Приехавшие врачи скорой помощи его совсем не обеспокоили. Он, наверное, даже не заметил суеты, царившей вокруг бабки, у которой оказалось повышенным давление – сто тридцать на семьдесят пять.
* * *
Юля со Стасом приехали где-то в середине этой сцены, как раз когда Кравцов объяснял Вадику, как умерла Лара. Юлька быстро сориентировалась в ситуации и увела ошалевшего Стаса на кухню. Стас порывался то спустить с лестницы полицейских, то срочно везти умирающую бабусю в ближайшую больницу. Но мудрая Юлька пресекла все его порывы, просто налила чаю и заставила молча ждать развязки.
Когда уехали врачи, в доме воцарилась тишина. Бабка перестала умирать, пошла к себе и включила телевизор. Вера заново накрыла на стол и позвала детей ужинать. Вадик всё так и сидел за столом, пил водку, плакал и что-то бормотал под нос.
Стас наклонился к Юлькиному уху и прошептал:
– Юль, я чего-то не понимаю. Эта Лариса, она кто? Любовница его, что ли?
– Наверное, да. Я не в курсе, – пожала плечами Юлька.
– Он так убивается… Но это понять можно. Но Вера Борисовна почему так вокруг него вьётся? Он же ей изменял, теперь плачет из-за другой женщины. Она что, блаженная? Ей же это как минимум должно быть неприятно. Да я на её месте ему сейчас оторвал бы что-нибудь, – удивлялся Стас.
– Наверное, ей его просто жалко. И Ларису эту тоже жалко, человек всё-таки. Мама добрая очень, – пыталась объяснить Юля. – Она папе всё прощает.
– Сын! Сынок! – вдруг сквозь рыдания позвал Стаса Вадик.
– Иди, – подтолкнула Стаса к отцу Юля.
Стас возился с отцом целую ночь. Чёкался с ним бокалами, заставлял закусывать, выслушивал пьяные признания, таскал в ванную, когда стало тошнить, и уложил спать только под утро. Вера хлопотала вокруг, пытаясь заменить сына, но Вадик гнал её от себя.
Юльку мучила совесть, что вовремя не увезла Стаса домой. Она тоже хотела помочь Стасу, но он в приказном порядке отправил её спать. Юлька немного посидела под дверями столовой для очистки совести, а потом ушла в свою комнату. Сюда звуки из гостиной почти не проникали. Ночные звуки – шум ветра, шелест листвы, стрекот цикад – заглушали их. Юлька прижалась щекой к прохладной подушке и подумала, какое счастье, что в её жизни появился брат. Теперь она может говорить с ним о родных, советоваться. А ещё… он первый человек, который позаботился о ней. Заснула Юлька с улыбкой на губах.
Глава 2. Когда становится тревожно
Несмотря на то что этой ночью вряд ли кто-то смог выспаться, утро началось как обычно. Вернее, почти как обычно. За завтраком собралась семья, которая выглядела как семья. Бабка молча употребляла холестериновые блинчики со сметаной. Юля пила кофе. Стас кушал с большим аппетитом яичницу с ветчиной и салатом из свежих помидоров и огурцов. Помятый Вадик тоскливо ковырял вилкой в такой же яичнице, но больше налегал на минералку. Вера налила себе чаю, присела за стол и залюбовалась семьёй. Хотя за столом беседа еле теплилась, но молчание было какое-то спокойное, уютное. Юлька понимала, что главные отравители атмосферы – бабка и Вадик – помалкивают только потому, что бабка перед Стасом изображает милую бабушку, а Вадику плохо после вчерашнего. Скоро всё вернётся на круги своя, начнутся крики и придирки. Но сейчас Юля позволила себе минутку семейного счастья.
Вадик о чём-то раздумывал и, наконец, решился.
– Стас, насколько я знаю, ты у нас безлошадный? – спросил он и криво улыбнулся.
– В каком смысле? – не понял Стас.
– В том смысле, что машины у тебя нет. Доедай, собирайся и поедем в автосалон, подберём тебе какую-нибудь модельку, – широким жестом заявил Вадик.
В гараже у Вадика стояли два автомобиля – седан Lexus и кроссовер BMW. Но это были его автомобили, выбранные с любовью, приносящие удовольствие при одном взгляде на них. Мысль расстаться с любым из них, даже ради вновь обретённого сына, Вадик отогнал сразу же.
