Он спускался по лестнице, когда услышал на втором этаже тихий щелчок прикрытой двери и крадущиеся шаги. Лёха стал красться на этот звук и увидел, как Вера зашла в комнату, в которой раньше обитал Вадик. Ничего странного в этом не было, если бы не попытки Веры сделать всё тихо и незаметно.
Первой мыслью, мелькнувшей в голове у Веры, когда она узнала о смерти мужа, была мысль о деньгах в его сейфе, которыми можно откупиться от Матушки, а первым чувством, соответственно, было облегчение. Потом Вера насильственно насадила себе чувство невосполнимой утраты, поэтому на похоронах плакала совершенно искренне.
Добывать деньги она пошла ночью с фонариком. Конечно, она имела полное право взять содержимое сейфа, всё-таки она жена Вадика, почти тридцать лет вместе прожили. Но Нинель Борисовне лучше об этом не знать. Вера заплатит Матушке и попросит навсегда забыть об этой истории, Стас никогда не узнает, что родные сами бросили его. Вера сможет спокойно жить вместе со своими детьми.
Вера тайком пробралась в спальню Вадика, открыла сейф. Шифр она давно знала, подсмотрела, когда Вадик пьяный был. Но Вера никогда своим знанием не пользовалась. Вот пришло время. Она, держа фонарик во рту, как заправский грабитель, потянулась за пачкой денег.
– Вот те на! Некрасиво как, Вера Борисовна! – неожиданно раздался голос из-за плеча.
Вера вскрикнула от испуга, резко отдёрнула руку, больно ударилась о дверцу сейфа и выронила фонарик.
– Алексей! – воскликнула она. – Что вы здесь делаете?
– Я? Услышал, как кто-то по дому крадётся, подумал, воры. А тут как посмотреть, вроде не воры, а вроде воры…
– Что вы болтаете?! – возмутилась Вера и захлопнула сейф, хотя Лёха уже успел оценить содержимое. – Идите к себе спать. Убедились, здесь всё в порядке!
– Убедился, что не знаю, в порядке или нет. Надо с Нинель Борисовной посоветоваться. Почему это вы ночью тут с фонариком копошитесь?
– Вас это не касается!
– Ошибаетесь! То, что лежит в этом сейфе, – это наследство, и оно касается Юлии. А поскольку у меня в отношении вашей дочери намерения самые серьёзные, то всё, что касается Юлии, касается и меня.
– А вы не торопитесь? Мне кажется, Юля вам согласия не давала.
– Даст, можете не сомневаться, не сегодня так завтра. И будьте уверены, я ничего вам отсюда взять не дам.
– Идите спать, – устало признала своё поражение Вера.
– Сразу после вас, – согласился Лёха, – и возвращаться сюда позже я вам не советую.
Вера промолчала, только одарила наглеца презрительным взглядом.
Глава 7. Когда становится страшно
Дни в конце августа были жаркими, а вот ночи уже по-осеннему прохладными. Юлька проснулась с первыми лучами солнца, потому что замёрзла. В комнате сильно сквозило через распахнутое окно и открытую дверь. Юлька закрыла дверь и скользнула в постель, собираясь ещё поспать, плотнее закуталась в одеяло и вдруг увидела выпавший из складок одеяла белый конверт. Сердце заколотилось, в голову ударила кровь, Юлька крепко зажмурилась и снова открыла глаза. Конверт никуда не делся. Дрожащей рукой Юлька вынула из него письмо.
Приветствую тебя, похотливая дрянь!
Ты принадлежишь к прекрасной половине человечества, но только по половым признакам. Да! У тебя с женщинами общие только половые признаки! Потому что настоящая женщина сочетает в себе ум, красоту, интеллигентность, обаяние и при этом умение любить, верность, страстность и сексуальность. А у тебя из этого набора только последнее, извращённое похотливостью. Вот видишь, какая ты непростая натура. Всё у тебя с каким-то извращением. Ха-ха! Хотя… особой сексуальной озабоченностью отличаются пациенты психлечебниц.
