Тридцатый день экспедиции. Директория Бурда
Приборы ведут себя очень странно. Самопроизвольно отключаются, потом также неожиданно включаются. Показания магнитной активности среды скачут как сумасшедшие. Если бы не показания радара, я бы подумал, что мы приближаемся к какому-то огромному магниту. Но радар Quinque убеждает меня в том, что поблизости нет никаких объектов высокой плотности. Вынужден ему довериться, вокруг непроглядная тьма, на глаза рассчитывать не приходится.
Тридцатый день экспедиции. Директория Ниты
Бурд и Анти возятся с приборной доской. Кажется, время укола приближается. Я не знаю, радоваться мне или огорчаться. Я устала бояться. Согласно правилам техники безопасности, Нака попросила всех пристегнуться. Подергав каждый ремень и убедившись, что все надежно пристегнуты, она заняла свое место в кресле и щелкнула металлической застежкой.
Приземление Quinque нельзя было назвать мягким. Выведенные из строя мощнейшим магнитным полем неизвестного космического объекта, приборы отказывались включаться. Наконец радар заработал и экипаж Quinque ахнул в унисон, увидев на мониторе немигающую красную точку. На полной скорости они приближались к объекту высокой плотности, по всем показателям – планете.
Радиограммы с Quinque не поступали третий день, члены Совета собрались на экстренное заседание. Тринадцать кресел скрипнули от нажима, снова воцарилась тишина. На этот раз Тринадцатый не собирался брать слово первым, уставший отражать атаки консервативно настроенных членов Совета, он хотел немного понаблюдать за ходом дискуссии. На авансцену выступил Третий, в свойственной ему манере, он обвел взглядом всех присутствующих, прочистил горло и без предисловий заявил: "Нам пора уничтожать документы протокола «В», экипаж корабля не дает о себе знать третий день, по всей видимости они потерпели крушение, или система дала сбой, а значит они потерпят крушение рано или поздно. Мы не можем рисковать.
– Постойте, – не сдержался Тринадцатый, – мы готовили эту миссию несколько лет, и теперь вы хотите сказать, что из-за трехдневного затишья, все пойдет насмарку. Помилуйте! У них мог выйти из строя прибор связи, этот чудак, как его звать, Анти, мог забыть о своих обязанностях радиста или пренебречь ими. Давайте не будем принимать необдуманных решений и не делать скоропалительных выводов.
– Вам не кажется, уважаемые члены Совета, что мы должны были посвятить наших исследователей в детали протокола? – неуверенно проблеял Шестой, – возможно, знание полной картины поспособствовало успеху миссии.
– Вы забываете, Шестой, об уровне секретности протокола «В», – сказал Третий, – тот факт, что мы вообще обсуждаем этот вопрос является недопустимым. Мы все подписали соглашение о неразглашении полной информации о протоколе «В». И я не вижу ни одной причины, почему мы должны были его нарушить и поделиться с сопливыми детишками деталями нашего плана.
– Этим «сопливым детишкам», как вы их называете, мы доверили судьбу всего Ластхопа, – закипая, произнес Тринадцатый. И нашу судьбу тоже.
– Не драматизируйте, Тринадцатый, – усмехнулся отмалчивавшийся до этого момента Девятый, – вы не хуже меня знаете, что нам вовсе необязательно придется сгинуть с Ластхопом. Да, к этому крайнему средству не хотелось бы прибегать раньше времени, но если другой альтернативы не останется…
От удара о твердую поверхность, члены экипаж Quinque, на время потеряли сознание. Первым очнулся Анти. Он сокрушенно оглядел своего подопечного – прибор связи – тот был сломан. Анти с трудом расстегнул ремень безопасности, и спрыгнул с кресла, остальные не подавали признаков жизни. Анти подошел к Теосу, попытался нащупать пульс, как показывала Нака. Теос от этой возни с его запястьем, зашевелился. «Живой!» – обрадовался Анти и продолжил свой нехитрый обряд реанимации. Вскоре вся пятерка пришла в себя. Нака осмотрела ребят на предмет ушибов и ссадин, никто не пострадал, только у всех от удара о поверхность, немного побаливала голова.