Стас промолчал, спокойно доел завтрак, вытер рот, поблагодарил хозяйку и на повторное предложение Вадика спокойно ответил:
– Вы, Вадим Вадимович, сейчас меня оскорбили. Я, во-первых, не нищий, а во-вторых, пока ещё не член семьи, чтобы такие подарки принимать.
– Как это? Чего это он? – опешил Вадик и огляделся, ища поддержки у присутствующих.
Юлька и Вера в один голос заговорили про зеркало, в которое надо посмотреть, про одно лицо с Юлькой и про то, что им никаких доказательств не надо.
Но Стас настойчиво продолжил:
– Вы меня очень мало знаете, и цвет волос ещё ни о чём не свидетельствует. Я бы на вашем месте экспертизу сделал, прежде чем чужого человека в семью принимать. Спасибо, было очень вкусно, – ещё раз поблагодарил он Веру и поторопил Юльку. – Юль, поехали. Ты на работу опоздаешь.
Юлька подскочила, чмокнула в щёку Веру и побежала за Стасом.
– А парень не дурак. Моя порода, – пробормотала бабка.
* * *
Юлька отвезла Стаса домой, а сама поехала в университет. Первым, кого она встретила на работе, был Сергеев. Он окинул её недовольным взглядом и сквозь зубы пробормотал что-то отдалённо похожее на «здрасьте». Потом, как бы между прочим, поинтересовался, не у неё ли сегодня ночевал Стас. Он, Сергеев, к нему заезжал вчера поздно вечером по чрезвычайно важному делу и не застал дома, на звонки Стас тоже не отвечал. Возмутительно! Юлька без капли стеснения подтвердила, что Стас ночевал у неё. Она интуитивно чувствовала, что этим досадит Сергееву, поэтому не стала объяснять, как эта ночёвка выглядела на самом деле. Тем более ставить Сергеева в известность о родственных связях со Стасом она не собиралась. Это дело Стаса. Юлька даже утомлённо зевнула, чтобы продемонстрировать, как устала за ночь. Сергеев зло на неё глянул и скрылся у себя в кабинете.
– Чего он так бесится? – подумала про себя Юлька. – Неужели я, по его мнению, совсем не пара Стасу?
После того как Юлька разозлила Сергеева, правда, не понятно, чем именно, настроение у неё стало ещё лучше. Она подошла к своему рабочему столу, бросила сумку на подоконник и тут под ножкой монитора увидела белый конверт с единственной напечатанной надписью «Чечёткиной». Промелькнуло какое-то нехорошее предчувствие, и Юлька открыла письмо.
Доброе утро, рыжая уродина!
Юлька снова посмотрела на конверт. Это какая-то ошибка, и письмо адресовано не ей? «Чечёткиной». Глупая шутка?
Доброе утро, рыжая уродина!
Хотя для тебя оно совсем не доброе и, обещаю, добрым уже не будет никогда. С этого дня ты будешь со страхом встречать каждое утро. Ты будешь ждать письма от меня. Но письма – это только начало. Будет ещё и встреча…
Хочу донести до тебя нелицеприятную правду: ты не красавица, ты более чем не красавица, ты настоящий урод. Всё в тебе вызывает отвращение: твоя бледная несуразная морда, визгливый голос, неухоженные ржавые волосы, даже твой запах! Да! Ты отвратительно воняешь! Почитай что-нибудь в интернете про косметику, дезодоранты, мыло. Твой вид способен испортить аппетит, тебе нельзя ходить в столовую вместе с коллегами. Пожалей их! А если пришла, то твоё место в дальнем углу за колонной. Да! В этой жизни твоё место в дальнем углу за колонной…
Не целую! Противно!
P.S. Продолжение следует.
У Юльки подкосились ноги, и она почти упала на стул. Несмело посмотрела на коллег, постепенно подтягивающихся на работу. Они здоровались, усаживались за свои столы. Юля схватила письмо и убежала в туалет. Письмо она порвала и спустила в унитаз, чтобы даже следов его не осталось. Потом долго мыла руки и думала. Написать такое могли Соня и Катя, но их до сих пор нет на работе. Они всегда опаздывают. Томы нет тоже. А вчера они ушли раньше. Неужели это Сергеев так пытается разлучить её со Стасом. Но это так зло, глупо и как-то по-женски, что совсем на него не похоже.