С какой неприкрытой похотью ты смотришь на окружающих тебя самцов. Боюсь даже представить, какие картины ты рисуешь в своей голове. Например, Тихоныч медленно подходит к тебе сзади и… Нет, Тихоныч с тобой не совладает. К нему должен присоединиться какой-нибудь работник физического труда.
А как ты смотришь на своего завлаба? Такими масляными, замутнёнными желанием глазами…
Продолжение следует, не скучай!
Юльку передёрнуло от отвращения! Её искупали в ушате с помоями. Сердце билось где-то в ушах. Получается, этот человек был здесь! Вот прямо здесь, в доме, в Юлькиной комнате, трогал её постель! Накатил приступ тошноты. Юлька, отгоняя тошноту, глубоко задышала и прикрыла глаза. Из чужих в доме только Алексей. Но зачем ему пугать Юльку? Просто из странного удовольствия? В голове не укладывалось, чтобы этот простоватый приветливый парень вдруг задумал такую грязную и, главное, совершенно бессмысленную пакость. Что она ему сделала? Они ведь даже не разговаривали никогда. И потом, как он мог подкладывать письма в лабораторию? Туда чужим доступа нет. Разве только он уборщицу подкупил? Чушь какая-то! Скорее всего, вчера кто-то чужой проник в её комнату. Перед похоронами кого только в доме не было, начиная от служащих похоронного бюро и заканчивая какими-то сомнительными папиными дружками. Кто-то ещё вчера подложил письмо, а уставшая Юлька вечером его не заметила.
Эти мысли Юльку не успокоили, но сняли первый ужас от происходящего. Она изорвала письмо в клочки, вскочила с кровати и принялась судорожно снимать постельное бельё. Накинула халат, скомкала бельё и понесла его в прачечную. Потом пошла на кухню. Несмотря на то что уже рассвело и на кухне было достаточно света, она включила на полную мощность свет, телевизор. Сварила кофе. Стало не так страшно. На пороге кухни появился сонный Стас. Юлька бросилась к нему и крепко обняла.
– Ты чего, Юль? Что-то случилось? Ты чего так рано?
– Ничего, – постаралась успокоить его Юлька. – Просто вчера переволновалась и плохо спала ночью.
– А-а-а, – потянулся Стас, – налей мне тоже кофе. Зачем телевизор так орёт?
По телевизору шли местные новости.
– Криминальные новости, – объявил диктор. – Сегодня ночью в районе станции «Скачки» обнаружено тело молодой женщины. Предварительная экспертиза показала, что причина смерти – удушение. Документов при жертве не обнаружено, поэтому опознать её пока не удалось. Женщина около двадцати пяти-тридцати лет, светлые волосы, была одета в сарафан красного цвета.
Юлька потянулась за пультом, желая переключить канал. Такие новости бодрости духа ей не добавляли. Но Стас её остановил:
– Подожди, дай дослушать.
– Наша съёмочная группа первой прибыла на место преступления, и журналистам удалось пообщаться с источником в правоохранительных органах, – продолжал диктор. – Мы узнали, что женщина была изнасилована и убита. Способ схож с убийством женщины, произошедшим несколько месяцев назад в этом же районе. Жертва также была одета в красное. И ещё один странный факт – следы крупной собаки рядом с жертвой. Улика ли это, пока утверждать не может никто. Как и сказать наверняка, что существует некая конкретная личность, склонная к убийству? То есть мы не можем пока говорить о маньяке. Но наш источник не исключает такой возможности. Будем ждать дальнейшего развития событий и реакции правоохранительных органов.
На экране мелькали кадры с места преступления: стволы деревьев, трава, издалека красное опрокинутое пятно на траве и крупным планом отлетевший в сторону босоножек.