– Это пройдет! – махнул рукой Теос, – главное, мы все живы.
– Эта оплошность может быть быстро исправлена, – съязвил Анти, обиженный, что никто не похвалил его за находчивость в экстремальной ситуации. Ведь это он очнулся первым и растормошил остальных, – наше местонахождение неизвестно, также как и состояние приборов. Связь с Ластиком потеряна.
Оживление уступило место задумчивости. Первой стряхнула оцепенение Нита. Она ждала беды, и теперь, как это ни странно прозвучит, чувствовала облегчение от того, что случилось. Значит, хуже уже не будет. Их лимит неприятностей исчерпан.
– Нам нужен план! То, что произошло мы изменить уже не в состоянии, но сдаваться рано. Возможно, у нас есть шанс продолжить миссию. Прибор связи разбит, но остальные на первый взгляд в порядке. Есть вероятность, что корабль поврежден снаружи, Бурд?
– Такая вероятность есть! – подумав, согласился Бурд, – сила удара могла вызвать повреждение корпуса. Чтобы сказать точнее, необходимо осмотреть Quinque снаружи. Я это сделаю.
– Нет, это сделаю я – встал Теос, – на меня возложена миссия разведчика. В случае приземления я должен первым покинуть корабль и убедиться в том, что экипажу не угрожает опасность.
Нака посмотрела на Теоса с восхищением. Одно дело – в теории знать, что ты должен принять удар на себя, и совсем другое – на практике найти смелость покинуть знакомую обстановку и выйти навстречу опасности.
– Мы даже не знаем, есть ли там атмосфера, – пробормотала Нита.
– Узнаем! Пока предлагаю вернуться к плану действий, – окончательно собралась с мыслями Нака.
План был обсужден, всеми принят, оставалась самая малость – претворить его в жизнь. Анти и Бурд начали проверку всех приборов. Им предстояло выяснить, пострадали ли еще какие-либо системы, кроме коммуникационной. Из хранилища под отсеком управления были извлечены скафандры. Теос облачился в громоздкий костюм первым. Бурд проверил уровень кислорода в баллоне, и Теос шагнул в обменник – похожее на лифт отделение с двумя выходами. Один вел в отсек управления. Другой – наружу. Когда люк внутрь корабля герметично закрылся, Теос начал разгерметизацию второго выхода.
Члены Совета расходились после заседания по личным кабинетом. Жаркие дебаты оказались очень утомительными. Решено было подождать пять дней, если информации о судьбе Quinque не появится, миссию свернуть и все данные о протоколе «В» уничтожить. Следующее заседание совета запланировали провести как раз через пять дней. Всем требовался отдых и восстановление сил, все таки солидный возраст – не игрушки. Тринадцатый устало потер глаза, откладывать больше нельзя, эти пять дней до следующего заседания Совета необходимо провести в криокамере. Такие «холодильники» имелись в кабинете каждого члена Совета, их создание держалось в строжайшем секрете. Раньше им обладали четырнадцать человек, но после того, как при таинственных обстоятельствах исчез из собственной лаборатории разработчик криокамеры, осталось тринадцать хранителей секрета. Все они пользовались устройством по своему усмотрению, поставив таймер на нужную дату, погружались в омолаживающий сон. Холод чувствовался первые несколько секунд, затем наступало полнейшее спокойствие. Обменные процессы в организме замедлялись и останавливались. Холод, именно экстремальное и моментальное переохлаждение помогали членам Совета выглядеть и чувствовать себя на полвека моложе. Одной из множества причин бережно хранимого инкогнито, были эти криокамеры. Обитатели Ластхопа, не знавшие членов Совета в лицо, не подозревали о том, что ими руководят столетние старцы. Если бы секрет долголетия тринадцати был раскрыт, возникло множество ненужных вопросов и возможно даже бунт. Перспектива бессмертия могла кого угодно вывести из повиновения. Делиться своими криокамерами члены Совета не планировали. Тринадцатый выставил таймер на 100 часов и приготовился к крио-коме.