* * *
Сергеев о Чечёткиной думал недолго. Его действительно раздражали её отношения со Стасом. Почему? Он старался об этом не задумываться. И без того хлопот хватало. Из Фонда неожиданно затребовали промежуточный отчёт о работе по гранту, торопили с прототипом. Нужно было ехать в Москву.
– Роман Александрович, командировку на кого оформлять? – спросила Катя, заранее зная ответ. Но она ошиблась.
– На меня и на Чечёткину, – не отрываясь от монитора, раздражённо ответил Сергеев.
Катя подошла к нему, приобняла за плечи и наклонилась над Сергеевым так, чтобы декольте оказалось на уровне его глаз.
– Рома, а зачем нам Чечёткина? Мы без неё прекрасно отчёт сдадим. Помнишь, как в прошлом году мы замечательно время провели? Будет за нами следом таскаться, мешать.
– Кать, в прошлом году мы просто отвозили заявку на грант, выгорит – не выгорит, мы ничего не теряли, а сейчас с нас отчёт о результатах требуют, – не без язвительности ответил Сергеев и откинулся на спинку стула, подальше от декольте. – За научную часть я отчитаюсь. А вот обосновывать твои премиальные кто будет? Правильно! Чечёткина!
– Ну ладно. Пусть едет, если тебе так хочется, – надула губы Катя. – Только я тебя предупреждаю, я её развлекать не собираюсь. Она сама по себе, а мы сами по себе!
– Никто никого развлекать не будет. Ты остаёшься, Чечёткина везёт отчёт.
– Рома!
– Катя, не спорь! Ты видишь, у меня график не идёт! Скажи Чечёткиной, пусть даст тебе паспорт. Заказывай билеты мне и ей. Гостиница на твоё усмотрение. И, – он внимательно посмотрел на Катю, – не вздумай поселить её где-нибудь в Звенигороде или на противоположном конце Москвы от министерства. Я тебя предупредил.
Катя развернулась и громко хлопнула дверью. Сергеев прямо прочитал её мысли.
– Чечёткина! – подошла она к Юле. – В командировку собирайся.
– Куда? – не поняла Юля.
– Отчёт повезёшь в Москву вместе с шефом. Паспорт давай, билеты буду заказывать.
– А ещё кто едет? – поинтересовалась Юлька.
– А тебе кто ещё нужен? – в тон ей ответила вопросом на вопрос Катя.
– Да никто, просто интересно, – почему-то смутилась Юлька.
Катя задумчиво на неё посмотрела и произнесла, обращаясь к Соне, но нарочито громко:
– Сонь, а ведь Чечёткина не осталась равнодушной к нашему Казанове!
Соня рассмеялась и быстро подхватила идею Кати:
– Точно! Какая ты, Катюша, наблюдательная! Глянь на неё, раскраснелась, засмущалась. Оказывается ты, Чечёткина, такая любвеобильная! Прямо тигрица какая-то! Стаса окрутила, теперь за старшего брата взялась. Всё тебе мало! Тихоныч, смотри осторожнее, ты следующий. А у тебя сердце…
Тихоныч промолчал и подумал, что слишком часто стал выбираться из лаборатории в офис. А здесь атмосфера какая-то нездоровая.
Юлька действительно зарумянилась, но постаралась держаться спокойно:
– Мне от ваших глупостей неловко и только, – ответила она и вспомнила про письмо. Теперь она не сомневалась, откуда оно взялось.
* * *
Такое замечательное с утра настроение было испорчено на весь день. А вечером Юлька обнаружила, что сломалась машина. Не заводится и всё! Она даже всплакнула от досады. Свою машинку Юлька обожала, ей очень нравилось водить и нравилось чувство свободы, которое давала машина: могу попасть из точки А в точку Б в любое время дня и ночи, в любую погоду, по собственному желанию. Теперь ей пришлось оставить машину на стоянке университета и добираться домой на электричке. Эвакуатор и ремонтную мастерскую она отложила на завтра. Сегодня был очень тяжёлый день.