– Станция «Скачки», – задумчиво пробормотал Стас, – это же дальше по нашей линии. Правильно?
– Да, – подтвердила Юлька, – через две станции.
– Хорошо, что ты на машине. Смотри никогда попутчиков не бери. Ты сегодня никуда не собираешься? У тебя же сегодня отгул?
– Да, я дома хотела побыть с мамой и с тобой, – с надеждой посмотрела ему в глаза Юлька. – А ты куда-то собираешься?
– Мне надо сегодня домой съездить, я давно на квартире не был. Да и драконить бабулю лишний раз не хочу. Пусть отдохнёт, успокоится. Если тебе машина сегодня не нужна, можно я её возьму?
– Конечно, поезжай, – Юлька постаралась, чтобы голос звучал оптимистично.
– Поедем со мной, – почувствовал её настроение Стас. – Переночуем у меня дома.
– Нет, – отказалась Юлька, и у неё предательски задрожал голос, – как я маму оставлю? Бабуля её сожрёт за день, а ей и так плохо, всё-таки она мужа похоронила.
Стас уехал. Юлька так и сидела на кухне. Вскоре появилась Вера, пожелала доброго утра и сразу же всеми мыслями провалилась в какую-то свою глубокую яму, из которой мучительно искала выход. Она механически выполняла обычную утреннюю работу. Готовила завтрак. Потом её вдруг озарила какая-то мысль, она подсела к Юльке и быстро зашептала:
– Юль, ты прости, что я у тебя такие вещи спрашиваю, но у тебя деньги есть?
– Есть, конечно, я же почти не трачу. Бабуля права, – усмехнулась Юлька, – живу на всём готовом.
– Юлечка, – нетерпеливо перебила её Вера, – не могла бы ты мне занять на какое-то время?
– Мам, это ты меня прости, что я сама не предложила. У тебя такие расходы! Я тебе всё отдам.
– Юль, мне сто тысяч нужны, но уже завтра утром. Срочно!
– У меня есть на карте. Я в город съезжу и сниму.
– Вот хорошо, вот славно, – обрадовалась Вера.
К завтраку как императрица вышла Нинель Борисовна:
– Верка, время уже сколько? Почему до сих пор завтрак не подала?
– Уже почти всё готово, минутку подождать осталось, – заторопилась Вера.
– Твоя минутка до обеда тянется, можно с голоду ноги протянуть. Вадика только похоронили, а дома уже все распустились, порядка нет, – ворчала бабка. – Дому хозяин нужен.
Юльке было хорошо и спокойно на кухне, но мысли бабки приняли неправильное направление, и теперь надо было срочно удирать. Не успела.
– Жулька, ты подумала над моими словами и своим поведением?
– Конечно! Бабуль, я думаю, мы должны попробовать справиться с ситуацией своими силами. В общем, замуж это не ко мне. Во всяком случае, пока. Зато ты у нас ещё очень хороша собой и полна сил, ты тоже можешь выйти замуж! – последнюю фразу Юлька с риском для жизни сказала уже в дверях и едва успела увернуться от летящей ей в голову чайной чашки.
– Неблагодарная дрянь! Ты что себе позволяешь?! Ты с кем разговариваешь?! – заорала бабка.
– Слишком много внимания семьи – это нехорошо, – бормотала себе под нос Юлька, поспешно натягивая джинсы и майку. – Бабка теперь не угомонится! Откуда он взялся, этот Лёха на мою голову!
* * *
Вера накормила завтраком Нинель и Алексея. Потом спряталась в прачечную, чтоб её никто не подслушал, и набрала номер Матушки.
– Алло, алло, – горячо шептала она в трубку, – Матушка, алло, это Вера…
– Да, я вас слушаю, – ответил ей почему-то мужской голос.
– Здравствуйте, мне нужно с Матушкой переговорить, дайте ей, пожалуйста, трубку. Скажите, что её Вера спрашивает.