Теос зажмурился – за месяц полета он отвык от яркого солнечного света. Спрыгнул с металлической ступеньки корабля и понял, что невесомости на этой планете нет, удар о твердую поверхность больно отозвался в затылке, все же при посадке их здорово тряхнуло. Как было предписано инструкцией разведчика, Теос замер и огляделся. Никакой пыльной взвеси в воздухе, как на Ластхопе. Вокруг не наблюдалось никаких построек, только камни, скалы, где-то вдалеке зеленела растительность. Он подумал, что им крупно повезло – приземлись Quinque на те острые скалы, корабль пришлось бы собирать как рассыпавшийся игрушечный конструктор. Сейчас он выглядел целехоньким. Теос обошел вокруг два раза, наклонился, чтобы осмотреть днище, пощупал обшивку, все в норме. Тогда он достал прибор, которым его снабдил Бурд, и замерил содержание кислорода в воздухе. Стрелка прибора замерла на отметке 30. Больше, чем на Ластхопе. «Это хороший знак», – пробормотал Теос, но снимать скафандр не спешил. Нита должна проанализировать пробы воздуха, которые он возьмет, чтобы понять, подходит ли он для дыхания, или всем участникам экспедиции понадобятся кислородные баллоны.
В этом время на борту корабля Нака пыталась ответить на один очень важный вопрос: стоит ли им задерживаться на неизвестной планете для починки прибора связи, или без промедления попробовать поднять Quinque в воздух и лечь на прежний курс. Вопрос решился сам собой.
– Двигатель перегрелся во время экстренного торможения, – сообщил Бурд. Они с Анти только закончили осмотр всех систем корабля, – было бы замечательно дать ему пару часов на отдых. Так у нас будет больше шансов успешно преодолеть зону притяжения этой планеты и вернуться к миссии.
– Значит, так и поступим, – согласилась Нака, – дождемся Теоса, подкрепимся и совершим кратковременную вылазку на неизвестную планету. Лишними исследования не будут. Возьмем пробы, осмотримся, возможно, эта информация окажется также полезной Совету. А что насчет коммуникационной системы? Она серьезно повреждена?
– Думаю, что смогу ее починить, – отозвался Бурд, – но на это нужно время.
Ему хотелось сказать Наке еще много чего, но раздался звук, извещающий о разгерметизации обменника. Это Теос возвращался на борт. Через пару минут он вошел в отсек управления, победно поднимая руку с пробами воздуха. Нита тотчас же схватила пробирку и умчалась в мини-лабораторию, оборудованную в аптечном отсеке. Через полчаса оттуда раздался ее радостный вопль. Нака, Теос, Бурд и Анти давно не видели Ниту такой счастливой, она кружилась в вальсе с пробирками, прыгала и визжала как маленькая. «Этим воздухом можно дышать, им можно дышать, он подходит для жизни» – на все лады повторяла Нита. Это веселье оказалось заразительным, на фоне волнений предыдущего месяца, новость была просто отличная. Ребята взялись за руки, и стали водить хороводы вокруг раскрасневшейся Ниты с ее пробирками.
– Нам лучше поторопиться, – опомнилась Нака, – мы не знаем, как долго будет светло на этой планете. Давайте скорее есть и в путь.
Скафандры было решено все-таки надеть, на всякий случай. Баллоны с кислородом закрепили за спиной, но подачу газа не включали. Экипаж Quinque покидал корабль в полном составе.
С наступлением темноты резко похолодало. И сама темнота наступила неожиданно, как будто на планету накинули черное непроницаемое для света покрывало. Стуча зубами от холода, ребята стали оглядываться в поисках корабля, казалось, они отошли от него совсем недалеко. Но их фонари прорезали тьму на какие-то пару метров, дальше не было видно ничего.
– Держитесь за руки, чтобы не потеряться, – взволнованный голос Наки звучал глухо, будто издалека.
Все взялись за руки, и продолжили двигаться в обратном направлении, ориентируясь по показаниям прибора в руке Бурда. Он шел первым в цепочке, за ним Анти, Нака, Нита, и замыкал шествие Теос. Его удивленный возглас услышали все, за ним последовал испуганный крик Ниты.
– Что произошло? – остановился, одернутый Анти, Бурд.