Зато Юлька могла получить удовольствие от прогулки. Дорога от станции шла по тропинке через редкий лесок. Так было короче. Лёгкий ветерок шелестел листвой, звенели сверчки, луна светила ярко. Иногда луну затягивала тучка, становилось темно, но где-то далеко впереди маячком мелькали огоньки посёлка. Тропинка широкая и хорошо знакомая. Изредка в траве что-то шуршало, какой-то ночной зверёк вышел на охоту. Юлька наслаждалась ночной прохладой, тишиной и одиночеством. Шелест неведомого зверька временами становился слышнее, потом снова удалялся. Неожиданно звук повторился близко и сильно, как будто по кустам что-то тащили и это что-то цеплялось за кусты. Видимо, ночной зверёк был не очень маленьким. Юлька ускорила шаг, и странные звуки остались за спиной. Юлька улыбнулась своим страхам. Через несколько минут совсем рядом в кустах что-то снова зашуршало. Юлька остановилась и замерла, прислушиваясь. Шуршание по кустам двинулось вперёд параллельно дорожке. Юлька осталась на месте. Метрах в десяти впереди неё на дорогу вышла огромная лохматая собака, за которой тянулась длинная цепь и цеплялась за кусты. Собака остановилась и уставилась на Юльку, а Юлька пялилась на неё и думала, что такая тяжёлая и толстая цепь на собаке неспроста. Юлька лихорадочно вспоминала, что делать в таких ситуациях. Нельзя махать руками. Юлька и не собиралась, её руки повисли как плети. Собака вдруг утробно зарычала. В темноте не было видно ни острых клыков, ни колючих глаз, ни вставшей дыбом шерсти на загривке, но Юлька всё это очень живо нарисовала в своём воображении.
– Уходи, пожалуйста, не трогай меня, пожалуйста… – тихо заговорила Юлька, в надежде, что ласковый тон успокоит собаку. Но голос прозвучал жалко.
Собака медленно двинулась навстречу Юле, продолжая рычать. Вдруг где-то неподалёку раздалось негромкое посвистывание, собака подняла голову, прислушалась и потрусила на свист. У Юльки подогнулись колени, и она прислонилась к ближайшему дереву. Этот свист показался ей не менее угрожающим, чем рычанье собаки. Выходит, кто-то невидимый был здесь неподалёку, за деревьями и, наверное, наблюдал за ней. Теперь она никак не могла решиться идти дальше по тропинке. Юлька развернулась и побежала назад к станции, чтобы пройти по другой, более длинной дороге, но через посёлок. Она уже почти добежала до станции, когда в начале тропинки показалась мужская фигура. Юлька в испуге остановилась.
– Юль, это ты?! – окликнул её знакомый голос, и Юлька с огромным облегчением и радостью узнала Стаса. Она даже рассмеялась от радости и бросилась ему на шею.
– Ты чего? – отстранился он, чтобы заглянуть ей в лицо. – Что случилось? Ты почему в обратную сторону бежишь? Тебя кто-то напугал? А машину куда дела?
– Машина поломалась, не заводится. Как же хорошо, что я тебя встретила! – радовалась Юлька. – Там на дорожке такая собака огромная, рычит, с цепи сорвалась, я так испугалась! Я вернулась, чтобы через посёлок пойти!
– Вот гады! – возмутился брат. – Если завели крупную собаку, так надо следить за ней. Если бы с тобой что-то случилось, я бы не знаю, что с ними сделал! Ты ничего не бойся, я всегда буду рядом в нужную минуту.
Глава 3. Путешествие в другую жизнь
Юлька чувствовала себя ребёнком. Откуда-то из глубины души поднималась радость. Радость от предвкушения чего-то необычного, нового, но обязательно чудесного и счастливого. На самолёте Юлька летела первый раз. Да и на поезде она никогда не ездила. Только электричка и машина. Она вообще нигде дальше деревни, где стоял старый заброшенный бабкин дом, не была. И даже не потому, что кто-то денег жалел на путешествия. Просто ни отцу, ни бабке в голову не приходило озаботиться такой ерундой, как путешествие для Юльки. А мама права голоса не имела, даже если и думала, что было бы полезно отвезти дочь к морю. Оно недалеко, на машине доехать можно. Конечно, если бы Юлька захотела слетать в Милан за новой коллекцией, отец бы обязательно поддержал, чтобы потом жаловаться друзьям на бабьи прихоти. Но такие просьбы в свою очередь не приходили в голову Юльке. Она помнила, как злился отец, когда она заговорила о стажировке в Англии.