Голос на том конце сделал паузу, как будто с кем-то советовался.
– Матушка сказала, что ей не о чем с вами разговаривать. Вы можете всё передать мне.
– Не о чем разговаривать?.. – растерялась Вера. – Но мне очень надо! Умоляю вас!
– Вы можете всё передать мне, – повторил голос.
– Хорошо! Скажите Матушке, что я не смогла собрать всю сумму, которую должна. Я хочу купить ещё неделю отсрочки. Как я могу передать деньги?
Снова пауза.
– Отсрочек больше не будет, – равнодушно ответил голос. – Матушка велела вам передать, что либо завтра до семи вечера вы передадите всю сумму, ровно три миллиона, либо в восемь ваш сын узнает, как стал сиротой при живых родителях. Звонить вы можете завтра по этому номеру до девятнадцати ноль-ноль.
– Но я вас прошу! Пожалуйста! – зарыдала Вера. – У меня муж умер, у меня нет таких денег! Пожалуйста, умоляю, позовите Матушку!
Из трубки раздались мерные гудки.
* * *
Юлька уехала в город. Оставаться в собственном доме-дурдоме было невыносимо. Поехала на электричке. Конечно, можно было взять джип отца, но сесть в его машину она не осмелилась, он этого никогда бы не позволил. Целый день гуляла по городу, сходила в кино, посидела в кафе, погуляла по парку. Очень хотелось поехать к Стасу, но Юльке пришла в голову мысль, что она замучила его своими проблемами и он уехал, потому что захотел отдохнуть от её сумасшедшей семейки. Она последнее время вела себя как законченная эгоистка, занимала всё его время. А ведь у него есть семья, брат, могут быть какие-то свои личные заботы. Юлька не стала ему звонить и говорить, что она в городе. Пусть отдохнёт.
Домой ехать тоже совсем не хотелось. Юлька сняла обещанные маме деньги и направилась домой, когда уже стало темнеть. Только теперь она поняла, что это было неразумно. Ехать в пустой электричке, а потом топать через безлюдный ночной посёлок с приличной суммой денег опасно.
Про страшную собаку, напугавшую её месяц назад, Юлька не забыла, поэтому со станции пошла через посёлок. Вокруг ни души. Свет в посёлке экономили все – и владельцы особняков, и хозяева старых дачных домиков. Окна домов, скрытые густой листвой деревьев и высокими заборами, светились тускло. Редкие фонари света не добавляли. Они располагались так далеко друг от друга, что прохожий, шагая от фонаря к фонарю, попадал из полной темноты, хоть глаз выколи, в круг света, как на сцену. Актёра видят все, он знает, что из темноты за ним наблюдают, но не различает ни одного лица. Остаётся только гадать, какой зритель на него смотрит – добродушная старушка, восхищённая мастерством актёра, или пьяный уголовник, забредший на спектакль погреться и раздражённый бездарной игрой. Выходишь из круга – ныряешь в темноту и снова ничего не видишь, пока глаза не привыкнут. Юлька торопилась, иногда срывалась на бег, ощущая лёгкую панику, не обращая внимания на приятный ветерок, тишину, песни сверчков и мерцание звёзд в высоком небе. До дома оставалось совсем немного, когда ей в обувь попал камешек, небольшой, но острый. Юлька попробовала его проигнорировать, даже попрыгала на одной ноге, чтобы он скатился в носок кроссовка и не сильно мешал. Стало только хуже. Идти было больно.
– Да что ж это такое! – одёрнула себя вслух Юлька. – Паранойя какая-то!