– Кажется, я застрял, – прохрипел Теос,– нога провалилась куда-то, не могу вытащить.
Все бросились вызволять ногу Теоса из плена. Луч фонаря, направленного на место происшествия, высветил охапку веток и мха, очевидно, что из-за своего веса (ведь он был тяжелее остальных) Теос провалился в эту устроенную природой ловушку. Анти и Нита быстро разгребли мох, убрали мох, под этим слоем оказалось какое-то подобие люка. В нем и застряла нога Теоса, оставалось догадываться, каким чудом он не провалился туда целиком – ширина лаза располагала.
Заинтригованные таким поворотом событий и замерзшие до костей, исследователи недолго сомневались, лезть ли им в этот подземный ход. Любопытство победило, один за другим они спустились в люк и попали в подобие большой норы. Стоять в полный рост здесь не получалось, но постепенно лаз расширялся, и даже Теос смог расправить плечи и выпрямится. Земляные стены сменились на каменные. Экипаж Quinque стоял посреди просторной пещеры, как в лабиринте, из нее вело множество ходов и коридоров. Это было невероятно, но Анти готов был поклясться, что видел отблеск света в одном из коридоров.
Тринадцатому пришлось прервать свой целительный сон в крио-камере. Обстановка накалялась. Родители, отправленных в экспедицию детей, несмотря на запреты покидать жилище, осаждали здание Совета. Среди них не было только родителей Наки и Бурда, находившихся в разных, но одинаково длительных исследовательских командировках. Мама Анти, родители Теоса, Ментор Дион ежедневно оставляли заявления на прием. Месяц назад их уверили в том, что с детьми все в порядке, они находятся в карантинной зоне, с подозрением на неизвестный вирус. Но даже мама Анти, вначале поверившая небылицам, теперь сомневалась в правдивости этой версии. Принимать лично расстроенных родственников Совет не планировал, но необходимо было решить, придерживаться ли выбранного курса, или избрать другой путь. Особенно беспокоил Совет Ментор Дион. Имея определенный вес в обществе, он мог поднять ненужную сейчас шумиху. Тринадцать членов Совета никогда бы в этом не признались, но они определенно зашли в тупик.
Команда Quinque моментально потушила фонари, чтобы разглядеть источник света, замеченный Анти. Несколько секунд они провели в полной темноте, потом отблеск мелькнул повторно. Сомнений не оставалось, Анти не померещилось. Ребята пошли на этот свет, как мотыльки летят к открытому огню, безотчетно повинуясь этому первобытному чувству и уверенности «Там где свет, там тепло и безопасно». По мере продвижения вглубь пещеры, стали слышны голоса. Это были человеческие голоса!
«Откуда здесь могли взяться люди?» – успела подумать Нака. В тот же момент с двух сторон ее схватили сильные руки, и в глазах потемнело.
Мешки из грубой ткани, одетые на голову ребят, не мешали слышать, только видеть. Они улавливали странные гортанные звуки, их конвоиры негромко переговаривались между собой. Наконец, хватка была ослаблена, мешки сняты с головы. Привыкнув к свету, Нака, Нита, Теос, Анти и Бурд увидели прямо перед собой дряхлого старика. Он сидел на каменной скамье, его седая борода свободно лежала на коленях. В производстве его одежды определенно была использована та же ткань, из которой шили мешки, с которыми ребята уже успели близко познакомиться. Нака, слышавшая гортанные звуки от похитителей, сейчас лихорадочно прикидывала, как лучше обратиться к старцу, но он прервал молчание первым, заговорив на хорошо знакомом и привычном для ребят языке.
– Вы с Марса? – прошелестел он беззубым ртом.
– Почему вы так решили? – ошалело уставился на старца Анти.
– Во-первых, молодой человек, отвечать вопросом на вопрос невежливо. А во-вторых, не нужно быть провидцем, чтобы узнать, откуда вы. Других планет, населенных людьми нет. Только Марс и Эка.
– Эка? Так называется планета, на которой мы находимся сейчас? – обрадовался хоть какой-то определенности Бурд.
– А я смотрю, вы догадливые, – криво усмехнулся старец, – Как вы нас вычислили?