В общем, Юлька летела на самолёте впервые. Она с восторгом смотрела на громадную тушу самолёта, ну как такая махина легко взмывает в воздух! Она восхищалась стюардессами, такими неземными, идеально красивыми, как киноактрисы.
Юлька глазела по сторонам, то вздыхала, то, наоборот, замирала. И стеснялась своей радости. Оглядывалась на спутников. С какими постными лицами они проходят через металлоискатели, складывают вещи в пластиковые ящики, потом так же механически их достают, проходят паспортный контроль. И ей тоже хотелось быть такой же спокойной и равнодушной к этим привычным для любого, хотя бы изредка путешествующего человека действиям. Она пыталась подавить свою детскую радость, но через минуту начинала снова улыбаться. Настроение портил Сергеев. Он как раз был бывалым путешественником, которого не удивишь таким банальным видом транспорта, как пассажирский самолёт. Вот если бы им вместо комфортабельного Боинга сейчас подогнали истребитель Су-35, наверное, его постная физиономия поменяла бы выражение. Наверное, запрыгал бы и в ладошки захлопал. Юлька чуть не рассмеялась в голос, представив, как долговязый Сергеев скачет по взлётной полосе.
Обворожительная стюардесса указала Юлькино место. Сергеев помог убрать на полку багаж и предложил Юльке место у иллюминатора. Юлька юркнула к окошку и тут же уставилась в него, чуть ли носом не прижалась.
Из динамика монотонный голос произнёс заученную фразу:
– Уважаемые дамы и господа! Командир корабля пилот международного класса Бубко Василий Николаевич и экипаж приветствуют вас на борту самолёта Боинг 747, выполняющего рейс… по маршруту… Полёт будет проходить на высоте… Время в пути… Приятного полёта.
Лайнер задрожал всем телом, как бы потягиваясь перед работой, заревел, тяжело тронулся и нехотя покатил к взлётной полосе. Юлька моментально влюбилась в лихого красавца-лётчика Василия Бубко, потому что такой лайнер подчинить себе мог только молодой, сильный и обязательно лихой лётчик!
Лайнер дополз до взлётной полосы, громко загудел, затрясся, вздрогнул и вдруг рванул вперёд, быстро набирая скорость, оторвался от земли…
У Юльки вдруг сердце провалилось куда-то вниз не от страха, а от восторга. Как на качелях, когда ты достиг максимальной амплитуды и вот-вот взмоешь в небо!
Сергеев смотрел на девушку и думал, что никогда не встречал таких настоящих. Когда он её впервые увидел, у него даже глаза заболели, такой яркой она оказалась. Ворвалась в кабинет как фурия, длинные огненные волосы растрёпаны, глаза горят, что-то тараторит про опоздание и вдруг краснеет вся – и лицо, и шея, и грудь. Кожа была белая-белая, как молоко, и вдруг вся порозовела, как нежная роза. Он чуть Катерину с коленей не скинул от испуга и стыда. Подумал, неужели ещё бывают девчонки, которые так смущаться умеют, или это игра такая? Тогда она просто мастер кокетства!
А потом понял, что она дикая совсем, как жеребёнок. Людей боится, чувства скрывать не умеет, красоты своей не осознаёт. Никак украсить себя не пытается, у неё даже серёжек в ушах нет. А ей и не надо: ушки маленькие розовые, волосы густые, длинные, рыжие, на солнце блестят, глаза ярко-синие, как озёра, как ни банально это звучит, а ресницы и брови тёмные, шоколадные. Кожа белая, на носике веснушки россыпью, губы пухлые, она губу нижнюю закусывает, когда волнуется. А фигура закачаешься, тонкая, как тростинка, а грудь… В джинсах и в майке как королева.
Так ему хотелось, чтобы она сейчас его за руку держала, поделилась своим детским восторгом. Он бы тоже радовался сейчас, как она.