Нарочно медленно, чтобы самой себе доказать свою смелость, она остановилась у дерева, сняла кроссовок и вытряхнула камешек. Обулась, подняла глаза и в трёх метрах от себя увидела человека. Он стоял под деревом, расслабленно прислонившись к стволу и почти сливаясь со стволом дерева. Лица было не разглядеть под накинутым капюшоном. Юлька попятилась назад. Он сделал шаг к ней, вытащил руку из кармана. Юлька отступала от него дальше и дальше. Он тихонечко засвистел, призывая кого-то. Ничего страшнее этого свиста Юлька в жизни не слышала. В памяти живо возникла собака с волочащейся цепью. Была собака в этот раз или не была, Юлька сказать не могла. Но когда этот человек вдруг тихо скомандовал «Фас», Юлька побежала. Побежала так быстро, как только была способна, и она могла поклясться, что слышала за спиной топот бегущей собаки, звон цепи и ощущала затылком её зловонное дыхание.
Юлька заскочила домой, захлопнула ворота, двери и почти взлетела на третий этаж в свою комнату. Как жаль, что дома нет Стаса! Если бы только он был здесь! Отдышалась. Подошла к окну и выглянула. Вид из окна, сад, лес всегда дарили ей умиротворение. Теперь ей казалось, что там, среди тёмных стволов деревьев, кто-то жуткий следит за ней. Ей снова послышался тихий свист. Показалось? Юлька захлопнула окно и устало опустилась на кровать. Рядом с ней снова лежал белый конверт.
Приветствую тебя, рыжее ничтожество!
Ты страшная, тупая, распущенная, бездарная, нудная и т. д., и т. п. Ты зря коптишь небо. К сожалению, у меня нет времени, чтобы тебе это всё объяснять. Это не имеет смысла, и мне больше не интересно. Ты надеешься, что это последнее письмо? Забилось сердечко от радости? Ты права. Писем больше не будет. Будет встреча. С такими, как ты, решать вопросы нужно радикально. Экологию нужно улучшать. Пока ты ходишь где-то рядом, мне тяжело дышится. Но главное не в этом. Главное – ты никому не нужна, я хочу, чтобы ты поняла это и запомнила. Никому! Коллеги тебя терпят, друзей у тебя нет. Даже мать заметит твоё отсутствие только дня через три-четыре. Ты ничто, ноль! Может быть, ты даже обрадуешься встрече со мной? Может быть, стать удобрением – это твоё призвание? Я избавлю тебя от безрадостного существования. Для этого нужно кое-что подготовить, ведь у тебя нет красного платья? Я потороплюсь.
До встречи!
До скорой встречи!
Ночью Юлька почти не спала. Как только закрывала глаза, начинался хоровод из белых конвертов, собак, гремящих цепей и чёрных глаз под капюшоном. Она тут же просыпалась. Утром решила снова поехать в город. Дома нечем себя было занять, в голову лезли дурные мысли, время тянулось невыносимо долго. Дома было страшно.
Где живёт Сергеев, Юлька знала. Дом ей показал Стас, когда они однажды проезжали мимо.
– Здесь мой брат живёт, в первом подъезде. Не повезло ему. Представляешь, квартира на двадцатом этаже, на последнем. И всё время лифт ломается. Зато ему тренажёрный зал не нужен, – смеялся Стас.
Юлька даже не осознала, как оказалась возле этого дома. Так получилось само собой. После всего, что случилось в последние дни, после вчерашнего ужаса ей захотелось увидеть Сергеева, попасть в его мир, в его нормальность. В этой нормальности люди смеются, любят друг друга, ссорятся, мирятся, делают ошибки, прощают, что-то теряют и находят. Здесь нет места страху, тебя не ругают, не унижают, не бьют. Тебя не убивают.
Юлька загадала, если лифт не работает или она с первого раза не угадает дверь квартиры Сергеева, значит, сразу же уходит. Вообще, шансов было немного. На площадке четыре квартиры, и Сергеева могло не оказаться дома, хотя сегодня суббота. Мало ли где он, какие у него дела. Самое страшное, если вместо Романа дверь откроет Катя… Это будет просто катастрофа! Юлька сразу же уволится из лаборатории, из университета, из города!