– Мы вас не вычисляли, – заверила Нака, решившая взять на себя дипломатические переговоры, пока на их головах снова не оказались мешки – Мы с Ластхопа, на эту планету эвакуировали людей с Марса. Мы летели на корабле Quinque. Наша миссия – исследование перспективности новой планеты. Но не Эки, другой. Ваша планета стала нашим случайным пристанищем. Небесное тело с очень сильным магнитным полем вывело наши приборы навигации из строя, мы едва не потерпели крушение. Единственной возможностью спастись для нас стала вынужденная посадка. Теос, наш первопроходец,– она с одобрением кивнула в сторону Теоса, – выяснил, что на планете есть атмосфера и воздух пригоден для дыхания. Тогда мы решили узнать об этом месте побольше.
На минуту замешкавшись, она спохватилась: «Кстати, я забыла вам представить экипаж Quinque. Меня зовут Нака, в этой экспедиции я отвечаю за поддержание здоровья членов команды, Бурд – наш механик, последовав его совету, мы решили дать отдых двигателю и не взлетать сразу, Нита – ученый, она анализирует взятые пробы, Анти обеспечивает регулярную связь с Ластиком, с Ластхопом то есть, и с Теосом вы уже знакомы».
– По логике теперь я должен представиться, – внимательно посмотрел на ребят старец, – на Эке у меня давно нет имени. Все зовут меня Убр, это значит старик.
– На каком языке? – снова не удержался Анти.
– На том языке, какой используют жители этой планеты для обозначения предметов и явлений. Но об этом позже. Расскажите мне о Ластхопе подробнее. Я хочу знать, ошиблись ли мы, отказавшись эвакуироваться со всеми.
– Убр, вы тоже с Земли? – в голове Наки начал складываться пазл.
Старец помолчал немного, его узловатые пальцы поглаживали бороду, глаза затуманились, кажется он был где-то очень далеко отсюда. И измерялась его отстраненность не только в километрах, но и годах, десятилетиях.
Много времени прошло с тех пор, как он и около сотни его единомышленников отказались покидать Землю, приближающуюся к экологической катастрофе. Их попробовали принудить к эвакуации на Марс, но вскоре оставили эту затею. Сомневающихся хватало, но столь решительно настроенная группировка, могла внести еще больший раздрай. Когда последний корабль покинул Землю, отправившись колонизировать Марс, Убр (тогда его звали иначе) и остальные немногочисленные земляне пытались выживать. Их решимости хватило на два года. Это были годы, полные лишений и потерь, не все оставшиеся выжили. Убр, совсем молодой человек, отличался крепким здоровьем и телосложением, он пережил эти голодные зимы, холодные весны, нестерпимо жаркие летние месяцы, когда вирусы и инфекции распространялись с немыслимой скоростью, осень, когда казалось, что просвета нет. Через два года выжившим пришлось признать свою неправоту. Оставаться на Земле значило подписать себе смертный приговор. Скрепя сердце, они принялись за поиск выхода. Прототипы кораблей, эвакуировавших землян на Марс, по-прежнему находились в ангарах. Оставленные без присмотра, они немного проржавели снаружи, но в общем и целом были пригодны для транспортировки небольшого количества людей. Запасать особо было нечего, так налегке, но с тяжелым сердцем покидали последние люди на Земле свой дом. Им повезло с третьего раза, третья планета, на которой они совершили посадку, оказалась пригодной для жизни. И даже два ее недостатка не смутили изможденных землян. Первой проблемой были небольшие размеры Эки. Но для горстки людей, прибывших на поржавевшем корабле, и для нескольких поколений их потомков, этого было достаточно. Второй недостаток оказался серьезнее. В силу расположения относительно Солнца, днем Эка представляла солнечный теплый рай. За считанные секунды, что требовались для наступления темноты, температура опускалась до критической отметки. Растительность, которой изобиловала Эка, невероятным образом приспособилась к такой амплитуде, людям пришлось сложнее. Боясь повторения истории с Землей, где люди своими руками довели планету до плачевного состояния, гости Эки твердо решили по возможности