Самолёт мерно гудел, землю затянули белые перистые облака. Юлька посмеялась такому перевороту, когда облака у тебя под ногами. Сергеев, кажется, заснул. Юлька мельком глянула на Сергеева. Она почему-то очень смущалась его, за это и терпеть не могла. И смотреть на него она боялась. Если с ним глаза в глаза встретится, он сразу что-то самое сокровенное про неё поймёт, чего и сама Юлька про себя не знает. И тогда она окажется полностью под его властью… А сейчас она в безопасности, потому что он спит и ни о чём не подозревает. Он так близко, что видно длинные ресницы с соломенными выгоревшими кончиками, морщинки вокруг глаз, которые складываются в лучики, когда он смеётся, щетинки на щеках и подбородке, где он не очень хорошо побрился, шею и даже волосы на груди в расстёгнутой на пару пуговиц рубашке.
Юлька подняла глаза и попалась. Прямо на неё смотрел Сергеев, именно так, как она боялась – глаза в глаза. Юлька покраснела, отвернулась и обиделась: вот что он теперь себе напридумывает! Так и хочется по этой наглой физиономии кулаком съездить.
Прилетели они в Шереметьево вечером. На такси доехали до гостиницы. За такси Юлька заплатила поровну с Романом. Он отказывался, а она стала бестолково запихивать деньги ему в руки. Чтобы прекратить этот детский сад, он взял деньги. Они прошли на ресепшен, Юля оформилась, получила ключи. Роман проводил Юлю до её номера и попрощался. У неё на языке вертелся вопрос: «А ваш номер?». Опережая её вопрос, он сказал, что завтра будет ожидать её в холле в десять. Юля пусть не забудет позавтракать в гостинице.
– А вы разве завтракать не будете? – спросила его Юля.
– Нет, я остановился не в гостинице. До завтра.
Ну конечно! У него, как у капитана дальнего плавания, в каждом порту женщина. Дома Катя его холит и лелеет, кофе наливает, расслабиться помогает в течение дня. Наверное, и за квартирой его присматривает. Ждёт его дома. А он поехал в командировку, и тут его какая-то московская красавица встречает пирогами. Непорядочный человек этот Сергеев! Он женщинами пользуется, а они как бабочки-дуры летят на его сомнительное обаяние. Вот она – Юля – его сразу раскусила.
Утром в холле гостиницы Юлька с Сергеевым едва поздоровалась, прошипела что-то сквозь зубы. Удивлённый Сергеев пошёл следом за ней. Вроде бы они вместе идут, а вроде порознь. Она вышагивает впереди, как бравый кавалерист, вернее, лошадь бравого кавалериста, а он идёт чуть поодаль, опасаясь приблизиться, чтобы не лягнула.
* * *
Комиссия, принимавшая работу, собиралась, естественно, не ради одного Сергеева. Поэтому пришлось какое-то время ждать своей очереди. В приёмной командовала миловидная блондинка по имени Ангелина. Выглядела она как классическая секретарша, модельно от затылка до кончиков туфель. Она была одета в белую блузку и чёрную юбку. Блузка была расстёгнута на одну лишнюю пуговичку, а юбка была на пару сантиметров короче, чтобы притягивать взгляд. Она деловито сновала по кабинету, отвечала на звонки, подкатывала глазки к потолку, когда непонятливые посетители что-то переспрашивали.
Когда появился Сергеев, она на минуту присмотрелась, узнавая его, потом широко улыбнулась и протянула к нему обе руки для приветствия. По Юльке она скользнула невидящим взглядом.
– Добрый день, Ангелина, – поздоровался Сергеев, взял её руки в свои и демонстративно повернул её правую руку, чтобы увидеть безымянный палец, – ну, слава богу, у меня ещё есть шансы, вы не успели выскочить замуж. Не успели же? Кольца нет.
– Нет, Роман Александрович, нет ни кольца, ни мужа. Я жду, когда вам надоест ваш провинциальный университет и вы переберётесь к нам в столицу.
– Ангелина, в столице я буду заурядным сотрудником в каком-нибудь НИИ, вы на меня и не посмотрите. Лучше уж вы к нам на юг!
– Ну, вот видите, нас разлучают города, – рассмеялась Ангелина.