Лифт работал. Юлька поднялась на двадцатый этаж и позвонила в дверь наугад.
– Хоть бы его дома не было, – трусливо подумала она.
И дверь тут же распахнулась. На пороге стоял Сергеев. Он был, конечно, в джинсах и натягивал футболку. Увидев Юльку, он на секунду замер, просунув голову в ворот и наполовину вдев одну руку в рукав. Юлька скользнула взглядом по голой груди и животу, сильным рукам. Поймав её взгляд, он быстро закончил одеваться. Юлька покраснела, решительно развернулась и пошла к лифту, так и не сказав ни слова.
– Стоп! – Роман вдруг резко шагнул за ней, схватил за руку и затянул в квартиру. – Юля, ты очень вовремя! Ты даже не представляешь насколько!
– Роман Александрович, я очень тороплюсь. Отпустите меня, пожалуйста. Это какая-то необычайная ошибка. Я шла к знакомой… а тут вдруг вы, – стала глупо оправдываться Юлька.
– Нет, нет! – крепко держал её руки Сергеев. – Мне нужна помощь, очень нужна помощь. Катастрофически нужна помощь! У меня уборка! Ты видишь? Генеральная!
Юлька огляделась. Вокруг царил хаос. Если это была генеральная уборка, то Юлька попала в самое пекло. Гардероб в прихожей был раскрыт нараспашку. На полу рядом стояли ящики с каким-то инструментом, были рассыпаны шурупы, гайки, гвоздики. Вперемешку с гвоздями валялись кроссовки, туфли, тапочки. Венчали картину разгрома ведро и швабра.
– Вы мне предлагаете помыть у вас полы? – разозлилась Юлька. – Вы не по адресу. Есть такая специальная служба «Золушка» или «Мойдодыр». Поищите в интернете.
– Ты всё неправильно поняла! – Сергеев не отпускал её руки. – Мне нужно всего две минуты твоего времени. Э-э-э… У меня обвалилась полка с книгами. Верхняя в шкафу. Нужно только достать несколько книг, а стремянка у меня хлипкая. Ты бы достала книги, а я бы тебя подержал. И всё! Дальше я сам!
Сергеев скорчил умоляющую гримасу:
– Упаду, ноги переломаю. Тебе меня не жалко?
– Значит, мне вместо вас падать? – не очень уверенно сопротивлялась Юлька. – И я не одета для ползанья по стремянкам.
– Да ладно! Дел-то на две минуты, не больше.
И он легонько потянул её в комнату.
– Осторожно только, я тут шурупы рассыпал. Искал шуруповёрт, чтобы полку починить.
Юлька зашла в комнату. Настоящее жилище холостяка, ничего лишнего – диван, компьютерный стол, телевизор и большой шкаф, заполненный книгами. Всё серо, рационально и равномерно покрыто пылью. Кроме компьютерного стола. Удивительно, как Катя допускает здесь такой беспорядок. Возле книжного шкафа стояла стремянка и валялся пылесос. Верхняя полка действительно обвалилась, часть книг упала на пол, а несколько остались на полке. Юлька деловито сбросила босоножки и влезла на стремянку.
И тут Сергеев со словами: «Не волнуйся, я тебя держу» схватил её за колени. От неожиданности коленки подогнулись, и она полетела вниз.
– Я держу! – снова крикнул Роман и легко подхватил её на руки, но оступился через книги, валявшиеся вокруг, со всего маху сел на пол. Юлька оказалась сидящей на нём. Стремянка покачалась и накрыла их сверху. Сергеев успел подставить руку, чтобы стремянка не ударила Юльку.
– Ты зачем пришла?! – вдруг заорал он.
– Ни за чем! – проявила сообразительность Юлька.