не влиять на ландшафт и экосистемы планеты. Они сознательно отказались от домов и других зданий, гидро и электростанций. Свою жизнь они подчинили законам природы. Поэтому даже язык поселенцев с годами изменился. В нем остались только те слова, что были нужны для именования предметов окружающего мира: камень, вода, дерево, пещера. В пещерах, в изобилии представленных на Эке, и поселились люди. Днем, пока было тепло, они собирали сухие ветки, естественным образом упавшие с деревьев, сушили съедобные листья и травы, вечером уходили в скалистые пещеры. Там разжигали костры, готовили еду, согревались, разговаривали на своем гортанном языке и засыпали, чтобы утром продолжить свои нехитрые занятия. Убр уже не помнил, как человеческий язык превратился в набор гортанных звуков, он свои воспоминания о земной речи хранил как великую драгоценность. И остался единственным, кто был в поржавевшем корабле, кто первым ступил на не слишком гостеприимную, но щедрую землю Эки. Его дни подходили к концу, он и сам не помнил, сколько ему лет, сбился после ста. Среди обитателей Эки Убр считался целителем и колдуном. В сверхъестественное здесь верили, к почтенному старцу относились как к вожаку. Этим объяснялся тот факт, что нежданных гостей, похожих на детей, незамедлительно привели к Убру.
Убр вкратце рассказал ребятам свою историю, и теперь жаждал узнать подробности о планете, с которой они прибыли. Сомнение в своей правоте не покидали его всю жизнь. Как бы все сложилось, если бы он не отказался от эвакуации на Марс. Пришедшая с годами мудрость, подсказывала Убру, что сожалеть о прошлом не стоит. Вернуть его нельзя, да и не нужно наверно. В прошлое он иногда возвращался мыслями, вспоминал, как мальчишкой бегал по краю бассейна, расположенного в городском парке. Как едва в нем не утонул. Видя, как захлопывается над ним эта массивная створка воды, он замер от страха и восхищения. Это было невероятно красивое зрелище, солнце, пробивающееся сквозь толщу голубой воды. Мама боялась, что он после этого случая станет бояться воды, но он наоборот, твердо решил научиться плавать и обязательно опробовать свои умения в океане. На Земле он этого сделать не успел.
Убру хотелось расспросить ребят еще о многом, но у них был такой усталый вид, что он пожалел подростков и отложил разговоры до завтрашнего дня. Команде Quinque выделили уединенный уголок пещеры, поблизости потрескивал уютный огонь. На постелях из мха, веток и пресловутой мешковины, всем пятерым спалось слаще, чем в подвесных кроватях на корабле.
Когда утром Нака, Теос, Анти, Нита и Бурд проснулись, все местные уже давно поднялись на поверхность. Ценные часы тепла и света, по их мнению, было неразумно тратить на сон. Наспех позавтракав оставленными для них кореньями, члены экспедиции тоже зашагали к выходу из пещер. Не имя возможности общаться с обитателями Эки на одном языке, ребята прибегли к языку жестов, чтобы выяснить, в правильном ли направлении они движутся. Улыбчивый силач махнул могучей рукой в нужную сторону, как бы говоря, идите прямо, не заблудитесь. Оказывается, люк, в котором застряла нога Теоса был не главным входом в пещеру, а запасным. Еще он предназначался для вентиляции – дым от костров, которые жгли по вечерам, требовал выхода. Иначе бы укрывавшиеся от холода в пещерах люди задохнулись от угарного газа.
Судя по всему, Убр рассказал товарищам о команде Quinque. Больше никто не пытался их схватить или накинуть на голову мешок. Все были заняты делом, но приветливо улыбались, а некоторые, особенно любознательные, даже подходили и похлопывали по плечу кого-нибудь из ребят, бормотали одобрительное на своем языке. Особенно поселенцам Эки нравился Теос. Его высокий рост восхищал их, сами экийцы (как их уже успел окрестить Анти) были как на подбор приземистые и крепко сложенные, невысокие. Теос казался на их фоне добродушным великаном, который по ошибке очутился в миниатюрном мирке.
Скоро пятерка встретила Убра, он внимательно рассматривал неизвестную ребятам траву.