Сергеев с полчаса отвлекал её от работы разговорами. Что-то спрашивал про комиссию, все ли присутствуют, там ли профессор Витонов, на встречу с которым Сергеев надеялся.
Потом он вернулся и присел рядом с Юлькой.
– Вы, Роман Александрович, на… на шпица похожи, – неожиданно для себя зло прошипела Юлька.
– Чем это? – опешил Роман.
– Шпицы, так же как вы, всегда улыбаются!
– Очень интересно! – оскорбился Сергеев. – Овчарки, между прочим, тоже, бывает, улыбаются, а я, значит, как шпиц! Тогда, если я на шпица похож улыбкой, то вы, милая Юлия, всем остальным. Такая же мелкая, рыжая и рычащая.
Юлька возмущённо отвернулась от него, не удостоив ответом, а Сергеев тихо засмеялся.
* * *
Отчёт принимали комиссионно. Присутствовали учёные и представители заказчика, т. е. из Минобороны. При этом некоторые члены комиссии были предубеждены против Сергеева, как исполнителя проекта. Он слишком молод, выскочка с периферии, и, вообще, для такого проекта да с таким финансированием есть более надёжные исполнители и никуда из Московской области уезжать не надо. Юля волновалась безумно! Она понимала, что Сергееву защищаться придётся одному. Она просто на подхвате, если возникнут вопросы экономического характера. Юля все цифры знала наизусть, столько раз она перепроверяла свою часть отчёта. Она волновалась за Сергеева. Представляла, как он выйдет сейчас перед таким солидным собранием со своей фирменной насмешливой улыбочкой, вытащит из кармана, как фокусник, выпестованные образцы кристаллов и начнёт вдохновенно рассказывать, перемежая речь остроумными вставками и зарисовками. Когда в университете Сергеев выступал с докладами на конференциях, вещал о малопонятных процессах синтеза, нанокерамике, твердотельных лазерах, он увлекался и увлекал коллег. Серьёзные научные вещи перемежались шутливыми примерами. Студенты души в нём не чаяли, он умел интересно и доступно рассказать о сложнейших вещах на грани физики и химии. Юлька думала, что эти люди, элита науки, вряд ли поймут научную увлечённость Сергеева и… могут его обидеть.
Однако представлять результаты работы лаборатории вышел совсем не тот обаятельный шалопай, который полчаса назад флиртовал в приёмной с секретаршей. Сергеев держался уверенно, докладывал коротко, чётко и только по делу. Перед ним были такие же профессионалы и занятые люди, которых интересует только дело. И им было интересно! Его много спрашивали, он отвечал, вежливо спорил, если был не согласен с собеседником.
И Юлька вдруг загордилась, глупо и совершенно безосновательно! Смотрите, люди, какой незаурядный мужчина, только руками не трогайте, потому что с ним я. Вы полюбоваться можете, но уходит от вас он со мной. Юлька даже рассмеялась таким мыслям. Разулыбалась, как дура. Ты же совершенно здраво можешь его оценить. И ты понимаешь, что такие, мягко говоря, не обделённые женским вниманием мужчины априори влюблённые в себя эгоисты. Завести с таким даже сиюминутную интрижку – это себя не уважать. Он знает, что ты хочешь услышать, и говорит это. Через два дня после того как ты падёшь к его ногам, он в лучшем случае не вспомнит, как тебя зовут. А в худшем – будет обсуждать тебя с красоткой Катей. Вот Катя для него самая подходящая пара. Красива, знает цену себе и знает, чего хочет от него. И на такие мелочи, как мужское непостоянство, она просто не будет обращать внимания до тех пор, пока это не сказывается отрицательно на её банковском счёте. Настоящая профессорская жена. В том, что Роман – перспективный учёный и в будущем доктор наук, профессор, не сомневался никто.
Члены комиссии пытали Сергеева часа три все вместе. Потом после заседания он беседовал со своим ненаглядным профессором Витоновым. Освободились Юлька и Роман Александрович ближе к вечеру. На прощанье Юля одарила Ангелину надменным взглядом.