Она разозлилась и подскочила с его колен. Однако Сергеев, сидящий на полу, снова поймал её руки, и она оказалась наклонённой перед ним в пояс. Перед Сергеевым открылся очень соблазнительный вид. Он собрался с силами и посмотрел ей в глаза.
– Ты понимаешь, что я не могу тебя отпустить? И держать тебя я тоже не могу! Ты девушка моего брата.
– Да никакая я не девушка! Стас не твой брат! А мой! Стас – мой родной брат! – завопила Юлька. – Ты слепой? Мы же с ним похожи! Мы близнецы!
– Брат?! – Сергеев оторопело заморгал. – Похожи…
В чувство он приходил недолго. Он смело перевёл глаза Юльке на грудь. Она снова залилась краской и стала вырываться. Роман не отпустил, а примиряюще сказал:
– Я тебя сейчас отпущу. Если хочешь, можешь уйти, держать тебя насильно я не буду. Но я очень, слышишь, очень хочу, чтобы ты осталась. Не бойся меня, пожалуйста, я не сделаю тебе ничего плохого.
– Да не боюсь я тебя! Очень надо! Это ты меня бойся!
– Я боюсь, – тут же согласился Сергеев.
Сергеев отпустил её руки, и Юлька босиком, зло и шумно топая, пошла на кухню. Роман услышал, как она загремела посудой, и с облегчением улыбнулся. За Юлькой он не пошёл, предоставил ей возможность хозяйничать на кухне. Он быстро закинул книги в шкаф на ещё не обвалившиеся полки, убрал стремянку и пылесос. Потом собрал инструмент, задвинул в угол ведро и швабру. На всё ушло не более пяти минут. Генеральная уборка закончилась.
Из кухни потянуло свежесваренным кофе.
– Где она нашла турку? – удивился про себя Роман.
– Роман Александрович, идите кофе пить, – официально пригласила Юля.
– Я думал, мы на ты?
– Наверное…
Юлька стояла лицом к столу и наливала кофе в чашки. Сергеев подошёл, и она почувствовала его дыхание на затылке. Он зарылся лицом ей в волосы. Они пахли ветром, свежестью, цветами. Юлька обернулась к нему, и он легко прикоснулся губами к её губам. Она смутилась и спрятала лицо у него на груди, вдыхала его запах, немного терпкий, мужской. Потом вдруг, решившись, обняла его за шею, подтянулась на цыпочках и со всех сил прижалась к нему, как гибкая тростинка, повторяя каждый изгиб его тела. И… почувствовала его возбуждение. Сергеев увидел её ошалевший взгляд и потерял контроль.
Пробежала искорка… ещё тогда, два месяца назад, когда Юлька ворвалась к нему в кабинет и застала с Катей на коленях. И побежала искорка, побежала, а когда бикфордов шнур кончился, взорвался целый склад боеприпасов, вдребезги разорвало все сдерживающие заборы, кордоны, загорелась тайга, и на Аляске объявили красный уровень пожарной опасности. Бывают на Аляске пожары? Роман не знал. При чём тут Аляска!
Роман скакал на одной ноге, стаскивая с себя джинсы, при этом не отпускал Юльку ни на секунду, расстёгивал джинсы ей и протискивал руки в эти джинсы. Как осьминог умудрялся делать всё одновременно. При этом он упорно двигался в сторону спальни, роняя при этом стулья, снова опрокинул горемычную стремянку. Юлька крепко обнимала его, целовала куда попадала, в шею, в ухо, в нос, в глаз, в губы. Они добрались до спальни…
Потом Юлька спала, он накрыл её одеялом, любовался, удивлялся, не верил своим глазам. Роман не удержался, запустил руки под одеяло, поцеловал… Теперь он не торопился, был очень нежен. Юлька извивалась под его руками и мурлыкала, как кошка.
