лебеда или осот.

Сонет 10

Репейник, лебеда или осот.

Их рвут, их полют, изгоняют прочь.

Не получив подкормки и забот,

Настороженно ожидают ночь.

Не миновать им сумрачных теней.

Их раздражают свет и голоса,

Их сушат, истощают небеса,

Существовать становится трудней.

И просят освежить они зарю,

Молитву прочитать от сих до сих:

Господь, прости, мол, за грехи, молю.

Орет осот, как будто бы он псих.

Заря в ответ: «Нет, я цветы храню.

Они улучшат пусть сорта одних.

Сонет 11

Они улучшат пусть сорта одних –

Цветами сортовыми дорожу.

Рисунок обозначат у других.

От счастья я предамся куражу.

Чтоб не было ненужной клеветы,

Оставив все заботы позади,

Прижму букет гербер к своей груди,

В душе лишусь ничтожной пустоты.

Зачем сорняк приподнимает шум?

Зачем все соки из земли сосет?

На это, знаю, что не нужен ум.

Ему не жалко никаких красот.

Цветам не занимать высоких дум.

Другим достичь помогут их высот.

Сонет 12

Другим достичь помогут их высот.

Всерьез вмешался в диалог старик:

–Я предлагаю выполоть осот.

Он так сказал, что весь сорняк поник.

Отбросив мысли о своей судьбе,

Забыв о том, что он сгорит сейчас,

И лишь потом весь сморщился, угас

За место на земле с добром в борьбе.

Дед произнес: «Простите, господа,

За прожитую жизнь в ста лет своих.

Меня порой касалась и беда.

Я вовсе не боялся пуль шальных,