Первым делом Роман потянул Юльку в ближайшее кафе. Сданный отчёт следовало отпраздновать. Они выпили шампанского. Оно как-то быстро ударило в голову, голова закружилась, и стало так радостно, что даже захотелось танцевать. Юлька влюбилась в этот замечательный шумный город за стеклом, в этого вальяжно развалившегося напротив мужчину с насмешливой улыбкой, едва различимой на губах… жёстких, таких мужских. Юлька перевела взгляд на его руку, расслабленно лежавшую на столе. Это была рука не учёного, а, скорее, какого-то механика из гаража. Крупная кисть, жилистая с длинными пальцами и толстыми венами, как жгуты, перекатывающимися под кожей.
– Что вас так заинтересовало в моих руках? – спросил Роман.
Юлька не сразу поняла вопрос, она внимательно разглядывала его, посмотрела в лицо, и её слегка разозлила его насмешливая улыбка.
– Да вот, удивляюсь, как можно такими крупными руками, медвежьими, я бы сказала, работать на вашем уникальном оборудовании и ничего не поломать?
– Медвежьими? – он не разозлился в ответ. – Вы не правы, Юля, это руки хирурга.
– Хм, – преувеличенно саркастично усмехнулась Юлька, – этот хирург оперирует горбатых китов?
Роман вдруг слегка подался вперёд и потянулся к её руке. Удивительно нежно он коснулся кончиков её пальцев. Обвёл контур ноготка на безымянном пальце. Юля не могла отвести глаз от его руки. Она не просто почувствовала лёгкий ожог, а увидела искорку, пробежавшую между соприкоснувшимися пальцами. Его рука скользнула совсем немного выше, и его пальцы вошли меж её пальчиками, образуя замочек. Это простое прикосновение показалось таким интимным, что Юлька очнулась, щёки запылали. Она мельком глянула на Романа, с лица которого вдруг исчезла самодовольная расслабленность, а осталось растерянное удивление.
– Долго мы тут сидеть будем? – грубо спросила Юлька. – Я в Москве первый раз. Я хочу хотя бы Красную площадь успеть посмотреть. Вы можете заниматься своими делами, я сама поеду. Вы мне только объясните, как туда добраться.
– Если моя компания вас, Юля, не сильно раздражает, то я с удовольствием тоже погуляю по площади.
Юлька вскочила из-за стола и направилась к выходу:
– Меня ваша компания не раздражает… сильно!
Однако компания раздражала. Спокойствия не было и следа. Юлька то пререкалась, то смеялась, то стеснялась. Молчание было напряжённым, попытки вести нейтральный разговор глупыми, шутки злыми. За своё бестолковое поведение всю вину она справедливо возлагала на Сергеева. Он её провоцировал, дразнил. Но это раздражение почему-то делало её сильнее, тонизировало, как холодный душ, дарило подъём сил и настроения. На каждый его укол она искала ответ, находила и радовалась, как победитель турнира. Если бы они дрались на шпагах, Сергеев истёк кровью из многочисленных уколов, нанесённых ему Юлькой.
Они гуляли по Красной площади, в Зарядье, по Варварке, мимо палат бояр Романовых, мимо Старого английского двора…
Часов в десять Роман предложил отвезти Юльку в гостиницу, и она напоследок съязвила:
– А вас, Роман Александрович, ваша девушка не заждалась? Вы тут гуляете, а она вас с борщом и котлетами дожидается. Как это вы так с женщинами беспардонно обходитесь?!
– Какая девушка? – уточнил Сергеев.
– Как какая? Или у вас их в Москве несколько! Город большой!
– А поехали к ней в гости! – неожиданно пригласил Роман. – У неё борща на гостей хватит. Она у меня домовитая.
Юлька от неожиданности не успела остановить Сергеева, а он потянул её за руку в метро.
* * *
Дверь открыла женщина за пятьдесят, высокая, стройная, с такими же смешинками в глазах, как у Романа Александровича.
– Ромка, ну где ты бродишь?! Заходите скорее, – она совсем не удивилась присутствию Юльки, как будто ждала её тоже. – Мы с отцом уже хотели спать ложиться. Я уже бигуди достала, чтобы крутить, стояла бы тут сейчас в бигудях!
– Ты не крутишь бигуди, – улыбнулся Роман.
– Откуда ты знаешь, ты месяцами у нас не появляешься! – рассмеялась она и без паузы крикнула куда-то вглубь коридора, – Саша, Ромка пришёл с гостьей, надевай фрак!