* * *
Утром Юлька сбежала от него, пока он спал. Первым делом она включила телефон. Как и ожидала, искал её ночью только Стас. От него было восемнадцать пропущенных звонков. Как только Юлька включила телефон, он тут же позвонил:
– Юля, ты где была? Я же волнуюсь! Что это за новости выключать телефон?! Где ты сейчас? Ты же без машины! А у меня дел сегодня много, не могу за тобой приехать.
– Я на электричке доеду. У меня тут с телефоном неполадки! Ты же знаешь, какая я криворукая. Я телефон уронила в воду. И пришлось его сушить. И я его разобрала, потом сушила сахаром, – затараторила Юлька, не отвечая на вопрос, где была. Врать Стасу было стыдно.
– А позвонить с любого другого телефона нельзя было? Ладно, потом расскажешь, – остановил её Стас. – Поезжай домой и жди меня там, хорошо?
– Хорошо, – с облегчением согласилась Юлька.
Стас положил трубку. Он куда-то ехал и торопился.
* * *
Сергеев спал долго и проснулся великолепно отдохнувшим. Проснулся с чувством нового большого счастья. Сердце радостно забилось, и он провёл рукой рядом с собой, не открывая глаз. Ощутил острый прилив разочарования. Он был готов, хотел и надеялся просыпаться рядом с Юлькой каждый день. Он встал, прошёлся по квартире, улыбаясь своим мыслям. Сварил кофе в найденной Юлькой где-то в его закромах турке. Удивился чистоте собственной кухни, ведь они вчера готовили, здесь была гора посуды. Сергеев всё время мешал Юльке готовить, и она что-то постоянно роняла и смеялась. Когда она успела всё убрать? Наверное, она тоже осьминог.
Сергеев выпил кофе и позвонил Юле. Она тут же взяла трубку. Голос её звучал тревожно, были слышны звуки улицы.
– Юль, ты случайно не ко мне едешь? – спросил он с надеждой.
– Нет, Ром, у меня тут дома что-то непонятное творится. Дом нараспашку, и никого нет. Мама телефон дома забыла. Стас мою машину пригнал и тоже куда-то делся, трубку не берёт. Может, обиделся на что-то? Гараж раскрыт, и пол бензином залит. И главное – бабули дома нет, а вместо неё какая-то странная записка.
– В этом есть что-то необычное? – удивился Сергеев.
– Да всё необычно. Бабуля очень редко из дома уходит и всегда на такси с соседом. А теперь сосед дома, а её нет. И записка… Там написано, чтобы я не волновалась, бабуля хочет побыть одна, подумать о душе, а мама её сопровождает.
– Бабушка очень пожилая? Заболела?
– Не в этом дело! Бабуля чихать хотела, волнуюсь я или нет. Никогда в жизни она никому записок не писала! Я даже её почерка толком не знаю. Это, во-первых. Во-вторых, у неё душа, совесть и нервы железобетонные. Из них можно было бы Крымский мост построить, не одну тысячу лет простоял бы. В общем, если она чисто теоретически может думать о душе, то только в деревне. В Климовке. У нас там старый дом. Я сейчас туда поеду. Как вернусь, позвоню тебе. Не волнуйся, если вне зоны буду, там связь не ловит.
И она бросила трубку. Юлька не стала ему говорить, что в гараже нет отцовского BMW. Если его просто взял Стас, то на здоровье. Но Юлька опасалась, что бабуля затеяла какую-то аферу и навредит Стасу. Он наивный и добрый, даже не представляет, на какие подвиги она способна!
Сергеев ничего не понял из её рассказа, но в душе поселилась тревога. А потом он нашёл на полу белый конверт. Он вспомнил, как этот конверт выпал из Юлькиных джинсов, когда они так стремительно перемещались в спальню. Он раскрыл письмо.
Приветствую тебя, рыжее ничтожество!
…ты никому не нужна…Ты ничто, ноль!.. Я избавлю тебя от безрадостного существования… Я потороплюсь… До встречи!
Сергеев через пять минут уже ехал в Климовку.